В энергетике и правда наметился прорыв. А так же в разработке новых материалов, и в кибернетике, и в глубокой модернизации. Правда все это пока было на уровне испытаний. Весьма шумных, надо сказать.
Ритм задавал литейный. Методично работали прессы, время от времени с протяжным "п-ш-ш-ш" сливали расплав печи. Тонко повизгивали станки, обтачивая очередную заготовку. В инженерном к мелодии подключался вокал — певучий голосок Акено эмоционально комментировал успехи и неудачи в лаборатории, а шипение загадочных реакций и хлопки разбитых колб добавляли загадочности. Время от времени в партию вступали оружейники, и тогда соло пулеметов под аккомпанемент лазерный лучей и плазменных разрядов заставляло вспомнить лучшие шоу Жана Мишеля Жара. А в кульминации появлялись маэстро Гэллэгер и Баттлер. Их выступления были непохожи друг на друга, но каждый раз, когда из павильона физиков доносилось очередное "вжжж-ж-уухх", мелодия замолкала, чтобы вскоре зазвучать вновь.
Маркус собирался заскочить в столовую и наконец поужинать, когда у лифта натолкнулся на МакГрин в боевом костюме.
— Снова на прогулку?
— Да нет, ваши ребята немного доработали комбинезон, вот хочу испытать в ночных условиях — похоже, Энн перспектива поздней тренировки радовала и новый костюм был лишь поводом.
— Ясно, ну аккуратнее тогда. Мишель уже поднялась? — Маркус надеялся, что нет, и будет повод перекинуться с Хенриксен парой слов.
— Я сегодня одна хотела потренироваться, а она читает наверное.
Возможно это был знак, что не стоит забывать свои обещания, или просто Маркусу нужен был повод. Уже через несколько минут он стоял у двери канадок, судорожно сжимая в руках неизменную коробку конфет.
— Маркус, добрый вечер, проходи, не стой на пороге — на стук Хенриксен открыла почти сразу. В легких бриджах и тонкой кофте с длинными, как у Пьеро, рукавами, она выглядела такой домашней, милой, что решимости Штреллера едва хватило на серьезный разговор.
— Понимаешь, я тут хотел попить чаю в столовой, а потом вот, решил напроситься к тебе — разговоры с Мишель всегда были непринужденными, а сейчас каждая фраза давалась Маркусу с трудом, казалась надуманной и фальшивой — Ты не против? Я тут принес, к чаю...
— Ты же знаешь, мы тут тебе всегда рады, а с конфетами вдвойне — рассмеялась девушка и споро собрала нехитрый стол.
Слово за слово, за чаем и беседой, немец справился с мандражом и решил больше не оттягивать разговор.
— Мишель, сегодня, во время прогулки, до меня вдруг как-то дошло, что наша жизнь не оставляет времени для сомнений и переживаний в одиночестве. — Маркус откашлялся — В общем, ты наверно и сама это знаешь, я тебя люблю.
— Маркус, конечно знаю, и я тебя люблю, ты замечательный друг... — увидев, как вытягивается лицо Штреллера, Хенриксен запнулась — Погоди, ты хочешь сказать, что влюблен? В меня?
— Да, это я и сказал, я люблю тебя, по-настоящему — сложную гамму чувств на лице девушки мужчина разобрать не мог, но отступать было поздно — И потому я здесь, я хочу быть с тобой, Мишель.
Снайпер молчала не так уж и долго — с полминуты, но эти полминуты показались немцу вечностью. Наконец, она улыбнулась — растерянно, почти испуганно.
Протянув руку, погладила Штреллера по шершавой, плохо выбритой щеке и тихо произнесла, глядя ему в глаза:
— Маркус, милый... Ты же знаешь, что далеко не красавец?
— Д-да... — Инженер почувствовал, как в груди образовался горячий комок.
— Вот ведь хитрец... Нашел девушку, которой это не важно. — Мишель улыбнулась чуть уверенней и наклонила голову к плечу, не отводя взгляда.
— То есть?...
