Мы материализовались на стоянке на Пенрод-авеню, которая находилась в коммерческом районе. По ночам этот район всегда был пустынен. Через десять минут подъехали к больнице и заехали на парковку медицинского центра "Форест Элм". Офис Хайтауэра находился сзади, подальше от улицы.
Виктор находился на переднем сиденье, Хелен поддерживала его сзади. Он был завернут в пластик. Кровотечение прекратилось, и мы, насколько могли, обработали его. — Ты уверена, что знаешь, как это делается? — спросил я.
— Конечно, нет, Дэйв, — сказала она. — Я не стоматолог. Но с оборудованием разобраться не составит труда. Как нам попасть внутрь?
Я показал ей монтировку. — Нам придется взломать дверь.
Она выглядела встревоженной. — Я думала, ты мог бы придумать что-нибудь более изощренное. Почему нельзя просто надеть эту штуку на запястье и провести нас прямо в здание?
— Потому что она не очень точная. Мы могли бы провести здесь всю ночь. — Я думал о трюке Шела, который перенес нас из Пирея на квартердек галеры Плиния. Если бы я попробовал это, мы бы оказались в океане.
Мы надели перчатки и обошли здание в поисках открытого окна. Его не было, но нашелся черный ход, который показался нам подходящим. Я просунул монтировку между дверью и косяком, поводил ею взад-вперед и почувствовал, как замок поддается. Дверь чуть не слетела с петель. Я затаил дыхание, ожидая, что сработает охранная сигнализация. Ее не последовало, и мы преодолели первое препятствие.
Мы вернулись к "Порше", вытащили Виктора с заднего сиденья и наполовину понесли, наполовину протащили его к открытой двери. Оказавшись внутри, усадили его в кресло. Затем включили ручные фонарики и осмотрелись. Для пациентов было отведено с полдюжины палат, выходивших в коридор, который вел в приемную. Я бродил от кабинета к кабинету, толком не зная, что ищу. Но Хелен быстро свернула в проход и указала на машину, спрятанную в углу. — Вот он, — сказала она.
На этикетке производителя было написано, что это ортопантомограф. — Он делает панорамный рентген, — сказала Хелен.
— Панорамный? Что это?
— Весь рот. Это все, что нам понадобится.
Идея заключалась в том, что человек, которому делали рентген, прижимался лбом к пластиковой подставке, а подбородком — к чашеобразной подставке. Камера располагалась внутри конуса, который был установлен на вращающемся кронштейне. Рукоятка и конус располагались поперек головы и создавали единое панорамное изображение зубов. Единственная проблема заключалась в том, что пациент обычно стоял во время процедуры.
— Это займет от шести до восьми минут, — сказала Хелен. — В течение этого времени мы должны держать его абсолютно неподвижно. Как думаешь, сможешь это сделать?
— Смогу, — сказал я.
— Хорошо. — Она проверила, есть ли в аппарате кассета с пленкой. — Давай возьмем его.
Мы отнесли Виктора к ортопантомографу. По предложению Хелен захватили с собой несколько полос ткани, которыми теперь прикрепляли его к аппарату. Это было неудобно и неуклюже, и он все время ускользал от нас. Работа в темноте усложняла процедуру, но примерно через двадцать минут мы поставили его на место.
— Хорошо, — сказала она. — Теперь с ним все должно быть в порядке. Не трогай его. Верно?
Я попятился.
— Мне только что пришло в голову кое-что, — сказал я. — У Виктора Рэндалла уже есть рана на голове.
Ее глаза на мгновение закрылись. — Ты предполагаешь, что поджигатель все-таки не бил Шела по голове?
— Так я думаю.
Она обдумала эту информацию. — Это становится все более странным, — сказала она.
Зеркало было установлено на аппарате прямо перед лицом пациента. Хелен нажала кнопку, и в центре зеркала загорелся индикатор. — Пациенту говорили, чтобы он смотрел на свет, — сказала она. — Вот почему они уверены, что все рассчитали.
