Демоны-исполнители

— Нет. Обычная. У нас ничего чародейского нет. Только демонское.

— Шибко маленькая стрела, — пренебрежительно фыркнул Вякса. — Ею токмо мышей бить.

— Если бы мышей, — сказал Стёпка. — Эта стрела, если хочешь знать, любые самые крепкие доспехи насквозь пробьёт, понял. И летит она больше чем на кило... больше чем на версту. Вот так. И в этом авто... в этом магическом посохе таких стрел сразу три десятка. Они из него друг за дружкой вылетают, как из многозарядного самострела. Ни один рыцарь не спасётся от такой очереди, даже, наверное, ни один маг, потому что они летят слишком быстро.

— Быстрее стрелы из самострела?

— Быстрее, Вякса, можешь мне поверить. Пока ты один раз из самострела пальнёшь, демон с таким посохом из тебя решето сделает.

— Нам бы таких посохов, — мечтательно сказал Збугнята. — Мы бы не токмо оркимагов к ногтю прижали.

— Нельзя их сюда, — сказал Стёпка, повторяя читанное во многих книгах. — Это слишком страшное оружие. Тут тогда такое начнётся! Эти посохи сразу всякие маги к рукам приберут, колдуны и князья. А вам только хуже станет.

— Да, — согласился Збугнята. — Супротив таких посохов даже тролли не устоят. И тогда Таёжному княжеству полный тубилай придёт.

— А батя говорит, что княжество, почитай, и так кончилося, — сказал Вякса. — Ополченцы давеча баяли, что воеводы уже сговорились с князем таёжные земли под царя отдать, а он, мол, им за это боярские величания пожаловать обещался. Весичи неспроста хозяевами себя держат, им ведомо, что тут скоро всё ихим станет.

— Подавятся, — сумрачно возразил Збугнята, но неуверенно так возразил, и Стёпке стало ясно: все уже смирились с тем, что придётся жить под рукой весского царя.

— А разве с царём плохо? — всё же спросил он. — Живут же весичи.

— Живут, — мрачно подтвердил Збугнята. — Так живут, что деревнями в тайгу утекают, лишь бы от царя и его слуг подале. У нас, почитай, половина княжества — беглые мужики из Веси. А коли царь и над нами встанет, куды тогда бечь? В Оркланд али к элль-фингам?

— Нельзя нам под царя, — тоже совсем по-взрослому вздохнул Вякса. — Коли над нами Весь встанет, ихие купцы и бояре всё под себя подомнут, всю торговлю. А мужиков податями задушат.

Стёпка не нашёлся что сказать. Да и что тут скажешь. Это была политика, о которой он и дома почти ничего не знал и, честно говоря, не слишком интересовался. Войны, перевороты и майданы из телевизионных новостей представлялись ему страшно далёкими и не совсем взаправдашними. Гораздо важнее и интереснее было то, что происходило с ним и вокруг него: школа, компьютер, друзья, книги, походы на речку, каникулы... А попал сюда, и оказалось, что и здесь то же самое. Такая же непонятная политика, от которой простым и хорошим людям почему-то только хуже становится. И никак этого не изменить. Будь ты хоть демон, хоть гоблин, хоть вурдалак.

От невесёлых размышлений его отвлёк вывалившийся из бурьяна взъерошенный Щепля.

— Так и знал, что вы здеся, — радостно объявил он, протягивая руки к костру. — Салом жареным за версту шибает. И как ты, Збугнята, им не подависся?

— Вкусно, — возразил вурдалак. — Меня тролли научили, когда мы с батей в низовья Окаяни ездили. Они там все сало жарят.

— А я рыбки принёс, — объявил Щепля, вытягивая из-за пазухи несколько вяленых рыбин. — У Сопелихи стянул за то, что она меня вчерась дрыном поперёк спины навернула.

И они ели рыбу, и Стёпка почему-то совершенно не переживал из-за того, что рыба ворованная. Щепля так потешно рассказывал о своей ссоре с Сопелихой и о том, как убегал от её страшного пса огородами, что его поступок казался не преступлением, а подвигом.

В разгар веселья на огонёк заявился ещё один персонаж. Запропавший Дрэга спикировал прямо из звёздного неба, распахнул крылья над костром так, что пламя взвилось озорными искрами, курлыкнул что-то приветственное и уселся на Стёпкино плечо.

