Сжав "флэшку", в своей серебристой ладони, Страж замер на несколько минут, а затем протянул её мне.
— Ты много в чём — прав. Я — Тюремщик и многие знания — не моя стихия... — Страж тяжело вздохнул. — Да и не поймете Вы, пока, ничего... Здесь, — Страж ткнул пальцем на "флэшку", — Так, старые данные... Думаю, Твоим друзьям, будет интересно...
— Я — отдам своему капитану. Она, решит, что с этим "добром", делать... — Флэшка, отправилась во внутренний карман камуфляжа.
— Правильное решение. — Страж качнул головой. — Мы, в расчёте?
— Не знаю. — Пожал я плечами. — В любом раскладе — как только пройдет карантин, я покину борт этого корабля. Ведь, он Вам нужен? Не так ли?
— Догадался... — В голосе Стража мне почудилось восхищение. — Да. Не удачно, наш корабль вышел... А тут, ещё и бунт, этот...
— Смешались вместе — люди, кони... — Вспомнил я стих, зазубриваемый в школе. "Бородино", кажется...
— Так, что же ты хочешь — себе? — Страж вновь начал "пытать" меня этим вопросом.
— Знаешь. У меня есть любимое пожелание, для друзей. — Начал я. — Звучит оно так: "Я, желаю тебе — здоровья, его не купишь, ни за какие деньги. Я, желаю тебе — денег, чтоб ты смог купить себе то, чего захочешь. Я, желаю тебе — удачи, чтоб не переводились ни деньги, ни здоровье. А самое главное — я, желаю тебе — долголетия, потому что на "Титанике", все были и богаты и здоровы!" "Титаник", это — такой корабль... — Попытался объяснить я.
— Я, у тебя в голове, Данн! — Перебил мои объяснения Страж. — Много же ты, хочешь... Для друзей...
Страж хлопнул меня по плечу:
— А теперь — спи! Богатства я — не обещаю...
— Данн! Опять спишь, что ли?! — Резанул по уху вопль Петровича. — Подъём, всё проспишь!
— С вами — поспишь, пожалуй! — Отчаянно зевая, начал отбрёхиваться я. — Что ещё?
— Собирайся, сержант! Кончился, карантин! — Обрадовал меня док.
— Быстро — то, как... — Удивился я.
"Страж!"
— Уходи, Данн! — Два голоса, Петровича и Стража, слились в один, подстёгивая и поторапливая.
— Уже, собираюсь и выхожу! — Ответил я, обоим.
"Я, перенесу." — Пообещал Страж.
"Спасибо, будет здорово!" — Я потянулся, хрустя суставами. — "И, за сон — тоже, спасибо!"
Одев свой "Спас 4-тер", обвёл модуль взглядом, не забыл ли, чего. Вернуться— то — не удастся!
— Спасибо, Авось да Небось! — Поклонился в пояс и вышел в тамбур модуля.
* * *
"... — Ну и, что — теперь? — Фигуру окутал снежный вихрь, закидывая лицо снегом.
-Теперь, уже — ничего... Карты розданы — осталось только — играть. — Собеседники, стоя на лыжах, в самом начале спуска, наблюдали, как ветер бросает снег, на трассу. — Сделали много, осталось — в два раза больше...
— Сколько дел не делай — меньше не становится. — Человек поправил лыжную маску, оттолкнулся палками и понёсся по лыжне, оставляя за собой снежную круговерть.
— Поэтому их и надо — постоянно делать! — Второй собеседник, стёр налипший на очки, снег и, последовал, за первым.
Лыжный курорт "Второе восхождение", давно и прочно стал местом встречи многих, вполне влиятельных людей. Видел он и Сталина, не большого любителя кататься на лыжах, знал и всех Российских императоров и Германских — Кайзеров. Потом были просто богатые люди, считающие себя властителями планеты и творцами судеб миллионов. Теперь вот, на его склонах появились ещё и эти, незаметные, люди, стремительно несущиеся вниз, после короткого разговора.
Снегу, как и горам, было всё равно, кто и о чём договаривается, кто подписывает приговоры, а кто -нарушает — договоры и обязательства. Они, для этих мест — мелкая мошка, не несущая смысловой нагрузки. Вот они — есть, а вот и — нет их.