— Как мы можем быть уверены?
— Что это за термин? "Точный расчет"? — Она нажала другую кнопку. Мотор заработал, и конус начал двигаться.
Десять минут спустя мы вынули кассету, осторожно оставив Виктора на месте, пока не убедимся, что у нас получились хорошие снимки. Проявитель находился в кладовой без окон. Хелен вынула пленку из кассеты и пропустила ее через аппарат. Когда появилась готовая фотография, она протянула ее мне, даже не взглянув на нее. — Что ты думаешь?
Весь рот, верхняя и нижняя челюсти, был четким. — Выглядит хорошо, — сказал я.
Она поднесла снимок к свету. — Много начинки с обеих сторон. Давай посмотрим, как это сочетается.
Записи хранились в картонных папках за стойкой администратора. Хелен нашла папку Шела и села с ней за стойку, где она была скрыта от посторонних глаз.
Папка была заполнена записями о визитах Шела. — Он приезжает каждые три месяца, — сказала она. — Это неплохо. — (Она также предпочитала говорить о нем в настоящем времени). Результаты его последнего обследования были прикреплены с правой стороны. В середине листа был панорамный снимок, подобный тому, который мы только что сделали, и несколько небольших фотографий отдельных участков. — Думаю, это называют "крыльями", — сказала она. — Но когда приглашают дантиста для опознания тела, то делают это с помощью вот этого. — Она подняла снимок и сравнила их. — Снимки не очень похожи в деталях. И если когда-нибудь соберутся сравнить наш с "крыльями", то заметят, что что-то не так. Но на нашу жизнь должно хватить.
Она удалила снимок Шела и заменила его тем, который мы только что сделали. Затем вернула папку на место. Мы вытерли подголовник и проверили пол, чтобы убедиться, что нигде не запачкали кровью. — И еще кое-что, — сказала Хелен. Она вставила новую кассету в ортопантомограф. — Ладно. Мы сделали то, зачем пришли. Давай убираться отсюда.
— Подожди минутку, — сказал я. — Они узнают, что мы вломились в здание. Нам нужно что-то сделать, чтобы это выглядело как кража со взломом. — Насколько я мог судить, красть было нечего. Журналы. Дешевые гравюры с пейзажами на стенах. — Как насчет бормашины? — спросил я. — Она выглядит дорогой.
Она сжала мою руку. — Какой грабитель будет красть бормашину? — Она отправилась на очередную экскурсию по офису. Через несколько мгновений я услышал, как разбилось стекло, и она вернулась с парой пластиковых бутылочек, наполненных таблетками. — Валиум, — сказала она.
8.
Суббота, 12 ноября. 13:15.
У меня были координаты лаборатории Шела, так что мы смогли сразу же отправиться туда.
Она располагалась в подвале городского дома, в маленьком, тесном, захламленном помещении, где были компьютер Крей, ряды дисплеев и множество экспериментального оборудования, в котором я так и не смог разобраться. Через несколько мгновений после нашего прибытия с глухим стуком включился масляный обогреватель.
Хелен ворчала, что нам придется нести тело на второй этаж. Но я сделал все, что мог. Математика всегда была работой Шела, и единственным местом в доме, куда я мог попасть, была лаборатория. Итак, мы протащили Виктора через два лестничных пролета в хозяйскую спальню, переодели его в пижаму Шела, отвернули простыни и уложили в постель. Мы сложили его одежду в пластиковый пакет.
А еще у нас в сумке был кирпич. Шел хранил ключи от машины в среднем ящике письменного стола на втором этаже. Мы обсуждали, не оставить ли одежду просто гореть, но я не хотел оставлять все на волю случая. Что бы вы ни думали о путешествиях во времени, то, что мы делали, было навсегда. Мы не могли вернуться и все изменить, потому что были здесь и знали, какова была последовательность событий, и не могли изменить ее, не заплатив за это в будущем. Если мы сейчас и знали что-то наверняка, то только это.
