— У меня получается по меньшей мере пятнадцать галер! — крикнул матрос вниз. — Они быстро приближаются под веслами!
* * *
— А, они увидели графа! — Коммодор Нилз наблюдал, как галеры, которые так упорно преследовали его, внезапно изменили свой устойчивый курс. Они дико раскачивались, поворачивая обратно на север, но это привело их почти прямо к ветру.
— Разверните нас, капитан, — сказал он командиру "Кракена".
* * *
— Похоже, это сработало, милорд, — заметил капитан Хотчкис.
— По крайней мере, пока, — согласился Лок-Айленд.
Преследующие корисандские галеры обнажили свои мачты. Собственные корабли Лок-Айленда ждали с уже спущенными парусами, пока эскадра коммодора Нилза заманивала их в ловушку. С убранными парусами и реями, чтобы оставить только голые, выкрашенные в белый цвет мачты, двадцать четыре галеры Лок-Айленда было гораздо труднее обнаружить; более того, они были практически невидимы на расстоянии более десяти миль или около того. И, как и предполагал Лок-Айленд, внимание корисандцев было сосредоточено на их предполагаемой добыче. Никто даже не заметил его, пока он не приблизился на расстояние менее семи миль, обрушившись на корисандцев с их восточного фланга.
Корабли Нилза тоже поворачивались к своим преследователям. Дальность стрельбы там сократилась до менее чем двух миль еще до того, как Нилз открыл огонь. И, как и надеялся Лок-Айленд, корисандские гребцы уже сильно устали от своего долгого, изнурительного преследования. Очевидно, им не приходило в голову задуматься, почему Нилз греб не так усердно, как они.
У чарисийских кораблей были более чистые днища, а также более свежие гребцы, и Нилз быстро приближался. Лок-Айленд не смог бы вступить в бой с корисандцами так скоро, как коммодор, но его галеры, — осторожно выведенные на позицию сигналами от разведывательных шхун и самого Нилза, — были бы рядом с врагом в течение двух часов. Возможно, меньше, если бы Нилзу удалось их немного притормозить.
Теперь, когда ловушка захлопнулась, "Кракен" и его товарищи по эскадре увеличили скорость стрельбы. Они были осторожны и стреляли не так быстро, как могли бы. Лок-Айленд и Нилз не собирались позволять Блэк-Уотеру понять, насколько опасной только что стала чарисийская артиллерия, но на глазах у Лок-Айленда одно из весел правого борта корисандской галеры взмахнуло во внезапном замешательстве, когда туда попало ядро с извержением брызг и осколков. По крайней мере, четыре длинных весла разрушились вдребезги, отломанные концы разметались в стороны, и граф слишком хорошо мог представить, что, должно быть, натворили осколки этих раздробленных весел, когда они бешено разлетались, ломая ребра и раскалывая черепа.
Замешательство было недолгим, но все больше ядер падало в воду вокруг своих целей или поражало цель со смертельной силой.
— Сигнал от "Спиди", милорд, — объявил один из мичманов "Теллесберга".
— Прочти это, — приказал Лок-Айленд.
— ..."Вражеский авангард движется на северо-северо-запад от моей позиции, расстояние восемнадцать миль, скорость семь узлов", — прочитал мичман по листку бумаги, который держал в руке.
— Спасибо, — сказал Лок-Айленд и склонил голову набок, сверяясь со своей ментальной картой. Сам он не мог видеть шхуну с уровня палубы, но вахтенный на верхушке мачты и сигнальная группа могли. Она была все еще слишком далеко, чтобы ее сигналы можно было прочитать напрямую, поэтому их передавал ее корабль-побратим "Норт уинд". Что привело к тому, что основная часть разбросанного вражеского флота оказалась по меньшей мере в двадцати пяти милях — вероятно, больше — за кормой и прямо с наветренной стороны от преследователей Нилза.