Вместо ответа канадка подалась вперёд, взяла немца за плечо и... поцеловала в нос. Снова сев, сама шмыгнула носом и сглотнула, будто только что плакала. Всё с той же улыбкой сказала:
— Я... наверное, я тоже.
И, не дав мужчине вставить слова, быстро продолжила:
— Понимаешь, мне очень нравится наш проект, все люди на базе — замечательные, и ты тоже... И я... не думала... Что мне кто-то нравится больше. Но теперь, думая... Понимаю, что все замечательные, а с тобой ещё и... тепло. Просто быть рядом, разговаривать... даже не разговаривать... Не так, как со всеми. Понимаешь? Наверное, это и есть... Да?
Маркус машинально коснулся носа и улыбнулся. На душе стало легко-легко, казалось, достаточно взять девушку за руку и они улетят в ласковое голубое небо. И плевать, что над головой метры бетона, а на улице темная, морозная ночь.
— Да. Именно это. И еще ловить каждую твою улыбку... И когда любой радостью хочется поделиться... — Маркус взял ладошку Мишель в свою руку — Да много что можно сказать, но самое главное, я больше не могу представить свою жизнь без тебя.
— А я не хочу такое представлять — Мишель сжала ладонь мужчины и подмигнула — ты сказал, что хочешь быть со мной, так что теперь даже не думай куда-нибудь деться.
— Ах вот значит как! Ну смотри, ты сама этого хотела — Штреллер рывком пересел к девушке и крепко обнял — Все, ни за что не отпущу!
Мишель вздрогнула всем телом и прижалась к Маркусу.
— И не надо...
— Милая... — мужчина гладил ее волосы и пробовал на вкус новые слова.
— Любимая... — его руки скользили по плечам девушке, спине... Маркус едва контролировал себя, ее запах сводил с ума...
— Правда? — игривый тон Мишель определенно шел — А почему тогда меня до сих пор не поцеловали?
Второй раз просить не понадобилось. Их первый поцелуй получился жадным, немного торопливым, но кого это сейчас интересовало.
— Так лучше?
— Определенно...
Отвлек их друг от друга звук шагов в коридоре.
— Похоже, твоя напарница возвращается. Как думаешь, может она поймет, что ты не одна и не станет заходить?
— Энн?
— Ну да, согласен, чушь сказал. Значит, мне пора? — Маркус сел и с сожалением вздохнул.
— К сожалению — Мишель поправила сползшую с плеча кофту и ободряюще улыбнулось — будем считать, что нас почти застукала мама.
— До завтра, милая.
— До завтра.
Мак Грин за дверью не оказалось, впрочем как и кого-то другого. "Ну точно школьники, любого шороха пугаемся" — с улыбкой подумал Штреллер. Подавив порыв вернуться, он зашагал к себе.
Когда МакГрин вошла в комнату, её подруга не спала — лежала на спине и таращилась в потолок, держа в зубах картофельную соломинку. Раскрытая книжка, которую она читала, когда Энн уходила, лежала рядом.
— Чего не спишь? — Поинтересовалась рыжая канадка, с лязгом прислоняя автомат к оружейному шкафчику и открывая его дверцу. Снайпер посмотрела на неё, не меняя позы, и вслепую взяла ещё одну соломинку из упаковки.
Сказала слегка отстранёно:
— Энн... Сейчас заходил Маркус и признался, что влюблён в меня.
— Так рано? — Хмыкнула лейтенант, убирая оружие под замок и берясь за клапаны комбинезона. — Я думала, он ещё месяца два проволандается. Хорошо, что не стала делать ставки.
— А делали? — Мишель быстро села. — Ну-ка, давай — имена, фамилии...
— Размечталась. — Энн фыркнула, стягивая комбинезон с плеч. — Ну а ты что?
— Я... — Хенриксен опустила взгляд и с кривоватой усмешкой потёрла затылок. — Ты знаешь, я ему тоже... У меня ведь раньше были парни, но...
— Но на две-три ночи, и после вы на всю жизнь оставались друзьями, пока не теряли связь. Скажешь, сейчас всё серьёзно?
