— Мудрейший Тусет, — она сделала попытку поклониться, узкое, старинного покроя платье с глубоким вырезом угрожающе затрещало. — Как я рада вашему визиту! Мы с мужем скорбим о постигшем вас горе.
Женщина выпрямилась и попыталась выжать слезу из густо накрашенных глаз.
— Прошу, пройдемте в беседку, я прикажу подать пиво. Мы вас не ждали, поэтому извините за неподобающее угощение.
— Не стоит беспокоиться, госпожа Хатанук, — покачал головой жрец. — Я пришел пригласить вас на поминки по моей дорогой Нефернут через два дня.
— О! Разумеется, мы придем, — пообещала за себя и супруга соседка. — Я слышала, ваш брат отдал ей свою гробницу?
— Да, — кивнул Тусет. — Это очень благородно с его стороны.
Женщина поджала огненно-красные губы и величественно кивнула черным париком из мелко завитой бараньей шерсти.
— Вы сразу поместите саркофаг в гробницу или отправите в паломничество? — вежливо расспрашивала хозяйка, ненавязчиво направляя гостя в сад.
— Сам я очень занят, — вздохнул жрец. — Но если бы отыскались подходящие, внушающие доверие сопровождающие, то конечно было бы замечательно отвезти мумию Нефернут поклониться святыням Амошкела или в храм Осирса в Нехене.
Тусет уже знал, зачем соседка завела этот разговор, и что она скажет.
— Мой брат давно сопровождает погребальные ладьи по священным местам, — проговорила она, указав на скамеечку. — Уверяю вас, он знает все, что нужно, и я могу поручиться за его порядочность.
Келлуане считали, что посещать храмы и приносить жертвы богам могут не только живые люди, но и мумии, или даже цииры. Они верили, что в этом случае душа легче преодолеет препятствия на пути к Полям Блаженных и суд Осирса. Многие богачи указывали в завещаниях обязательное требование к наследникам: отправить свою мумию в посмертное паломничество. Существовали профессионалы, за определенную плату отвозившие саркофаги с их содержимым к святым местам и совершавшие все необходимые обряды.
Брат соседки давно зарабатывал этим на жизнь, а сестра, по-родственному, не забывала подкидывать ему богатых клиентов.
— Пусть зайдет ко мне, — попросил Тусет, и посмотрев в рыхлое, густо накрашенное лицо, сказал. — Я хотел бы поговорить с вашими слугами, уважаемая Хатанук.
— О чем? — встрепенулась женщина.
— Мне сказали, что именно они первыми пришли в мой дом, когда это случилось?
— Да, да! — живо подтвердила соседка. — Ваша служанка так кричала! Я тоже её слышала, но не успела одеться, и пришла, когда у ворот уже собрался народ. Ужасно! Ужасно!
Она всплеснула полными руками, обдав жреца острым запахом пота. Потом нахмурилась.
— Но о чем вы хотите с ними говорить?
— Я хочу точно знать, где умерли мои слуги — ответил второй пророк.
— Зачем?
— Чтобы помочь их душам, в этих местах надо провести специальные обряды очищения, — чуть понизив голос, объяснил Тусет.
Делая вид, что верит ему, соседка важно кивает головой и начинает оглядываться в поисках слуг.
Бросив возиться с цветами, подошел садовник, стряхивая землю с больших, почерневших ладоней.
— Да, господин, — кивнул он удивительно маленькой головой. — Ваша служанка так кричала, что, наверное, в храме Сета было слышно. Мы с Туламом выбежали на улицу. А она все кричит!
— Погоди! — остановил его жрец. — А до того, как она кричала, ты ничего не слышал?
— Нет, господин, — садовник развел руками. — Я в дальнем конце сада работал. Вы лучше нашу кухарку спросите. Она как раз гуся жарила.
Тусет вопросительно посмотрел на монументальную хозяйку.
— За ней послать прямо сейчас? — та свела на переносице густые начерненные брови.
— Попозже, — сказал Тусет и обратился к садовнику. — Продолжай.
Тот смущенно кашлянул.
