Лисица сыто отрыгнула и ласково погладила заметно округлившийся живот. Сбросив хенге, она смогла во всей красе насладиться своим почти шарообразным желудком, просвечивающим потусторонним сиянием сквозь молочно-белую кожу. Даже с ее внушительными способностями, переваривать такую прорву бессмертных начал придется еще очень долго. Но в том, что для главного блюда места было еще предостаточно, сомневаться не приходилось. Раскалив поверхность своего тела до нескольких тысяч градусов, кицунэ вернула себе практически стерильную чистоту. Облачившись в привычный наряд из футболки и мини юбки, лисица поспешила в главное здание базы, надеясь, что АНБУ хватило ума не портить ее новую игрушку. Над разоренным логовом мафии повисла гробовая тишина. Тору трясущейся рукой открутил пробку фляжки с саке и залпом осушил ее до самого дна. Спустя несколько минут, когда спиртное приятным теплом растеклось по всему телу, животный ужас отступил, и матерый боец перестал дрожать, как вчерашний новобранец. Теперь он боялся даже подумать, по какому тонкому льду ходила Сакура, доводя это чудище до белого каления.
* * *
Наруто. Третьи сутки после отбытия Курамы.
* * *
Наруто пролежал всю ночь, так и не сомкнув глаз. Ему хотелось биться в истерике от отчаяния и бессилия, но он понимал, что это не даст ровным счетом ничего. Пока понимал. Медленно встав с кровати, Наруто нетвердой походкой побрел в ванную. Посмотрев в зеркало, он едва не испугался собственного отражения, такими огромными были мешки под его красными глазами. Джинчуурики спешно привел себя в порядок и вышел на улицу. Есть ему так и не захотелось, а вот оставаться на одном месте он больше просто не мог. Уже в который раз обойдя по кругу всю деревню, Наруто осознал, что расслабиться это ему так и не помогло, скорее наоборот — теперь ноги гудели от усталости, а в груди возникло неприятное саднящее покалывание. Проходя мимо их с Курамой любимого оздоровительно-развлекательного учреждения, Наруто остановился и похлопал себя по карманам. К своей немалой радости, джинчуурики нашел купюру в сто ре. Этого как раз должно было хватить на пару часов отдыха в купальне, и кто знает, может быть этого ему будет достаточно, чтобы хоть ненадолго забыть о вчерашнем кошмаре и хотя-бы капельку вздремнуть.
Наруто выбрал самый дешевый индивидуальный бассейн, разделся и залез в горячую воду по самую шею. Сидя на каменной ступеньке, обхватив колени руками, он изо всех сил старался думать о чем-то хорошем, но всякий раз его мысли возвращались к сегодняшнему ночному инциденту. Ошибки быть не могло, Кураму ранили в сердце. Он чувствовал это всем своим естеством, даже если их связь давно оборвалась из-за огромного расстояния. Разумеется, Наруто не забыл, что Курама была очень сильной демонессой. Когда ее выпотрошил Какаши, ей потребовалось лишь немногим более получаса, чтобы восстановиться. Но это был всего лишь вспоротый живот, а здесь травма была на порядок серьезнее.
'Будьте вы все прокляты...' — прошептал джинчуурики, обращаясь не то к Хокаге, не то к бандитам, не то ко всем людям мира. Теперь он осознал, что ни одной живой душе, кроме Курамы, не было до него никакого дела. И плевать он хотел на все ее недостатки, ведь теперь он был готов своими руками передушить всех своих бывших 'друзей' и приготовить из них наваристый рамен для Девятихвостой. И боги знают, чего бы он только не отдал, чтобы вернуть время вспять, и не отпускать ее. Никуда. Никогда.
Наруто с огромным трудом, но все же удалось направить поток мыслей в приятное русло, вспоминая, как они совсем недавно развлекались в соседнем бассейне, и как он осуществил заветную мечту Девятихвостой, на деле оказавшейся не таким уж и приятным делом. Впрочем, для него любое прикосновение к ее телу было верхом блаженства, и столь долгая разлука лишь усиливала навязчивое желание облизать каждый квадратный миллиметр тела Кьюби. Были ли это чары кицунэ, или же кипучие гормоны переходного возраста — Наруто не знал и знать не хотел. В одном он был уверен точно — Курама его никогда не предаст и не бросит, и печать здесь ни при чем.
