В КБ Микулина тоже шла работа над ТК. Причём, к конкретным дизелям АМ-36. Но стремление к простым решениям подвело корифея отечественного моторостроения. Он тоже столкнулся с перегревом и попробовал решить проблему "в лоб", додумавшись "разбавить" выхлопные газы воздухом от компрессора и тем самым снизить их температуру. Как известно, ничто не даётся просто так. КПД турбины, напрямую зависящий именно от этого параметра, упал и турбокомпрессор в целом также не давал должного наддува, как и вариант ЦИАМ. Микулин не сдался, перенацелив работу на создание турбокомпаундной установки. То есть связал новый ТК с валом дизеля двухступенчатой передачей, чтобы частично разгрузить последний от затрат мощности на привод компрессора. Однако, по сравнению с существующим приводным нагнетателем с одноступенчатым редуктором выигрыш оказался невелик, а вот вес двигателя в целом возрос. И существенно.
А Люлька, о котором никто из конкурентов попросту пока ничего не знает, никуда не спеша, поставил 12-го января своё изделие на испытательный стенд, представляющий собой обычный АМ-36, выхлопной коллектор которого выведен в турбину. Если техника не подведёт, то теперь можно будет определить параметры работы на всех режимах и пересчитать наддув по высотам. Как минимум, месяц работы. Но без этого приниматься за постройку настоящего турбированного дизеля нельзя. И во всём этом, кроме первоначальной идеи, я поучаствовал только маленьким, но чрезвычайно важным усовершенствованием. Памятуя о том, что происходит с турбокомпрессором после остановки двигателя, настоял, чтобы в конструкцию был введён электрический турбофиниш. Хотя многим с первого взгляда он казался лишним, напрасно увеличивающим окончательный вес изделия.
Второй заботой стали стрелки-подводники, мигом наштамповавшие множество прототипов патронов, чего я не ожидал от них так быстро. А подводный полигон у меня совершенно не готов! Пришлось, для приблизительной грубой оценки, рубить прорубь, опускать на дно шлюза мишень, сколоченную из брусьев и подсвечивать её опущенным на кабеле почти к самому дну загерметизированным фонарём. Пробный отстрел с поверхности строго вниз, дал первые результаты. Сразу стало понятно, что патрон на базе гильзы ТТ слишком слаб с любой "иглой". Они, достав мишень, порой даже не втыкались. Не многим лучше оказалась и гильза от Нагана. А вот "шило" винтовочного патрона обнадёжило, пробивая брус-пятнашку насквозь. С ним и будем работать дальше, когда МССЗ сделает для нас подводную башню. Тогда уж определим лучший по баллистике вариант.
Мелочи, вроде взбесившейся жены, вскочившей в машину, хотя сама водить она боялась, и умчавшейся на ночь глядя в свою лабораторию, не в счёт. До сих пор не пойму, что произошло. Днём ездил в ГАБТУ с мемуарами старшины Полупанова, хотел дело на широкую ногу поставить, чтоб с каждого повоевавшего отчёт получить, обобщить и хоть какой-то брошюркой издать. А то и изменения какие-нибудь в устав внести и дополнения. Но, не нашёл понимания. Выслушали, головами покивали, но мягко посоветовали не в своё дело не лезть. Конечно, место у них тёплое, не танковыми батальонами командуют, значит и на курсы переподготовки загреметь шансов мало, а исправлениями устава только лишнее внимание к себе привлекать. Ещё, чего доброго, подумают, что засиделся в штабах и в войска пошлют. Каждый о своём седалище думает, а простая мысль, что, случись война, пропадать всем одинаково, если толком не подготовимся и боевой опыт должным образом усваивать не будем, в голову не приходит. Вот я и спросил у Поли в шутку, не найдётся ли в её ведьминском арсенале хоть какого растворителя для мозгов, чтоб они у твердолобых шевелились поактивнее и шире жизнь охватывали, во всей полноте. Жена меня даже не дослушала, услыхав слово "растворитель", развернулась с порога и была такова. Вернулась только на следующий день к вечеру. И что я должен был думать?