Снежная круговерть, необъятные просторы и крутые склоны. Всё, как по заказу. Негде поставить камеры, микрофоны, рассыпать жучки. Снег, снег, снег.
Всё конфиденциально — катались на лыжах. Вечером — массаж и крепкий сон, уставшего за день, сытого человека. Невидимый персонал и незаметный сервис, поставленный на такие рельсы секретности и безопасности, что братии подслушивающей и подсматривающей — просто нечего делать.
— Что решим? — Встретившись у подножия, наши собеседники, сняли лыжи и прошли по очищенной дорожке, под навес, в котором стоял стол с напитками и огромный, очаг, над которым, сейчас, крутился пустой вертел.
— Ничего не делать. Они и так — заслужили свой отпуск. — Прихлёбывая горячий глинтвейн, собеседники замерли, разглядывая всё усиляющуюся метель. — Пусть, отдохнут.
— Я — не о них.
— А что ты с ним — сделаешь? Закроешь на какой-нибудь, отдалённой базе? Сдашь на опыты? Любое действие, направленное против его воли — играет только ему на руку. Или, ты забыл Чешена? Или, напомнить — Джюл? Такое вот они, племя — беспокойное. Лучше — оставить в покое — пока. Пусть, летает, влюбляется, спасает. Пусть, мечтает, в конце концов! У него это здорово получается.
— Он... Меняет... Всё, к чему прикоснется!
— Так это же — здорово! Сколько мы бились, с "чёрной" проблемой? Тридцать лет? Пятьдесят? Или развитие космоса? Сколько мы ждали контакта? Всю жизнь? А ведь она, у нас — долгая! Признайся, доброго пинка мы получили, после его появления! И — не зря! Расслабились...
— Ну, это ты — в своей службе, допустим, расслабился. Сколько я тебе семафорил? "Сложный период, надо подождать!" — Передразнил своего собеседника, мужчина. — Что, период изменился?
— РГИ, затеяли полное переоснащение Звёздного флота.
— Они его, каждые два года — обещают!
— На стапелях появились двенадцать новых кораблей. "Дальразведка", открыла уже семь детских приютов и три — в проекте.
— Знаю. По их следам идут многие, конторы. Через десять лет, воспитанники этих заведений, начнут заполнять Университеты и уходить — в полёты.
— Может, ещё парочку планет? — Мечтательно вздохнула фигура.
— С этими — пусть справятся, олухи! — Отрезал его оппонент. — И так, залезли уже — дальше некуда!
— Дальше — есть куда! Пора нам с тобой, и о смене — подумать. А самим — снова, к Звёздам.
— Неужто, подгрёб, под себя?!
— Ага! Через два года, будем в полной готовности!
— Ну, за хорошие новости! — Провозгласил тост, один из собеседников, поднимая бокал. — Пусть они будут, как можно — чаще! "
"... — Судебное заседание, объявляю открытым! — Деревянный молоток — колотушка, клюнул в подставку. — Майор Стана Кейт! Вы обвиняетесь в превышении полномочий, нарушении гражданских свобод и давлении на свидетелей.
Истец — Церукади В. А. Майор, у Вас есть, что сказать в своё оправдание?
— Ваша честь, майору Кейт — ничего не надо говорить в свою защиту! — Выскочил вперед адвокат. — Господин Церукади, в недавнем прошлом, уже был помещен в клинику, для душевно больных. И, меня, как адвоката, настораживает тот факт, что человек, побывавший в подобном заведении, пытается, вновь затеять тяжбу с полицией.
— Она сломала мне челюсть! — Взорвался с места, Церукади! — А потом, натравила своих, чтобы они спустили меня с лестницы, моего же собственного, дома!
— Факт нанесения побоев, был... — Адвокат улыбнулся. — Был не доказан, в связи с тяжелыми физическими травмами, моей клиентки. Справки, из медицинского учреждения — прилагаются. Также, прилагаются результаты медикаментозного допроса майора Кейт, после выписки.
Судья, одобрительно кивнул.
— Это — подделка! Фальсификация! — Завизжал Церукади. — Все знают, что этот, ваш, медикаментозный допрос, для полицейских и работников силовых структур, проводится, спустя рукава!
