Что вы думаете, ответил Гариг? Этот отрывок Полина прокручивала в десятый раз.
— С потерей Мариона Эгваль лишилась своей длинной руки. Под Тиром мы переломаем ее глиняные ноги.
Марион пал, разрушенный флотом Деверо! Что случилось? Почему адмирал-конформист переменил давно взлелеянное решение продаться? Где Андрей? Что с ним? Полине пришло в голову, что причиной ужасающего поворота событий мог стать именно он. Флегматичный внешне и авантюрист по натуре, он способен на подвиг, хочешь, ставь в кавычки это слово, хочешь, нет. Его вмешательство в отлаженный процесс капитуляции остатков флота Острова, могло привести к какому угодно результату. Жив ли Андрей? Не сложил ли башку в начавшейся заварухе? Что дальше? И почему чем тщательней выкраивает план Полина, тем непригляднее оказывается его изнанка?
Бруно настойчиво требовал от Полины отчета в действиях, но был, как всегда, мягок и сердечен. В ответ Полина заблокировала канал связи, и адресованные ей депеши нового Главковерха автоматически заворачивались обратно. С неведомым до того злорадством, Полина представила выражение его лица — Бруно стал порядком ее раздражать.
Самолеты давно опущены лифтами в ангар и палуба, огромная, как три стадиона, пуста. Нет, неверно — на ней стоят двое: мужчина и женщина. Под их ногами гладкая стальная поверхность, а сверху небо, укутанное ровным, без морщин и складок покрывалом туч. Лишь у горизонта видна светлая полоса и садящееся в океан солнце, обрезанное сверху, выглядит огромной малиновой чашей.
— Я очень тебе благодарна... — говорит Нина Андрею.
...Они тогда с Аркато закрыли "парадный" вход в убежище Селкирка, до упора закрутили рукоятки засовов и, тоскливо переглянувшись, согласились ждать развития событий. Бежать? Куда? Под огонь и бомбежку? Аркато взвизгнула от неожиданности, когда со стороны тоннеля, соединяющего "пещеру Али-бабы" с их недавней тюрьмой, раздался голос Андрея:
— Хватит прохлаждаться, девушки!
Он подхватил на руки Нину, негромко скомандовав одному из своих людей оказать такую же услугу Аркато. Хитрец, приятное оставил себе...
На обратном пути никто не напал на них, не подстерег, не подкараулил в засаде, у защитников Мариона хватало других забот. День снаружи был ржав и темен от дыма грандиозного пожара. Вскоре они добрались до берега, где над водой возвышалась рубка миниатюрной подводной лодки.
— Карета подана! — ухмыльнулся Андрей, — В тесноте, да не в обиде.
Через два часа игрушечная подлодка всплыла неподалеку от авианосца "Арнольд Сагель", а еще через двенадцать минут была поднята краном на его борт. Аркато уложили в каюте отдыхать, а Нина воспротивилась, пожелав всенепременно поговорить с Андреем "за жизнь и за всю фигню".
...Солнце, на две трети погрузившись в океан, становится похоже на чашу перевернутую, а Нина терпеливо ждет от Андрея признания в любви.
— Ты мне ничего не должна, — холодно говорит Андрей. Он не забыл ее отповеди после съемок "Ангела". Любовница Ива не пожелала размениваться на какого-то лесника. Их кратковременная близость была прихотью Ива, ради смелых кадров, ради успеха фильма. Страсть Нины была игрой, а жаркие слова любви — текстом роли.
Нина осторожно берет его под руку.
— Надеялась, что-то для тебя значу. А ты лишний раз взглянуть не хочешь.
— Пустая трата времени. Я тебе не интересен.
— Глупости. Просто — боишься. Что посмеюсь, обману. Может быть. Но что-то останется? Хорошее запомнится, плохое забудется.
— Я помню...
— Что ты помнишь?— внезапно настораживается Нина. В ее глазах непонятное ожидание, так она глядела на Андрея во время съемок дурацкого фильма, так заронила в его душу глупую надежду.
— ...Я помню, что я — мазохист. Но не до такой же степени. У нас с тобой ничего не выйдет. Измучимся и разбежимся врозь, ненавидя друг друга.
