— Тогда мы этого не делаем, — заявила Юнис. — Вы сказали, что корабль не рассчитан на атмосферу. Но мы могли бы высадиться на одно из этих колес, не так ли? Назовите мне причину, по которой это не сработает.
— А как насчет того, что это совершенно бессмысленно? Мы все равно не смогли бы доставить помощь Кану.
Юнис оглядела комнату широко раскрытыми от недоверия глазами. — Дайте мне передохнуть, Гандхари. Этот корабль битком набит припасами.
— Который все еще находился бы в сотне километров от поверхности. Время, которое потребовалось бы, чтобы спуститься вниз... если бы был способ сделать это... и что потом?
— Спустите необходимое для них — пайки, одежду, медицинское оборудование, все, что им нужно. Достаточно, чтобы поддерживать их в рабочем состоянии до тех пор, пока не прибудет "Травертин". А если это не сработает, они могут привязать себя к веревке и позволить нам вытащить их обратно в космос.
— Сто километров?
— Почему бы и нет?
Васин вздохнула. — Потому что я сама просмотрела список оборудования, так что точно знаю, что у нас есть на борту. У нас есть стыковочные тросы, захваты для проникновения на поверхность и силовые лебедки. Но тросы так далеко не зайдут — мы взяли их с собой, чтобы помочь нам зацепиться за "Занзибар", если уж на то пошло. В этом полете я не видела необходимости в более длинных тросах, и я даже не уверена, что "Травертин" смог бы их обеспечить, если бы они у меня были.
— Какой длины, — спросила Гома, — самый длинный трос?
— Сорок, пятьдесят — не больше. Они также не созданы для того, чтобы сращиваться вместе.
— Этого недостаточно, — сказал Ру.
— В следующий раз, когда будете составлять список поставок, — сказала Юнис, — попросите кого-нибудь о помощи.
— Никто не мог этого предвидеть, — сказала Васин. — Даже вы.
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
Кану вернулся к двум выжившим Восставшим, которые все еще лежали в своих гамаках. — Вам следует подготовиться, — сказал он им. — Думаю, будет встряска, но ничего хуже того, через что мы уже прошли. Как вы справляетесь с гравитацией? Как думаете, сможете это вынести?
— Полагаю, что гравитация, возможно, наименьшая из наших проблем, Кану. Я содрогаюсь, представляя глубину воды под нами, что она может поглотить половину ширины этого колеса. Ты это видел?
— Да. Это великолепно. И унизительно. Кто бы это ни сделал, у него не было недостатка в уверенности.
— Да, не думаю, что это были они. Я видела кое-что из этого через окно. Мне бы очень хотелось, чтобы у меня было время узнать это получше — время изучить эти письмена. Знаешь, Кану, что самое странное?
— Честно говоря, все это странно.
— Тогда давай поговорим о деталях. Сколько я себя помню, я ничего так сильно не хотела, как оказаться здесь, внутри тайн Посейдона. Внутри сторожевых лун, еще раз пережив Ужас, я была достаточно близко, чтобы увидеть колеса, достаточно близко, чтобы понять их самой. И все же теперь, когда я здесь, понимаю, что никакого понимания быть не может. По крайней мере, для меня. Я собираю информацию, но никогда не была предназначена для того, чтобы быть чем-то большим, чем записывающим инструментом, каналом для передачи наблюдений в умы Хранителей. Я — их глаза, ветвь их разветвленной нервной системы — не более того.
Кану в очередной раз поразился выпуклости ее лба, сдерживающего силу ее разума, как стена плотины.
— Думаю, ты недооцениваешь себя, Дакота.
— Думаю, они сказали бы, что я их подвела. Я могла бы сказать, что сама себя подвела.
— Нет, — сказал Кану. — Пока нет.
— Ты должен презирать меня, зная, что я приказала сделать. Но пока есть время, я хотела бы освободить Мемфиса от любого соучастия в моих действиях. Если представится такая возможность, я бы попросила вас представить эту информацию своим собратьям — другим людям. Если они снова найдут "Занзибар", Мемфис не должен быть обвинен в смерти Друзей.
