— Ай-й... — вскрикнула она, с размаху впечатываясь в слишком широкий лист и шмякаясь на землю кверху брюшком. Тень пронеслась мимо. Речница лежала, не шевелясь, пока все крылатые силуэты не скрылись за стеной листвы, и только тогда встала, придерживая отяжелевшую руку. Пригибаясь и прячась за листьями, она пошла вдоль грядок, прочь от солнца, глядящего в затылок. На севере, как смутно помнила Речница, куда меньше народу. Хорошо ещё, что тут растёт Меланчин, а не земляные клубни, не то её изловили бы без помощи Вегмийи...
Из-за листьев вырос белёный дом. Красно-чёрные нарисованные змеи извивались на его стенах, окружали дверь, занавешенную новенькой золотистой циновкой. Дом стоял на платформе высотой в два локтя, но лестницы у крыльца не было — её заменял плавный наклонный подъём. Оглянувшись на сияющее небо — кажется, ни одной тени на нём не осталось — Кесса взобралась на крыльцо и поправила повязку на голове. Шляпу она где-то потеряла, теперь солнце пекло ей макушку, и Речница поспешила спрятаться в тени соломенного навеса.
— Хаэй! Мир этому дому! — она тихонько зашуршала краем дверной завесы. Изнутри тянуло прохладой и пряностями.
— Не бойтесь, я мирный странник... и я хотела только попросить воды, — продолжила она, откинув завесу и проворно опустив её за своей спиной. Сумрак внутри хижины показался Кессе полночной мглой после испепеляющего сияния снаружи.
— И тебе мир, дева Хурин Кеснек, — степенно ответили ей, и что-то зашелестело по гладкому глиняному полу. Кесса встретила взгляд раскосых зелёных глаз. Большой серебристый менн стоял напротив, свивая в кольца змеиный хвост, и шар погремушки на самом кончике громко шуршал.
— Рождённый серебром! — Речница уважительно кивнула. — Ради всех богов, дай мне воды. Я очень давно...
Шум крыльев снаружи показался ей рёвом урагана.
— Некрома-а-ант! — радостно заорал кто-то, огненный шар взлетел над хижиной, залив щели вокруг дверной завесы багряным заревом. Какая нужда была жечь его в полдень?!
— Преступник здесь. Окружите дом! — скомандовал другой голос. Сапоги загрохотали по сухой глине. Кесса вздрогнула и зажмурилась.
— Сюда, — менн подтолкнул её к завесе, разделяющей хижину надвое, и проскользнул к двери. Чёрный нетопырь юркнул за занавесь и прилип к стене, высматривая, в какую щель можно было бы улизнуть.
— Что такое? — сердито спросил менн, откидывая дверную завесу. Его погремушка громко зашуршала. Шаги на крыльце стихли.
— Преступный Некромант проник в твой дом, почтенный Кхеспи. Мы видели его здесь, — от голоса стражника у Речницы зазвенело в ушах. — Выйди наружу, чтобы тебе не пораниться. Не бойся, скоро колдун будет уничтожен. А за дом тебе заплатят.
— Никто не входил сюда, о воины, — холодно ответил менн. — И никто не мог бы войти — у меня тут не храмовая площадь, и гостей я не приглашал. Где вы нашли Некроманта, в нашей-то стране?
— Чёрные маги коварны, — судя по голосу, стражник ответу не обрадовался. — Он был тут. Это женщина из рода Хурин Кеснек, мерзкий последователь Янакатекиля. Я вижу её следы. Посторонись, рождённый серебром...
— А-ай! — крикнул кто-то снаружи. — Вон он, лови! Сожги его!!!
— На взлёт! — крикнул стражник. Сапоги прогрохотали по крыльцу, завеса с шумом опустилась. Менн щёлкнул языком и неспешно подполз к занавеси посреди комнаты.
— Бояться больше нечего. Садись на кровать, я принесу тебе воды. Ты голодна?
— Очень, — призналась Кесса, без сил падая на невысокое, чуть приподнятое над полом ложе. Оно было жёстким, сложенным из циновок и едва прикрытым грубой тканью, но Речница едва удерживалась, чтобы не свернуться на нём в клубок и не заснуть до утра.