"Интересно, он правда — такой идиот?" — Уставилась Стана на Церукади, изучающим взглядом. — "Он же, только что, подписал себе статью "клевета"!"
— У вас есть документальные подтверждения, вашего заявления? — Грозно осведомился судья.
— Это и так — все знают! — Отмахнулся, Церукади. — Или, меня с лестницы, спустили, по вашему — за дело?
— Вот свидетельские показания капитана Тельмана Ульриха, командира спецподразделения полиции! — Адвокат протянул судье, залитые в пластик, протоколы допроса. — Прошу ознакомится.
— Уже — знаком. — Отрезал судья. — Особенно понравилась фраза: "Оказал сопротивление в собственном доме, вместо — предъявления документов..."
Вал смеха, прокатился по залу.
Церукади, побагровел:
— Они — ворвались в мой дом! Без объяснения причины! Не представившись! Начали руки, выкручивать!
— Это — клевета! — Адвокат Станы Кейт, наконец — то, пошёл в атаку. — Вот, копия Вашего звонка, в полицию. Вот — запись камер наблюдения, Вашего дома, на которой видно и слышно — всё, от первой минуты и до — последней. Вот, данные медикаментозного допроса Тельмана Ульриха. Ваша Честь, я полагаю, что данное судебное заседание, надо — прекращать, в связи с отсутствием состава преступления.
— Адвокат, пока ещё я — здесь — Судья. — Фигура в мантии, грозно наклонилась к адвокату. — И, мне — принимать решения и нести за них, ответственность.
— Простите, Ваша Честь! — Мгновенно пошёл на попятный, адвокат. — Занесло...
— У нас, всю нашу судебную систему — Занесло! — Важно заявил Церукади. — Ответственно заявляю, как человек, имеющий юридическое образование — судебная система, требует скорейшего изменения.
"Всё!" — Выдохнула Стана, восхищенная, как разыграли карту судья и адвокат, заманивая в ловушку "золотого правозащитника" — "Клевета, лжесвидетельство, оскорбление — это — конец..."
Адвокат принялся, что-то озабоченно искать в своих документах.
— У адвоката, есть ещё замечания? — Судья вновь вперил свой взор в коротышку — адвоката.
— Да, Ваша Честь! Здесь прозвучала фраза: "Как человек, имеющий юридическое образование..." В моих документах, об истце, этой фразе нет подтверждения. — Забив "последний гвоздь в крышку гроба", адвокат сел на своё место, рядом со Станой и подмигнул ей.
— Господин Церукади! — Загрохотал судья. — Как Вы можете, подтвердить свои слова?
— Я не желаю участвовать в этом фарсе! — Церукади начал заводится. — В этом деле, я — жертва! Меня дважды — избили полицейские! Моё право, на неприкосновенность жилья — нарушено! А теперь, я ещё и вынужден предъявлять какие-то дипломы?
— Суду, всё ясно. — Вздохнул судья. — Прошу всех встать, для оглашения приговора!
Переждав стук сидений, судья, выпрямился во весь свой, как оказалось — не маленький — рост.
— Судебное заседание, выносит следующие приговоры:
Майор Стана Кейт — признана не виновной, по всем статьям.
Капитан Тельман Ульрих — признан невиновным, по всем статьям.
Господин Церукади В. А.! Вы будете помещены под стражу, по обвинению, по следующим статьям:
Лжесвидетельство.
Клевета на личность.
Клевета на офицера полиции.
Клевета на судебные органы.
Оскорбление судебной и исполнительной власти.
Обман судебных органов.
Майор Кейт, капитан Ульрих — вы свободны. Не смею более Вас задерживать! — Судья опустился в своё кресло.
— Спасибо, Ваша Честь! — Кивнула Стана и вылетела из зала суда, в котором, сейчас, началась вторая серия, судебного заседания.
— Ну, как, прошло? — Опирающийся на трость Мигель, в тёмном костюме тройке, выглядел очень представительно и импозантно. — Показания, мои, понадобятся?
— Нет, Мигель! — Расхохоталась Стана. — Это ты, для Суда, так разоделся?!
— Ну, мало ли... — Мигель повёл плечами. — Надо, выглядеть представительно!