Эти корабли делали, возможно, три или четыре узла, в то время как его собственные двигались со скоростью не менее шести, и в придачу срезали угол. Если остальная часть вражеского флота развивает скорость в семь узлов, по оценкам капитана "Спиди", то его самым передовым подразделениям потребуется по меньшей мере два с половиной часа, чтобы добраться до преследуемых им кораблей.
Если бы они вовремя поняли, что происходит, и действовали достаточно быстро и решительно, то могли бы поставить нас в затруднительное положение, но не настолько, — мрачно подумал он, — чтобы спасти намеченную добычу.
* * *
— Это последний из них, ваша светлость, — проскрежетал капитан Мирджин, когда вверх поднялся новый столб дыма.
— Так я и вижу, капитан, — ответил герцог Блэк-Уотер.
Он заставил свой голос звучать спокойно, но знал, что никого не обманет. Особенно не Мирджина.
Он сцепил руки за спиной так крепко, что стало больно, и глубоко вдохнул.
— Очень хорошо, капитан, — сказал он, — нет смысла продолжать преследование. Отведи нас домой.
— Да, ваша светлость, — тяжело сказал Мирджин и отвернулся, чтобы начать отдавать необходимые приказы.
Блэк-Уотер смотрел через мили воды, все еще отделявшие его от последней из галер Тэнлир-Кипа. Ему потребовался бы добрый час с четвертью, чтобы добраться до этого пылающего корпуса, к тому времени он бы сгорел до ватерлинии и исчез под волнами. Также не было никакого смысла преследовать чарисийцев, которые уже повернули домой с попутным ветром, хорошим отрывом и — насколько он знал — остальной частью их проклятого флота, ставящего засады на любого, кто их преследовал.
Даже если предположить, что он вообще сможет их настичь, это будет ночная битва со всей неразберихой и хаосом, которые она подразумевает. И это были бы его галеры — его шестьдесят оставшихся галер — в одиночку против всего, с чем он столкнулся, потому что ни эскадры Эмерэлда, ни Чисхолма, возможно, не смогли бы восполнить разрыв, который образовался между ними и ним.
Часть его все равно взывала продолжить погоню, отомстить за потери и унижение, которые ему пришлось пережить. Но холодная логическая часть его знала лучше.
Говорят, на поражении учишься большему, чем на победе, — мрачно подумал он. — Что ж, в таком случае мы многому научились сегодня, и я намерен позаботиться о том, чтобы все мы, "союзники", сделали одинаковые выводы из нашего урока.
То, что произошло с Тэнлир-Кипом сегодня днем, послужит очень четким напоминанием о необходимости для всех них научиться функционировать как единая, скоординированная сила. Это, вероятно, стоило бы того, чего это стоило бы ему и "Корисанде" в плане престижа и морального авторитета.
Возможно.
ФЕВРАЛЬ, Год Божий 892
.I.
Бухта Брокен-Энкор, риф Армагеддон
— Неизвестные корабли заходят на якорную стоянку!
Гавин Мартин, барон Уайт-Форд, резко выпрямился в своем кресле, когда через открытый люк в крыше эхом донесся крик впередсмотрящего. "Кинг Горджа II", флагман таротийского флота, с беспокойством встал на якорь даже здесь, в убежище Димэн-Хед. Что было достаточно справедливо; просто находиться здесь всем на борту было гораздо больше, чем неловко.
Кто-то резко постучал в дверь большой каюты, и он услышал, как ее открыл его камердинер. Мгновение спустя в его личной штурманской рубке появился один из лейтенантов флагмана.
— Простите, что беспокою вас, милорд, но...
— Я слышал, лейтенант Жоэлсин. — Уайт-Форд тонко улыбнулся. — Должен ли я предположить, что наши неизвестные гости — это наши долгожданные друзья-доларцы?
— Похоже на это, милорд, — признал Жоэлсин со своей собственной улыбкой.
— Что ж, хвала Лэнгхорну, — беспечно сказал Уайт-Форд. — Пожалуйста, передайте капитану Кейли, что я буду на палубе примерно через пятнадцать минут.
— Конечно, милорд.
Лейтенант Жоэлсин удалился, и Уайт-Форд повысил голос.