Кану сформулировал свой вопрос так мягко, как только смог. — Потому что он всего лишь выполнял приказы?
— Потому что смертей не было. Я обманула вас. Сотня хладных трупов. У них уже давно не было никаких шансов на возрождение. Я приказала Мемфису использовать только тех, кто больше никогда не сможет жить.
Кану медленно кивнул — у него не было возможности подтвердить это утверждение, но оно не показалось ему ложью. Она продолжала ценить и уважать своих Друзей задолго до его приезда, и он верил, что она испытывала искреннее раскаяние по отношению к людям, погибшим во время смутного времени.
— А если бы еще сотне пришлось умереть?
— Я верила, что моя точка зрения будет адекватно высказана этой первой сотней.
Он улыбнулся. — Так и было.
— Что стало со мной, Кану, если я привела нас в это место?
— Тебе не за что себя винить.
— Я сделала сомнительный выбор.
— Как и все мы. — Он стиснул зубы, стараясь выглядеть уверенным перед лицом неустрашимых противников — один из старейших приемов в книге дипломатии. Внутри него все еще была пустота — потребуется больше, чем несколько часов его жизни, чтобы затмить эту тьму. Но, как к новому жесткому скафандру, поначалу громоздкому, он начинал привыкать к ее присутствию. — Очень скоро мы войдем в воду. Скорее всего, корабль не в лучшей форме, но мы сделаем все возможное, чтобы сохранить его в целости.
— Мы всегда делаем все, что в наших силах.
Удар был сильным, но, возможно, не таким сильным, как он опасался. После первоначального толчка инерция "Ноя" понесла его по воде, он всплыл вверх, а затем выровнялся. Вода шипела там, где касалась все еще горячего корпуса, и разлеталась веером брызг по обе стороны. А потом они отдыхали, почти не раскачиваясь из стороны в сторону, пока спускаемый аппарат плавал. Дакота и Гектор начали выбираться из своих гамаков, сначала Гектор затруднялся, но затем, казалось, обрел часть своих прежних сил.
Кану вышел вперед. Нисса уже вскочила со своего места.
— Что ж, мы упали, — сказала она. — Сильнее, чем я ожидала, когда на нас обрушилась эта ударная волна.
— Мы целы и невредимы. Как там корабль?
— Я бы не стала ставить на это свою жизнь — или твою. Если корпус поврежден так сильно, как он думает, мы можем недолго продержаться на плаву.
Кану наклонился, чтобы получше разглядеть что-нибудь в окне. — Ты молодчина. Трудно сказать, но не думаю, что мы можем находиться дальше чем в пяти километрах от этого колеса. Мы должны быть в состоянии пересечь остаток, а затем найти способ разбить лагерь на колесе.
— Надеюсь, они взяли с собой какое-нибудь альпинистское снаряжение.
— Мы справимся, — сказал он.
Но более простая истина заключалась в том, что он мог придумать лучшие способы умереть, чем утонуть с тонущим кораблем. Смерть в открытой воде вряд ли была лучше, но если бы до этого дошло, по крайней мере, выбор был бы за ним. Он знал, что у них нет никакой надежды на колесо, по крайней мере, теперь, когда его размеры стали столь очевидны. И хотя от волн до ближайшей канавки могло быть совсем недалеко — вероятно, всего несколько метров, — какая польза была от этого слону?
Они умрут, все до единого. Но, по крайней мере, они будут двигаться.
— Вот и все, — сказала Нисса, кивая на горизонт. — Мы определенно кренимся вправо. "Ной" погружается.
— Пора идти.