'Прошу тебя, девочка моя, вернись живой, только вернись, и я сделаю все для тебя, все, что ты только можешь представить...' — шептал джинчуурики, роняя горькие слезы в горячую воду. Его только начавший крепнуть позитивный настрой как ветром сдуло, и Наруто тихо заплакал, подвывая от бескрайней тоски, ведь он сам позволил отнять у себя свое счастье.
Скоро отведенные на отдых два часа подошли к концу, и Наруто вывалился из купальни, еще более нервный и уставший, чем прежде. Он больше не мог бездействовать и жить в неведении, и вновь пошел обивать пороги резиденции Хокаге. Попытавшуюся было возразить секретаршу, обычно позитивный и неунывающий джинчуурики покрыл таким сонмом мата, что она невольно вжалась в свое кресло, а по уходу раздраженного визитера быстро зачиркала что-то в блокноте, записывая особенно забористые выражения про запас. Поднявшись наверх и постучав в дверь кабинета, Наруто попытался ее открыть. К его удивлению, дверь оказалась заперта, и за ней царила гробовая тишина. Джинчуурики закрыл глаза и просканировал помещение с помощью своих навыков сенсора. Оно было абсолютно пустым. Озадаченно почесывая затылок, Наруто спустился обратно к секретарше, самодовольно скалящей свои омерзительно ровные и белые зубы.
— Что, нет твоего Хокаге? — спросила она издевательским голосом.
— Нет, — мрачно ответил Узумаки. — Куда он делся? — с раздражением спросил он.
— У него сегодня укороченный день, и он уже час как дома, — ответила секретарша елейным голоском. Наруто чертыхнулся — вот какого дьявола он, спрашивается, поперся в купальню посреди бела дня?
— Этого я не знаю, и вообще вряд ли кто это знает, кроме самого Хокаге и его личной гвардии, — ответила секретарша, с наслаждением наблюдая, как и без того замученный до безобразия инвалид и вовсе сереет, как старый пергамент.
— Ясно, — тихо ответил джинчуурики и побрел домой, вяло переставляя ноги.
Проходя мимо Ичираку, морально уничтоженный Наруто сочувственно посмотрел на свой жалобно стонущий живот, давно прилипший к позвоночнику от жесткой голодовки. Покопавшись в карманах и не обнаружив там ничего, кроме пыльных катышков, Узумаки тяжко вздохнул и продолжил свой путь домой. Он не смел злоупотреблять гостеприимством Теучи, хватит с него и прожорливой Девятихвостой. Маленький повод для радости у него все же был — оконное стекло действительно поменяли, не забыв убрать с пола многочисленные осколки. Бросив куртку в угол, Наруто побрел на кухню, покачиваясь от усталости. Хоть джинчуурики по прежнему даже смотреть на еду не хотел, он осознавал, что ему срочно нужно было восполнить силы, иначе так и помереть не долго. Достав заварной рамен с мясным бульоном, Наруто залил его кипятком и выждал положенные пять минут, тараща иссушенные бесчисленными часами бессонницы глаза в пустоту. Открыв крышку и захватив немного лапши пластиковыми палочками, Наруто нехотя сунул ее в рот и проглотил, не ощущая столь любимого едва ли не с младенчества вкуса. Ему приходилось есть через силу, едва справляясь с рвотными позывами, но на половине порции сил бороться у него не осталось, и с таким трудом запиханный в желудок рамен вырвался наружу. Наруто с ненавистью посмотрел на заблеванный стол и утер рукой стекающие из носа едкие желтые струйки. Видимо, поесть у него сегодня не получится. Убрав со стола, джинчуурики тщательно промыл нос и прополоскал горло, морщась от боли в чувствительных слизистых, раздраженных едкой кислотой. За окном уже смеркалось, потому Наруто не придумал ничего лучше, чем вновь попытаться заснуть, ведь все его тело буквально вопило от запредельной усталости. Лучше бы он этого не делал.
Возмездие
Забуза не ошибся — его действительно ждали у входа в уцелевший тоннель. Трое АНБУ с мечами наперевес выглядели весьма внушительно и угрожающе, но и загнанный в угол Демон Скрытого Тумана и его фанатичный последователь ни в чем им не уступали.
