Стивен Эриксон Кузница Тьмы

— А как насчет Азатенаи?

— Меч и женские доспехи найдены у остова, сир. Фарор Хенд их изучила и сочла вполне подходящими Азатенае.

Калат Хастейн вздохнул, покачал головой. — Увижу сам. А пока Илгаст Ренд командует здесь при помощи капитана Арас.

От этих сведений во рту разлилась горечь. Илгаст Ренд не был хранителем. Еще хуже: прискакал с Хунном Раалом, и уже через несколько недель прилип к Калату.

— Найди Фарор Хенд, капитан, и пришли ко мне. Седлай коней.

— Слушаюсь, сир.

Она вышла в длинный главный зал, в толпу хранителей и мечущихся туда-сюда слуг. Некий намек на панику тревожил; она уже начала понимать беспокойство Калата Хастейна, явную его неуравновешенность. Есть ли отрицатели среди Хранителей? А фанатичные поклонники Матери Тьмы, готовые пуститься в резню неверующих? Уже сейчас, осознавала она, война может превратить друга во врага, обратить брата против сестры.

Финарра заметила Спиннока и Фарор, сидевших за дальним концом большого стола. Они сблизились, вероятно, чтобы лучше слышать друг дружку сквозь какофонию — другие хранители использовали стол, чтобы в последний раз проверить снаряжение и доспехи. Финарра видела, как именно сидит Фарор Хенд: чтобы обеспечить себе как бы случайные прикосновения к кузену. Капитан постаралась подавить спазм негодования.

Вероятно, Калан Хастейн заметил то же самое. Потому и решил забрать Спиннока с собой в экспедицию к Витру, а Фарор отослал в Легион Хастов. Но не через Харкенас, где должен пребывать ее суженый. "Любопытная деталь. Интересно, почему?"

Она подошла. Неужели во взгляде Фарор блеснула искра вины?

— Сир.

— Командующий желает поговорить с тобой, Фарор.

— Отлично. — Она встала, натянуто кивнув кузену, и отошла от стола.

Финарра уселась на свободный стул. — Спиннок, похоже, вы вернетесь к Витру без нас.

— Сир?

— Меня и вашу кузину отослали в друге место. Возможно, нескоро встретимся.

Лицо юноши стало разочарованным, однако она не различила притворства, более мрачных, торопливо скрываемых эмоций. Неужели он действительно слеп к неподобающим знакам внимания родственницы? — Кажется, — утешила она, — Калат Хастейн уже не видит в вас неопытного рекрута, Спиннок. Спасение моей жизни высоко оценено. Не удивлюсь, если вскоре услышу о повышении вас в чине.

Ответом стала лишь загадочная улыбка.

Калат Хастейн сказал: — Я так понимаю, ваш нареченный едет в Харкенас с Шаренас Анкаду.

Фарор Хенд кивнула: — Мне так сказали, сир.

— Усердствуя в попытках узнать вашу участь, Кагемендра Тулас снова проявил свои знаменитые добродетели. — Командир внимательно глядел на нее. — Ваши пути не пересеклись, хранительница. Вы потеряли такую возможность...

Она нахмурилась. — Я и не подумала, сир.

— Мне это не помогает. Правильно?

Она не сразу поняла смысл. — Сир, моего нареченного возвысили. Теперь он считает себя знатным.

— Но начинал он капитаном в Легионе.

— Да, сир. Начинал.

— Интересно, где хранится его верность?

— Возможно, сир, лорд Илгаст Ренд смог бы помочь вам лучше.

— Хранительница, вы с капитаном поедете в монастырь Яннис, доставите мое личное послание. Немедленно после того вы разделитесь с ней, поскакав в Легион Хастов. Нет сомнений, командир Торас Редоне остается верной Матери Тьме, но совсем не обязательно, что она уже выслала солдат против отрицателей. Узнаете поточнее ее позицию и вернетесь ко мне.

— Слушаюсь, сир. — Фарор Хенд вдруг подумалось, что Калат Хастейн и его жена Торса Редоне могли бы послужить примером ей с Кагемендрой. Похоже, они мало знают друг друга и тем довольны. Похоже, Калат не знает, во что верит жена и что она намерена делать с легионом. Ей это показалось жалким и, потенциально, очень опасным.