От разочарования Нина чуть не плачет.
— Мы были близки. Помнишь?
— Твоя профессия требует жертв.
Нина отталкивает от себя Андрея, это выглядит смешно — слишком разнятся весовые категории.
— Ну и проваливай. Будто вспоминаешь какую-то другую жизнь, иную судьбу и сверяешь с ней себя нынешнего. Дурак. Я стою перед тобой, живая женщина, не призрак из памяти... Или ты Полину боишься?!
— Хватит, — глухо говорит Андрей, — Перестань меня мучить. У меня нелады с головой, наверняка, тебе рассказали. Амнезия. Мы разве встречались раньше? Так ты тогда малышкой была...
Нина долго и потерянно молчит. Андрей осторожно обнимает ее.
— Глупостей наговорил, прости.
— Чего там, — отмахивается Нина, — На радостях в постель к нему запросилась. А меня по мордасам, по мордасам... Идем отсюда, мне здесь надоело... Меня к Аркато подселят или отдельно?
Андрей провожает Нину до отведенной ей каюты.
— Тебе никогда не казалось, что твоя жизнь — была? -спрашивает она на прощанье.
— Нет. А вот ты перепутала себя со своей героиней...
Разговор обрывается, потому что Андрея зовут. Беда. Внезапно и тяжко заболел вице-адмирал Рамир. Нина остается одна, разбирает постель, начинает раздеваться. Хмурится, усаживается полуголая. Вскакивает, одевается снова. Бессонница. Жужжит зуммер, Нина идет открывать, видит младшего офицера.
— Миз Вандерхузе, следуйте за мной.
Офицер провел Нину в каюту вице-адмирала. Рамир лежал в постели, с пепельно-серым лицом, рядом стояли несколько высших офицеров и Андрей. Старый моряк был в сознании, веки его приподнялись, и Нина подошла ближе, подчинясь его властному взгляду. Прошептала:
— Вы поправитесь...
— Нет, — ответил он, — Я сделал в жизни все, что хотел. Сколько ни живи, пройденный путь всегда выглядит одинаково длинным. Не плачь обо мне... — и, обращаясь к остальным, — Андрос Гелла заменит меня. У него есть то, что мы утратили — дух, воля к борьбе...
Он устало замолчал и в тишине раздался строгий, торжественный голос Нины:
— Гедеон Рамир! Вы честно исполнили свой долг. Мы чтим ваше имя.
На глазах Рамира показались слезы, губы его шевельнулись в последний раз:
— Антегри...
Нина попросила Андрея проводить ее обратно, по пути он сердито молчал. Когда они остались наедине, Нина спросила с невинным видом:
— Ты смотришь так, словно хочешь меня избить.
— Зачем ты устроила этот спектакль? — Андрея охватила ярость, — Что ты о себе мнишь? Здесь не съемочная студия!
— Тот человек умер счастливым — разве не это главное?
— Хочешь покрасоваться на самом верху?
Нина плюхнулась навзничь на постель.
— На старинных парусниках, на носу устанавливали деревянную скульптуру женщины. Богиня удачи. Покровительница корабля. Я, хоть не деревянная, но с ролью справлюсь. Всем вам нужно на кого-то молиться.
Андрея внезапно разобрал смех.
— Не деревянная, но в голове у тебя опилки, точно.
— Я серьезно. Могу исполнять представительские функции. Озвучивать приятным, хорошо поставленным голосом ваши истертые лозунги. И фасад у меня ничего, с души не воротит. Только маньяки, вроде тебя — брезгуют. Может, Аркато тебе подойдет?
Андрей встал на колени рядом с ней так, что его губы оказались над губами Нины. Поцелуй был очень долгим, когда они оторвались друг от друга, оба тяжело дышали.
— И... всё-о-о?.. — наконец, недовольно протянула Нина, — А как насчет любви, горячей-прегорячей?
На ней был тот же тюремный комбинезон, только спорот "дьявольский" номер руками Аркато. Андрей провел руками по талии и бедрам Нины, отыскивая застежку, его ладони при этом описали две восхитительные симметричные кривые. Нина перехватила его руку.
