Оба испытывали симпатию друг к другу, но оба одновременно опасались переступить грань, за которой симпатия переходит в дружбу. А это уже другой уровень откровенности. Хотя Игорю этого очень хотелось, он устал от постоянной необходимости удерживать в себе свои подлинные мысли и чувства, говорить не то, что думаешь, а что безопасно. Но при этом отчетливо сознавал, что это недопустимый уровень свободы; одно произнесенное неосторожное слово — и все его достижения, вся его будущая карьера полетит в тартары. А он твердо решил, что рисковать ею не станет ни при каких обстоятельствах. Поэтому он продолжал наблюдать за своим новым знакомым и одновременно строго контролировать и свои слова, и свои поступки, старался не давать повод новому знакомому уличить его в неискренности и раздвоенности.
Такие не простые отношения немного изматывали Игоря, он даже думал прервать их, сделать чисто формальными. Но выполнить это намерение было трудно, Рассказов был интересным собеседником, много знал, умел нестандартно мыслить, а это именно то, что всегда ценил Каракозов. Заменить его было просто некем, адекватных ему личностей, несмотря на то, что подготовкой форума занималось большое количество людей, вокруг не было. При этом Игоря не отпускало ощущение, что добром все это не кончится, что все, что таилось между ними, однажды вырвется наружу.
И прорыв случился. Потом, думая о происшедшем, Игорь не сомневался, что это не могло не произойти, все к этому последовательно шло. Но тогда это было для него во многом неожиданностью.
Рассказов пригласил его на свой день рождения к себе домой. У самого Игоря он случился совсем недавно, но он решил его никак не отмечать. Приглашать чужих людей не хотелось, а единственно близкий человек — Татьяна была далеко. Но вот приглашение Николая он принял с удовольствием.
Сюрпризы его поджили сразу, как он переступил порог квартиры именинника. Игорь был уверен, что соберется большое количество народа, но, как оказалось, других приглашенных, кроме него, не было. Виновник торжества познакомил его с женой Наташей — с такой милой молодой женщиной, что Каракозов подумал, что при других обстоятельствах легко бы мог в нее влюбиться, и своим двухлетним сыном — тоже Николаем, точнее, Коленькой, как называли его счастливые родители. Больше не было никого. Но в первый момент это не насторожило.
Этот день рождения запомнился Игорю многим, но поначалу — количеством выпитого алкоголя. Его было много, особенно учитывая, как мало сидело за столом тех, кто его пил. По этой причине Каракозов не сразу почувствовал, как постепенно разговор между ним и Рассказовым становится все более откровенным. Когда же сигнал тревоги в голове, наконец, зазвучал, было уже поздно.
После того, как они изрядно выпили и хорошо закусили, Рассказов внезапно встал из-за стола и как-то особенно пристально взглянул на своего гостя.
— Игорь, пойдем, поговорим, если не против, — предложил Рассказов.
Так как Каракозов был изрядно пьян, в тот момент он даже не насторожился.
— Пошли, — согласился он.
Рассказов взял со стола початую бутылку коньяка и направился в соседнюю комнату. Игорь последовал за ним.
Судя по интерьеру, это была детская.
— Давай выпьем за наше сближение, — предложил Рассказов. — Мы же можем стать друзьями. Не правда ли?
— Можем, — согласился Каракозов. Пить ему совсем не хотелось, так как он уже принял изрядную дозу, но отказаться от такого тоста тоже не мог.
Они чокнулись и выпили.
— Знаешь, Игорь, — проговорил Рассказов, — я не случайно предложил этот тост. Мы ведь с тобой знакомы уже больше месяца. Верно?
— Да, — подтвердил Игорь.
— Много общаемся.
— Есть такое.
— Я кое-что стал в тебе понимать, а ты, наверное, во мне.
Каракозов кивнул головой, он все еще с трудом соображал.
— А что ты во мне понял? — спросил он.
Рассказов ответил не сразу.
— И много и мало.
— Как-то это не слишком информативно, — засмеялся Игорь.
— Я понимаю. Ладно, давай откровенно. Ты не против?
— Только — за.
— Давно пора было поговорить. Но мы же всего боимся. А если человек боится, он уже сам не свой, в нем главная черта — это страх, который его всего заполняет. Но страх не порождает ничего позитивного. Ты согласен?
— Да. — Последние слова Рассказова проникли глубже, чем все предыдущие в сознание Каракозова, и он ощутил первые всполохи беспокойства.
— Поэтому я и хочу говорить с тобой откровенно, не обращая внимания на страх. Ты, наверное, не знаешь, но я увлекаюсь психологией. Я вижу, ты совсем другой, чем пытаешься казаться.
— Это, в каком смысле?
— Да, во всех!
— Это слушком обобщающе.
— Согласен, — даже слегка вздохнул Рассказов. — Может, еще выпьем?
— Я как-то уже достиг предела возможного, — отказался Игорь.
— Ты прав, хватит пить. Серьезные разговоры лучше вести на трезвую голову.
— Я достаточно трезв для них.
— Я — тоже.
— Мы оба столько выпили — и остались трезвыми. Парадокс, — засмеялся Игорь.