— Еще одно. Вы объедете Харкенас. Пересечете реку гораздо ниже по течению, избегая контактов с гарнизонами и отрядами Легиона.

Она заново обдумала недавние слова командира. — Сир, я могла бы отыскать нареченного в городе, но лишь после возвращения из лагеря Хастов.

— Могли бы, но не станете. Харкенас превращается в паучью сеть. С равнодушной хозяйкой в центре. Предвижу схождение... самцов, жаждущих попасть в ее объятия.

— Сир, ваша аналогия наталкивает на мысль: кто бы ни победил, будет пожран... Матерью Тьмой. Какая странная "победа".

Калат хмыкнул: — Да, верно. Вполне верно.

Некоторое время они молчали. Фарор Хенд ужа начала думать, что ей позволено уйти.

Тут Калат заговорил: — Вы были недовольны, когда ян-трясы взяли на себя ответственность за Азатенаю. Воображаю, как они теперь корят себя.

Она вспомнила спесивого на вид Кепло Дрима, громоздкое присутствие ведуна Реша. — Было бы приятно думать, сир. Но ведь по воле Азатенаи воскрешен речной бог.

— Именно. Еще один укор их амбициям. Хранительница, я готов спорить, что вас не раз успели проклясть.

— Сир, вы приписываете братьям и сестрам культа некий цинизм.

— Считаете меня пессимистом по натуре, хранительница? Возможно, вы правы. Пока капитан Финарра Стоун будет оживленно беседовать с матерью Шекканто, оценивайте трясов. Я приму к сведению ваши догадки об их намерениях.

— Сир, я уже сейчас считаю: Легион Урусадера пожалеет, что разъярил трясов.

— Если они надеялись на нейтралитет Хранителей... точно пожалеют.

Фарор Хенд содрогнулась, кивнула: — Мы доставили Т'рисс к монахам, сир. Верно. Точнее, я доставила — и должна нести ответственность.

— Едва ли. Азатеная искала встречи с Матерью Тьмой. Рано или поздно она этого добилась бы, даже в одиночку.

— Воскресила бы она речного бога, не встретившись с трясами?

Он пожал плечами: — Никогда нам не узнать. Обманываем себя, веря, будто хоть в малой степени контролируем путь по жизни, а надо бы лучше искать смирения. Будь иначе, осуществляйся исторические события мановением наших рук — мы давно утратили бы право хвастаться заслугами. Каждый триумф стал бы лишь выравниванием весов, исправлением прошлых преступлений. — Он махнул рукой, будто отгоняя не только свои слова, но всю историю, полчище горьких истин.

— Сир, когда я уеду из монастыря, Спиннок Дюрав останется с капитаном?

— Спиннок Дюрав поедет со мной к морю Витр, хранительница.

— О. Понимаю.

Он всмотрелся в нее. — Хорошенько обдумайте возможность моего неудачного вмешательства, Фарор Хенд, представьте, что преступная потеря контроля повредит не только вам, но и многим другим.

Она похолодела, не в силах ответить.

Калат Хастейн отвел взгляд. — Свободны.

Фарор Хенд вышла в зал, объятая сумятицей. Увидела капитана, сидящую подле Спиннока Дюрава. Ее затошнило от одной мысли подойти к ним. "Работа Финарры. Льет ложь в уши Калата. Спинноку не мамка нужна, капитан. От такой старухи ему нет прока". Гнев боролся в ней со стыдом. "Теперь мне придется ехать с тобой, покорно держаться рядом. Я не девочка, чтобы мной помыкать — однажды ты поймешь..."

Финарра подняла глаза и заметила Фарор. Встала и приблизилась. — Скакунов уже готовят, хранительница.

— Отлично, сир. Пойду уложу вещи.

— Ты какая-то бледная. Нездорова?

Фарор потрясла головой: — Нет, сир.

Капитан слабо улыбнулась. — Страшно подумать, что румянец с твоего лица изгнала суть послания к Легиону Хастов.

— Нет, сир, хотя готова согласиться — нас словно понесло течением...

— И впереди одни скалы, верно. Приказы получены, хранительница, они будут руководить нами.

Фарор кивнула. — Так точно, сир. Мне нужно собрать вещи.

— Не задерживайся. Встречу тебя у ворот.