— Подожди... Расстегивается здесь и здесь... Теперь вытряхивай меня...
Она выгнулась, Андрей приподнял ее за талию, комбинезон ее расползся вверх и вниз, оголив плоский твердый живот. Нина задвигала бедрами, вынимая ноги из штанин, Андрей коснулся губами густой поросли на ее лобке, пальцы Нины взъерошили ему волосы. Она всхлипнула, тихо застонала... Резко поднялась и стала лихорадочно расстегивать на Андрее рубашку, между делом несколько раз быстро и нежно поцеловав его в губы.
Когда оба остались нагими, Нина увлекла Андрея на пол, на мягкий ковер. Быстро проговорила:
— Никто меня не любит ... не понимает...
Жаркое единение, сплетенье рук, ног, исступленное проникновенье друг в друга... Блаженная усталость и полудрема... Рука Нины покоилась на груди Андрея, она успокоено дышала, и следом за нею он погрузился в короткий, глубокий сон.
Посмеиваясь про себя, окрыленный, Андрей вошел в адмиральскую (его!) каюту. Светло, просторно, роскошно. Позолоченный переговорник (ха!). Руководи, Андрос. У тебя в подчинении два раза по пять с половиной — одиннадцать тысяч человек. Свалившаяся на него огромная ответственность нисколько Андрея не пугала — он знал, что говорить и делать. Обернулся на чей-то внимательный взгляд.
Адмирал Сагель сурово глядел с портрета. Внешностью Андрей немного походил на него, но не возрастом, выглядя даже моложе своих тридцати восьми.
— Привет, старик, — сказал Андрей, — Не обижаешься, что я взялся доделывать то, чего ты не успел?
Пожилой адмирал все так же молча взирал на него. Андрей включил переговорник, общий вызов коммодора к личному составу соединения.
— Здесь флагман, адмирал Гелла. "Арни" и "Габриэль" — слушай. К пилотам и команде. Сердечно благодарю вас за победную кампанию против базы Марион. Мы идем курсом вест к Эгваль, и разгромим ее восточное побережье. Хозяйка Острова — на борту.
Что нужно воинам, кроме недавней победы? Твердый голос командира, обещающего новую. Сытный ужин и чарка вина. Идея или личность, за которую не стыдно умереть. И добротное оружие, вроде двух атомных авианосцев, несущих их сейчас к берегам Эгваль.
<< <
10. УБЕЙТЕ Н.В.!
Губернатор провинции Суор (в местном говоре: Суолг) был молод, черноволос, симпатичен и говорлив не в меру, раздражая тем, что ни одной фразы не успевал договорить до конца. Но, когда распахнулась дверь тюремной камеры, у него не нашлось подходящих слов, чтобы достойно встретить свою участь. В том, что его расстреляют, сомнений не было — опустошенная казна и разоренное бесстыдными поборами население взывали об отмщении...
Вошедшая в сопровождении нескольких военных молодая женщина показалась губернатору смутно знакомой, но вспомнить ее сразу он не смог. Угадав его затруднение, она коротко представилась:
— Вандерхузе. Я объясню вам новую ситуацию.
Он выслушал ее, онемев, а когда обрел дар речи, смог только поддакивать:
— Да... Да. Да! Нет! Нет. Нет... Конечно! Конечно! Конечно!
— Да здравствует свобода! Долой тиранию! — эти слова он уже бодро прокричал на митинге, наспех организованном, но неплохо срежиссированном — Нина приложила к сему свою маленькую, крепкую ручку. Она учуяла слабое место нового режима — стремление упорядочить всё и вся — людям проще общаться со взяточниками из администрации, чем с новоявленными "меченосцами" из ОСС, втискивающими жизнь в прокрустово ложе идеализированных схем. От указа Бруно об упорядочении налогообложения пострадали в основном мелкие лавочники, а не воротилы теневой торговли.
