Его клин заколебался, когда рентгеновский лазер врезался в передний импеллерный отсек. Всплески энергии захлестнули системы корабля, и он отклонился от курса, когда отключились его передние узлы. Его ускорение сильно упало, а затем другой лазер вонзился глубоко в его жизненно важные органы.
Его компенсатор вышел из строя, а даже с отключенными передними узлами корабль все еще тянул более двухсот g.
Выживших не было.
* * *
Боль поразила Луиса Розака, когда он смотрел, как гибнет "Стрелок", но некогда было горевать. Последовало еще несколько попаданий, и близнец "Стрелка" "Рейнджер" пошатнулся. Мощь его импеллера упала, более половины его правого борта превратилось в какой-то искореженный хлам, но он удержал свое место в строю, и лейтенант-коммандер Холдейн уже перекатил корабль, подставляя свой левый борт.
Все эсминцы дивизиона 3029.2 лейтенант-коммандера Шталина находились на флангах строя крейсеров, когда по ним прокатилась волна разрушений. Розак сомневался, что они вообще были мишенями, но смена его строя поставила их между входящими ракетами и крейсерами "Молота". Он не планировал это таким образом, но в результате эсминцы превратились в настоящие приманки для ракет, и огромные размеры Воинов сработали против них. Ракеты, обрушившиеся на них градом, летели под автономным управлением, далеко от кораблей, которые запустили их, и без каналов телеметрии они были близорукими и ограниченными. Те, которые потеряли свои первоначальные цели в результате сдвига строя "Молота", огляделись в поисках новых, а корабль класса Воин был более, чем достаточно велик, чтобы удовлетворить критериям прицеливания ИИ, которым было приказано идти и уничтожать крейсера.
"Франсиско Писарро" и "Кир", спотыкаясь, вышли из строя, когда яростные лазеры ударили их, как серные молнии. "Писарро" распался секунды спустя, в то время как "Кир" плыл вперед с отключенным клином, спасательные капсулы высыпались с его бортов. Его собрат "Симон Боливар" из дивизиона 3029.3 Энн Гуглик пошатнулся, получив полдюжины своих попаданий, отвернулся, перекатывая корабль, борясь за то, чтобы привести в действие свои оставшиеся бортовые противоракетные трубы и кластеры точечной защиты.
А КФСЛ "Кабуки" вздрогнул, когда в него врезалась пара лазеров.
Только два. Это было все, что прошло мимо его защитников, все, что добралось до него, а он был звездным кораблем в два миллиона тонн. Тем не менее, он был полностью без брони, без всякой брони военного корабля, или внутренних переборок, или встроенных средств выживания. Розак согласился с этим, когда задумывал этот класс, потому что у него не было выбора, и теперь он вспомнил свою прежнюю мысль о копрах и мыльных пузырях.
Попадания полностью пробили его небронированный корпус. Они проделали огромные отверстия прямо в его сердце, разбивая ракетные отсеки, ломая конструкционные элементы, разрушая его структуры с презрительной легкостью. Его вторичный реактор аварийно отключился, а четыре его альфа-узла взорвались. Только то, что он был построен с импеллерными отсеками военного образца, имеющими массу автоматических выключателей, спасло его от мгновенного уничтожения, а под его значком появились коды данных, указывающих на критические структурные повреждения.
Затем все закончилось... еще на сорок пять секунд
* * *
Адриан Лафф знал, что его первая волна ракет только что ворвалась во вражеский строй. Он видел, как их импеллерные сигнатуры исчезают с его сверхсветовых гравитационных детекторов, когда они отключались защитниками или заканчивали свой путь и взрывались, и те же гравитационные сигналы сказали ему, что три клина вражеских кораблей также исчезли. Но это была вся информация, которой он располагал, и пройдет еще полминуты, прежде чем его датчики на скорости света смогут сказать ему, сколько еще повреждений они могли нанести.
В то же время у него были другие причины для беспокойства.
"Лев Троцкий" начал запускать противоракеты. Активная противоракетная оборона больших кораблей была гораздо слабее, чем следовало бы для чего-то их размера, но система Эгида, которая была добавлена к ним, слегка нивелировала эту уязвимость. Вряд ли Лафф мог назвать это сложным решением, но в самой концепции была определенная брутальная элегантность. Просто уберите пару бортовых пусковых установок, используйте ранее занимаемое ими пространство под дополнительное управление противоракетным огнем, а затем с помощью двух оставшихся пусковых выбрасывайте контейнеры с оборонительными ракетами.
Даже при оптимальных условиях Эгида стоила кораблю, на котором была установлена, по меньшей мере, четырех наступательных труб на каждый залп. Обычно Лафф счел бы эту сделку справедливой, учитывая первоначально слабую оборону "Троцкого"; теперь он сильно тосковал по недостающим истребителям кораблей.
"И буду тосковать по ним еще сильнее всего через несколько минут", — резко сказал он себе.