— Ну, значит, подбежали мы к воротам, а калитка то открыта! Я сразу подумал, что дело нечисто. Заглянул и увидел старика Минту. Он лежал около своей каморки, а вокруг кровь. На крыльце сидела Ренекау, тоже вся в крови.
Слуга вытер нос тыльной стороной ладони.
— Она, как увидела нас, и давай кричать: "Чужак Алекс всех убил! Чужак Алекс всех убил!"
Садовника передернуло.
— Мы к ней бросились, помогли зайти в дом, уложили на циновку в зале.
Он виновато посмотрел на гостя хозяйки.
— Там же и госпожа Нефернут лежала. Мертвая уже.
— Где? — быстро спросила Хатанук. — В каком месте зала?
— Так у выхода в коридор! — ответил слуга.
— Ренекау что-нибудь еще сказала про Алекса? — поинтересовался Тусет.
— Кричала, что он сошел с ума и стал всех убивать.
— А еще? — настойчиво допытывался жрец. — Не сказала, куда он побежал? Не кричала, что его надо ловить? Ну, вспомни?
— Нет, господин, — замотал кукольной головкой садовник. — Велела звать мождеев, а про Алекса больше не сказала ничего.
— Как она выглядела? — заметив недоумение слуги, Тусет пояснил. — Куда её ранили? Вы что её не перевязали?
— В грудь, господин мудрец, — растерянно пробормотал слуга. — У нее всё платье было в крови. Но мы её не трогали. Она не велела. Я послал Тулама за мождеями, а сам пошел в сад, узнать, что с остальными слугами. Гебареф, садовник ваш, лежал возле новой клумбы, а старая Мермуут на кухонном дворе у опрокинутой печки.
Он вздохнул.
"Как могла громко кричать раненая в грудь женщина? И почему она не дала себя перевязать?" — мысленно спросил у себя жрец, уже зная ответ.
— Ты не видел где-нибудь большого сундука с раскидистым деревом на крышке? — поинтересовался он.
— Не заметил, господин, — виновато развел руками садовник. — Какой-то пустой сундук лежал у каморки привратника. — Но что на нем нарисовано, не помню.
— А когда ты нашел госпожу Нефернут, на ней были драгоценности?
— Да, мудрец, — кивнул собеседник. — Красивый серебряный браслет с бабочкой и золотое ожерелье. Но мы ничего не брали. Клянусь Сетом!
Помявшись, он добавил:
— Я еще специально показал их мождеям. Чтобы потом не говорили, будто мы что-то взяли в твоем доме.
-Я не сомневаюсь в вашей честности, — заверил его жрец и поинтересовался: — Долго пришлось ждать мождеев?
— Нет, господин, — покачал головой мужчина. — Они пришли очень быстро. Тулам встретил их на улице недалеко от нашего дома. Они как раз шли к каналу.
— А ты, случайно, не знаешь их имен? — поинтересовался жрец. — Хочу отблагодарить за помощь.
— Нет, господин, — развел руками слуга. — Я редко выхожу из дома. Спроси у господина Моотфу.
— Обязательно, — пообещал Тусет и чуть кивнул лысой головой: — Спасибо тебе, что не оставил моих слуг.
Потом, обратившись к внимательно следившей за разговором хозяйке, попросил:
— Нельзя ли мне переговорить с вашей кухаркой.
— Позови, — кивнула женщина тремя подбородками.
Пока мужчина ходил за служанкой, Хатанук пристально разглядывала гостя, сурово сжав пухлые губы.
Женщина средних лет, с тусклым болезненным лицом испуганно смотрела на хозяйку, судорожно разглаживая большими руками складки на засаленной юбке.
Тусет не знал имени кухарки, а хозяйка не удосужилась его назвать.
— Добрая женщина, — нашел нейтральное обращение Тусет. — Мне сказали, что ты первой услышала крик несчастной Ренекау.
Прежде чем ответить, служанка посмотрела на госпожу. Та величественно кивнула крашеными брылами щек.
— Она так громко крикнула, мудрец, что я выронила сковородку себе на ногу, — не поднимая головы, пробубнила женщина.