— Да. Думаю, да. Может, потому что мы заперты здесь, в этом проекте... Или ещё почему-то... Но мне кажется, у меня впервые в жизни любовь, а не увлечение... Впрочем, хоть ты у нас и плохо социализирована, но во всём серьёзном специалист. — Мишель широко улыбнулась, продолжая ерошить волосы на затылке. — В том числе по серьёзным отношениям. Что скажешь?
— Ну... — МакГрин закончила раздеваться и теперь убирала сложенный комбинезон в шкафчик. — Если ты заведёшь себе мужчину, а то и выйдешь за него — это будет хорошо. Малознакомые люди перестанут считать нас лесбиянками.
Услышав за спиной шорох, Энн резко уклонилась влево, но всё равно получила по затылку футляром от очков — снайпер предугадала её манёвр и верно рассчитала упреждение...
Вилка механически опустошала тарелку с яичницей. Спать не хотелось, в голове царила абсолютная ясность и пустота, тело было словно наполнено невесомым гелием. Похоже, через пару часов наступит финальная фаза истощения и его просто вырубит на месте. В целом, идея отключится от этой поехавшей реальности на десяток часов Малькольму нравилась. Справа скрипнул стул и к нему подсел массивный негр в армейском комбинезоне. Прапорщик Сикорски или как его там...
— Док, есть тут пара вопросов к вашей конторе. Поможешь? — Не дожидаясь согласия, он сразу продолжил. — Пошел слух, что научники вытащили с тарелки что-то опасное. Радиация там... — прапорщик неопределенно покрутил ладонью, — физика какая-то. Ребята волнуются. Что там у вас творится?
Гэллегеру захотелось воспользоваться сарказмом, но объективно оценив свое состояние, он понял, что сил хватит максимум на иронию.
— Сикорски, для начала передай ребятам, что я не "Док". Я не заканчивал докторат, ты уже не первый, кто делает эту ошибку. "Контора" не моя, я инженер, а не физик. Ну а у "научников" не произошло ничего особо интересного. Они просто раздобыли себе двадцать пять килограмм стабильного изотопа унунпентия, делов-то.
— Унун... чего? — Заметив озадаченное выражение на лице военного, инженер про себя мстительно усмехнулся.
— Унунпентий это стопятнадцатый элемент таблицы Менделеева. Его открыли лет десять назад, так что в этом нет почти ничего удивительного. Не, ну физики, конечно, не ожидали, что при его облучении будет выделяться антиматерия! Просто добавь равное количество материи и получи на выходе чистую энергию.
— Надо же, до чего наука дошла. Я такое только в Стар Треке видел, — задумчиво сказал Сикорски. Вся абсурдность свойств элемента явно прошла мимо него. — Ну так все-таки, эта штука опасна?
— Совсем немного. При аннигиляции материи часть энергии уходит в световое излучение, а часть в жесткую радиацию. Но! — Инженер добавил в голос максимум яда. — У пришельцев, видите ли есть материал способный преобразовывать радиацию в электричество. Я говорю про эти янтарные колбы, установленные в реакторах — вы их видели, когда курочили тарелки. Так что, мы в полной безопасности!
— Спасибо, я расскажу ребятам. — Солдат облегченно вздохнул. — Вы там поаккуратней с этой жесткой радиацией. Будущая мисс Сикорски будет недовольна, если я попаду в какую-нибудь историю. Ок?
Прапорщик похлопал Гэллегера по плечу и поднялся из-за стола.
— Кстати, Док. Это конечно не мое дело, но этот ваш "унобтаниум" — язык сломать можно. Почему вы не назвали его попроще?
У конструктора непроизвольно дернулся глаз. Однако, пока он продумывал ответ поязвительней, Сикорски уже давно вернулся за стол к оперативникам.
— Янтарь это символ Солнца, света, энергии и жизни.
Малькольм удивленно посмотрел на китаянку за соседним столом. Лейтенант Лян с безразличным видом доедала остатки овощного салата, ловко работая палочками. Инженер задумчиво оглядел столовую и уперся взглядом в стол, тихо бормоча себе под нос.