— Ну ты и гад, — с чувством сказал едва не подавившийся от неожиданности Стёпка. — Ты же меня насмерть перепугал.

Дрэга куснул его за ухо, зашипел, вытягивая шею и требуя угощения.

Пацаны были в восторге.

— Дракон! — верещал Щепля. — Знамо дракон! У меня на них глаз верный.

И они потом по очереди кормили дракончика свежим хлебом, макая его в варенье из демоники. И обожравшийся Дрэга безропотно позволил тискать себя и лежал, блаженно щуря глаза, на коленях то у Вяксы, то у Збугняты, то у Щепли. А Стёпка рассказывал, как дракончик помогал ему побеждать оркимага. И звёзды в небе радостно перемигивались, и никто не мешал наслаждаться свободой и дружеской беседой.

В общем, пикник за сараями удался на славу.

Стёпка проснулся рано, но вставать не спешил. Лежал и нежился. Дом вспоминал. Как ни странно, но он, кажется, пока ещё ни капельки не соскучился и никакой ностальгии не ощущал. Во-первых, прошло-то всего несколько дней, меньше недели, а во-вторых, помня, что вернётся домой в то же мгновение (если, конечно, верить Серафиану), он совершенно не беспокоился о том, что там сейчас без него происходит. Получалось, что пока он здесь, там совершенно ничего не происходит. А значит, всё нормально и переживать не из-за чего. И всё его магическое приключение — это что-то вроде поездки в летний лагерь, когда тебя отправляют недели на две пожить на берегу озера вместе с другими ребятами и точно знают, что с тобой всё будет хорошо и что ты скоро вернёшься. Из-за чего же тогда скучать? И ещё очень не хотелось походить на тех героев книг, которые, попав, скажем, в прошлое или в какую-нибудь волшебную страну, сразу начинают лихорадочно искать дорогу домой, очень переживают, почему-то совершенно не стремятся пожить в новом мире в своё удовольствие, твердят налево и направо, что им срочно нужно к маме или к тёте в Канзас и, ничего толком не разглядев и не узнав, удирают с облегчением в свою скучную и обычную реальность, да ещё и радуются при этом, словно что-то великое совершили. Стёпка так не хотел. Ему здесь нравилось, несмотря на все уже случившиеся и, вероятно, ещё предстоящие ужасы и неприятности. Ему нравилось спать на чердаке, нравился запах свежего сена, нравилось ходить по лесам (только чтобы не от людоедов удирать), нравилось слышать, как цокают по доскам когти дракончика, как мерцает в воздухе магия, как волшебная сила наполняет тебя и ты самый крутой...

Дракончик, кстати, опять куда-то улетел. Словно на службу. Непонятно даже, как такое непоседливое создание мирилось с гномлинским седлом и тугой упряжью. Просто второй Ванька, только в драконьем облике. Неспроста, наверное, именно он в повозку тогда угодил.

* * *

Застуда поставила перед Стёпкой глубокую тарелку с мёдом, налила заварухи, потом принесла половину горячего пирога с рыбой и пузатую крынку со свежим молоком.

— Ешь, Стеславчик, — сказала она. — Угощайся. В Усть-Лишае тебе, небось, таких пирогов никто не настряпает.

— Да куда мне столько, — замотал головой Стёпка. — Я больше ничего не хочу. Я сейчас лопну.

Застуда присела на лавку и уставилась на него своими чёрными глазищами.

— Стеславчик, а Стеславчик, — вкрадчиво попросила она. — Поведай, как ты с Миряной в Протору ехал.

— Да обычно ехал, — растерялся Стёпка. — Как все ездят. На коне верхом.

Она даже ногой притопнула от досады:

— Не о том поведай. Что она делала, что говорила, каким голосом, какое платье... Ликом с кем схожа, глаза у неё какие. Про яблоньку расскажи тоже.

— А-а-а, — протянул Стёпка. — Да я и не помню почти ничего. Она же мне всего несколько слов сказала. Спасибо сказала и... И растворилась потом.

— Всё одно поведай. Что помнишь.

— А зачем тебе?

Она опять рассердилась. Даже клыки свои остренькие показала.