— Живис!
— Да, милорд? — ответил Живис Балтин, камердинер барона с детства.
— Мою новую тунику, Живис! Нам нужно произвести впечатление на герцога.
— Немедленно, мой господин.
* * *
Два часа спустя Уайт-Форд стоял на корме "Кинг Горджа II" в лучах прохладного весеннего солнца и наблюдал, как доларский флот медленно и тяжело гребет в бухту Брокен-Анкор. Бухта, хотя и была защищена от северо-восточного ветра выступающим пальцем Димэн-Хед, не была стеклянным зеркалом. За пределами залива десятифутовые волны, белые шапки и брызги слишком ясно показывали, какая погода ожидает объединенные флоты.
Не то чтобы Уайт-Форд нуждался в напоминании. Он потерял две галеры со всеми экипажами, только добравшись сюда. И судя по тому, как доларские галеры бредут в более защищенные воды залива, им пришлось еще хуже, чем ему.
На нескольких кораблях, которые он видел, развевались командные вымпелы, но ни на одном из них не было красных и зеленых полос флагмана флота. Затем, наконец, он увидел ползущую вокруг южного мыса гигантскую галеру, затмевающую окружающих. Единственная рея, которая пересекала ее мачту, была слишком мала, очевидно, это была поставленная наспех замена оригинала, и она возвышалась над своими меньшими собратьями. На самом деле, у нее был двойной крен, чего Уайт-Форд не видел по крайней мере двадцать лет, и он недоверчиво покачал головой, наблюдая, как волны поднимаются выше нижнего гребного борта, в то время как струи белой воды каскадом вырываются из ее насосов.
— Что это за штука, милорд? — тихо спросил капитан Жилберт Кейли рядом с ним, и барон фыркнул.
— Это, Жилберт, флагман доларского флота. "Кинг Ранилд".
— "Кинг Ранилд", — повторил Кейли, и Уайт-Форд усмехнулся.
— По крайней мере, мы назвали наш флагман в честь предыдущего короля, — сказал он. — И если я не ошибаюсь в своих предположениях, это чудовище, должно быть, стоило почти столько же, сколько еще две галеры разумного размера. Не говоря уже о том факте, что она должна быть сущей адской сукой, чтобы управляться в море.
— Мягко говоря, — пробормотал Кейли, когда белая вода перехлестнула через борт огромной галеры и закружилась вокруг ее борющихся гребцов.
— Но они каким-то образом доставили ее сюда, — указал Уайт-Форд. — Даже если они опаздывают на пять дней.
— Ставлю деньги, милорд, они проделали чертовски невероятную работу, чтобы вообще доставить ее сюда.
Барон кивнул, глядя на покрытые морской слизью корпуса, редкие пустые места для весел, участки голой обшивки, свидетельствовавшие о поспешном ремонте. Из простого наблюдения за тем, как доларцы двигались по воде, было очевидно, что их днища были сильно загрязнены из-за долгого плавания, что, должно быть, еще больше снизило их скорость.
Он снова задался вопросом, какое безумие овладело гением, который спланировал эту кампанию. Было бы гораздо разумнее отправить доларцев к западным берегам Ховарда и Хэйвена, а затем прямиком в Таро, где можно было бы заняться множеством мелких ремонтных работ, которые им так явно требовались. Но нет, они должны были прийти сюда, в самое безлюдное, злополучное, несчастливое место на поверхности Сэйфхолда, и отплыть прямо отсюда против своих врагов.
— Ну, я полагаю, теперь начинается настоящее веселье, — сказал он капитану Кейли, и в его тоне больше не было юмора.
* * *
Граф Тирск наблюдал со своего места позади герцога Мэйликея, как барона Уайт-Форда и его флаг-капитана проводили в большую каюту "Кинг Ранилд".
