— Хм, вот что значит— молодой ум...— протянул Дагот Ур, поглаживая золотую бороду.— Что же, твои идеи достойны попытки осуществить их, да и награды..., я лично займусь твоим образованием и преобразованием, ха, ха, ха!— засмеялся Дагот Ур.— Но, прежде, ты добудешь мне тех зверей, чью плоть ты считаешь достойной изменения и применения в изготовлении нашей брони и оружия!
— Слушаюсь и повинуюсь, мой Повелитель, для меня честь услужить Вам и нашему Дому!— поклонился Дагот Текумсе.
'...я и мои слуги добыли все необходимые образцы, великий Дагот Ур, лично, похвалил меня и стал работать над изменением плоти диких тварей, магия Сердца позволила создать истинные шедевры химерологии— тварей, постоянно линяющих и отращивающих новые панцири, жала и шкуры, правда, содержание таких прожорливых существ стоила сокращения армии за счет низших, впрочем, оно того стоило... Доспехи и оружие, изготавливаемые из новых материалов, плюс стальные, каменные и бронзовые поделки подземных кузниц и мастерских, медленно, но верно, усиливали армию Возрожденного Дома Дагот. В благодарность, если Даготу Уру это чувство знакомо, в Тирдас, в 30-ый день, месяца Вечерней звезды, 431-ый год 3-ей Эры, он лично меня изменил, превратив своего раба в Пепельного Вампира, одного из немногих, ставших подле его трона...
Да, знаменитого Неревара, продавшегося Трибуналу и шавок Храма ждет разочарование и смерть на склонах Красной Горы, их кровь напитает иссушенную землю и сделает ее еще красней!...
... он стал моим учителем, наставником, Богом, сны и звуки Песни, звуки его голоса и его наставления проникали в мое сознание, находили отклик в моей душе, стали смыслом существования, я намерен защищать свой новый дом...'— из обугленного дневника.
Интерлюдия 3.
Сон о снах и Песне.
'...Таю было..., когда он, в 685 году Первой Эры, впервые увидел Морнхолд, город острых шпилей, дом богини. Его кузен Калкорит, ставший уже старшим послушником в Храме, отвёл Таю пару комнаток на первом этаже купленного им дома. Комнатки были маленькими и бедно обставленными, но прямо за окном рос горьколистник, и, когда задувал ветер, каморка наполнялась прелестным пряным ароматом.
Аккорды Песни более его не беспокоили. Иногда, он даже забывал о них— настолько тихими и мелодичными они стали. Иногда, когда он шёл по улицам к Храму за заданием, ему встречался кто-нибудь и накал Песни возрастал, но потом она снова остывала. Чем отличались эти люди от прочих?— Тай никогда не пытался определить. Он помнил последний случай, когда позволил Песни увлечь его и убить своего младшего кузена Вастера. Это воспоминание не тяготило его чрезмерно, но, всё же, он решил, что не станет причинять вреда никому, если его не вынудят.
Нарочные Дома регулярно доставляли Таю письма от Байнары, по-прежнему сидевшей в Сандилхаусе, на острове Горн. Она могла бы пойти учиться в Храм, ума бы ей точно хватило, но не пожелала. Через год, может два, ей всё равно придётся уехать и занять своё место в Доме Индорил, но она не спешила. Тай с радостью встречал обычные сплетни, приходившие с письмами, и описывал в ответ свои собственные занятия и романы.
На третьем месяце пребывания в Морнхолде он повстречал девушку. Она, тоже, училась в Храме, её звали Акра. Тай увлечённо писал о ней Байнаре, сообщая, что у неё рассудок Соты Сила, остроумие Вивека и красота Альмалексии. Байнара ответила в игривой манере, что если бы знала, какие святотатственные вольности дозволяются студентам Храма, то несомненно сама бы стала послушницей.
— А ты очень предан своей кузине— засмеялась Акра, когда Тай показал ей письмо.— Передо мной руины потерпевшего крушение романа?
— Она мила, но я никогда не воспринимал её с этой позиции— усмехнулся Тай.— Инцест никогда меня особо не интересовал.
— А она тебе очень близка по крови?— лукаво спросила Акра, обвивая шею парня руками. Тай задумался на мгновение.