— Ну, не сердись, — подсела, приобняв, ко мне супруга, когда я, в очередной раз, пытался состыковать деревянные детали модели пулемёта, притащенные из столярки домой из-за необходимости одновременно присматривать за детьми. — Просто, ты меня на хорошую мысль натолкнул. Мы очень долго пытались твёрдое расплавить и ничего у нас не получалось. А растворить почему-то в голову не приходило. Зато теперь всё будет хорошо.
— Ладно, допустим, озарение на тебя снизошло и ты умчалась. Но хоть днём-то ты позвонить могла? Я себе здесь места не нахожу!
— Занята была, -сладко потянулась Поля, явно меня соблазняя, — ты лучше меня знаешь, как это бывает. Бросай эти свои чурки, пойдём, покажу тебе кое-что.
— И что же?
— Вообще-то, то же самое, что и всегда, — усмешка и лёгкий, невесомый поцелуй. — Но ведь ты же не откажешься, верно?
Конечно — верно! Вообще не представляю, как можно сердиться при таком подходе со стороны своей дражайшей половины. Поэтому через пару часов засыпал я уже вполне умиротворённый и довольный собой.
Эпизод 11.
На следующий день, семнадцатого числа января месяца 1937 года, решив, что надо развеяться и немного сменить обстановку, я с самого утра позвонил на 1-й авиазавод, на задворках которого приютилось КБ Камова с целью договориться о встрече. Ответ, что интересующего меня конструктора нет на месте и не будет до вечера, так как он выехал на испытания в Монино, меня ничуть не смутил. Бешеной собаке семь вёрст — не крюк. И вот я уже качу на своём "Туре" по Горьковской трассе, следя за спидометром и указателями, чтобы не пропустить нужный поворот. Машин на заснеженной дороге мало, погода морозная и солнечная, настроение отличное, а от вождения я всегда получал несказанное удовольствие. Что ещё нужно для кратковременного счастья? Совсем мало — регулировщик в военной форме, стоящий на трассе, завернул меня именно туда, куда мне было и нужно. Немного удивившись такому "сервису", я поехал через лес в сторону аэродрома и на каждом перекрёстке короткой дороги стоял боец с жезлом, чтобы я, не дай Бог, не заблудился. "Маяки" довели меня точно до стоянки с тыльной стороны трибуны, установленной на краю лётного поля. Оглядев стоявшие там машины, я понял причины такого приятного обхождения. Среди десятка новых и старых ГАЗиков, отдельной компанией, отдыхали три маршальских "Тура", точно таких же, как и у меня. Причём один, судя по номеру, "ворошиловский". Мне стало понятно, что бойцы попросту обознались, приняв меня за высокое начальство, приехавшее на демонстрацию. Не так уж много на дороге лимузинов, тем более, что я был не первый. Скорее всего — последний. Так как шум на лётном поле свидетельствовал, что действие уже началось.
Лезть смотреть, что происходит — наглость. Ехать восвояси — глупость. Конечно, выбрал первый вариант и поднялся на трибуну, воспользовавшись тем, что все взгляды были прикованы к трём бомбовозам Туполева, шедшим на взлёт по очереди в искрах поднятого винтами блестящего на ярком солнце мелкого колючего снега. Каждый из троицы буксировал планер. Очень примечательный планер. Хотя бы тем, что у него начисто отсутствовали крылья, зато имелся четырёхлопастной ротор. В целом, конструкция выглядела не слишком эстетично, больше всего напоминая автомобильный фургон, к которому спереди приставили застеклённую кабину, а сзади металлическую скелетную ферму с двухкилевым хвостовым оперением и стабилизатором. Опиралось всё это на лыжное шасси на телескопических стойках. Рассмотрев взлёт "крайнего", третьего "фургона" во всех деталях от начала до конца, я мысленно похвалил его конструкторов за оригинальный и простой как палка механизм предварительной раскрутки ротора. Когда буксир начинал тянуть планер, то от последнего в сторону хвоста натягивался ещё один трос, одним концом заякоренный на земле, а вторым намотанный на шкив на валу. Благодаря этой системе, лопасти сразу и очень быстро начинали вращаться, кажется, даже быстрее, чем потом в полёте, облегчая начало разбега.