Менн долго брякал чем-то и шуршал чешуёй. Кесса уже проваливалась в сон, забыв о жажде, когда занавесь откинулась.
— Держи, Илриэна, — прошептал менн и поставил рядом с ложем тонкий кувшин, полный прохладной воды, и плошку с тёмным застывшим месивом, из которого торчала ложка. — Гостей я не ждал, и к пирам не готовился. Ешь. Что это у тебя с рукой?
— Фоул оцарапал, — коротко ответила Речница, поднося кувшин к губам. — Спасибо тебе, почтенный Кхеспи. Ты очень добр.
— Не стоит благодарности, Илриэна. Вашему народу я кое-чем обязан, — отозвался менн, осторожно поддевая пропитанный кровью рукав и рассматривая глубокие царапины. Он наклонился, и Кесса видела в полумраке ряд грубых шрамов на его щеке, протянувшихся от глаза к подбородку, один за другим, до самого уха.
— У меня есть воинский бальзам... где-то тут был, в сумке, — Речница потянулась за дорожной сумой.
— Ешь. Я сам достану, — менн отвёл её руку, снял суму и положил рядом на постель. — И что стало с Фоулом, оцарапавшим тебя?..
Кесса проснулась после полудня — над хижиной прошумели крылья, и она вскочила, прижимая к себе забинтованную руку и шепча проклятия.
— Возвращаются в Джэйкето, — усмехнулся менн, заглянув за завесу. — Моя иллюзия долго их морочила. Самое время тебе уходить, Илриэна. Небо очистилось, и путь свободен.
Кесса поставила на колени плошку с остатками вчерашнего ужина. Месиво из разваренных зёрен и размятого меланчина всё ещё казалось ей вкусным, хотя вчера она съела едва ли не полный горшок этой снеди. Менн быстро разматывал повязки на руке. За ночь опухлость пропала, царапины покрылись коркой и сильно уменьшились. Кесса знала, что след от когтей Фоула на её коже останется навечно... ну что же, будет чем похвастаться.
— Твоя одежда приметна до крайности, — вздохнул Кхеспи, — но на смену у меня ничего нет. До вечера тебя прикроет иллюзия. Выбирайся на северную дорогу. В Хекоу не ходи... купишь еды у поселенцев. Дорогу на Шун не знает никто — с тех пор, как Ханан Кеснеки объявили друг другу войну, там скрытый город. Если повезёт, ты на него наткнёшься. Где-то к северо-востоку от Хекоу, к северу от Чакоти...
— Спасибо за помощь, почтенный Кхеспи, — кивнула Речница, орудуя ложкой. — От меня ты ничего взять не хочешь, но боги знают, как наградить тебя. И они непременно тебя отметят.
— На то они и боги, — бесстрастно заметил менн, покачиваясь на хвосте. — Твоя отвага восхищает меня, Илриэна. Такие, как ты, не должны погибать напрасно. И потом... рад был услышать, что у сестры всё хорошо. Встретишь её снова — передай привет.
— Непременно, — пообещала Кесса. — В Нэйне её никто не обидит.
...Кто-то хрипло заголосил над головой. Откинув край увядшего листа, под которым укрывалась всю ночь, Кесса увидела здоровенного полуденника. Ящер, взгромоздившись на валун, разминал огромные кожистые крылья и разевал длинную зубастую пасть. Вблизи он казался тяжёлым, нелепым и неуклюжим.
Испустив надсадный вопль, ящер взмахнул крыльями, подняв клубы пыли, и в несколько взмахов поднялся в зеленеющее небо. Кесса зевнула и неохотно выбралась из-под листа. Перед ней ещё плыли радостные видения — берег Реки, белый обрыв, тростники, клонящиеся под ветром, гирлянды луковиц Хелтори, развешанные вдоль пещер, хиндиксы, реющие над каменными причалами... Вокруг простиралась красная пустыня, остывшая за ночь, но такая же мёртвая, как в знойный полдень. Местные обитатели очень ловко скрывались от Кессы — или, может, глаз уроженца Реки не мог их увидеть...
Выкапывая со дна сумки скудные припасы — не было смысла брать много еды, всё равно Речница не унесла бы далеко тяжёлые тюки — Кесса оглянулась со смутной надеждой. Бесполезно — золотистая кошка бесследно исчезла той жуткой ночью, и больше её хвост не мелькал за скалами.