— И это все? Я думал здесь будет целая армия... — Забуза презрительно фыркнул. АНБУ многозначительно переглянулись — судя по звукам, доносящимся с поверхности, армии в бою с Девятихвостой приходилось ох как несладко. Заметив, что противник отвлекся, Забуза этим тут же воспользовался, обрушив на троицу ряженых град ударов неподъемным мечом. Хаку не отставал от него ни на шаг, ловко орудуя парой лазурных клинков, оберегая своего учителя и метко разя противника. Сакура, двигаясь на пределе своих возможностей, отражала натиск нукенинов в одиночку, ведь среди их троицы она была единственным специалистом ближнего боя. Ли и Чен времени даром не теряли, молниеносно сложив печати и обрушив на нервных мафиози совместную технику парового дракона. Мощный столб раскаленного водяного пара отшвырнул нападающих в стену, словно пушечные ядра, растопив лед Хаку и впечатав тело его сенсея в бетон на добрую ладонь. Самим АНБУ тоже досталось — Ли и Чен зажимали глубокие колотые раны руками, а Сакура тихо всхлипывала, заливая пол тоненькой струйкой крови, текущей из длинного пореза поперек ее живота, оставленного тупым мечом Забузы.
Ошпаренные нукенины пришли в себя на удивление быстро — улучшенный геном Хаку позволял ему пользоваться ниндзюцу не складывая печатей, пусть и с колоссальными потерями чакры. В этот раз вовремя примененный ледяной щит уберег создателя и его сенсея от куда более серьезных травм, несовместимых с жизнью. Сейчас же, покрасневший от легких ожогов Забуза, с которого сорвало маску, разозлился не на шутку и выглядел действительно как демон.
— Я скорее поверю, что мой шпион потерялся в лесу, чем проиграл таким соплякам, — Забуза насмешливо фыркнул и попытался напасть с фланга, целясь в голову неповоротливого Ли. Хаку проделывал схожие действия с Ченом. Растерявшаяся Сакура успела лишь рубануть Забузу по ребрам, но смогла лишь рассечь бронежилет и слегка оцарапать противника. Тот же, в свою очередь, не промахнулся, и отсек голову Ли, но тот разлетелся водяными брызгами, оказавшись водяным клоном Чена. Настоящий Ли воткнул кунай в спину Забузы по самую рукоять и мощным пинком отшвырнул наседающего на Чена Хаку. Нукенины тут же отпрянули от показавшего зубки противника и встали возле растрескавшейся от попадания парового дракона стены, тяжело дыша.
Забуза трижды поблагодарил всех богов за то, что он удосужился надеть защиту, а противник в спешке попал в лопатку, не задев жизненно важных органов. Хаку с его хрупким телосложением пришлось несладко. Удар тяжелым походным ботинком, усиленный чакрой, сломал три ребра, а остро отточенная катана Сакуры оставила глубокий порез на его боку, и теперь ледяной шиноби болезненно морщился при каждом вздохе. Но в целом, дуэт опасных преступников сохранил свою боеспособность, как и их противники. Лишь Чен, получивший еще три непредусмотренных природой отверстия в конечностях от узких лазурных клинков, заметно поубавил свою прыть, сравнявшись по тяжести ранений с Сакурой. Обе стороны были готовы сойтись в решающий третий раз, но у судьбы были другие планы.
Массивный гермозатвор, не меньше трех метров в поперечнике, надежно отделяющий подземную часть базы от наземной, с грохотом содрогнулся от сокрушительного удара. В толстом взрывоустойчивом дверном полотне осталась глубокая вмятина, размером с половинку арбуза. Россыпь крупных заклепок, сорванных со своего законного места, с металлическим звоном поскакала по бетонному полу. Все присутствующие невольно перевели взгляд с оппонентов на многотонную стальную дверь. От второго удара, гермозатвор заходил ходуном. Полотно выгнулось конусом и пошло трещинами. Ребра жесткости лопнули и прогнулись внутрь. Электромеханический привод жалостливо скрипнул и переломился, блокируя дверь. Штанга с резьбой вылетела из паза и глубоко воткнулась в бетонную стену в полуметре от головы Сакуры. АНБУ благоразумно отступили в туннель, скрываясь от смертельных обломков последнего рубежа защиты базы, но не теряя Забузу из вида.