— Экий ты непонятливый! Неужто демоны все такие? Да от кого же я ещё о Миряне узнать-то смогу! Ты ведь последний, кто её видел, последний, кто с ней говорил. Я всю жизнь... Мне же когда ещё... Поведай, Стеславчик, сердешно тебя прошу! Я тебе... Хочешь, я тебе за это пирогов напеку в дорогу. С демоникой. И с рыбой тоже.

— Да ладно, — сказал Стёпка. — Я и без пирогов расскажу. Только я в самом деле почти ничего не помню.

Повеселевшая Застуда тут же вскочила с лавки и потянула его за рукав.

— Айда к нам в горницу. Там никто не помешает.

В девичьей их дожидались ещё две вурдалачки. Рыженькая, остроносенькая Угляда и та самая Задрыга, Расчепыгова дочка, совершенно взрослая девица, очень крупная, вся в теле и с довольно приличными клыками. У Стёпки даже на миг мелькнула глупая мысль, что Застуда нарочно заманила его сюда на закуску своим зубастым подружкам.

Девицы поначалу засмущались, зарумянились, глаз поднять на демона не смели, лепетать принялись что-то восторженное... Развеселившийся Стёпка пресёк всю эту конфузию самым неожиданным образом — взял да и ущипнул Застуду.

— Дурной! — взвизгнула та, схватившись за пострадавшую руку. — Это тебя Збугнята так научил с девушками обращаться, да? Я ведь тоже щипаться умею!

— Это я, чтобы вы из себя чувырл надутых не строили, — пояснил Стёпка. — А то развели тут переглядки, я даже чуть не покраснел. И нечего на меня так таращиться, у меня рогов на голове нету. Весские колдуны вчера вечером искали и не нашли.

Угляда с Задрыгой захихикали, разом забыв про смущение.

— Всё равно незачем щипаться, — сердито буркнула Застуда. — Синяк останется.

— Будешь его всем показывать и похваляться, что это сам демон Стеслав тебе знак поставил, — неосторожно пошутил Стёпка. И тут же пожалел.

— И меня ущипни, Стеславчик! И меня! — наперебой затараторили подружки, протягивая к нему готовые к любым издевательствам руки. Застуда разглядывала пострадавшее место уже совсем другими глазами. Стёпка мог бы на что угодно поспорить, что она теперь будет каждый вечер щипать себя до боли, чтобы синяк, которого, между прочим, там даже и не наблюдалось, не сходил с нежной кожи как можно дольше.

Его рассказ девицы слушали буквально с открытыми ртами. И платочки в волнении мяли, и слезами обливались. Стёпка под конец сам увлёкся не на шутку, с удивлением обнаружив, что умудрился запомнить почти всё так, словно это только что с ним произошло. Он даже припомнил, какие глаза были у Миряны, и какая у неё была коса, и даже родинку над бровью. Девицы готовы были слушать его бесконечно. Ещё бы! Ведь они говорили с тем демоном, который саму Миряну от заклятия освободил и который единственный на всём свете видел, как она улетела на небо. Будь это в другом мире и в другое время, они бы, наверное, автограф у него взяли на память. А пока девицы ограничились тем, что твёрдо пообещались помочь Застуде напечь к завтрему пирогов. Пироги Стёпку не интересовали, и он поскорее сбежал от восторженных вурдалачек, радуясь, что они, находясь под впечатлением от рассказа, больше не требовали от него синяков на долгую память.

Збугнята на заднем дворе ощипывал большого безголового гуся. Рядом лежали две уже обработанные тушки и большая гора перьев.

— Слышь, Стеслав, — сказал юный вурдалак, отплёвываясь от попавшего в рот пуха. — Выспросил я у бати, откель взялись те колдуны. Про старшого он ничего не знает, про Полыню-то, а хрипатого видал дня два тому у Прибыта-кузнеца. Говорит, стоят у него на прокорме колдуны весские. Ворожили в кузне на мечи да на дружинные брони. Прибыт, он ить и сам весич, недавно в Протору приехамший.

