Глава 38
Когда он выехал, было еще темно.
Бусинка, поначалу просто не понимающая, зачем это делать, не особо охотно поднялась. И расстроилась. Особенно после того, как он сообщил ей об очередных анализах. Причин Вячеслав малышке не приводил, просто сказал, что "надо". Она не спорила, хоть и скривилась. А потом и вовсе скисла, поняв, что Вячеслав уезжает без нее.
И все это ему настроения никак не добавило, учитывая, что Вячеслав всю ночь бдел над нею, почему-то боясь упустить хоть один вдох малышки.
Он пообещал ей, что в больнице они встретятся. И больше не оттягивая, поехал в церковь. Умолчав и об этой детали перед Бусинкой, просто сказал, что еще должен уладить одно дело. Вячеслав смутно представлял себе, во сколько священник появляется на "рабочем месте", но все же рассчитывал застать попа.
В результате, он почти не прогадал: священник переодевался, видно только явился к заутрене, или чего там они утром служат. Сказать, что тот удивился — ничего бы не значило. Поп точно не ждал явления Боруцкого. И все же, достаточно быстро оклемался и, взяв себя в руки, настороженно поинтересовался причиной визита?
Прежде чем ответить, Вячеслав зашел внутрь комнатушки, закрыл за собой дверь, чтоб быть уверен, что "ни одна собака...", и только потом тяжело смерил попа взглядом:
— Врач говорит, что у нее может быть рак, — не уточняя и не называя имени Бусинки, выдавил из себя Боров.
Священник на пару секунд застыл, глядя на Боруцкого с оторопью. Откашлялся. И сел на стул:
— У Агнии? — на какой-то ляд переспросил он, будто и так было не понятно.
Вячеслав ответил на это злым взглядом и цокнул языком. Поп аж передернулся весь. Обхватил свой крест и тихо прошептал:
— Помилуй, Господи! — Вновь глянул на Вячеслава. — Но я-то вам зачем? — уточнил Игорь. — Что я могу, кроме искреннего сопереживания и молитвы за это дите?
Боруцкий сжал в кулаки руки, упрятанные в карманы:
— Да это, собственно, и нужно. Что там у вас и как делается? — он все с той же хмуростью смотрел на священника исподлобья. — Сколько вам денег дать, чтоб за нее молились? На церковь эту надо что-то? Или вам новую отгрохать? Мы оба знаем, как все решается, — Вячеслав хрустнул пальцами. — Что мне надо сделать, чтобы она выздоровела? Чтобы оказалось, что нет у нее ни фига? — с нажимом потребовал он ответа.
Священник посмотрел на него так... С тем выражением на лице, которое Вячеслав вообще ни у кого терпеть не мог, да и не терпел. Потому что никто не имел права смотреть на него с пренебрежением или чувством превосходства. И, тем не менее, этот поп смотрел на него сейчас именно так.
— Зачем вы пришли ко мне с таким вопросом? Невозможно купить милость Божию, Вячеслав Генрихович. Надо верить. И все. Это самое большее и единственное, что Бог ждет от нас. Ничего не дадут ваши деньги. Она свои носила, как пожертвование, а не в попытке купить что-то, отдавая последнее, что имела. Я и так буду молиться за Агнию. Но купить для нее здоровье... — священник покачал головой. — Нам неведомы замыслы и пути Господа нашего. Как и то, для чего даются нам испытания. Только вера помогает нам вынести все и пройти по пути, приготовленному для нас. Вера то, чего вам не хватает...
— Ты мне в башку со своими проповедями не лезь! — рыкнул Боров, позволив прорваться своему раздражению и злости, накопившейся от чувства безысходности за эту ночь. — Не твоего ума дела разбираться в том, во что я верю или не верю. Я тебе одно скажу, — он впритык подошел к священнику и навис над ним всем своим ростом. Опустил ладонь ему на плечо, чтоб не думал рыпаться. — Я за эту девочку на что хочешь пойду, удавлю кого угодно. Заплачу без разницы кому и сколько, сечешь? — Он с силой сжал плечо попа рукой. — Ты мне тут не чеши про то, чего мне хватает, а чего нет. Я тебе конкретный вопрос задал: как ее вылечить? Вот и отвечай конкретно.
Священник хоть и занервничал, не спасовал. Несмотря на все это Борову пришлось по душе.
