* * *
— Ракетный запуск! — Рапорт лейтенанта Вомака прервал разговор Розака с Эди Хабиб. — БИЦ оценивает четыре сотни прибывающих ракет, сэр!
Глаза Розака метнулись к основной схеме, и на мгновение он мог только недоверчиво смотреть на значки. Когда он увидел векторы ракет, протянувшиеся от линейных крейсеров, которые он преследовал все дальше и дальше в системе Факел последние сорок семь минут, они показались ему такими же бессмысленными — как и глупыми — как они показались каждому из его младших офицеров.
Но потом его лицо превратилось в гранит. Как бы часть его разума ни хотела расценить это как паническую реакцию, акт отчаяния, когда враг увидел приближающийся к нему Альфа-Два, он знал, что это было не так. Его разум пронесся через точно такой же анализ, какой обдумала Лора Рэйкрафт, и на мгновение даже его внушительный контроль дрогнул.
Но это длилось всего мгновение, и его голос даже не дрожал, когда он повернулся к изображению Камстра.
— Открыть огонь, — решительно сказал он.
* * *
В отличие от флота Солнечной лиги, у мезанского Соответствия вообще не было никаких сомнений по поводу дальности полета ракет, о которой сообщали наблюдатели возобновившегося конфликта между Мантикорой и Республикой Хевен. Они не только поняли, что эти сообщения были точными, но и поняли, что, должно быть, сделали мантикорцы и хевениты для их создания.
К сожалению, понять, что сделал кто-то, это не то же самое, как сделать это собственными силами. Уменьшение размеров компонент ракетных двигателей без дальнейшего сокращения их и без того ограниченного срока службы было серьезной технологической проблемой, над решением которой организации Соответствия упорно работали, но пока не добились успеха.
Поэтому в качестве промежуточного шага они выбрали другой подход. На самом деле Катафракт был довольно простой концепцией, — они просто привили к концу стандартной противокорабельной ракеты целый двигатель противоракеты. Разработка устройства, которое позволило бы втиснуть достаточно мощный импеллер и подходящую лазерную боеголовку во что-то, что они могли разместить на конце стандартной ракеты, потребовала немало изобретательности (хотя не нескольких базовых компромиссов), но это была гораздо более простая задача, чем дублирование полномасштабной многоступенчатой ракеты.
Конечно, были и недостатки; они появлялись всегда и особенно в том, что должно было быть компромиссным решением.
Оружие имело в два раза меньше генерирующих стержней, чем стандартная лазерная боеголовка. Хуже того, Катафракт был на двадцать процентов длиннее, чем стандартная ракета с такой же массой, а это означало, что он больше не помещался в пусковые трубы, предназначенные для запуска одноступенчатой ракеты, на базе которой он был создан. Катафракт-В, построенный на базе основной ракеты ФСЛ Требушет, мог быть запущен только из одной из ракетных подвесок, которые Соответствие не сочло нужным предложить гражданину коммодору Лаффу.
Катафракт-Б на базе ракеты Дротик, предназначенной для линейных и тяжелых крейсеров Лиги, запускался из стандартной ракетной трубы супердредноута, но не Неутомимого или Полководца-В. Линейные крейсера Лаффа могли стрелять лишь Катафрактом-А, основанном на Спате, новой модели противокорабельных ракет для эсминцев и легких крейсеров ФСЛ. Его Марсы-В тоже могли нести их, но этим новым оружием были вооружены лишь линейные крейсера, и даже они несли их в количестве, достаточном только для дюжины бортовых залпов.
По сравнению со стандартными ракетами такого размера, их боеголовки были легкими, а бортовые системы самонаведения, радиоэлектронного противодействия (РЭП) и средства преодоления, которые могли быть размещены в относительно небольшой головной части, были ограничены. Но, в отличие от остальных ракет, дальность действия этого оружия составляла почти 16,6 миллионов километров, и никто даже не предполагал, что оно может существовать... а четырнадцать линейных крейсеров Лаффа несли более восьмисот пусковых труб для ракет бортового залпа.
* * *
Луис Розак проклинал себя с безмолвной страстью, когда он наблюдал, как четыреста две ракеты мчатся к его команде. По стандартам недавних жестоких столкновений между Звездным королевством Мантикора и Республикой Хевен это было ничтожное усилие, и он знал это. Но манти и хевениты сталкивались целыми флотами супердредноутов; у него же было только шесть крейсеров и восемь эсминцев, чтобы противостоять врагу.
"Ты был так чертовски уверен, что у тебя было гребаное преимущество в дальности, не так ли? — резко потребовал холодный, полный ненависти голос. — Ты был таким чертовски блестящим — таким чертовски, глупо самоуверенным — что тебе даже в голову не приходило, что кто-то другой может быть таким же чертовски умным, как ты!"
Он был злобным, этот голос, наполненный горьким осознанием цены, которую его люди собирались заплатить — цены, которую Факел, возможно, собирается заплатить — за его самоуверенность. Но это было также похоронено глубоко, задвинуто под поверхность, чтобы очистить его мозг, когда он столкнется с грядущим катаклизмом.