— А перед этим в моем саду было тихо? — как можно доброжелательнее расспрашивал второй пророк.
— Не могу сказать, — пожала костистыми плечами кухарка. — В последнее время там часто кричали.
— Почему? — удивился Тусет.
— Госпожа Нефернут наняла людей, чтобы приготовить дом и сад к вашему приезду, и иногда торопила их, — собеседница подняла на него тусклые, серые глаза. — Часто и они ругались между собой. Я редко прислушивалась. Некогда, нужно как можно лучше работать, чтобы заслужить одобрение моей госпожи.
Хозяйка растянула в улыбке полные губы.
— Значит, ты не слышала ничего подозрительного? — продолжал допытываться жрец и посмотрел на Хатанук.
— Вспомни, Матамер, — присоединилась к его просьбе госпожа.
Женщина наморщила низкий лобик так, что густая, короткая челка наползла на глаза.
— Кажется, незадолго до того, как закричала Ренекау, я слышала громкие мужские голоса.
— Мужские?
— Да, мудрец, — уверенно сказала кухарка. — Похоже, что кто-то ругался.
Служанка ушла. Жрец вновь отказался от пива и собрался уходить.
— Мудрец, зачем тебе нужно было расспрашивать слуг? — напрямик спросила его Хатанук. — Только не говори про обряд. Я не настолько глупа.
Тусет предполагал, что соседку могут насторожить расспросы её слуг, и на всякий случай приготовил объяснение.
— От вас ничего не скроешь, госпожа, — с деланной досадой развел он руками. — Я подозреваю, что мой слуга не сошел с ума.
— Почему? — глаза женщины загорелись ожиданием тайны, которую со вкусом можно поведать подругам за кувшинчиком пивка.
Первый пророк наклонился к собеседнице и, понизив голос, проговорил:
— Пропали ценности!
— Много? — деловито поинтересовалась она.
— На шестьдесят дебенов золотом, — одними губами прошептал Тусет.
— Чтооо?! — глаза и рот Хатанук округлились и стали приблизительно одного размера.
— В своем путешествии я отыскал не только Книгу Сета, но и кое-какие сокровища, — шептал жрец, внутренне посмеиваясь над соседкой. — О них не знал никто, кроме моего бывшего охранника Алекса.
Толстуха пришла в себя.
— Так, значит, в тех сундуках было не только приданое супруги вашего брата?
— Да, — трагическим голосом подтвердил жрец.
— Тогда вам надо спросить у неё! — выгнув дугой угольно-черные брови, посоветовала женщина.
— Увы, — Тусет развел руками. — Она не знает, что случилось. В день, когда произошло убийство, у неё в доме гостила Мерисид. Она подтвердила, что Анукрис никуда не выходила.
На лице Хатанук читалось откровенное разочарование.
— Я и слуг спрашивал, — вздохнул жрец. — Нет, супруга моего брата ни причем. Но в одиночку Алекс тоже не мог совершить такое злодеяние и хорошо спрятаться.
Женщина всплеснула пухлыми руками.
— Вы думаете, что ему помог кто-то из келлуан?
— Уверен, — жрец сурово нахмурил брови и, воспользовавшись замешательством хозяйки, покинул гостеприимный дом.
Сделал он это вовремя, к дому как раз направлялась многочисленная процессия. Впереди вышагивал Небраа, что-то втолковывая высокому жрецу-чтецу, над головой которого помощник нес опахало из пальмовых листьев. За ними храмовые слуги несли на плечах носилки с укрытым полотном ящиком.
Умей Тусет свистеть, обязательно бы присвистнул от удивления. Его начальство небывало расщедрилось, позволив вынести из храма "малую святыню". Статую Сета, стоявшую в одном из боковах залов.
Замыкали шествие слуги самого Небраа с большими корзинками в руках, кувшинами за плечами и козленком на веревке. Он то упирался всеми четырьмя копытцами, и его приходилось тащить, то рывком бросался вперед, едва не сваливая слугу с ног.
— Брат! — вскричал младший писец. — А я тебя обыскался. Пора начинать ритуал.