На этот раз я оставил "Порше" дома. Так что нам пришлось одолжить зеленый "понтиак" Шела. На нем была табличка с надписью "SHEL" и большой пробег. Но он хорошо о нем заботился. Мы поехали к реке. У двухполосного моста, пересекающего Нарроуз, мы съехали на обочину и подождали, пока движение не прекратится. Затем въехали на мост, выехали на середину, где, по нашим предположениям, было глубже всего, и сбросили сумку через перила. У нас все еще оставались бумажник и удостоверение личности Виктора, которые я намеревался сжечь.
Мы вернули машину Шела в гараж. Было уже без четверти два, то есть тридцать восемь минут до того, как миссис Уилма Андерсон позвонит и сообщит о пожаре в таунхаусе. Я был немного обеспокоен тем, что мы зашли слишком далеко и что злоумышленник, возможно, уже находится в доме. Но, когда я вернул ключи от машины на место, в доме по-прежнему было тихо.
Мы заперли дом спереди и сзади, в том виде, в каком нашли его, и отошли на другую сторону улицы, за живую изгородь. Мы были довольны своей ночной работой, и нам было только любопытно узнать, кто был преступником. Район был обсажен деревьями, хорошо освещен и тих. Дома принадлежали среднему классу, перед ними были небольшие дворики, которые обычно были огорожены заборами. По обеим сторонам улицы были припаркованы машины. Движения не было, и где-то в соседнем квартале мы услышали кошачий вой.
Пробило два часа.
— Уже поздно, — сказала Хелен.
Все было спокойно. — Ему придется поторопиться, — сказал я.
Она смущенно посмотрела на меня. — Что произойдет, если он не придет?
— Он должен прийти.
— Почему?
— Потому что именно так все и произошло. Мы знаем это как непреложный факт.
Она посмотрела на часы. Одна минута третьего.
— Мне только что пришла в голову мысль, — сказал я.
— Говори.
— Может быть, ты и права. Может быть, никакого поджигателя нет. Может быть, все произошло по-другому. В конце концов, мы уже знаем, откуда взялся проломленный череп.
Она медленно кивнула. — Да, — сказала она. — Возможно.
Я вышел из-за живой изгороди, быстро перешел улицу, въехал на подъездную дорожку к дому Шела и вернулся в гараж. Там стояло несколько канистр с бензином. Все они были пусты.
Мне нужны были ключи от машины. Но сейчас вход был закрыт. Я разбил окно камнем, залез внутрь и забрал ключи. Бросил пустые канистры в багажник его "Понтиака". — Подожди здесь, — сказал я Хелен, выезжая задним ходом на улицу. — Смотри в оба, вдруг кто-нибудь появится.
— Куда ты едешь?
— Заправиться.
На Ривер-Роуд, всего в нескольких кварталах отсюда, была круглосуточная заправка. Это было одно из тех мест, где после одиннадцати часов кассир запирается в стеклянной клетке. Это был измученный мужчина средних лет, который сидел в облаке сигаретного дыма. Зубочистка неустанно перекатывалась из одного уголка его рта в другой. Я наполнил три канистры, расплатился и поехал обратно в таунхаус.
Было 2:17, когда мы начали разливать бензин по подвалу. Мы вылили канистру на лестницу и еще одну на верхнем этаже, уделив особое внимание тому, чтобы залить хозяйскую спальню, где лежал Виктор Рэндалл. Оставшуюся жидкость вылили на первый этаж и так тщательно пропитали входную дверь, что я боялся подходить к ней с зажженной спичкой. Но в 2:25 мы зажгли огонь.
Мы с Хелен некоторое время наблюдали за этим с расстояния в квартал. Пламя отбрасывало бледные отблески на небо, а над головой летали искры. Мы мало что знали о Викторе Рэндалле, но того, что знали, было достаточно. Он был мужем и отцом. На фотографиях его жена и дети выглядели счастливыми. И он получил похороны викинга.