Удалившись от аэродрома и пройдя по широкой дуге почти у самого горизонта, бомбардировщики с "прицепами" колонной пошли обратно, в сторону взлётно-посадочной полосы. Самолёты приближались. Уже казалось, что-то пошло не так, что они так и пройдут прямо над трибуной и уйдут на второй заход, но вот с головного выстрелили сигнальной ракетой и десантные автожиры, синхронно, отцепили буксировочные тросы и слишком круто для настоящих планеров пошли к земле. Демонстрируя маневренные возможности, они сместились левее курса ТБ и почти одновременно плюхнулись в глубокий снег у самого леса, обойдясь совсем без пробега. Секунду спустя из них, открыв кормовые аппарели, стали выбегать десантники в серых шинелях и суконных шлемах и выкатывать тяжёлое вооружение. Тяжёлое, конечно же, относительно. В одном "фургоне" был расчёт 82-мм миномёта, уложенного в походном положении на санках, во втором — 25-мм противотанковая пушка, а третий привёз стрелковое отделение. Видно было, что для бойцов происходящее не в новинку, артиллеристы споро привели свои системы в боевое положение, а стрелки рассыпались цепью и залегли в снегу. Всё это действо происходило достаточно близко к трибуне, чтобы я мог разглядеть, что бойцы, кроме пулемётчика с "ручником", поголовно вооружены самозарядными винтовками.
— Что, кавалерия, нагайками безоружных по полю теперь не погоняешь? — встав со своего места, громко, на публику, спросил нарком обороны Ворошилов у своего соседа по трибуне — инспектора кавалерии маршала Будённого.
— Да, их теперь и танками не враз возьмёшь! — согласился бывший командующий Первой Конной.
— А ведь говорили мне тут некоторые, что воздушный десант только для дальней разведки за линией фронта годится... А вы, товарищи, доказали, что воздушно-десантным войскам, самым молодым в нашей доблестной РККА, по плечу и серьёзные задачи. Теперь с оружием, с пушками, с артиллерией, в любое место, хоть в кусты, хоть на ухабы, хоть даже в лес! Верно, полковник? — спросил нарком обороны у крепко сбитого мужика среднего роста. — Сколько раз твоя третья бригада десантировалась, пока эти КАСКРы испытывали?
— Всего семь, товарищ Маршал. Успешно — семь. В тот раз, когда в лес залетели, пилот с управлением не справился из-за бокового ветра и десантирование не засчитали.
— Как не засчитали? Но ведь бойцы на земле оказались? С оружием? Готовые к бою?
— Так точно, товарищ маршал! Если ушибов не считать, то так и есть. Но КАСКР был повреждён и эвакуация его для повторного использования невозможна. Если только просеку к нему прокладывать.
— Десантный автожир — средство одноразовое. Если уцелеют — хорошо, пропадут — нечего расстраиваться, — настроение Ворошилова ничто сейчас, казалось, не могло испортить. — Считаю, что на вооружение ВВС КА десантные автожиры надо принимать. Возражения есть?
— Те же, что и раньше, товарищ маршал, — сказал комкор с голубыми петлицами ВВС на воротнике шинели, — управление автожиром отличается от управления обычным планером и требует иной подготовки пилотов. А учебным буксируемым автожиром товарищи Камов и Скржинский, несмотря на наши заявки, до сих пор не озаботились. К тому же, бомбардировщик ТБ-3 разом поднимает взвод парашютистов, а буксируемый автожир только отделение бойцов. Поэтому для десантирования бригады необходимо втрое больше самолётов, если считать и артиллерию, то вчетверо.