Финарра Стоун проследила за уходящей и с неким удивлением отметила, как старательно женщина избегает кузена. Увидела, что Спиннок следит за ней взглядом и встает, словно намерен идти следом. Капитан поспешила подойти.

Возможно, Калат предостерег Фарор насчет кузена. Женщина вышла со встречи потрясенная, словно призрака увидела. Если эти подозрения оправданы, предстоящая поездка будет напряженной.

— Спиннок.

Юный хранитель обернулся. — Сир. Похоже, кузина моя чем-то огорчена.

— Не огорчена. Отвлечена. Нам нужно немедленно уехать, и она собирается.

— Ага, понял.

— Жаждешь вернуться к Витру, хранитель?

Он пожал плечами. — В списке неотложных хотений такого пункта нет, капитан. Как жаль, что я не буду под вашей командой.

— Впереди трудные времена, хранитель. Возможно, не скоро всё успокоится и мы вернемся к прежней рутине. А пока в отряде командира ты под присмотром сержанта Береда.

— Да, сир.

— Особо не волнуйся. Он ветеран Манящий Судьбы, знакомый с берегами Витра.

Спиннок кивнул, вздохнул. — Мне будет вас не хватать, капитан.

Она ощутила, как что-то поднимается в душе в ответ на его слова, на миг почувствовав себя невесомой. И отвела взгляд. — Будем надеяться, хранитель, что сержант окажется устойчивее к твоим чарам.

Спиннок подошел ближе. — Простите, сир. Когда я вез вас назад, больную... меня совсем не тяготил ваш вес.

— Еще одна причина, — пробормотала она, — сожалеть о той лихорадке. Спиннок, будь осторожнее.

Однако он покачал головой. — Знаю, я молод. Может быть, слишком молод на ваш вкус. Но мы...

— Довольно, хранитель. Нет времени.

— Только время у нас и есть, Финарра.

Проходившие мимо казались размытыми призраками, полчищем, связанным заданиями в ином мире. Она не смела встретиться со Спинноком взглядом, хотя понимала: лишь его глаза помогут излечить овладевшее ею головокружение. — Нужно ждать. Прошу, отступи. Нужно соблюдать приличия.

Он так и сделал, криво улыбнувшись. — Не сожалею об импульсе, капитан. Вы хотя бы поняли мои чувства.

"А я — то думала соблазнить Фарор, найти для Спиннока другую" . Смущение охватило ее, сделав почти пьяной. — Храни себя, хранитель, и однажды мы продолжим этот разговор.

— Наедине, надеюсь.

— Это, — согласилась она, — было бы лучше всего.

Во дворе она помедлила, глубоко и размеренно дыша. О той ночной поездке, когда Спиннок вернул ее в форт, Финарра помнила мало. Он говорил с ней? Призывал, не давая ускользнуть? Она была привязана к нему кожаными ремнями. Финарра вспомнила тепло тела и пот. Кажется, он ощущал ее всю, грудь и живот, даже руки были обернуты вокруг пояса.

Хранитель Квилл подошел ближе. — Сир, лошади ваши оседланы, готовы и ждут.

— Спасибо. Хранитель...

— Сир?

— Ты ведь в отряде Береда? Хорошо. Надеюсь, вам сообщили, что с вами будет юный Спиннок Дюрав.

— Верно, сир.

— Командир высоко его ценит, Квилл.

Мужчина кивнул: — Я за ним присмотрю, сир.

— Но не так заметно, чтобы он стеснялся.

— Мы уже виделись за игорным столом, сир. Я могу считать его другом.

— О. понятно.

Квилл улыбнулся. — Я буду беречь его слева, сир, а Стеннис справа.

— И отлично. Благодарю.

Она пошла к лошадям. "Ну, Спиннок. Я еще обовью тебя ногами. А ты, Фарор Хенд — тебя ждет почти готовый муж, и слишком многое надо нарушить, чтобы лечь с кузеном. Сам Калат увидел искушение в твоих глазах.

На время".

— Признаюсь в нерешительности.

Услышав слова Спиннока, Фарор Хенд обернулась. Он прислонился к двери ее кельи, руки скрещены, в глазах танцует отраженный свет.

Она покачала головой: — Такого за тобой не водится, кузен.