"Так-так..." — Речница окинула желтовато-рыжие скалы внимательным взглядом. Вечером они все казались усталой Кессе на одно лицо, сейчас она не находила среди них двух одинаковых. Зато находила приметы, указанные ей вчера обитателями хижин за глиняной стеной. И по этим приметам получалось, что от цели Кесса недалеко. "Ещё два Акена можно идти спокойно, а там — поверну на север," — Речница посмотрела на красную пустошь и невольно поёжилась. На северную дорогу иногда всё же долетал ветер с юга, с реки и зелёных полей. А там, в пустыне, все ветра напоены огнём... и как только жители Шуна осмелились построить город в этой гиблой местности?!
Задумчиво грызя сушёный земляной клубень (вкусом он напоминал глину), Кесса повернула к себе Зеркало Призраков и с любопытством заглянула в мутную гладь. Артефакт странно раскачивался и звенел подвесками — Речнице почудился в этом намёк. Может, Зеркало настроилось на нужный лад и покажет хоть что-нибудь, кроме взрывов и вспышек?
В глубине зеркала блестел металлическими гранями высокий... ну, Кесса решила, что это сундук, с покатой крышкой и без видимых засовов, с глубокой и широкой нишей пониже крышки, с шестью разноцветными кнопками и маленьким рычажком чуть сбоку от ниши. Над сундуком в сероватом мареве таяли очертания чего-то огромного, как скала или гигантские здания Старых Городов, там же скользили неразличимые пёстрые силуэты. Кесса слышала ровный гул, исходящий от Зеркала, как будто в нём поселился пчелиный рой.
"Тлаканта!" — Речница изумлённо мигнула и прилипла носом к стеклу. К сундуку, почти загородив его широкой спиной, подошёл первый отчётливый силуэт. Не было и тени сомнения — это Древний Сармат в тяжёлой броне. Кесса видела каждую пластину чёрного скафандра.
Тяжёлая рука опустилась на крохотный пульт, что-то в сундуке негромко щёлкнуло и забулькало. Сармат отодвинулся, запуская руку в нишу и вынимая оттуда длинный и широкий сосуд, формой похожий на обрубок соломины. В нём колыхалась знакомая Кессе белесая жижа. Речница радостно усмехнулась. Зеркало не подвело! В кои-то веки призраки в нём не дрались и не умирали... "А я думала, они свою еду с собой носят... или так теперь, потому что такие штуки все поломались?" — Кесса хмыкнула и осторожно коснулась пальцем чёрной брони. Сармат отошёл от сундука и припал к сосуду, прикрывая его ладонью. Он стоял боком к Речнице, и ей казалось, что на шлеме блестит какой-то знак, а если бы Древний повернулся, можно было бы разглядеть его лицо... Речница тронула пальцем бронированное плечо, надеясь, что сармат что-нибудь почувствует и посмотрит на неё.
— Глянь! — громко сказал кто-то с той стороны стекла. Сармат и сундук отдалились в область серого марева, но Кесса ещё видела их. Древний пил Би-плазму, ни на что не отвлекаясь, у сундука уже стоял кто-то в странном серо-зелёном наряде...
— А, этот... Здоровый. Со станции, наверное. Они тут ходят, — откликнулся второй голос, тонкий и пронзительный.
— Чего встал? Трусишь? Этого испугался? — визгливо хихикнул первый.
— Я?! — возмутился второй. — Мой папа таких сотню убил. А я стрелять умею! Из бластера. Бац!
— Х-хе, — второй, неразличимый в мешанине цветных пятен, судя по звуку, сплюнул. — Такого непросто свалить. У них нет боли. Как железяки!
— Надо в сердце бить. Попадёшь — ляжет, — хмуро заключил первый. — Раз — и наповал! Иначе доберётся и башку отвернёт. Чего он там встал?! Иди ты, я не буду.
— Скажи — трусишь? — довольно взвизгнул второй. — Ха-а! Ты в такого и стрельнуть не сможешь! А я...
Кесса стиснула зубы и встряхнула Зеркало, изгоняя назойливых призраков. "Сармат, верно, их не слышал..." — с надеждой подумала она. "Это крысы были, правда?.."