Дакота показала ему набор бортового оборудования. Он был хорошо укомплектован, смесь старого и нового — предметы, которые, должно быть, поступили из Крусибла и другие, изготовленные совсем недавно, специально для удобства танторов. У них были дополнительные запасы кислорода, фляги с водой, тюки со спрессованным пищевым концентратом. Они решили опорожнить некоторые емкости, чтобы они могли служить вспомогательными средствами для повышения плавучести. Тем временем Нисса и Кану застегнули шлемы на шейных кольцах, но оставили открытыми внешние воздушные клапаны, чтобы пока не зависеть от воздуха в скафандрах. Это были простые скафандры с фиксированным запасом воздуха не более чем на двадцать часов, и чем меньше они использовали этого воздуха сейчас, тем лучше. Они взяли с собой столько оборудования и припасов, сколько смогли.
Периодически Нисса наклонялась, чтобы проверить угол наклона горизонта, но Кану, не глядя, мог сказать, что они набирают больше воды. Передвигаться при силе тяжести в полтора раза выше, чем обычная, становилось все труднее, а наклон пола становился все более крутым. Кану подошел к боковому шлюзу и вручную включил его, выравнивая давление и позволив атмосфере Посейдона хлынуть в аппарат.
Он глубоко вздохнул. Воздух был теплый, как в духовке, даже после того, как прошел через впускной клапан скафандра. Парциального давления кислорода было достаточно, чтобы поддерживать в них жизнь, хотя это было бы похоже на дыхание на высоте. Если в воздухе и были организмы или токсины, его скафандр их еще не обнаружил. В любом случае, он сомневался, что они были его самой насущной заботой.
Он открыл как внутреннюю, так и внешнюю двери воздушного шлюза. Они смотрели поверх крыла, которое уже погружалось в море. Солнце отражалось от него яркой дугой. Вода начала перехлестывать через его самый дальний край.
— Нам нужны плоты, — сказал Кану. — Они во внешнем отсеке, сразу за крылом. Он еще не под водой, но как только это произойдет, нам может оказаться трудно открыть его под давлением моря. Я сейчас пойду наружу.
— Береги себя, — сказала Нисса.
Он улыбнулся ей в ответ. — Когда-то я был водяным.
В его шлеме становилось тепло — все равно что вдыхать горячий отработанный воздух изо рта великана. Цикл охлаждения не будет работать должным образом до тех пор, пока в скафандре не закончится собственный запас воздуха, а он пока не хотел брать на себя обязательства по этому поводу. Снаружи температура была чуть выше пятидесяти градусов. Организмы, которые плавали по океану, огромные зеленые плоты из биомассы, функционировали вблизи верхнего температурного предела для многоклеточных форм жизни.
Теперь он был на крыле. Он подошел к краю, осторожно ступая по скользкой верхней поверхности, и принял сидячее положение, опустив ноги в ботинках в воду. Он закрыл впускной клапан и скользнул вниз. Вода сомкнулась над ним в одно мгновение. Сети солнечного света колебались над головой. Он всплыл на поверхность и обнаружил, что может плавать, поскольку костюм обеспечивал достаточную плавучесть.
По крайней мере, волны были мягкими. Он подплыл к грузовому отсеку, большая часть двери которого все еще была над водой. Рядом с дверью находилась откидная панель с потертой надписью по трафарету на суахили и китайском языках. Кану прочитал достаточно, чтобы идентифицировать панель как открывающуюся рукой. Он просунул пальцы в перчатках в щель вокруг панели и попытался отодвинуть ее.
Она не двигалась.
Кану пробовал снова и снова, но ему не за что было ухватиться, а кончики пальцев отказывались держаться за гладкий, блестящий материал. Он быстро почувствовал, что его усилия тщетны. Нисса стояла на крыле, наклонившись вперед и положив руки на колени, чтобы наблюдать. Ее голос прогремел через усилитель в кольце на шее. — Что случилось?
— Не срабатывает. Должно быть, получила какие-то повреждения при входе.
— Свифт может помочь?
— Я думаю, мы бы уже услышали, если бы он мог.
Посадочный модуль накренился, его наклон с каждым мгновением увеличивался на несколько градусов. Они стабилизировалась, но внезапная перемена чуть не заставила Ниссу упасть.
— Что-то просто поспешно затопило.
