В процессе выполнения этой работы Пайн-Холлоу также провел много времени в Теллесберге, совещаясь с графом Грей-Харбором и постоянно проживающими там членами совета. Он особенно хорошо ладил с самим Грей-Харбором, и они вели оживленную переписку, даже когда его не было в Теллесберге. В результате он стал очень известной личностью, хорошо разбиравшейся в вопросах, с которыми ему предстояло столкнуться на своей новой должности, и с которой могли бы сравниться очень немногие из его новых коллег в совете, и никто из них не смог бы преуспеть лучше.
Конечно, были и другие причины назначить его на эту должность. Одна из них состояла в том, чтобы продемонстрировать готовность Кэйлеба и Шарлиэн выйти за пределы своих собственных владений Старого Чариса и Чисхолма, чтобы предоставить такую жизненно важную должность. Это было еще одним доказательством того, что они действительно имели в виду это, когда заявили, что империя Чарис должна быть империей всех ее народов. Кроме того, у Пайн-Холлоу было преимущество в том, что он учился у одного из самых искусных, хитрых и коварных правителей в истории Сэйфхолда, что, несомненно, оказалось бы ценным. И, наконец, после смерти Нармана Братья монастыря Сент-Жерно наконец (хотя и с опозданием) приняли рекомендацию князя Эмерэлда о том, чтобы Пайн-Холлоу был добавлен во внутренний круг.
Кэйлеб отдал бы буквально все, только чтобы Грей-Харбор все еще сидел в этом кресле, но если он не мог этого сделать, то, по крайней мере, у него был кто-то, кто был таким же решительным и таким же умным, каким был сам Грей-Харбор. И тот, кто знал всю правду о борьбе, с которой они столкнулись... и у кого был доступ к Сове и коммуникациям, которые связывали внутренний круг воедино.
Теперь, если бы мы только могли заставить эти милые старые окаменелости позволить нам полностью задействовать Айронхилла, — подумал Кэйлеб. Затем он мысленно фыркнул. — Совсем как ты, не так ли, Кэйлеб? Никогда не доволен, никогда не удовлетворен! Почему бы тебе просто не сосредоточиться на том, что Братьям удалось сделать правильно, и не поразмыслить над тем, что они, возможно, удержали тебя от неправильных поступков?
— Бинжэймин, — сказал он вслух, поворачиваясь туда, где рядом с Нарманом Гарейтом сидел Бинжэймин Рейс, — полагаю, мы должны начать с вас.
— Конечно, ваше величество.
Барон Уэйв-Тандер выглядел таким же выветренным и крепким, как всегда, но было ясно, что он тяжело перенес самоубийственные атаки. Выражение его лица было мрачным, и настроение всего совета заметно омрачилось, когда его члены обратили на него свое внимание. Все они знали, что им не понравится то, что он должен был сообщить, но только те, кто также был членами внутреннего круга, знали, что было еще хуже, о чем он пока не мог сообщить.
— По моим последним данным, — сказал он, — число погибших в результате всех нападений составляет тысячу семьсот шестнадцать. Более половины из них были результатом взрыва на Грей-Виверн-авеню. Кроме того, согласно ордену Паскуале, у нас в госпиталях есть по меньшей мере еще двадцать пять или тридцать человек, которые все еще могут скончаться от полученных травм. И более девяноста человек, которые, как ожидается, будут жить, хотя некоторые из них потеряли конечности.
Его голос был резким, и его глаза встретились с глазами Кэйлеба. Оба они знали, что эти цифры неполны, хотя ни один из них не мог этого сказать, поскольку из Чисхолма еще не поступало никаких сведений. Это означало, что у них не было приемлемого способа сообщить, что в королевстве Шарлиэн погибло еще более трехсот человек. Барон Грин-Маунтин, ее собственный первый советник и любимый наставник, тоже мог быть одним из них, хотя целители, похоже, стабилизировали его состояние.