— Я гостил у моих добрых соседей, — жрец кивнул ему и чопорно раскланялся с коллегой.
Мождеев отослали, заявив, что в их услугах больше не нуждаются.
Люди Небраа остались на дворе, а все остальные прошли в домашнее святилище. Крошечная комнатка прилепилась к задней части дома и имела свой вход. Слуги и сам Тусет заходили сюда редко, тем не менее, тут поддерживался образцовый порядок, и только налетевшая пыль портила впечатление.
Статуэтки домашних богов: толстяка Бэса в уборе из перьев и Мина, закованного в черепаховый панцирь, осторожно сняли с алтаря и поставили в угол. Потом с максимальными предосторожностями из ящика извлекли деревянную скульптуру Сета, богато украшенную золотом и серебром.
Жрец-чтец затянул хвалебный гимн богу мудрости. Тусет, как хозяин дома, сам свернул шеи двум жертвенным голубям. Отслужив основную службу, вышли в сад. Там расставили статуи богов, прочли новую молитву и перерезали горло козленку.
Люди отправились в главный зал, а жертвенные животные на задний двор, где уже дымилась печка. Процедура вновь повторилась. Здесь в жертву боги получили часть драгоценностей Нефернут. Жрец-чтец довольно улыбался. Кое-что из этого перепадет и ему. Тусет неприязненно относился к этому самодовольному и глупому человеку. Но тот обладал великолепной памятью, наизусть зная сотни гимнов, молитв и заклинаний. Еще никто не видел, чтобы он хоть раз заглянул в священные свитки, что постоянно таскал за ним Карасет.
Солнце далеко перевалило за полдень, когда "малую реликвию" упаковали и сели за стол отведать жареной козлятины и голубей.
— Если ты не возражаешь, брат, я оставлю тебе своих слуг, — радушно предложил Небраа. — Пока ты не наберешь новых.
— Спасибо, — поблагодарил Тусет. — Будет непросто отыскать таких достойных людей, как Мермуут или Минту.
Младший писец согласно кивнул, сипло вздохнув и наливая себе пива.
— А то, — вдруг оживился он, вытирая губы. — Поживи у нас? Слуги приглядят за домом.
— Я подумаю, — уклончиво ответил жрец.
После трапезы Небраа отправился домой отдохнуть после обеда, а жрецы пошли в храм. Тусет опасался, что начальству не понравится его долгое отсутствие.
Но коллега поспешил успокоить жреца. Джедефраа все еще болеет, а первый пророк укатил к сепаху и раньше вечера вряд ли вернется.
Узнав об этом, Тусет тут же решил навестить помощника старшего писца, седака Карахафра. Попрощавшись со жрецом-чтецом на перекрестке, он быстро зашагал к Дому людей. Большое, приземистое здание напоминало знак "П". В "перекладине" размещался архив, где работал главный инспектор, его помощники и старшие писцы. Вход туда сторожил мрачный мождей, строго расспрашивавший каждого постороннего: чем тот собрался беспокоить занятых людей? А две параллельные галереи служили местом работы чиновников попроще. Они сидели в клетушках, открытых со стороны двора, и принимали посетителей, которых всегда тут толпилось великое множество.
Рабочий "кабинет" Карахафра располагался в самом почетном месте, в углу, и был в два раза больше чем остальные. У седака имелось даже двое подчиненных. Один из них о чем-то расспрашивал пожилого, мосластого горожанина в выцветшем парике и старой юбке. Второй с унылым видом слушал распоряжения начальства.
Заметив Тусета, Карахафр перестал его распекать и поспешил навстречу важному гостю.
— Прошу, господин, — словно подчеркивая свое расположение, он пригласил жреца внутрь своей клетушки и усадил за низенький столик в углу у самой стены. Обменявшись приветствиями, помощник писца уныло развел руками.
— Увы, уважаемый мудрец. Мне нечем тебя порадовать. Мождеи так и не нашли убийцу. Проклятый чужак словно испарился. Многие хотят получить награду. Но пока что мы находим не тех.
— А что с поисками моего второго слуги? — поинтересовался второй пророк.