— Что за чертовщина? — спросил нукенин, поворачиваясь лицом к двери и прикрываясь широким клинком как щитом, медленно пятясь в сторону своей спальни. Третий удар для двери стал фатальным. Кулак Девятихвостой пробил деформированную сантиметровую стальную плиту. Когтистые пальцы со скрежетом вцепились в истерзанный метал и потянули его в разные стороны, разрывая стальное дверное полотно как мокрую тряпку. Колени Забузы предательски дрогнули — ничего даже отдаленно похожего на происходящее он в своей жизни не видел. В образовавшемся отверстии показалось искаженное маниакальной ухмылкой лицо кицунэ.
Забуза и Хаку, не помня себя от ужаса, незамедлительно сложили цепочку печатей и атаковали совместной техникой, выстрелив в жуткую гостью столбом льда, твердого, как закаленная сталь. Облако ослепительного белоснежного пламени окутало ледяной снаряд и моментально испарило его, превратив подземелье в жарко натопленную баню. Адский огонь не задел нукенинов, ведь демонесса, как никто другой, умела беречь свои игрушки. Тяжелая влажная завеса была столь плотной, что видимость была практически нулевой. Из густого тумана донесся скрежет разрываемого металла. Забуза воткнул меч в пол и сложил цепочку печатей, разогнав туман и вызвав настоящий ливень в маленьком подземелье. Увиденное ужаснуло его пуще прежнего — громадная красноволосая женщина с девятью рыжими хвостами и лисьими ушами неспешно шлепала босыми ногами в направлении жмущихся друг к другу нукенинов. Не нужно было быть академиком, чтобы понять, кто явился зачистить их базу.
— А ты хорошо окопался, маленький паршивец, — сказала демонесса, гнусно ухмыльнувшись и вытянув руку в сторону пятящегося нукенина. Забуза, вовсе не собиравшийся сдаваться просто так, попытался использовать свой меч по назначению и отрубить голову биджуу. Девятихвостая лишь немного наклонила голову и без видимых усилий поймала огромный клинок зубами, вцепившись в зачарованный метал как в податливый кусок козьего сыра. Ошеломленный Забуза всем своим весом дергал рукоять неожиданно застрявшего меча, пока кицунэ это не наскучило и она совсем легким, даже нежным пинком не сбила нукенина с ног. Биджу криво ухмыльнулась и с огромным усилием сжала челюсти, превратив самую дорогую для Забузы вещь в груду бесполезных металлических осколков. Нукенин сдавленно захрипел, тараща глаза на останки своего меча и бессмысленно хватая ртом воздух. Его мозг отказывался воспринимать происходящее — такого просто не могло быть! Сакура зябко поежилась — она и подумать не могла, что Девятихвостая обладает такой силищей, и какой угрозе она подвергала себя и своих товарищей, заигрывая с этим монстром.
Хаку, оставленный без внимания, обошел лисицу и попытался напасть со спины, прыгнув на демонессу с парой бритвенно-острых кинжалов в руках, целясь в сердце и шею. Кицунэ даже ухом не повела, когда один из ее хвостов ловко обвил лодыжку находящегося в воздухе нукенина и с такой силой приложил его об стену, что от нее отлетело несколько увесистых кусков бетона, а сам Хаку безвольной куклой рухнул на пол, более не подавая признаков жизни. Увидев, как самый близкий и дорогой для него человек последовал за его мечом, окончательно разрушая картину его мира, Забуза и вовсе потерял рассудок, в ужасе пятясь от пришедшего по его душу чудовища в гостеприимно распахнутую дверь спальни. Курама последовала за ним с кровожадной ухмылкой, волоча за собой тело Хаку, оставляя ярко-алый кровавый след на мокром полу. АНБУ, наблюдавшие за столь жестокой расправой с открытыми ртами, не могли отделаться от невольного сочувствия к своему заклятому врагу. Захлопнув металлическую дверь, кицунэ повернула колесо и сломала механизм. Теперь у Забузы не было ни единого шанса сбежать из того склепа, который он сам для себя построил.