— Как думаешь? — спросила Хелен. — Теперь все будет хорошо?
— Да, — сказал я. — Я надеюсь на это.
9.
Воскресенье, 27 ноября, середина утра.
В конце концов, "Великое ноябрьское наваждение" было списано именно на это, на своего рода массовую истерию, охватившую значительную часть штатов Нью-Джерси, Пенсильвания, Мэриленд и Делавэр. В остальном жизнь шла своим чередом, за исключением того, что пострадавший район, казалось, исчез за черной пеленой, которая пресекала все попытки проникновения и не пропускала никаких сигналов.
К счастью, это продолжалось всего несколько часов. Когда все закончилось, люди, побывавшие внутри, рассказали множество историй. Они были выброшены на скалистые берега, или среди игольчатых пиков, или в песчаных пустошах, где ничего не росло. Одна семья утверждала, что находилась в доме, в котором было бесконечное количество лестниц и комнат, но не было ни дверей, ни окон. Психологи отметили, что единственным элементом, который присутствует во всех рассказах, является изоляция. Иногда изолированными были целые сообщества, иногда семьи. Иногда это были отдельные люди. По общему мнению, какой бы ни была причина, психотерапевты будут обеспечены солидным доходом на долгие годы.
Первым делом по возвращении домой я уничтожил бумажник и документы Виктора Рэндалла. По телевизору снова показывали полный репортаж об этом феномене. Национальная гвардия была в действии, и эксперты уже выступали на ток-шоу. Я был бы в восторге от того, как все обернулось, если бы Хелен не впала в мрачное настроение. Она думала о Шеле.
— Мы спасли мир, — сказал я ей. Я принял душ, переоделся и приготовил яичницу с беконом. Когда она спустилась вниз, все было готово. Она поела, немного всплакнула и поздравила меня. — Мы были великолепны, — сказала она.
После завтрака ей, казалось, не хотелось уходить, как будто что-то осталось незавершенным. Но в конце концов она объявила, что ей нужно вернуться в свою квартиру и посмотреть, как там дела.
Она уже направилась к двери, когда мы услышали шум подъезжающей машины. — Это женщина, — сказала она, глядя в окно. — Твоя подруга?
Это была сержант Лейк. На этот раз она была одна.
Мы смотрели, как она поднимается по ступенькам крыльца. Мгновение спустя раздался звонок в дверь.
— Это будет выглядеть не очень хорошо, — сказала Хелен.
— Знаю. Хочешь подняться наверх?
Она задумалась. — Нет. Что мы скрываем?
Звонок прозвучал снова. Я пересек комнату и открыл дверь.
— Доброе утро, доктор Драйден, — сказала детектив, — я рада видеть, что вы благополучно прошли через это. Все в порядке?
— Да, — сказал я. — А как насчет вас?
Ее щеки были бледны. — Хорошо, — сказала она. — Надеюсь, все закончилось. — Она казалась гораздо более человечной, чем во время ее предыдущего визита.
— Где ваш напарник? — спросил я.
Она улыбнулась. — В центре города настоящий бедлам. Многие люди просто обезумели во время этого происшествия, что бы это ни было. Какое-то время мы будем заняты. — Она глубоко вздохнула, и, по крайней мере, на мгновение между нами установился какой-то неосознанный контакт. — Могу я с вами поговорить?
— Конечно. — Я отступил, и она вошла.
— Это хаос. — Она, казалось, не могла сосредоточиться. — Пожары, люди в шоке, сердечные приступы повсюду. Это было нехорошо. — Она увидела Хелен, и ее глаза расширились. — Здравствуйте, доктор, я не ожидала вас здесь увидеть. Полагаю, у вас тоже будет напряженный день.
Хелен кивнула. — Вы в порядке? — спросила она.
— Да. Спасибо. Я в порядке. — Она уставилась куда-то поверх моего плеча. Затем, вздрогнув, попыталась отмахнуться от всего этого.
Мы сели. — На что это было похоже? — спросила она.