— Предвижу, что в жизни буду как стебель травы, качаемый слабым дуновением ветерка.

— Тогда тебе предстоит терпеть ушибы. — Она всматривалась в его лицо. — Что с тобой, Спиннок?

— Смелые слова. Я стоял слишком близко к капитану.

Она резко отвернулась, начав собирать тюк. — Не без причины Финарра Стоун так и не нашла мужа.

— В ее глазах я увидел что-то уклончивое, верно.

Фарор фыркнула. — Она не ищет мужа, кузен. Скорее жену. Ты знал? — спросила она, снова резко вглядываясь в него.

Удивление сменилось улыбкой. — Какой вызов.

Фарор выпрямилась и подошла ближе. — Спиннок, слушай. Она будет играть с тобой. Не первого мужчину дразнит. Но страсть ее жаждет упругих грудей и податливой влажности между ног. Боясь колючих поцелуев, она ищет лишь накрашенных губ.

— Я соскребу со щек малейшую щетину и обману ее ночью.

— Ты заслуживаешь лучшего. Не такого использования.

— Отсюда и вялость моей решительности, кузина.

— Тогда сдайся. — Она обхватила его голову и впилась губами в губы. Он крякнул и отстранился. Фарор приблизилась снова, хватая его между ног, ощущая в персти нечто горячее под шелком.

Спинок оттолкнул ее, упершись рукой в плечо. — Нет, кузена.

— Думал, Спиннок, я слепа к твоим намекам?

Он покачал головой. — Я думал, мы лишь играем. Игра без риска завершения. Фарор, прости, но так нельзя.

Она попятилась, вернувшись к завязкам тюка. Сказала, не оглянувшись: — Завершение в таких играх — самый малый риск. Каждым ходом мы загоняем друг друга в ловушки желаний.

— Любимая кузина, не пойми неправильно. Не будь мы родней, я заслужил бы презрение каждого Тисте, украв твое тело у нареченного и попользовавшись до пресыщения.

Она старалась успокоить дыхание, проклинала сильно стучащее в груди сердце — каждый удар восхитителен, но и мучителен. Губы продолжали ощущать прикосновение к его губам, левая ладонь вспотела от чужого тепла.

— Только что ты...

— Рано или поздно, Спиннок, любая игра идет по серьезному. Поглядим же на поспешное отступление, кузен, познаем неожиданную решимость.

— Мое отступление говорит о совсем ином. К тому же тебя ждет капитан.

Она повернула голову, сверкая глазами: — В игре любви, кузен, все мы стараемся нанести раны.

— Какое горькое воззрение, Фарор.

— Неужели? Что может быть храбрее признания в любви? Устав до изнеможения, кто-то из дуэлянтов должен опустить клинок, улыбнувшись при виде собственной крови. Возникает вопрос: нанесший рану подскочит ближе, чтобы ударить наверняка?

— Нет, он поранит себя, кузина, отдавая дань багряному потоку.

— Итак, игра кончается, украсив участников шрамами. — Она потрясла головой. — Играй же дальше, кузен, и не думай обо мне.

— Тебе того же.

Едва он ушел, она захлопнула дверь и тяжело села на постель. "Кровь струится, пока капли не становятся слезами. Игра проиграна, когда ты забываешь, что это игра. Слушая песнь любви, рискуешь оглохнуть от хора глупцов!" Утирая мокрые щеки, она продолжила сборы.

— Всему свое время, — сказал Калат Хастейн. — Вы нужны мне здесь.

Илгаст Ренд хмыкнул и грузно опустился в кресло у стола карт. — Не понимаю Урусандера. Нужно было обуздать Хунна Раала — Бездна побери, давно было пора шкуру содрать с этого пса!

— Махинации Хунна Раала должны были замедлиться, а потом разрушиться. — Калат ходил взад и вперед. — Без вмешательства проклятой Азатенаи из Янниса спор остался бы чисто политическим, и потому склонным к компромиссу. А война веры... ему словно вложили в руку меч.

Илгаст покачал головой. — Хунн из линии Иссгина. Всему виной бесславность его фамилии. Жаждет быть среди знати, видит в себе поборника всего своего рода. Готов мчаться на любой волне, вместе с победительным Легионом, и если пена окрасится алым — пусть так.