— Нет конкретной инструкции, поймите же! Да и, — священник глубоко вздохнул. Но не попытался вырваться из захвата Вячеслава. — Вера ведет людей. Вера в силу и милость Божию. А вы во что верите? В себя? В свое эго и богатство? И чем это вам сейчас может помочь? Я не знаю, по какой причине и почему именно вам был дан на пути такой светлый человек, как эта девочка. Не представляю даже, за что она так беззаветно вас полюбила, что всю себя готова была за ваши грехи отдать. И мне неведомо, за что на нее такая напасть сейчас: за ее ли безоглядную любовь к вам; или наоборот, потому что вы не цените тот дар, который Бог дал вам, не смиряете себя и не признаете его милости. Возможно это вам урок, данный на то, чтобы было что-то осознанно, когда из-за своего... образа жизни вы теряете дорогого вам...
Все. Боруцкого начало телепать. Он сдерживался. До последнего сдерживался. Но его терпение и выдержка лопнули.
— Бл...! Она — моя! Моя! Ты можешь уразуметь это своими мозгами, отравленными вашим ладаном?! Она моя, вся! От кончика носа и до пяток! Никто не давал мне ее, только сама Агния решала, что хочет быть со мной. И не струхнула не из-за чего, что ты тут городишь! И если у вас тут все так по-долбанному. Если за то, что она нормально жила все это время, имела возможность есть по-человечески и была защищена от всего на свете, вы считаете ее в чем-то виноватой и грешной — вас тут всех поубивать мало! — Он снова встряхнул попа, кажись, немного оторопевшего от такого наезда. — Но, блин, хрен с вами, ладно! — Боруцкий с усилием, шумно втянул в себя воздух через сжатые зубы. — Если для того, чтобы вы все отцепились от нее, чтобы перестали обвинять в чем-то и переводить все стрелки на Бусинку... Ладно, хрен с вами. Ты нас обвенчаешь. Сегодня. Так она будет чиста и не виновата перед вашими правилами? — с реальной яростью потребовал он ответа у попа.
— Но... — по ходу, поп совсем ошалел. — Но... Подождите.
Священник даже выставил руки и отодвинулся от Вячеслава, чему он сейчас не мешал.
— Подождите. Так не делается. И ей еще восемнадцати нет. И нельзя сегодня. Вторник же, — поп даже головой потряс, видно, чтоб в той посветлело.
Только Боруцкий не собирался спрыгивать и давать ему послабление:
— Значит, завтра, — он хрустнул пальцами.
— Да, погодите же, — возмутился Игорь. — Мы даже не уверены, что вы крещены! И без регистрации! На это особое разрешение надо. И не венчаются лишь назло чему-то, или чтобы доказать что-то! Это великое таинство, между Богом и двум людьми, вступающими в отношения. Их душами...
— Ты в отношения наши и в души не лезь, — снова огрызнулся Боруцкий, ухватив теперь Игоря за перед рясы. — Это наше. И свое я никому не отдам, даже Ему, уразумел?! Не можешь повенчать сегодня, — он сжал губы. — Лады, тогда крести меня сегодня, и забудем про это. Регистрировать ни хрена не будем. Это ее же защитит, — он с тяжким намеком глянул на попа. — Сам понимаешь, чем меньше о Бусинке знают, тем в большей она безопасности. И тем мне легче убрать тех, кто попробует кому-то что-то растрезвонить, — уже совсем "прозрачно", намекнул Вячеслав попу. Достал из кармана деньги, пока тот молча хлопал глазами и бросил пачку на подоконник. — Вот. Мне без разницы как, но достань разрешение. И чтоб без проволочек. Даю тебе три дня на то, чтоб ты все решил с венчанием. Скажешь, что это пожертвование от особо верующих. Или сам придумай что. Если мало будет, не боись, не зажмусь, дам еще, — Вячеслав раздраженно цокнул языком, видя, что поп все еще не до конца въехал. — Ладно, потом будешь догонять, — он снова ухватил Игоря за плечо. — Сейчас у меня времени мало. Пошли.
Боруцкий сам пошел к выходу и священника поволок за собой.
— Куда? — искренне удивился тот, все-таки идя следом.
— Ну, ты, блин, тупой. Крестить меня будешь! — раздраженно рявкнул Боруцкий. — Не хрена ей мои грехи на себя тянуть, пусть все на мне будут! А Бусинка должна быть здорова. Так что, давай, счас меня окрестишь, и начнешь за нее молитвы свои читать. А в течение трех дней — повенчаешь нас, — распорядился он, уже выходя в темный коридор.