— Янтарь... Электрон? Нет не то, там образуются антипротоны. Тут скорее подойдет водород... Что-нибудь связанное с радиацией и энергией? Дейтерий... "Electron" и "deuterium". Надо подумать...
* * *
Следующим утром на двери технической лаборатории появилась бирка "Не беспокоить", явно украденная из тасманийского отеля. Учитывая, что единственным членом техотдела, летавшим в гости к антиподам, был Изи Вашингтон, можно было особо не гадать о личности хозяина "трофея". А в столовой фоном для завтрака служила небольшая буря с громом и молниями — когда бойцы явились для приёма пищи, капитан Хенриксен грозно нависала над маленькой Доминикой, а та, в свою очередь, бесстрашно смотрела на неё снизу вверх, сложив руки на груди.
-...прожгло на пятнадцать страниц! — Канадка возмущённо потряхивала какой-то толстой книгой в мягкой обложке. — Боже, чем вы на неё капнули?!
— Слюной. — Врач выглядела невозмутимой. — Вы же знаете, какая она у меня...
— Книги нужно читать в подходящих для этого условиях! — Кажется, Мишель пыталась злиться, но получалось у неё это неубедительно. — Или хотя бы в безопасных!
— Я живу в неподходящих условиях. — Запас невозмутимости польки очень быстро подошёл к концу, и она начала повышать голос. — Сплю в лазарете, на койке для раненых, ем за лабораторным столом. И не жалуюсь. Почему читать я должна в лучших?! — Она вдруг резко сбавила тон, словно обрезав. — Но я ещё раз извиняюсь. Это действительно была случайность, и мне жаль. Я знаю, что вы купили все эти книги на свои личные средства.
— А знаете ли вы, чем карается повреждение книги в библиотеке? — Снайпер тоже пошла на попятный. У неё явно было хорошее настроение, и инцидент с книгой не смог его испортить.
— Восстановление аналогичным экземпляром и закрытие доступа к библиотеке. — Хирург усмехнулась и поправила очки. — Первое я обеспечу, уверяю, а насчёт второго... Мне что ж, не есть теперь?
— На первый раз ограничимся санкциями — будете читать только в моём присутствии. — Мишель улыбнулась в ответ, ставя книгу на полку. — Можете даже приходить к нам в квартиру, если совсем уж негде примоститься...
На этом конфликт исчерпал себя — майор и капитан синхронно кивнули, одинаково блеснув очками в свете ламп, и пожали друг другу руки...
* * *
А в это время...
— Использование ресурсов Четырнадцатой воздушной армии США принесло свои результаты. — В басе центрального компьютера, однако ж, звучали сварливые нотки. — Подтверждение ожидается в течение двух недель, и можно будет говорить о совершенно новой стадии проекта. Сейчас он несколько замедлил темп...
— Но отнюдь не отстаёт от расчётных сроков. — Вклинился в монолог Куратор, который сидел за столом в обычной своей позе. — Напомню, что поначалу мы опередили график, и теперь лишь компенсируем это опережение. Всё в рамках ожидаемого, несмотря даже на форсмажор с нападением на объект в Нерюнгри.
— Что вы можете сказать о состоянии Х-СОМ? — Вкрадчиво спросил его баритон. — В первую очередь о внутреннем состоянии коллектива и о резервном плане.
— Дитя покинуло колыбель, как вы помните... — Начал Куратор.
— По вашему настоянию. — Перебил его бас.
— По настоянию полковника Краснова. И я его поддержал. — Не смутился лысый ООНовец. — В любом случае, мы остались без основного исполнителя плана. Линии повзрослевших субъектов читаются намного сложнее, оставляя им развилки, право выбора. Да, резервный исполнитель менее предсказуем, но развилка очень небольшая, и я считаю, что две устойчивые линии лучше одной размытой, способной не исполниться вообще. Вы ведь приняли мои аргументы тогда?
— К тому же ни одна из этих линий не ведёт к краху проекта. — Проскрипел слева старческий голос. — Даже если она сознательно решится нас предать, это приведёт к нужному на результату — сомнений быть не может. Пусть пути вас не волнуют, господин Председатель, важна лишь конечная точка.