Время подлета ракетного залпа Лаффа было двести двенадцать секунд. Это означало, что было более трех с половиной минут до того, как первая лазерная головка НФИ достигнет рубежа атаки, и мозг Луиса Розака непрерывно гудел.
— План обороны Рентген-Чарли-Три, — услышал он собственный голос. — План огня Дельта-Зулу-Девять. Полководцы прежде всего.
— Оборона Рентген-Чарли-Три, есть, — подтвердил Роберт Вомак. — План огня Дельта-Зулу-Девять, есть. Полководцы — первоочередные цели!
Строй кораблей "Молота" начал меняться. У них не было времени для того, чтобы что-то сильно изменить до того, как придет этот первый огромный залп, но планы оборонительного огня и обязанности изменились гораздо быстрее — и радикально — когда Рентген-Чарли-Три вступил в силу. И в тот же момент два корабля боеприпасов "Молота" начали выплевывать в космос кольца ракетных подвесок в массированных двенадцатисекундных спазмах.
Розак предпочел бы выпустить их еще быстрее — чтобы высвободить их все из внезапно оказавшихся под угрозой отсеков. Они бы безостановочно падали сзади кораблей "Молота", сохраняя текущую скорость и направление, и были бы уязвимы по отношению к оружию ближнего действия, но это все равно было бы лучше, чем то, что, как знали плотно стянувшиеся мышцы его живота, должно было произойти.
К сожалению, у них не было автономности. Они были по-прежнему оригинальными легкими подвесками, и запуск их ракет происходил почти мгновенно. Он бы не смог приостановить его, и двенадцать секунд было минимальным временем между залпами для сохранения эффективного контроля над тем огнем, которым он мог управлять, тем более, что его крейсерам предстояло взять под контроль ракеты в последовательных волнах.
Хорошая новость — какой бы она ни была и что бы ни следовало из нее — заключалась в том, что минимальное время цикла в судовых пусковых SL-13 серии VII линейных крейсеров класса Неутомимый было тридцать пять секунд. У более ранних Неутомимых со старыми SL-11b было то же самое теоретическое время цикла, но их устройства подачи были печально известны выходами из строя, если запуски из них производились чаще одного раза в сорок пять секунд.
И, когда он наблюдал отсчет секунд, он понял, что, по крайней мере, некоторые из этих бывших соларианских кораблей должны быть из серии V или серии VI. Тридцать пять секунд пришли и ушли, а второго залпа все еще не было. Однако это должно было произойти в любой момент, и...
Вот! Наконец-то второй залп был выпущен, а три ракетные волны Розака уже сокращали дистанцию до цели, и еще больше подвесок безостановочно вылетало из "Маскарада" и "Кабуки".
* * *
Губы Адриана Лаффа обнажили зубы, когда его первый залп пошел на преследователей. У него не было иллюзий относительно того, что сделают с его линейными крейсерами многоступенчатые ракеты с их огромными лазерными головками, но он опередил ублюдков, по крайней мере, на несколько секунд, и они шли прямо за ним уже почти час. У Стравински и офицеров-тактиков на борту каждого из линейных крейсеров НФИ было достаточно времени, чтобы отметить свои цели, отслеживать их, постоянно обновлять решения для стрельбы по ним.
Конечно, большая дальность будет работать против их прицельных решений. С этим ничего нельзя было поделать, и он не сомневался, что точность будет, мягко говоря, низкой. Но позади него шли всего лишь тяжелые крейсера, а не линейные крейсера. Если бы он мог обрушить на них свои первые залпы среди них, разрушить их контрольные системы, сбить их управление огнем...
— Пуск вражеских ракет! — объявил Стравински, и челюстные мышцы Лаффа напряглись. Они оказались быстрее, чем он ожидал, и у МСР были высокие темпы ускорения. Если разведывательные данные Гоуэна Мэддока были точны, они будут быстрее основных двигателей его Катафрактов, даже на относительно коротких дистанциях, и...
— Оценка триста шестьдесят входящих, — продолжил Стравински. — Ускорение четыре-пять-один километров в секунду в квадрате. Время подлета два-один-семь секунд. Противоракетная оборона отслеживает и Гало активна.
Глаза Лаффа сузились. Это ускорение было ниже, чем он ожидал — на самом деле, оно было ниже, чем у двигателей первой ступени его птичек, гораздо меньше, чем у финального спринт-двигателя! Это означало, что его время подлета меньше, чем у них, не больше!
— Пуск второй волны!
Черт! Они выпускали эти проклятые штуки с интервалом в двенадцать секунд! С такой скоростью они выпустят в космос больше трех залпов на каждый, который он может послать в ответ! Это было почти три ракеты на каждую его ракету.
— Максимальная скорострельность, — резко сказал он.
— Максимальная скорострельность, есть, гражданин коммодор.
Лафф почувствовал, что Миллисент Хартман смотрит на него, и оторвался от схемы, чтобы встретиться с ней взглядом.
— Лучше мы рискнем закупоркой труб, чем позволим им колотить нас сильнее, чем нужно, — сказал он ей.