— Это не парадокс, это жизнь такая, она требует от нас сосредоточения.
— И в чем это проявляется? Давай, Коля, по существу. — Игорю вдруг стало любопытно, что скрывают речи Рассказова.
— Сам напросился. — Рассказов вдруг решительно поставил недопитую бутылку коньяка на стол. — Ты совсем другой, ты не веришь во всю эту ахинею.
Игорь внимательно посмотрел на своего собеседника.
— Ахинея — это у нас что?
— Да все то, чем мы с тобой тут занимаемся. Весь этот форум, все, что на нем должно прозвучать и случиться. Разве не так? Помнишь, мы договорились говорить откровенно.
Игорь почувствовал себя в ловушке. И зачем он пришел на этот день рождения, были же сомнения — идти или не идти.
— Предположим.
— Нет, меня это не устраивает, — покачал головой Рассказов. — Да или нет?
— Да, — не без труда выжал из себя Игорь.
— Я в этом не сомневался.
— В чем именно?
— То, что ты не веришь всему этому, что ты другой, я бы сказал из другого мира. Игорь, мы с тобой с одной планеты, потому и сейчас находимся тут, в комнатке моего сына.
Каракозов оглядел комнату и кивнул головой. Против этого тезиса у него не было возражений.
— Как ты это понял?
— Я же тебе сказал, что интересуюсь психологией. Как только мы познакомились, я очень тщательно стал наблюдать за тобой. Анализировал то, с каким выражением лица, с какой интонацией ты говоришь, как подбираешь слова. И быстро мне стало все предельно ясно. Кстати, я видел, что тем же самым по отношению ко мне занимаешься и ты. Признайся.
— Признаю.
— Значит, теперь можем говорить по существу дела.
— Так это было только предисловие? — удивился Игорь.
— Разумеется. Мы же не сказали ничего конкретного.
Игорь понял, что сейчас начнется для него самое худшее. Он решил по возможности молчать и ждать, что скажет его собеседник.
— То, что творится в стране и здесь при подготовке форума — это катастрофа! — воскликнул Рассказов. — Если бы нами правили сумасшедшие, это было бы еще полбеды, но у нас самый ужасный вариант, нами правят нормальные люди с безумными идеями. Их надо остановить. Нельзя позволять, чтобы идеи заслоняли собственный разум. — Рассказов замолчал, ожидая, что скажет Каракозов, но он тоже хранил молчание. — Я понимаю, тебе трудно так сразу.
Каракозов едва заметно кивнул головой.
— Хорошо, до какого-то момента говорить буду я. Мы хотим сорвать проведение форума. Это трудно, на нем полно охраны, агентов и всякой другой шелупони, поэтому нужны помощники.
— В их число должен войти и я? — спросил Игорь.
— А почему нет. Ты же тоже против этого шабаша, только делаешь все, чтобы он прошел успешно.
— Но и ты тоже.
— Я специально устроился, чтобы понять, как можно этому помешать.
— И много вас таких?
— Очень мало, — грустно вздохнул Рассказов. — Но я не стану называть их имена, так тебе будет комфортней.
— Спасибо, — поблагодарил Игорь.
Рассказов внезапно о чем-то задумался.
— Не знаю точно, как ты, но я не очень религиозный человек, — сказал он.
— Я — тоже, — отозвался Каракозов.
— Но я люблю беседовать с разными людьми, в том числе и со священнослужителями. Недавно я случайно оказался в одной кампании, где среди прочих находился раввин.
Игорь внезапно вспомнил о Вениамине, он понятие не имеет, где тот находится, чем занимается.
— Что же он тебе поведал? — поинтересовался Игорь.
— Примечательные вещи. Он сказал, что каждый человек должен задумываться о трех вещах.
— Всего о трех, что-то немного, — на мгновение улыбнулся Игорь.
— Это, смотря, что за вещи. Согласно раввину, человек всегда должен пытаться понять или узнать, откуда он произошел, куда он идет, и что будет отвечать, когда над ним случится небесный суд? Не знаю, как тебе, а мне эти вопросы заставили сильно задуматься.
— Вижу, у тебя появились определенные мысли.
— Да, появились, — подтвердил Рассказов. — У каждого родившегося на земле человеке есть своя только ему предназначенная миссия. Большинство людей не задумываются над этим, а просто живут себе и живут примерно так же, как растет трава — сама по себе.
— Но может в этом и заключается их миссия — просто жить, — предположил Каракозов.
— Может быть. Но только от таких миссионеров мало пользы, ими можно манипулировать до бесконечности. Не знаю, как ты, но я не верю, что в этом заключается их миссия. Быть просто биомассой — лично я не согласен. И ты не согласен. Разве не так?
Игорь предпочел не отвечать на вопрос.
— Ладно, пойдем дальше, — продолжил Рассказов. — Я убежден, что человек становится личностью только тогда, когда он не только начинает осознавать свою миссию, но и ее осуществлять.
— Твоя миссия сорвать форум?
— Форум — это частность, хотя его сорвать нужно. Главное — остановить все это безумие. А начинать надо с того, чтобы самому не попасть под его влияние. И всячески препятствовать, чтобы попадали другие.