Визг умолк, сменившись басовитым гудением. Зеркало затуманилось и пошло рябью, под которой что-то неровно вспыхивало. Кесса протёрла Зеркало рукавом и снова поднесла к глазам... и тут её схватили за руки.
Одно заклятие она применить успела. Вспышка ослепительного света взорвалась над её головой... и дальше Кесса сидела на земле, жмурясь и тряся головой. В ушах звенело, глаза отчаянно слезились. Её грубо встряхнули, поднимая на ноги, руки заломили за спину и крепко связали. Зеркало, оброненное в пыль, звякнуло под ногами и отлетело в сторону — подбирать его не стали.
— Это она, — сказал кто-то, срывая с Кессы повязку с бахромой. — Чёрная ведьма из Хурин Кеснек. Держите её крепко!
— Боги будут довольны, — усмехнулся другой, проводя вдоль тела Речницы ладонью с выставленными вперёд большим и указательным пальцами. Кесса видела, скосив глаз, как золотистые светящиеся петли охватывают её ноги от ступни до колена. Магические путы излучали жар, не обжигающий, но не слишком приятный. Судя по ощущениям, такие же петли Речнице намотали на руки.
Летучая мышь-мегин, на которую усадили Кессу, летела над самой землёй, покачиваясь под тяжестью шестерых ездоков. Один правил мышью, четверо окружили Речницу и не спускали с неё ни глаз, ни двузубых жезлов. Шестой намотал волосы Кессы на руку и держал так, не давая ей шелохнуться.
— Я мирный путник, зачем вы меня схватили? — хмуро спросила Речница, когда в ушах перестало звенеть, и получила болезненные тычки со всех сторон. Шестой воин рявкнул на остальных — как видно, он был их командиром — и рывком запрокинул голову Речницы так, что в глаза ей сверкнуло утреннее солнце.
— Взгляни в лицо могучему Згену, дочь Янакатекиля. Ты предала великого бога, обменяла солнечный огонь на гниль и кости. Сегодня ты видишь око Згена в последний раз.
Голос его и сама речь показались Кессе очень знакомыми. Она почти уверена была, что у него зелёные глаза... холодные и хищные, как у стражника из Икатлана.
— Ты из Хурин Кеснек или из Мениа? — спросила она и была немедленно встряхнута так, что лязгнули зубы.
— Молчи, отродье Янакатекиля! — рявкнули сзади. Кесса тихо вздохнула. "Речника Фрисса на вас нет," — сердито думала она. "Додумались хватать беззащитных..."
Крепость из жёлтого камня сверкнула ей со стен золотыми пластинами, но рассмотреть башни, дома, наползающие друг на друга, скудные островки зелени и паутину переулков Речница не успела. Мегин летел быстро — к самому сердцу города, к одиноко стоящей округлой башне в золотой чешуе. Глухо лязгнула, отползая в сторону, большая каменная плита, Кессу снова подняли и потащили вниз.
— Некромант! — ещё один стражник в жёлтой броне, с повязкой рода Хурин Кеснек, виднеющейся из-под шлема, взял Кессу за подбородок и заглянул ей в глаза. В его взгляде странно смешались досада, радость и страх. Речница пошевелилась, разминая онемевшие руки, и увидела, как десятки позолоченых боевых жезлов направляются на неё. Те, у кого не было колдовского оружия, взялись за обычное.
— Несомненное отродье Янакатекиля, — сказал из-за спины Речницы командир отряда, притащившего её в башню. — То самое, из Хекоу. Очень опасная тварь! Да узнает о её поимке властитель Льоке...
— Узнает, — скользнул по нему взглядом стражник в жёлтой броне. — Обыскать её!
Руки Речнице развязали — очень неохотно, и тут же прижали её к стене тремя двузубыми жезлами — два приковали к камню её руки, один — шею. Кто-то принёс большую корзину, и туда было брошено всё, что показалось стражникам подозрительным — щит Кессы, её сумка и все её ножи. К вещам её прикасались так, будто они были покрыты едкой слизью, а когда что-то выпало из корзины, стражники подцепили это жезлами и закинули обратно, вовсе не трогая руками. Им было страшно — куда страшнее, чем самой Речнице, безмерно удивлённой происходящим...