Платформы РЭБ Гало, развернутые вокруг корабля, также ткали свой защитный кокон. Он не был особенно впечатлен Гало, когда его наниматели из "Рабсилы" впервые показали их ему. Платформы были значительно менее эффективными, чем мантикорские привязные приманки, с которыми народный флот сталкивался на протяжении многих лет. Но он изменил свое мнение — временно, по крайней мере — как только увидел их в действии против возможностей наведения своих собственных кораблей на учениях.
Да, по отдельности каждая платформа была лишь немногим эффективнее тех, которыми были оснащены корабли НФИ, когда они первоначально бежали от контрреволюционеров. Но Гало не зависела от единичных платформ. Она зависела от нескольких платформ — пяти из них по каждому борту для Неутомимого, большего числа для кораблей стены — создавая множество ложных целей и обеспечивая удаленные узлы помех в тщательно интегрированных оборонительных планах. И так как они были достаточно малы, их можно было запасти в значительных количествах, их можно было быстро заменять, когда они разрушались — в соответствии с планом — под огнем противника.
"Я надеюсь, черт возьми, что они сработают против этих людей так же хорошо, как и против нас на тех учениях!" — мрачно подумал он.
* * *
Первый залп Луиса Розака в триста шестьдесят ракет достиг цели. Но шестьдесят из них перешли на автономное управление за пять секунд до намеченного момента, когда грубо отключились каналы их телеметрической связи с погибшим "Стрелком". Бортовое самонаведение Марк-17Е эревонской постройки и искусственные интеллекты были лучше, чем у большинства флотов, но они неизмеримо уступали возможностям нового Аполлона королевского флота Мантикоры.
Эти ракеты сделали все, что могли, но большинство их растратило себя впустую ради минимальной отдачи, рассредоточиваясь, разбрасывая себя среди четырех различных целей. Только две из них вообще добрались до их предполагаемой добычи, и нанесенный ими ущерб едва ли был серьезным.
У их собратьев была совсем другая история.
Дельта-Зулу-Девять был примерно таким же тонким, как боевой топор. Луис Розак сражался против линейных крейсеров, и какой бы мощной ни была Марк-17Е, ее никто не собирался путать с настоящей основной ракетой. Она была мощнее, чем у большинства линейных крейсеров, но за счет меньшего числа генерирующих лазерных стержней. Это означало меньшее количество потенциальных попаданий на одну ракету, и эти отдельные попадания также не нанесли бы те повреждения, какие могли причинить другие МСР.
На самом деле, никто точно не знал, насколько хорошо Марк-17Е будет действовать против целей с броней размера линейного крейсера, и поэтому Дельта-Зулу-Девять сосредоточил все триста ракет, которые оставались под контролем кораблей до запланированной точки передачи управления, только на двух целях.
Сто пятьдесят ракет обрушились на линейный крейсер "Александр Суворов", и он дернулся и закрутился, когда первые несколько лазерных головок пробились через его противоракеты и кластеры точечной обороны, через огонь его кораблей сопровождения, через ослепляющие усилия его бортовой РЭБ. За ними последовали еще больше лазерных головок, летя на скорости свыше 100 000 километров в секунду сплошной волной разрушения.
Активная защита большого линейного крейсера класса Полководец была намного сильнее, чем у "Льва Троцкого", а его броня была толще и в лучшем состоянии, но было просто слишком много угроз, поступающих слишком быстро, слишком близких, чтобы он мог остановить их. Его броня покрылась кратерами, раскололась, затем разорвалась на части, когда лазер за лазером вонзались глубже и глубже.
Кластеры точечной защиты внезапно отключились. Эмиссионная сигнатура замерцала и вспыхнула, когда основные системы слежения и наведения были выведены из строя, а на их место подключились вторичные. Три бета-узла вышли из строя, затем альфа-узлы, и, несмотря на избыточность, встроенную в системы мощных двигателей, ускорение корабля снизилось. Он пошатнулся, истекая атмосферой в явном доказательстве нарушения внутреннего корпуса, а затем внезапно взорвался в расширяющемся шаре ярости.
Четыре секунды спустя КНФИ "Бернард Монтгомери", бывший флагман Адриана Лаффа, последовал за ним в разрушение.
* * *
Лафф стиснул зубы, когда "Бернард Монтгомери" взорвался.
"Сначала они выбивают Полководцев. Они пытаются уничтожить наши самые эффективные платформы ПРО".
Так оно и было, а их лазерные головки были гораздо более мощными, чем он мог ожидать от ракет, запускаемых кораблем меньше основного. Хуже того, их огонь был неизмеримо тяжелее, чем по его представлениям, могли контролировать шесть тяжелых крейсеров. Ни у одного корабля такого размера не может быть столь много каналов управления!
Но эти корабли, очевидно, явно были такими, и что-то ледяное пробежало по его спине, когда один из вторичных дисплеев Стравински показал процент попаданий, которые получили два линейных крейсера. Насыщение многое объясняло, но оборона все еще должна была остановить намного больше, чем она сделала. Приближающиеся ракеты явно обладали необычайно хорошей проникающей способностью РЭБ... и люди, стоявшие за ним, явно точно знали, что делали.