— Каким образом?
— Разным, каким получится.
— А если не каким не получается?
— Так не бывает. Если не получается, значит, человек не хочет. Только и всего.
Это он имеет в виду меня, подумал Каракозов.
— И что же ты хочешь сделать? — спросил Игорь.
— Взорвать к чертовой матери этот форум. Точнее, Дворец спорта.
— Ты с ума сошел! — Каракозов почувствовал настоящий страх. — Представляешь, сколько будет жертв.
— Можно взорвать так, что не будет жертв. Здание частично пострадает, да и черт с ним, главное форум в нем уже проводить будет невозможно. А другое подходящее помещение найти будет трудно.
Какое-то время Каракозов стоял неподвижно и молча. Затем двинулся к двери.
— Ты куда? — крикнул ему вслед Рассказов.
Игорь обернулся к нему.
— Домой, точнее, в гостиницу. Спасибо за прекрасный день рождения.
Игорь скорее даже не вышел, а выбежал из квартиры.
99.
После дня рождения Игорь старался по возможности уклоняться от встреч с Рассказовым, а если это не удавалось, то ограничить разговоры темами, связанными с подготовкой форума. Судя по всему, Николай это нежелание общаться понял и тоже почти перестал с ним разговаривать.
Но чем меньше Каракозов общался с Рассказовым, тем больше о нем думал, точнее, о сказанных им словах. Он то и дело возвращался к фразе раввина, которая постоянно крутилась в его сознании. Если с первой его части больших проблем у него не возникало, он более или менее знал, откуда пришел, то вот со второй и третьей был полный непорядок.
Игорь задавал себе вопрос: куда он идет, и не мог дать на него ответ. Еще недавно ему казалось, что с этим делом более или менее у него все понятно, но чем больше он размышлял, тем сильнее осознавал, что вся его жизнь — это одна сплошная большая иллюзия. Он без конца врет себе и окружающим, но так свыкся с самообманом, так глубоко вошел в этот порочный круг, что не чувствует себя способным выбраться из него. "Не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю". Кажется, так сказано у апостола Павла. Именно этими словами можно в полной мере охарактеризовать его жизнь.
Если небесный суд существует, то ему, Игорю, будет нечего отвечать на его обвинения. И черт бы побрало этого Рассказова, тот снова взбаламутил его совесть, с которой он уже почти обо всем договорился — что она его не тревожит и не мешает жить, а действует сама по себе. Чего греха таить, такое соглашение ему нравилось; оно обеспечивало спокойствие, не мешало получать от жизни все новые призы и удовольствия. А теперь вновь придется успокаивать свое взбаламученное сознание, строить очередной забор от всего, что делает его неспокойным.
Игорь думал о том, что обрести внутреннее равновесие ему могла бы помочь Татьяна. Но она была далеко, а вызывать ее для этих целей как-то не по-мужски. Да и что он ей скажет? О том, чтобы поведать о Рассказове, не может быть и речи. Она тут же доложит о Николае отцу, а как поступит тот, знает один Бог. Нет, с этим вызовом он должен справиться самостоятельно.
Ситуация разрядилась сама собой, правда таким образом, что повергла Игоря в шок. Все случилось за три дня до открытия форума, когда весь оргкомитет работал по двенадцать часов в сутки и валился от усталости с ног. Не выспавшись, так как он лег поздно, Игорь пришел на работу. И первым делом ему сообщили про арест Рассказова.
Игорь похолодел, он мало сомневался, что арест Николая связан с его попыткой сорвать форум. Но ведь и он, пусть косвенно, связан с этим делом, хотя бы уже тем, что зная о намерении Рассказова, не донес на него. Его, Каракозова, тоже могут вызвать на допрос в следственные органы и даже арестовать.
Игорю стоило больших усилий взять себя в руки и продолжать работу, словно ничего и не произошло. Но каждую минуту он ждал звонка или шагов оперативников, которые придут за ним.
Но его никуда так и не вызвали и уж тем более, не пришли. А с открытием форума он даже забыл о своих тревогах, по крайней мере, вспоминал о них гораздо реже. Через своих новых знакомых в городе, Игорь несколько раз пытался узнать о судьбе Рассказова. Но те мало, о чем могли его проинформировать; об этом деле сведения просачивались крайне скудно.
Постепенно из памяти Каракозова выветривался этот досадный эпизод, он все реже вспоминал своего недавне7го знакомого, который едва не стал его близким другом.
Форум прошел отлично, на нем солировал Радугин, который без конца поджигал аудиторию зажигательными речами, вызывавшими приступы дикого восторга у собравшихся. Игорь, слушая эти спичи, и невольно на ум сами лезли слова Рассказова о том, что самое ужасное — это когда нами правят нормальные люди с безумными идеями. Но что он, Каракозов, может им противопоставить, он бессилен против этого всеобщего умопомрачения.
В свое время с этим пытался бороться Плотин, но потерпел фиаско. Что уж говорить о нем, о Каракозове; Плотин был вхож к императорам, а он всего лишь к декану философского факультета.