— Выводи Восставших, — крикнул Кану. — Как только наступит момент, все может произойти быстро.
— А как насчет плотов?
— Не думаю, что у нас будут плоты. Не сегодня.
Ни Дакота, ни Гектор не хотели бросать мертвого Лукаса, но когда посадочный модуль снова накренился, страх пересилил их нежелание. Они, шаркая, вышли на крыло, отяжелевшие под грузом снаряжения, и каждый шаг, казалось, отдавался сквозь обшивку корабля в воду, в которой плавал Кану. Он уговаривал Ниссу присоединиться к нему, опасаясь, что "Ной" вот-вот перевернется с ног на голову без предупреждения. Она придержала маску для безопасности и плюхнулась в воду. Он протянул руку, но Нисса была достаточно сильна, чтобы самостоятельно плыть по воде.
Восставшие были одеты в свои аварийные скафандры. Они были сделаны из гибкой серой ткани с гармошечными соединениями конечностей, шлемы с круглыми глазами были похожи по дизайну на тот, который уже использовала Дакота. В ограниченном пространстве шаттла такие костюмы было проще и быстрее надеть, но, на взгляд Кану, они выглядели самодельными, как что-то сшитое заключенными при попытке к бегству.
Для Восставших не существовало изящного способа войти в море. Они оттолкнулись от крыла, сделав два похожих на взрыв бомбы всплеска, прежде чем всплыть на поверхность, их бронированные хоботы устремились в небо в чистом рефлексе погружения.
Голос Дакоты прогремел из-под белой маски ее шлема. Ему не составило труда отличить двух танторов друг от друга, поскольку различия в их размерах и форме тела все еще были очевидны, несмотря на костюмы.
— В чем трудность, Кану?
— Мы не можем воспользоваться плотами — дверь заклинило. Нам придется добираться до колеса вплавь. Мы можем это сделать, не так ли? Это не слишком далеко.
— В скафандрах? — спросила Нисса.
— Лучше в них, чем снаружи — мы бы сварились заживо в этих водах. — Он оглянулся на плывущий корабль, который теперь сильно кренился набок. — Что бы мы ни делали, не думаю, что оставаться рядом с "Ноем" — это хорошая идея.
По крайней мере, не было ни ветра, ни океанского течения, и не было сомнений в направлении, в котором им нужно было плыть. Обод колеса был единственным ориентиром, который можно было увидеть в любом направлении. Небо было безоблачным. Даже когда волны поднимались достаточно высоко, чтобы скрыть его основание, они всегда могли видеть вздымающиеся бока колеса.
Они выплыли из посадочного модуля, двое людей задавали темп, двое Восставших следовали за ними. Поначалу двигаться было не слишком трудно. Кану то и дело оглядывался назад, чтобы убедиться, что Дакота и Гектор действительно все еще с ними. Он слышал регулярное пыхтение систем жизнеобеспечения их скафандров — с кислородными баллонами, прикрепленными по обе стороны от них, как корзины, — но, кроме этого, они почти не производили шума, поскольку вся работа по плаванию происходила под поверхностью. Ему показалось глубоко абсурдным, что слоны могут быть такими приспособленными к воде, но тому были доказательства. Не то чтобы это было легко для них, потому что они чувствовали притяжение гравитации так же уверенно, как и на суше, и чтобы двигать этими мышцами и костями, требовалась работа.
Кану и Нисса плавали достаточно хорошо, но им нужно было двигать руками и ногами, чтобы хоть как-то продвинуться в направлении колеса. Какое-то время все было в порядке, но вскоре Кану почувствовал, что начинает перегреваться. Погруженные в воду костюмы с трудом сохраняли прохладу для своих владельцев. Кану обнаружил, что ему нужно сделать паузу, чтобы восстановить силы, и чтобы костюм снова остыл после его трудов. Он попытался найти положение, при котором как можно большая часть его рюкзака была бы защищена от воды, что давало бы радиаторам наилучшие шансы на работу. Он надеялся, что все важнейшие системы были водонепроницаемы.