Дело в том, что вчера вечером Стёпке пришла идея расспросить хриплоголосого поподробнее, где именно тот видел демона с автоматом и куда потом этот демон мог подеваться. Он даже пожалел, что такая простая мысль не посетила его сразу, там, когда Полынин подельник был у него в руках. Не подливкой этого урода нужно было мазать, а припугнуть хорошенько да всю правду и вытрясти. Поторопился слегка с отмщением. Не подумал. А тут такая новость.

— Значит, пойдём к кузнецу, — обрадовался Стёпка. — Веди, показывай.

— Не, — с нескрываемым сожалением отказался Збугнята. — Не могу. Меня батя не пущат. Дядька Затопыря бычков нынче обещался пригнать, мне велено его тут дожидаться. Ты с Вяксой иди, он тебе кузню покажет.

— Вяксу Сгрыква к травнику послал, — сказал Стёпка. — Негрызга говорит, что это надолго. Ладно, схожу один. Ты только объясни, где мне этого Прибыта искать.

— Как за ворота выйдешь, иди зараз вниз чуть не до реки, — пояснил Збугнята. — Прибытова хата по левую руку. Никак не минуешь. Кузнеца издаля слыхать. Токмо ночами у него молот не звенит. Эх, жаль, что мне с тобой нельзя!

Стёпка тоже с большим удовольствием отправился бы на поиски не один, а с надёжным спутником. Ну раз нет, так нет. Ничего страшного. Не на войну же идти, в самом деле, не во вражеский тыл.

Но прежде чем отправляться к кузнецу, он попытался проверить одну хорошую идею, пришедшую ему в голову вчера вечером, перед сном. Ничего такого особенного и сверхъестественного. Просто-напросто попробовал разозлиться. По-настоящему, до потемнения в глазах и зубовного скрежета. Очень ему хотелось проверить свою вчерашнюю догадку, что непобедимым и неуязвимым его делает злость. Нет, ну в самом деле: стоило ему по-настоящему рассвирепеть — всё, туши свет. Ни один враг против него устоять не мог. Вспомнить хотя бы Щепоту с разбойниками. Тогда Стёпка здорово разозлился на них за то, что они украли Смаклу и хотели принести его в жертву. Потом он ещё сильнее разозлился на оркимага, и тому пришлось спешно телепортироваться подальше от Бучилова хутора. Так же он несколькими днями раньше разозлился на Варвария с Махеем. И на подлых гномлинов в лесу, и вчера вечером на хриплоголосого. Это было пока последнее его разозление. Даже магический силок не сумел удержать рассвирепевшего демона. Вообще-то, если так будет и дальше продолжаться, то домой Стёпка вернётся, скорее всего, полным психом, приходящим в ярость по малейшему поводу. Но об этом пока можно не беспокоиться. Для начала нужно попробовать пробудить в себе желанную злость.

Практически сразу выяснилось, что разозлиться без причины совсем не просто. Как Стёпка ни пыжился, как ни напрягался, сколько ни припоминал всех своих самых противных врагов, ничего у него не получалось. Настоящая, серьёзная злость не приходила. Возможно, потому, что все противные враги были уже так или иначе побеждены, а на побеждённых злиться — это неизвестно кем надо быть. В общем, пыхтел он, пыхтел, буравил свирепым взглядом расколотый чурбак, кулаки до боли сжимал, но заготовленное заранее одно очень хорошее магическое желание исполняться не желало. Вот тебе и демонский дар! Получается, что он действует только тогда, когда хозяину угрожает настоящая опасность. Разозлился хозяин, включатель сработал, нет внутри злости — нет и защиты. С одной стороны хорошо, что этот дар вообще есть и работает, с другой — плохо, что не можешь им воспользоваться по своему желанию в любой момент. Попробуй-ка просто так поднять в своей душе злобу неизвестно на кого безо всякой причины. Фиг получится. Может быть, это специально так задумано, чтобы демоны не могли что попало творить в этом мире, а могли только защищаться. Но для Стёпки была во всём этом одна очень плохая сторона. Если какой-нибудь враг подкрадётся к нему, например, со спины или во время сна, то этот дар может просто не сработать. Потому что разозлиться тогда ну никак не успеешь, даже сообразить ничего не успеешь. Убить, наверное, не убьют, но покалечить могут запросто. Вон Хамсай как его тогда своей киркой звезданул, палец чуть не отрубил, — разве можно это было предвидеть?