— Единственная хорошая новость заключается в том, что нам удалось захватить по крайней мере одного из агентов Клинтана живым, — продолжил Уэйв-Тандер. — Конечно, это была всего лишь слепая удача. — На самом деле, это были снарки Совы и способность Мерлина Этроуза пробежать половину Теллесберга под покровом темноты со сверхчеловеческой скоростью, но, опять же, это было то, что он не мог очень хорошо объяснить всему совету. — Нам всем повезло, что капитан Этроуз случайно оказался возле патентного бюро и заметил фургон, приближающийся к зданию. Если бы он не заподозрил неладное и не одолел кучера прежде, чем тот смог добраться до детонирующего механизма...
— У капитана Этроуза, похоже, действительно есть талант к такого рода вещам, не так ли? — заметила Шарлиэн, намеренно повысив голос, чтобы поднять настроение, и повернула голову, чтобы улыбнуться стражнику с сапфировыми глазами, стоящему сразу за дверью зала совета.
— Полагаю, при случае он оказался в меру полезным парнем, — рассудительным тоном согласился Кэйлеб.
— Стараюсь, ваше величество, — уважительно ответил Мерлин, и весь совет рассмеялся. От простого телохранителя, возможно, и не ожидали бы такого ответа императору в большинстве королевств, но это был Чарис, телохранителем был Мерлин Этроуз, и они нуждались в этом очищающем смехе.
— В любом случае, ваши величества, — сказал Уэйв-Тандер, — единственный человек, которого нам удалось поймать, ни в малейшей степени не скрывал, кто он такой, почему он здесь находится, или даже кто его послал. На самом деле, мастер Андейрс гордится тем, что был лично выбран великим инквизитором в качестве одного из его ракураи. Его единственное сожаление, похоже, заключается в том, что он был схвачен до того, как покончил с собой, взорвав патентное бюро и как можно больше людей, которые в нем работали, в частности, отца Пейтира, и он хвастался всем, кто слушал, что он и его товарищи были только первой волной атак, которые Клинтан намеревается начать.
На этот раз смеха не было, и лица всех сидящих за столом посуровели.
— Полагаю, что в конечном итоге чего-то подобного следовало ожидать, учитывая, как они из раза в раз терпели неудачу в регулярных военных столкновениях с нами, — тихо сказал Пайн-Холлоу. — Учитывая время, считаю, что, вероятно, именно Марковское море на самом деле подтолкнуло Клинтана к этой стратегии.
— Согласен, ваши величества, — сказал барон Айронхилл с мрачным выражением лица. — Конечно, никому из нас это никогда не приходило в голову, поскольку мы склонны думать о войнах как о чем-то, в чем вы пытаетесь свести к минимуму резню среди гражданских лиц и невинных прохожих. Мы должны были помнить, что, насколько это касается Клинтана, для него в Чарисе нет "невинных свидетелей". Ему наплевать, кого он убивает.
С последним предложением его голос стал жестким и уродливым, и не только из-за кровавой бойни, которую устроила операция "ракураи" Клинтана. Официальное сообщение об убийстве сэра Гвилима Мэнтира и его оставшихся людей также достигло Теллесберга. Фактическая версия их смерти, которую инквизиция изо всех сил пыталась подавить в Хэйвене и Ховарде, прибыла в Теллесберг благодаря крошечному, очень скрытному, чисто пассивному удаленному датчику Мерлина Этроуза, который был развернут в пределах видимости площади Мучеников. Этот пульт видел последний жест неповиновения Гвилима Мэнтира, и пропагандистские листовки, распространявшиеся по всем государствам материка, содержали подробное изображение плевка Мэнтира, попавшего Клинтану в лицо, чтобы опровергнуть утверждение великого инквизитора о том, что Мэнтир признался во всех преступлениях и богохульствах, выдвинутых против него.