А сам подумал, что парламентарий из него сегодня не ахти какой. Только и может, что орать на всех, из-за страха за свою малышку. Блин. Лучше бы Федота послал договариваться от своего имени. А то поп вон, вот-вот от страха и шока еще окочуриться.
Агния хотела спать и совсем не понимала, зачем ей снова сдавать кровь для новых анализов. Ведь все нормально и с прошлыми? По ее мнению Вячеслав перегибал палку в вопросе ее здоровья. Разумеется, она не хотела его бы обидеть таким мнением, потому и промолчала и послушно приехала в больницу, ничего не ев, как и положено. И, по правде сказать, торопилась она сюда, немного подгоняя Вову, только потому, что уже хотела увидеть любимого, куда-то уехавшего утром без нее.
Куда больше непонятных анализов Агнию волновали эти "дела", которые Вячеслав торопился уладить ни свет, ни заря. И то, что могло скрываться за столь "расплывчатым" определением.
Потому она безумно обрадовалась, увидев его внедорожник на парковке за одним из корпусов больницы, где они всегда оставляли машины, чтобы меньше "мелькать". Агния выскочила из машины чуть ли не до того, как сам Вова припарковался, зная, что Вячек сейчас начнет ворчать за ее "скачки на ходу", и все равно не хотела ждать. И тут же забралась к нему на заднее сидение. Потянулась к обернувшемуся Вячеславу, игнорируя именно то выражение на его лице, которого ожидала, и крепко обняла, надеясь переждать нотацию, уткнувшись носом ему в шею.
— Бусинка! — ожидаемо начал Вячеслав.
И тут, ни с того, ни с сего, умолк на полуслове. Сам зарылся лицом в ее волосы и так крепко обнял, что у Агнии ребра затрещали. Прижал ее к себе. Все еще молча и не рассказывая ей, что стоит дожидаться, пока Вова окончательно остановится автомобиль. Но Агнию даже не это удивило. А то, что от Вячеслава ощутимо пахло чем-то до боли знакомым, привычным и таким успокаивающим, что Агнии захотелось втянуть воздух в себя еще глубже.
Ладаном, вдруг осознала она. И еще всей той смесью запахов и ароматов, которые всегда пропитывали воздух в церкви.
Агния растерялась. Совсем.
Ничего не понимая, она запрокинула лицо и посмотрела на Вячеслава, пытаясь понять, зачем он ходил в церковь:
— Вячек? — неуверенно начала Агния. — С отцом Игорем все в порядке? — искренне опасаясь за священника после того, как Вячеслав вытащил ее из церкви несколько недель назад, уточнила она.
А он вдруг усмехнулся. Посмотрел на нее с легким изумлением. Покачал головой, продолжая улыбаться:
— Ишь ты, просекла. Умная стала, да? — Вячеслав поднял одну руку и погладил Агнию по щеке. — Не переживай. Путем все с твоим попом. Жив-здоров.
— А зачем ты ездил к нему? — все еще мало что поняв, попыталась выяснить она.
Вячек криво улыбнулся. Притянул ее лицо к своему, заставив Агнию привстать с сидения. И мягко коснулся губами ее волос, виска, скулы. Все так сдержанно, еле ощутимо. Прижался к губам и... Вдруг сорвался и поцеловал, серьезно, по-настоящему, жадно. Так, что Агния уже и забыла: о чем там спросила.
— Ты моя, так ведь, Бусинка? — чуть отодвинувшись, хрипло спросил ее Вячеслав, продолжая гладить щеки Агнии своими горячими ладонями. — Моя?! — с напором переспросил он, пока она пыталась отдышаться.
Агния кивнула, не в силах пока нормально что-то сказать. Удивляясь его странному настроению.
— Твоя, — наконец, сумел выдохнуть она.
Вячеслав снова притиснул ее к себе. Погладил по голове ладонью.
— И ты веришь мне, так ведь, малышка моя? — спросил он, прижимаясь подбородком к ее макушке.
— Вячек, я не понимаю...
— Не важно! — оборвал он ее попытку выяснить, что происходит. — Ты же мне доверяешь, Бусинка? — снова спросил Боруцкий.
— Конечно, — не задумываясь, кивнула Агния. И словно пытаясь его успокоить, прижала ладонь к его груди.
— Ну, вот и хорошо, — Вячеслав расслабился, словно б сомневался в ее ответе.
"Вот, странный", Агнии стало смешно.