Подошла очередь Нины сказать что-нибудь бессмысленное и вдохновляющее, и операторы местной студии видео пустили картинку в эфир. Упорство, с каким Нина продолжала носить свой мышино-серый комбинезон, (Аркато подогнала его ей по фигуре, а на месте страшного номера вышила инициалы "Н.В."), вознаградилось — вид у нее получился эффектный.
— Здравствуйте, мои дорогие! Я — ваша Нина, снова с вами. И снова иду в бой за вас и ради вас умру!..
Удачно вмонтированные кадры двух авианосцев у побережья, гордо реющие в небе самолеты, истребитель в непередаваемо красивом развороте... Как бы случайные блики скрывают символику Острова на его крыльях. Нинка крупным планом, шевелюра встрепана, глаза горят сумасшедшим и притягательным огнем.
— Все указы самозванцев из ОСС объявляю недействительными. Вы не будете платить дурацкую вмененную подать! Единственная и желанная моя цель — вернуть закон и порядок в нашу благословенную страну! Единственное мое намерение — восстановить у власти президента Ариэля Солтига!
Митинг закончился, накричавшиеся и нааплодировавшиеся люди торопливо расходились по своим делам. Нина, чмокнув в щеку счастливо растерянного губернатора ("Меньше воруй", — шепнула ему на ушко), сбежала с ораторского помоста, бросив рабочим:
— Разбирайте декорацию!
Ее ждал автомобиль. Теперь в порт, на катер... и на "Габриэль", надо бывать на обоих своих кораблях. Нина села на заднее сиденье, втиснувшись между двумя телохранителями, третий сел рядом с водителем, закрыв ей, к черту, весь обзор.
— Сдвиньте тент! — нервно крикнула Нина и успокоилась только, когда увидела наверху летящие кроны деревьев, обступавших обочину дороги. День чист и светел. Все хорошо?..
"Клаустрофобией страдаю, что ли..." Закрыла глаза, откинув голову на мягкую спинку сиденья, вздрогнув, очнулась от секундного забытья. Самолет с короткими, как обрубленными крыльями, надвигался сверху прямо на нее.
— Не наш!! — взвизгнула Нина, ударяя кулачком в спину впередисидящего.
Водитель резко притормозил, и первая бомба легла впереди. А Нина уперлась руками,... вскочила на сиденье, переступила на плечи телохранителя слева (как странно замедлило свой ход время!) и, подняв руки над головой, "рыбкой" выбросилась на дорогу. Кувыркнулась, вскочила и стремглав бросилась в придорожные заросли. За ее спиной громыхнуло снова, что-то большое пролетело над рухнувшей ничком Ниной и тяжко хлопнулось в кусты — колесо автомобиля, на котором она только что с ветерком ехала. Рев самолетного мотора нарастал, послышались резкие хлопки пушечной стрельбы. Сверху посыпались срезанные очередью ветки, упавший сук больно ушиб плечо. Нина сообразила, что пилот наверняка увидел, куда она скрылась, и, подвывая от животного ужаса, поползла на четвереньках в глубь чащи.
На лестничной площадке света не было, но Ив уверенно ткнул ключом в замочную скважину.
— Здесь часто так. Опять лампочку слямзили. Заходи, — он втолкнул начавшего дрожать мелкой дрожью Астера в приоткрытую дверь, проскользнул следом и быстро захлопнул ее за собой, заперши, вдобавок к замку, на внутренний засов.
Астер неверными шагами прошел в большую, с дурным вкусом обставленную комнату, неловко уселся на продавленный диван. Измотался. Не каждый день такие приключения выпадают... Взял протянутую Ивом плоскую фляжку и припал к ней губами, сделав крупный глоток.
— У-у, варварство так пить коньяк... — он приложился еще, и бившая его дрожь стала ослабевать.
Ив заботливо накинул ему на плечи махровый, желтый, расписанный зелеными попугаями халат и Астер утонул в нем.
— Наследил я у тебя... — глаза Астера масляно заблестели.
— Не бери в голову, — Ив уловил двойной смысл слов друга и торопливо добавил, — Эту квартиру никто не знает, здесь бываю только я и под другим именем. Хочется иногда побыть одному, чтоб никто над ухом не гавкал. Здесь я задумал "Ангела...", который сделал меня великим человеком.