— Не знаю даже... По правде, нам мало что рассказывали о наших родителях, и я даже не знаю, были ли они действительно как-то связаны!— воскликнул парень, отцепив руки девушки и подойдя к окну.— Они пали жертвами Войны на Красной Горе, это я знаю, но, похоже, у взрослых всегда портилось настроение, когда мы спрашивали о своих родителях...— провел рукой он по холодному камню стены, а девушка села.— Эх..., со временем, мы перестали спрашивать. Может, ты мне даже ближе как кузина, чем Байнара!
— Может, и так...— Акра улыбнулась, вставая со стула, она распустила волосы, до этого заколотые способом, подобающим благовоспитанной жрице. Пока Тай наблюдал за этой трансформацией, она отцепила небольшую брошку, крепившую платье к наплечной накидке. Тонкий шёлк скользнул вниз, впервые открыв его взору смуглое, стройное тело.— Если так, то инцест по-прежнему тебя особо не интересует?— игриво спросила она.
Когда они занялись любовью, Песнь начала своё медленное, ритмичное восхождение в голове Тая. Видение Акры перед ним, на мгновение, померкло и сменилось образами из его ночных кошмаров. Когда, он, наконец, откинулся в изнеможении, комната казалась наполненной яростными красными облаками его снов, а крик женщины и её ребёнка перед лицом смерти эхом отдавались в голове. Он открыл глаза, Акра улыбалась ему. Тай поцеловал её и нежно прижал к себе.
Последующие две недели Тай и Акра были неразлучны. Даже когда они занимались в противоположных крыльях Храма, Тай думал о ней и откуда-то знал, что она тоже думает о нём. А после, они, стремглав, неслись навстречу друг другу, наслаждались друг другом в его комнате каждую ночь, и каждый день в укромном уголке храмового сада.
Однажды, пополудни, когда Тай привычно нёсся обнять свою возлюбленную, Песнь взыграла в нём с невиданной силой при появлении какой-то согбенной, изнурённой старухи. Он закрыл глаза и попытался приглушить её, но когда он снова открыл их и увидел, как она покупает пробковый папирус у уличного продавца, он уже знал, кто это— его старая няня с Горна, Эдеба, та, что покинула его, даже не попрощавшись, ради своей семьи на материке!
Она не видела его и пошла дальше по улице, а Тай свернул и последовал за ней. Они шли тёмными переулками самой бедной части города, который был ему также чужд, как самая дикая деревня Акавира. Она отперла небольшую деревянную дверь дома на безымянной улочке, и он, наконец, окликнул её по имени. Она не обернулась, но когда Тай подошёл, то обнаружил, что дверь не на щеколде.
Каморка была грязной и сырой, как пещера. Она стояла лицом к нему, её лицо ещё больше сморщилось с тех пор, что он помнил её, изрезанное линиями скорби. Он закрыл дверь, а она взяла его руку и поцеловала.
— Ты стал таким высоким и сильным!— сказала Эдеба, заплакав.— Мне нужно было убить себя, но не позволить им разлучить нас!
— Как семья?— холодно поинтересовался Тай.
— Ты моя единственная семья...— прошептала она.— Индорильские свиньи заставили меня уйти, они тыкали мне в лицо своими клинками, когда узнали, что я служу тебе и твоей семье, а не им. Эта маленькая дрянь, Байнара, застала меня за молитвой скорби!— прошипела старая женщина, сжимая кулаки.
— Ты говоришь, как помешанная!— Тай презрительно усмехнулся.— Как можно любить меня и мою семью и при этом ненавидеть Дом Индорила? Я ведь тоже из Дома Индорила!!!
— Ты уже достаточно взрослый, чтобы знать правду!— яростно прошипела Эдеба. Тай просто пошутил насчёт её безумия, но теперь он видел, как нечто подобное разгорается в её древних глазах.— Ты не был рождён в Доме Индорила— они взяли тебя к себе после Войны, как и многих других сирот, которых разобрали и они, и другие Дома. Только так они хотели стереть историю и уничтожить всю память об их врагах— взрастив их как своих детей! -Тай повернулся к двери.