"Но РЭБ или нет, чем бы ни были эти проклятые штуки, они не являются МСР, — подумал он. — Какой бы урон они ни наносили, его не сравнить с уроном за один удар от крупной лазерной головки... и разве это не утешение, что этих проклятых ублюдков так немного? Я был прав, когда переключил приоритет на их крейсера. Я просто надеюсь, что я сделал это чертовски вовремя!"
Его глаза вернулись к основной схеме, когда вторая волна ракет "Молота" обрушилась через двенадцать секунд после первой.
* * *
Второй залп Розака сосредоточил свою ярость на линейных крейсерах "Наполеон Бонапарт" и "Карл Великий".
Офицеры ракетной защиты НФИ располагали более точными данными, чем против первой волны, но двенадцати секунд было недостаточно для них, чтобы применить эти данные к своим огневым решениям, вставить их в свои профили РЭБ, скорректировать свое построение и свое мышление. Хуже того, потеря "Бернарда Монтгомери" и "Александра Суворова" пробила брешь в их оборонительных огневых заданиях.
Компьютеры переопределили переназначенные обязанности, распределяя нагрузку среди собратьев погибших линейных крейсеров, и тактические офицеры на борту других кораблей Лаффа отреагировали быстро и эффективно. Тем не менее, они все еще были выведены из равновесия, все еще реагировали, когда три сотни новых снарядов взорвались перед ними.
* * *
Гражданин капитан Эрве Боствик наблюдал свою схему на командной палубе КНФИ "Карл Великий", когда вихрь разрушения прорвался прямо через оборону оперативной группы к его команде. "Карл Великий" был одним из больших линейных крейсеров класса Полководец, экипаж которого бежал от ликующих контрреволюционеров, и с тех пор Боствик командовал им.
После стольких лет вместе ему иногда казалось, что он знает каждого мужчину и женщину на борту лично, в лицо и по имени, и теперь он почти физически ощущал страх его офицеров и матросов — особенно после того, как невероятно быстро были уничтожены "Монтгомери" и "Суворов".
Он чувствовал это, но голоса в тактической сети были четкими, ясными, и Боствик вспомнил тщательно скрываемое презрение, которое он видел в глазах многих офицеров старого народного флота — презрение профессиональных воинов к простым полицейским и силовикам. Презрение к неаккуратной подготовке и низкой боевой эффективности кораблей госбезопасности. Он помнил свое собственное возмущение этим презрением, но сейчас он чувствовал другое.
Напряжение и всплески ужаса могли потрескивать в глубинах голосов его людей, но завоеванные с большим трудом подготовка и дисциплина подавляли их, отбрасывали в сторону. Его люди выполняли свою работу так же, как и любые "профессионалы" в любом флоте в галактике, и, несмотря на свой неоспоримый страх, больше всего Боствик чувствовал гордость.
— Направление удара красный-один-ноль! — рявкнул его офицер противоракетной обороны. — Батарея-Три, захват!
— Батарея-Три, красный-один-ноль, есть! — ответил один из его помощников, набирая команды на своей консоли. — Открыть огонь!
Третья точка обороны перенацелила лазерные кластеры защиты левого борта "Карла Великого" на круговую стрельбу, чтобы встретить волну ракет, летевших со скоростью тридцать процентов от скорости света через зону, которая должна была быть перекрыта "Бернардом Монтгомери". Лазерные кластеры перешли на непрерывный беглый огонь, но у них просто не было достаточного количества излучателей, чтобы остановить столь много ракет, приближающихся так быстро.
"Карл Великий" вздрогнул, когда первый лазер с накачкой взрывом вонзился в его бронированный борт. Потом другой прорвался к цели, и другой, десятки из них в цунами разрушения врезались в него один за другим, так быстро, что для любого человека было невозможно почувствовать или — даже компьютерам "Карла Великого" — изолировать ни одного удара.
— Прямое попадание, Ракетный-Три!
— Тяжелые потери, Импеллерный-Два!
— Гразер-Один и Гразер-Три вне сети — без ответа, гражданин коммандер!
— Гравитационный-Пять уничтожен! Лидарная-Три ушла тоже!
— Пробит основной корпус, остов три-семь-четыре! Падение давления — похоже, у нас заклинило взрывозащищенный люк! Инициирую контроль повреждений!
— Прямое попадание, Шлюпочный-Два! Вижу красное табло на всем отсеке — нет ответа от партии контроля повреждений в шлюпочном отсеке!
Боствик услышал, как волна сообщений о повреждениях перекатывается в сети, как все квадранты схемы контроля повреждениями вспыхнули алым. "Карл Великий" был тяжело ранен. Потребовались бы месяцы в доке, чтобы исправить видимые повреждения. И все же он был еще цел, все еще сражался, и его люди уже подключали резервные системы, спеша ремонтные бригадами к его ранам.
— Третий залп через пять секунд, — объявил его тактический офицер, по-прежнему сосредоточенный на своей собственной ответственности, его собственных обязанностях. — План оборонительного огня Браво-Отель. Я хочу...