Неужели Вячеслав не понимал, насколько сильно она его любит? Неужели сомневался и боялся чего-то?
Боруцкий?
Ей в это не верилось. И потому она еще больше запуталась в его странном настроении и поведении.
— Хорошо, — опять повторил Вячеслав, продолжающий все это время с нажимом гладить ее волосы. — Я все решу, малышка. Ты просто делай, что я скажу, лады? И не волнуйся, — он потянул за ее волосы, заглянув Агнии в глаза. — Не стремайся, все нормально будет. Все решим, обещаю, — заверил ее Вячеслав.
А Агния совсем уже не понимала, о чем он. Но кивнула, лишь бы любимый не волновался.
Она обнаружила это в бардачке его машины уже потом, на обратном пути из больницы. Когда полезла искать влажные салфетки, чтобы оттереть небольшое пятнышко крови на руке. Как-то сегодня неаккуратно медсестра брала анализы. Вон, капнуло. Хорошо, Вячеслав в это время разговаривал с Алексеем Витальевичем в соседнем кабинете. Иначе медсестре могло бы прилично попасть. Наорал бы на нее Вячеслав, сто процентов.
В общем, Агния осмотрела все боковые отделы на дверях и сидениях, но не нашла салфеток. Вот и забралась в бардачок. Вячеслав в этот момент как раз внимательно следил за движением, потому как они остановились на оживленном перекрестке. Вот он и смотрел на дорогу. А она открыла дверцу и с удивлением и оторопью подхватила выпавший оттуда крестик.
Простой совсем. Самый обычный. На длинной черной веревочке.
— Вячек? Это чей? — вообще ничего не подумав, уточнила она.
И подняла глаза на Вячеслава.
— Что? — не отвлекаясь от дороги, перепросил он.
— Крестик, — Агния подняла веревочку выше, чтоб ему было видно.
Вячеслав обернулся с нечитаемым выражением на лице. Глянул на этот крестик. Потом на Агнию. Сжал губы. И ничего не ответил.
Протянул руку и обхватил ее ладонь, заставив Агния стиснуть этот крестик в своем кулачке. И вновь повернулся к дороге.
А она вдруг поняла. И запах утренний вспомнила. И такое в голове вдруг сложилось, что даже страшно стало, сердце похолодело внутри:
— Вячек, ты чем-то болен? Что-то серьезное, да? В тех анализах, что ты в прошлый раз со мной сдавал, что-то было? — она не могла себе представить иной причины, чтобы он вдруг покрестился. — Ты потому сегодня меня притянул? Думаешь, что и я могла заразиться? — Агния протянула свободную ладонь и обхватила его руку, сжимающую рычаг переключения передач.
Любимый опять повернулся к ней и уставился на Агнию, только теперь с каким-то весельем и удивлением.
— Блин, Бусинка! — Вячеслав покачал головой, глянул на дорогу и снова повернулся к ней. — Ну, ты и даешь! Как придумаешь. — Он хмыкнул.— Нормально все. Я тебе говорю. Нормально. — С каким-то нажимом заверил Боруцкий ее.
Но Агнии почему-то не стало спокойней.
Следующие два дня она почти безвылазно провела в студии. Стас позвонил ей вечером того дня, когда Вячеслав возил ее на анализы, и немного путаясь, будучи явно навеселе, проорал в трубку, что написал для нее просто обалденную песню. Агния уже действительно волновалась о том, сколько друг пьет. С тех пор как у него появились приличные деньги, а Вячеслав не скупился на оплату песен, Стас гулял чуть ли не ежедневно. Но из-за своего пошатнувшегося здоровья, да и потому, что ее перевели на заочное обучение, они со Стасом виделись теперь куда меньше, и Агнии не удавалось нормально поговорить об этом со Стасом. Когда же она поделилась своими волнениями с Вячеславом, он лишь пожал плечами и заметил, что своего ума и понимания Агния никому передать не сможет. Если у пацана сорвало крышу от нежданных бабок — они тут мало чем помочь могут. Да и зря Агния "стремается", молодой пацан, нагуляется, попустит его. Че, мало таких? Да через одного пацаны так в молодости отрываются, уж Боруцкий стопудово знает. А у Стаса хоть деньги на нормальную выпивку есть, и он не травится паленой водкой. Перебесится. А если нет, тогда можно будет Федота попросить взяться за парня, он пацанов умеет от этого дела так отвадить, что никого потом в загул не тянет.