— Ерунда всё это, товарищ Локтионов! — сердито отмахнулся маршал. — Пусть пилоты на настоящих десантных автожирах пока тренируются, учебные подоспеют. А ТБ-3 ваш, как учения показали, не взвод бойцов поднимает, а три десятка безоружных людей, которым ещё тюки с винтовками на земле искать надо. Это никуда не годится! Лучше меньше, да лучше! Приказываю принять на вооружение! Поздравляю вас, товарищ Камов! — пожал он руку крупному сутуловатому мужчине в чёрном пальто и шапке-ушанке, — Полковнику Кохновкому, за обеспечение испытаний десантных планеров-автожиров, объявляю благодарность! — с этими словами нарком обороны обвёл орлиным взглядом всех присутствующих в поисках несогласных. Прятаться я и не думал, просто стоял и смотрел на суету на лётном поле, где трактора на тросах уже вытаскивали "воздушные фургоны" на ВПП.
— Любимов!!! — обернувшись, я на миг успел заметить на лице наркома неподобающее этому лицу выражение испуга пополам с растерянностью, которое тут же сменилось раздражением и злостью. — Капитан Любимов! Что вы здесь делаете?! Кто пустил?!! Почему здесь посторонние?!! Коменданта аэродрома сюда!! Быстро!!!
Пока бегали за комендантом, за подчинённого решил вступиться командующий ВВС КА комкор Локтионов.
— Товарищ маршал, насколько мне известно от моряков, капитан Любимов принимал активное участие в отработке структуры, уставов и наставлений морской пехоты, у которой нам есть чему поучиться в деле перебросок войск по воздуху, поэтому его нельзя считать посторонним.
— Что?!! Причём здесь морская пехота?! Какие ещё переброски по воздуху?!
— Я вам докладывал, что наркомат ВМФ для отработки учебных задач просил выделить авиабригаду ТБ-3, — напомнил комкор. — Вы ещё тогда приказали дать, но без одного авиаотряда...
— И что?!!
— Моряки выкрутились, обратившись за помощью в "Аэрофлот"...
— Я не об этом вас спрашиваю! — перебил подчинённого Ворошилов, сообразив, что его невольно уличили в саботаже боевой подготовки "соседей".
— На самолётах был переброшен личный состав 1-й Батумской бригады морской пехоты из Ленинграда в Крым. Только с личным оружием. Всё положенное по штату тяжёлое вооружение бригада, по легенде учений, получала уже на месте из запасов Черноморского флота. Вся операция заняла всего четыре дня. Это очень интересный опыт, который, считаю, можно использовать для подчинённых мне воздушно-десантных бригад. А может, и не только для них. Благодаря такому подходу можно быстро концентрировать силы на выбранных направлениях.
— Полковник Кохновский! — обратился нарком обороны к командиру 3-ей ВДБр. — Разве у вас в бригаде есть оружие, которое не может поднять самолёт?
— Никак нет, товарищ маршал! Но запасы при отправке бригады в другой округ, как показывают учения, всё равно приходится по железной дороге везти. Я наблюдал за учениями морской пехоты и сделал предварительные расчёты. Выходит, если перебрасывать по воздуху только бойцов всех ВДбр с винтовками и пулемётами, а всё остальное получать на месте, то привлекаемых самолётов как раз хватит на десантирование в тыл врага одной из бригад со всем вооружением. А последовательными десантами можно забросить в короткий срок и все четыре бригады. Это уже корпус — внушительная сила. Ей по силам и более масштабные задачи, нежели отдельной бригаде. Можно вести речь о захвате с воздуха полноценных плацдармов для последующего наращивания сил за счёт посадочных десантов обычных стрелковых дивизий.
Видя, что лётчики-десантники будто сговорились и поддерживают друг друга, нарком перенёс тяжесть своего гнева на меня.
— Капитан Любимов, а вы что молчите? — спросил он сурово.
— Совершенно верно, товарищ маршал, принцип изначально закладывался в систему базирования морской пехоты по моей инициативе и в надежде, что будет использован и войсками, подчинёнными наркомату обороны, — подтвердил я.