И все же этот пульт также зафиксировал агонию, с которой умерли эти чарисийцы. Айронхилл этого не видел, но ему и не нужно было видеть. Кэйлеб и Мерлин видели это, движимые своей преданностью Гвилиму Мэнтиру, и от всего сердца желали этого не делать. Шарлиэн — возможно, более мудрая, чем любой из них, — отказалась смотреть. Она чтила бесстрашное мужество Мэнтира, но все же предпочитала помнить его таким, каким он был, не омраченным и не запятнанным ужасной смертью, которой он умер.
— Ты, конечно, прав, Алвино, — сказал затем Кэйлеб. — И мы будем следить за подобными попытками, уверяю вас. Я просто молюсь, чтобы мы могли защитить себя от такого рода вещей, не превращаясь сами в какую-то подавляющую тиранию.
— Боюсь, нам придется принять по крайней мере некоторые дополнительные меры предосторожности, ваше величество, — с несчастным видом ответил Уэйв-Тандер. — Они преуспели в значительной степени потому, что мы этого не ожидали, и думаю, что будущие атаки такого же масштаба маловероятны. Например, сомневаюсь, что они и дальше будут кататься по городу с фургонами пороха, особенно с учетом наших новых систем лицензирования и контроля. Однако ни одна система не идеальна, и мы, очевидно, не можем гарантировать, что у них нет людей и материалов, чтобы продолжать проверять ее на наличие слабых мест, когда мы все еще даже не знаем, как с самого начала в руки убийц попал порох!
— У нас все еще нет никаких подсказок по этому поводу, милорд? — спросил один из других советников, и Уэйв-Тандер скривился от отвращения.
— Нет, — категорически признал он. — И я вполне уверен, что тот ракураи, которого нам удалось захватить, тоже не знает, как они это сделали. Никто не собирается пытками вытягивать из него какие-либо признания, но мы не проявили особой нежности и понимания, допрашивая его, — он тонко улыбнулся. — Он сказал нам, куда он пошел, чтобы забрать свою взрывчатку, но она была доставлена ему другим агентом Клинтана — тем, кто взорвал бомбу на Грей-Виверн-авеню, если я не ошибаюсь. Тот получил порох из источника — пункта сбора — здесь, в Старом Чарисе, но наш заключенный не знает, где это было. Что мы знаем, к сожалению, из осмотра фургона, который Мерлин не дал ему взорвать на Куин-Фрейла-авеню, так это то, что порох изначально поступил от нас.
— Что?! — потребовал другой советник, резко выпрямляясь в своем кресле, и Уэйв-Тандер поморщился.
— Четыреста фунтов пороха все еще было в оригинальных бочонках, — сказал он, — и на них была маркировка порохового завода Хейрата. Думаю, мы должны предположить, что именно поэтому была взорвана пороховая мельница. Моя нынешняя теория заключается в том, что коммандер Мандрейн, помощник барона Симаунта в Кингз-Харбор, заметил несоответствие где-то в одной или нескольких грузовых декларациях из Хейраты. Большинство из вас, возможно, не знают, что капитан Салэйван, командир Хейраты, был двоюродным братом коммандера Мандрейна. Для него было бы в определенной степени разумно передать любые подозрения своему двоюродному брату, пытаясь справиться с ситуацией как можно тише, и кажется вероятным, что тот, кто был ответственен, каким-то образом понял, что коммандер Мандрейн и капитан Салэйван узнали, что он отгрузил порох с мельницы. Не знаю, как это произошло, и каким образом коммандер и капитан Салэйван могли выдать свои подозрения, но, если я прав насчет того, что произошло, он взорвал весь пороховой завод, чтобы скрыть свои действия.
— Умозрительно, — заметил Кэйлеб, — но в этом есть смысл. И это говорит о том, что доставить большое количество пороха в империю для Клинтана будет не так-то просто, проще посылать сумасшедших, готовых взрывать себя до тех пор, пока они смогут убить как можно больше чарисийцев. Конечно, оборотной стороной этого вывода является то, что мы не знаем, сколько пороха было вывезено из Хейраты. Где-то там все еще могут быть тонны этого вещества.