— Ты, на работу, так приди! — Потребовала Стана. — Представительный ты, наш!
— Вот ещё! — Фыркнул Сантьяго. — На работе, для представительности, у нас есть — Ты. Ну, или Кевин, когда тебя — нет.
— Что, опять — Кевин?! — Капитан Патрик, появился из-за поворота коридора. — Собирайтесь, у нас — труп... Точнее — трупы.
— Много? — Встревожилась Кейт.
— Всю труппу... — Начал Патрик, но был остановлен хохотом Мигеля, переждав который, закончил: — Всю труппу цирка "Ледовые Звёзды", кто-то, отравил.
— Много? — Переспросила Стана.
— Восемьдесят три человека... — "Обрадовал" майора цифрой, Кевин. — И, возможно — это ещё не все...
— Нормально, неделька, началась! — Присвистнул Сантьяго. — Поехали!
— Что — в костюме, поедешь?! — Удивилась Стана. — А, как же...
— Ну, вон, Патрик — же, постоянно, в костюме... И, ничего — работает... Как — то...
— Не "как-то", а — "хорошо"! — Поправил напарника Кевин. — "Как-то...""
* * *
-... Победителей не судят. Победители — пишут историю... — Вздохнула Матильда Баханн, глядя мне в глаза. — Не знаю. Ты, Данн — перестраховщик и параноик — это понятно и без микроскопа. И, твоё поведение... Поведение маленького ребенка — всё будет по моему — и никак иначе. Одним словом — пороть тебя и пороть.
Тимур многозначительно хмыкнул, давая понять, что согласен с капитаном.
Да, что там говорить — с капитаном были согласны все.
Даже, я.
Петрович хмуро качал головой, Элизабет — демонстративно играла с Фэодором.
— Увы — на флоте запрещены — телесные наказания. — Фыркнул Анастас.
— А ты — вообще — лучше молчи! — Матильда встала с кресла. — Не вы ли, с Петровичем, в "одну голову", приняли решение...
Какое именно решение приняли Оберин и Петрович — я знал.
Именно они, пока Матильда была на "Сталине", решили продавить защитное поле "Олта", не взирая на строгий приказ — не приближаться.
А красавец "Хокку", умудрился разбить КАР, пытаясь вытащить нас с корабля.
Отличились, в общем — все.
Алекс — в один ствол — выбила все защитные турели "Олта", едва тот начал подавать признаки жизни. А Тимур — сгоряча, конечно, послал по матери, Берни, когда тот попытался остановить мой экипаж.
— Ладно, я понимаю — "Сигон" всегда славился вольнодумием. Но ты, Хару! — Матильда щёлкнула пальцами. — Как тебе в голову, взбрело — заходить на посадку со стороны двигателей?! ТБ, для кого, писаны?
"Хокку" смущенно опустил глаза.
— Тильда... — Вздохнул док. — Сама понимаешь — погорячились...
— Не экипаж — банда преступников. — Вздохнула капитан. — Кто, "Ридан", обвинил в саботаже?
— Ну, подумаешь, не "Ридан", оказался. — Вскинулась Элизабет. — Но, был — же, саботаж?
— За это — кому надо — ответят! — Матильда тяжело вздохнула. — Ох и сложные же эти ребята, из армейской разведки. Одна только Штрауб, чего стоит!
Да... Разговор с Мадлен у меня получился долгий. Уши — горят, едва вспомню.
Зато 09 и 045, эскортировавшие КАД, забравший меня с "Олта", много что рассказали... Разъярённый, фактом саботажа, Берни ввёл такие драконовские санкции, что четверть экипажа, по возвращении, пойдет под трибунал. Да ещё — "осьмушка", от "научников" "Ридана" — впала в такую немилость, что даже принадлежность к канцелярии Императора — никого не спасла.
Голубев и Берни, узнав, как именно Солонок прятал экипаж от заразы, уложили провинившихся в стазис капсулы. До финиша и суда, чтоб воздух не портили.
— Что скажешь, сержант? — Матильда встала рядом со мной. — Слушаем, тебя.
— Да, всё верно, капитан... — Согласился я. — Только, иначе я не мог. Просто не знал — как.