— Теперь понимаю, почему тебя прогнали с Горна, старуха, ты бредишь!— прокричал Тай.
— Подожди!— закричала Эдеба, бросившись к заплесневелому шкафу. Она достала оттуда стеклянный шар, который засиял всем спектром даже в полумраке каморки.— Помнишь это?— протянула она ему шар.— Ты прикончил того малыша, Вастера, потому что он владел этим, а я забрала его из твоей комнаты, потому что тогда ты был ещё не готов взять на себя наследие и ответственность. Ты не удивился тогда, чем тебя так манит эта безделушка?
Тай тяжело задышал и ответил, хотя и не хотел этого делать: 'Порой..., я слышу Песнь!'.
— Это Песнь твоих предков, твоей настоящей семьи— сказала она, кивнув.— Ты не должен с ней бороться, ибо это песнь судьбы! Она будет направлять тебя в том, что тебе предначертано!
— Заткнись!— заорал Тай— Всё, что ты говоришь— ложь! Ты больна!
Эдеба со всей силы швырнула шар об пол, отчего он разлетелся с оглушительным хлопком. Осколки растаяли в воздухе. Всё, что осталось— маленькое серебряное колечко с незатейливой печаткой в виде плоской короны. Старуха бережно подобрала его и протянула Таю, стоявшему, опершись спиной на дверь и дрожавшему.
— Вот твоё наследство, наследство Хранителя Шестого Дома!
Корона на кольце предназначалась для скрепления печатью официальных бумаг Дома. Тай видел похожее кольцо у своего дяди Триффита, с печаткой в виде крыла, знаком Дома Индорила. Рисунок на этом кольце был другим— это было то насекомое, которое он запомнил с того дня, как Кена Гафризи учил их с Байнарой геральдике Домов. Это был символ проклятого Дома Дагот!
Песнь овладела всеми чувствами Тая, он слышал её музыку, обонял её страх, ощущал на языке её горечь, физически осязал её силу, а всё, что он видел перед собой— пламя её разрушения! Когда он взял кольцо и надел его на палец, его разум не осознавал, что он делает... Тай по-прежнему не ведал ничего, кроме Песни, и тогда, когда вытащил кинжал из ножен и вонзил его в сердце старой няньки...
Тай даже не слышал её последних слов, когда Эдеба осела на пол и простонала, с сочащейся кровью улыбкой,: 'Спасибо!'.
Когда пелена песни спала, первое, что понял Тай— это, что он больше не спит. Перед собой он увидел пламя, то самое, что спалило дом его рождения, и пламя снова было перед ним. Но это было пламя от костра, который он развёл на полу её прогнившей лачуги, и его языки уже проникали сквозь стены, пожирая тело его старой няньки. Когда стали звать стражу, Тай опрометью помчался по улицам...'— 'Ядовитая Песня'. Книга III, автор Бристин Ксел.
Конец интерлюдии.
Раннее утро, Турдас, 8-ой день месяца Огня (Огня очага), 433-ий год 3-ей Эры.
Высокая, чернокожая фигура, широкоплечая, длиннорукая и крепконогая фигура, облаченная в жуткие костяные доспехи, с затаенной гордостью, смотрела своими тремя глазами, цвета пламени Красной Горы, на расстилающуюся перед ним картину. Внизу, в одной из долин, образованной застывшей лавой-пробкой в одном из жерл гигантского вулкана, собралась его личная армия, тварей, большая часть которых обрела свой новый облик и частицу утраченного разума. На каждом воине была подобная же броня, вооружены они были длинными копьями, большая часть которых были сделаны из костяных жал. Столь же необычным было и остальное вооружение тварей: костные ножи и топоры, булавы, молоты, мечи и кинжалы, разбавленные изделиями из бронзы, железа, камня, стекла и эбонита. Измененные твари Горы составляли малую часть темной армии, однако, они стали тем идеалом, образцом, по которому предстояло изменить лучших из низших существ, так, ловчие стали похожи на орков, а корпрусные калеки— на огров, только, кожа и тех и других была черной или серой, покрытой мелкими трещинами и морщинами, будто у оживших склонов горы.