Адмирал Таро был невысоким человеком, даже ниже самого Тирска, стройным, с темными глазами и темными волосами, только начинающими седеть. Жилберт Кейли, командир его флагманского корабля, мог бы быть специально спроектирован как физический контраст. Почти такой же высокий, как Мэйликей, он был гораздо массивнее, почти как глыба, с огромными плечами, и, вероятно, перевешивал герцога по меньшей мере на пятьдесят или шестьдесят фунтов, но никак не выглядел толстым.
За ними двумя последовала небольшая группа более младших капитанов и первых лейтенантов, и Мэйликей приветствовал их широкой, приветливой улыбкой. Тирск сомневался, что герцог даже осознавал покровительственный оттенок этой улыбки.
— Адмирал Уайт-Форд, — пробормотал Тирск, когда настала его очередь пожимать руку таротийца, и в темных глазах маленького человека заплясали искорки веселья.
— Адмирал Тирск, — ответил он, и губы Тирска дрогнули в попытке не улыбнуться легкому, но безошибочному акценту таротийца. Уайт-Форд приветствовал Мэйликея как герцога Мэйликея, что, безусловно, было правильно, но, очевидно, он понимал, что каким бы благородным по происхождению ни был Мэйликей, он не был моряком.
Тирск и барон несколько секунд стояли, взявшись за руки, каждый узнавал коллегу-профессионала, а затем момент прошел, и Уайт-Форд двинулся дальше. Но Тирск дорожил этим коротким обменом репликами, который, казалось, обещал потенциально вменяемого союзника. Во всяком случае, он надеялся на него, потому что подозревал, что ему это понадобится.
* * *
— Я приношу извинения за наше опоздание, барон Уайт-Форд, — сказал герцог Мэйликей, когда официальный военный совет перешел к делу после ужина. — Боюсь, что погода на нашем первоначальном маршруте была хуже, чем ожидалось. Я был вынужден выбрать альтернативный проход.
— Я предполагал, что это была вероятная причина, ваша светлость, — сказал Уайт-Форд. — Как вы знаете, система семафоров достаточно хорошо информировала нас о ваших успехах. Учитывая погоду, с которой мы столкнулись во время нашего собственного путешествия сюда, я не удивился, что вы задержались. Действительно, я рад, что вы потеряли так мало кораблей, как вам удалось.
— Это очень разумно с вашей стороны, барон, — Мэйликей улыбнулся. — Уверен, что говорю от имени всех нас, когда говорю, что надеюсь, что худшая погода теперь позади, и...
— Я уверен, что мы все надеемся на это, ваша светлость. К сожалению, крайне маловероятно, что это так.
Мэйликей закрыл рот с выражением, которое было одновременно удивленным и, возможно, немного оскорбленным вежливым вмешательством Уайт-Форда. Он мгновение смотрел на таротийца, словно не зная, как ответить, и граф Тирск прочистил горло.
— Уверен, что вы и ваш флот гораздо лучше знакомы с погодой в этих водах, адмирал Уайт-Форд, — сказал он, и Уайт-Форд пожал плечами.
— Мы сами, конечно, редко забираемся так далеко на юг. Никто не приходит на риф Армагеддон без крайней необходимости. Но мы довольно хорошо знакомы с погодой в море Паркера и Колдрэне. А в это время года погода, как говорится, сама порождает погоду. Этот северо-восточный ветер может отклониться, возможно, полностью на северо-запад, но он никуда не денется. Или, скорее, по пятам за ним последует еще один, вероятно, не менее сильный.
— Это звучит... неприятно, — заметил Тирск тщательно нейтральным тоном, даже не взглянув на Мэйликея. На этот раз у герцога, похоже, хватило здравого смысла держать рот на замке, и граф искренне надеялся, что так оно и останется.
— Это не так уж плохо для галеонов, — сказал Уайт-Форд, небрежно махнув рукой. — Не часто у нас бывают волны намного выше пятнадцати или шестнадцати футов. Но это может быть немного... Какое слово вы использовали, милорд? Ах, да. Это может стать немного неприятным для галер.
В доларском конце большой каюты внезапно воцарилась задумчивая тишина, и Тирску пришлось поднять руку, чтобы скрыть улыбку.