— Действительно, могут быть, ваше величество, — кивнул Уэйв-Тандер. — Именно поэтому у меня сейчас мои лучшие агенты и все наши ресурсы брошены на поиски этого. — Он не добавил, что "все наши ресурсы" включали снарки Совы. — Кроме того, мы пытаемся донести до всех городских стражников информацию о необходимости искать что-то необычное. Им не нужно использовать повозки, чтобы установить бомбы на место, особенно если они смогут найти какой-нибудь надежный способ привести их в действие с помощью какого-нибудь таймера с задержкой, и даже довольно небольшой взрыв на переполненной рыночной площади приведет к большим жертвам. На этот раз Клинтан приказал своим ракураи специально нацелиться на высшее духовенство и светских лидеров; все убитые и искалеченные гражданские лица были просто счастливым побочным эффектом этого, по словам мастера Андейрса. В следующий раз эти ублюдки могут просто пойти на столько смертей и разрушений, сколько смогут причинить.
— В то же время мы должны искать совершенно другими методами. Например, если они смогли заполучить в свои руки наш собственный порох, им, возможно, удалось бы получить доступ и к нашим гранатам. Если уж на то пошло, они могли бы без особых проблем самостоятельно изготовить гранаты или подобные небольшие взрывные устройства. Подобная атака не могла убить и близко столько людей, сколько их... бомбы в фургонах, но их также было бы труднее обнаружить, и они, вероятно, лучше проникли бы в любую систему безопасности, которую мы установили.
Головы серьезно кивнули, а выражение лица Кэйлеба было мрачным. Он задавался вопросом, как отреагируют остальные его советники, когда обнаружат, что ракураи с четырьмя гранатами под туникой вошел в собор Черейта менее чем за двадцать шесть часов до этой самой встречи, дождался прибытия архиепископа Поэла Брейнейра для служения мессы, а затем схватил одну из свечей для процессии и использовал ее, чтобы поджечь фитиль. Ему удалось убить только трех человек... но это было только потому, что Брейнейр и двое других мужчин схватили его и заглушили большую часть взрыва своими телами.
— Я боюсь, что одна из мер предосторожности, которые нам придется принять — и тебе это не понравится, Мейкел, — сказал Уэйв-Тандер, который знал о смерти Брейнейра, глядя прямо на Мейкела Стейнейра, — будет разместить охранников у всех общественных зданий, включая соборы и церкви, с требованием, чтобы любой входящий продемонстрировал, что он не несет бомбу под туникой.
— У меня не будет вооруженной охраны возле дома Божьего, — категорически заявил Стейнейр, но затем даже грозный архиепископ дернулся в своем кресле, когда раскрытая ладонь Кэйлеба хлопнула по столешнице, как выстрел.
— Возможно, этого не сделаете вы, Мейкел, — сказал император еще более категорично, — но я сделаю! — Их взгляды встретились, и указательный палец руки, хлопнувшей по столу, постучал по нему в такт словам Кэйлеба, когда он продолжил. — Вы можете рискнуть своей жизнью во имя служения Богу, и я буду уважать вас за это, даже если съеживаюсь внутри каждый раз, когда думаю о том, с какой готовностью вы подставляете себя убийцам, подобным этим ракураи Клинтана. Однако это ваш выбор, Мейкел, и я не буду диктовать вам. Но вы не имеете права подвергать других людей такому же риску. На этот раз мы говорим не о трех мужчинах с ножами — мы говорим о людях, которые взрывают целые городские площади! Я не собираюсь открывать двери Божьего дома для такого рода массовых убийств и резни. Не сражайтесь со мной в этом, Мейкел, вы проиграете.
На долгие, неподвижные мгновения повисла напряженная тишина. Затем, наконец, Стейнейр склонил голову.
— Я... не думал об этом именно так, — признался он. — Мне все равно это не нравится. На самом деле, мне ненавистна сама мысль об этом, но, полагаю, ты прав.