* * *
Сотни ракет рассекали пространство навстречу друг другу, каждая из них была самоубийственным кибернетическим агентом уничтожения, и оборона назначенных им целей пробудилась, вступив в поединок с их бортовыми датчиками. Системы радиоэлектронной борьбы пытались ослепить их, в то время как другие пытались обмануть их ложными целями, а их собственные средства проникновения делали то же самое для систем наведения противоракет, пытающихся не пропустить их.
Мощные компьютеры на борту кораблей, которые запустили их — или, в случае "Молота", взяли их под контроль после запуска чем-то другим — отслеживали их каналы телеметрии, добавляя свои собственные огромные вычислительные мощности к титанической борьбе. У оборонительных систем было больше мощности, лучше ИИ и преимущество человеческой интуиции, но звездные корабли были совсем большими и гораздо более блестящими целевыми маяками.
Чтобы компенсировать это, каналы телеметрии наступающих сил все более перегружались по мере того, как ударные ракеты приближались к своим целям. Выбор точного момента, когда именно отключать каналы управления и оставлять истребителей кораблей наедине с их собственными рудиментарными устройствами, всегда был субъективным решением, и на дальности в тридцать семь световых секунд даже самое лучшее управление огнем на скорости света все больше и больше теряло свою эффективность.
К тому времени, когда первая волна ракет Адриана Лаффа достигла рубежа атаки "Молота", НФИ послал еще пять следовавших по пятам... а соларианские корабли выложили семнадцать своих залпов в космос.
* * *
Лицо Лаффа ничего не выражало, когда он наблюдал этот невероятный рой ракет, приближающихся к нему. Их значки засыпали схему, и было уже очевидно, что РЭБ другой стороны была лучше, чем у него. Возможно, не столь намного лучше, как у манти в сражениях против народного флота, но все же, по крайней мере, незначительно лучше.
Со смертоносной точностью метронома на схеме появлялось все больше следов вражеских ракет, и его глаза сузились.
— Смена целей, — сказал он категорически. — Сосредоточиться на крейсерах.
— Первый залп уже скорректирован, гражданин коммодор, — ответил гражданин лейтенант-коммандер Стравински. — Перенацеливание второго залпа, сейчас.
Лафф кивнул, не отрывая глаз от схемы. Он не рассчитывал на то, насколько быстро они будут выкатывать эти волны подвесок. Он надеялся, что сможет уничтожить платформы с боеприпасами до того, как они выпустят очень много ракет в космос, устранить источник вражеского огня. К сожалению, у него больше не было на это времени. Уничтожение грузовых судов все равно имело бы смысл, но с таким количеством противокорабельных ракет, уже направляющихся в его сторону, было более важно, чтобы он сначала сбил контроль над огнем противника.
* * *
Первый залп Лаффа обрушился на корабли "Молота".
Крейсера и эсминцы содрогнулись от резкой вибрации пусковых установок противоракет в режиме быстрого огня. У них не было массивной брони, многократно резервированных систем управления, как у кораблей стены, но они были спроектированы и созданы специально для противодействия массированной ракетной угрозе. Луис Розак никогда не предполагал, что подвергнет их шторму, подобно мчавшемуся к ним — не без многих других кораблей сопровождения, которые разделят оборонительную нагрузку — но он и работающие с ним эревонские конструкторы имели гораздо более точное, чем у соларианских конструкторов Неутомимых Лаффа, представление о возможностях современных ракет.
Рентген-Чарли-Три уже перешел полностью в режим реального времени. Не было времени, чтобы завершить предусмотренную им передислокацию, но крейсера, отвечающие за управление заградительным огнем кораблей "Молота" во внешней зоне обороны, были готовы и осуществляли отслеживание. Противоракеты устремились наружу, используя свои чрезвычайно сокрушительные импеллерные клинья, чтобы пробить бреши в приближающемся огне. Однако внезапный всплеск скорости от "спринт-двигателя" второй ступени Катафрактов застал тактических офицеров Розака врасплох.
Ни одно из решений управления огнем не допускало этого, и процент сбитых во внешней зоне истребителей кораблей был вполовину меньше намеченного. Слишком многие из пришедших ракет первого залпа промчались через внешнюю зону перехвата, и еще больше противоракет вырвались с эсминцев, которым было поручено поддерживать крейсера в средней зоне перехвата.
Лазерные кластеры наводились повсюду, сопровождая, ожидая, когда подлетающие ракеты войдут в их зону действия, затем выплюнули навстречу им стержни когерентных молний. Огненные шары сверкали и вспыхивали, и, несмотря на неожиданность "спринт-режима", корабли "Молота" сбили сто тридцать семь из атакующих ракет.
Двести шестьдесят пять прорвались.
* * *
КФСЛ "Стрелок" закрутился в муке, когда рентгеновские лазеры пробили его боковую стену. Они прорвались глубоко, несмотря на массу крейсерской брони. Переданная энергия разрушила обшивку, разорвала отсеки, уничтожила наступательное и оборонительное вооружение — и мужчин и женщин, которые управляли им. Его боковые стены ослабили натиск, но никак не могли остановить его, а при всей своей прочности он был только крейсером.