— Моя армия великолепна, это мои собственные капафагаллаи (разрушители), мои... Урук-Хаи...! Ха, ха, ха!— рассмеялся Дагот Текумсе.
— Бхуггххгггххх, дуууххх!— громыхнуло, где то вдали.
— Что случилось?— спросил пустоту взволнованный Дагот Текумсе.
— Враги и конкуренты осмелились напасть на моих будущих рабов и слуг, мое дитя, придется отложить нашу месть и готовиться к разрыву реальности на Горе или близ ее, иди ко мне, надо провести совет!— прошелестел голос Дагот Ура в голове Дагота Текумсе.
Глава 10.
Построй свой Дом и повесься в нем..., тфу, повеселись!
'...Тай замолчал. Акра опустилась на колени сбоку от него и взяла кисть с кольцом.
— Расскажи мне больше.— попросила она прижимаясь щекой к его руке.
— Мой наставник Кена Гафризи учил нас, что Дом Дагот был проклятием Морровинда. Он сказал, что все они погибли в конце Войны, и что сама земля вздохнула с облегчением— Тай закрыл глаза.— Я вижу то, что забыто! Я слышу это в Песне! Эдеба сказала мне, что пять Домов приняли детей-сирот Дагота и взрастили их в своих собственных традициях. Я думал, что она безумна или лжёт, но настоящая ложь — это те годы, что я думал, будто моя семья принадлежала Дому Индорил!
— И что ты собираешься делать? — прошептала Акра.
— Что ж, Эдеба наказала мне следовать путем Песни к своей судьбе— Тай горько рассмеялся.— Но песня первым делом повелела убить её саму, поэтому я не знаю, какие бы дальнейшие рекомендации она дала бы мне. Я знаю одно— мне нужно покинуть Морнхолд! Прежде, чем я осознал, что делаю, я устроил пожар в её лачуге. Кто-то позвал стражей. И теперь, я не знаю, куда деваться!— закричал он, хватаясь за голову.
— У тебя много друзей, которые защитят тебя, если ты действительно окажешься новым предводителем возродившегося Шестого Дома— Акра поцеловала кольцо.— Я помогу тебе их найти!— Тай уставился на неё.
— С чего бы тебе помогать мне?— спросил он.
— Когда ты подумал, что я могла бы оказаться твоей кузиной по Дому Индорил, боязнь кровосмешения не отвратила тебя от обладания мною— ответила Акра, встретив его взгляд.— Я тоже слышу Песнь. Она не так сильна во мне, как в тебе, но я никогда не согласилась бы забыть о ней. Она научила меня большему, чем все эти нелепые жрецы и жрицы Храма вместе взятые. Я знаю, что мое истинное имя Дагот Акра, а ещё я знаю, что у меня есть брат!
— Нет!— Тай стиснул зубы.— Ты лжёшь!
— Ты Дагот Тайтон!— воскликнула она, безумно улыбаясь.
Тай с силой отбросил Акру к стене и выбежал из комнаты. Когда он пробегал по дому, то услышал шаги Калкорита на лестнице за спиной— партия ударных в песне, гремевшей в его сердце и голове.
— Кузен!— окликнул старший послушник— Ты что-нибудь слышал об этом пожаре...
Тай выхватил свой кинжал и с разворота всадил его Калкориту в горло.
— Кузен— прошипел он.— Индорильский волк тебе кузен!
Улицы Морнхолда озаряли красные сполохи пожара, разносимого по тесным улочкам безжалостными порывами ветра. Будто сам Дагот Ур неистовствовал над городом, поощряя пламя, высеченное его наследником. Страж Дома, спешивший на зарево, остановился при виде Тая, стоявшего, шатаясь, у дверей дома Калкорита с окровавленным клинком в руке.
— Ты что натворил, серджо?— просипел страж
Тай бросился в лес, и его накидка развевалась за спиной на ветру. Стражник помчался вдогонку, обнажив меч, не было нужды заходить в дом и смотреть на труп— и так всё было ясно...'— 'Ядовитая Песня. Книга IV', автор Бристин Ксел.
Морндас, 3-ий день месяца Мороза (Начала морозов), 433-ий год 3-ей Эры.
