Мерин предвидел это. Он сделал последний выпад, пытаясь подняться и убежать, затем закричал от ужаса как раз перед тем, как дракон ударил его, и Стифини почувствовала, что ее разум пытается заползти в нору и спрятаться, когда монстр ворвался в злополучное животное. По крайней мере, крики быстро прекратились, но жуткие, влажные, раздирающие звуки, казалось, продолжались гораздо дольше. Часть ее надеялась, что они будут продолжаться еще дольше, отвлекая великого дракона. Но затем его окровавленная морда поднялась. Его голова повернулась в сторону Стифини, она услышала шипение парового котла его территориальной ярости, и он бросился прямо на нее и потерявшую сознание Глэдис.
Она сделала глубокий вдох, выдохнула половину и завернулась, как в плащ, в часы, которые провела на винтовочных и пистолетных стрельбищах с матерью и отцом. Весь ее мир сосредоточился на изображении прицела, и внезапный рев молнии, когда спусковой крючок сработал, и жестокая отдача, ударившая ее в плечо, удивили ее именно так, как и предполагалось.
Огромная голова великого дракона взлетела вверх, когда пуля в тысячу гран врезалась ему в лоб. Она попала почти точно в то место, куда пуля Эдкока попала в его партнера, но пуля Эдкока несла 4665 футов-фунтов энергии; пуля Стифини несла 9800, более чем в два раза больше.
Она пронзила массивную кость, как шило, и свистящий крик великого дракона замер на полувздохе. Он споткнулся, ноги выскользнули из-под него, и тело поехало вперед, как вышедший из-под контроля крейсер. Его морда пропахала борозду в листах плесени, устремляясь к Стифини, как будто была полна решимости завершить свою атаку даже после смерти.
Он остановился в десяти футах от нее и задрожал, все еще дергая ногами. Мгновение она наблюдала за этим, затем встала, с изумлением обнаружив, что ее собственные колени даже не дрожат. Она подошла на несколько футов ближе к огромной туше, затем приставила дуло винтовки в двух футах от его черепа, в дюйме от его правого уха, и снова нажала на спусковой крючок.
Ливис Уитмин наклонился в седле так низко, как только мог, хлеща мерина концами поводьев по бокам, чтобы разогнать его еще больше.
Конь был достаточно готов, — размышлял он в рваных вспышках мыслей, прожигающих его отчаяние. Или, возможно, он просто не понимал, что они преследовали, когда они мчались по тропе, которую великий дракон пропахал через лес. Опора была коварной даже там, и вероятность того, что лошадь упадет, была ужасно высока при его бешеном темпе, но это был единственный способ, которым он мог наверстать упущенное. Он не знал, что будет делать, если все-таки догонит. Он никогда раньше не охотился на ящеров-резаков, а император Кэйлеб и его друзья были чрезвычайно тактичны в выборе оружия. Изготовленная на заказ винтовка — она принадлежала его деду, подогнанная по его точным меркам великим оружейником Делтака Малдином, и это была одна из самых ценных вещей Ливиса Уитмина — была великолепно точной и более чем способна убить любого когда-либо рожденного рогатого ящера. Но ее было бы недостаточно даже против ящера-резака, на которого, по их мнению, они собрались охотиться, не говоря уже о великих драконах, которые решили охотиться на них.
Однако это было все, что у него было, и он никогда не мог вернуться домой, встретиться лицом к лицу со своей семьей, по крайней мере, не попытавшись. Хуже того, он никогда не смог бы встретиться лицом к лицу с призраком своего деда... или с самим собой.
На равнине великий дракон был бы быстрее, по крайней мере в спринте, чем его лошадь. Благодаря тому, что дракону нужно было пробиваться сквозь игольчатые деревья, он смог догнать его, но он знал, что дракон догоняет Эйлану еще быстрее. Он мог лишь мельком видеть убегающую кобылу между стволами деревьев, но, несмотря на ее ужас, ее силы явно начинали иссякать. Он понятия не имел, как Эйлана выдержала это до сих пор. Он ездил верхом всю свою жизнь и знал, что не смог бы этого сделать. Но как долго еще можно...
Кобыла Эйланы подобралась, чтобы перепрыгнуть через поваленное дерево.
У нее ничего не получилось.
Ее колени ударились о торчащую вверх ветку, она кувыркнулась в воздухе, и Эйлана вылетела из седла, инстинктивно свернувшись в клубок, когда она взметнулась по дуге вверх. Когда дерево падало, оно оставило дыру среди крон, и кустарники и подлесок воспользовались солнечным светом, став густыми и пышными на расчищенной им поляне, более плотными и высокими, чем игольчатые деревья. Она врезалась в молодой псевдодуб, вскрикнув, когда сломались ребра, а затем с глухим стуком упала на землю.
Великий дракон остановился, чтобы прикончить ее бьющуюся, плачущую лошадь.
Она заставила себя опуститься на колени в подлеске, дыша сквозь боль в груди, как от лезвия ножа, и голова огромного дракона поднялась, с его пасти капала кровь. Он повернулся, вытянув шею, отыскивая ее своим единственным действующим глазом.
Он нашел ее, и она увидела, как он осел, присел на все шесть конечностей, готовясь к прыжку, и поняла, что вот-вот умрет.
КРАААК!
Ее голова резко повернулась, когда она услышала выстрел из винтовки, и ее глаза расширились, когда она увидела Ливиса Уитмина, стоящего на земле с винтовкой на рогатого ящера у плеча.
— Беги, Эйлана! — крикнул он и снова нажал на спусковой крючок.
КРАААК!
Пуля попала сбоку и без того раненой головы дракона. Она была слишком легкой, чтобы нанести значительный урон, но достаточно тяжелой, чтобы причинить боль, и хищник закричал в новой, подстегиваемой ярости. Он повернулся к нему, и Эйлана поняла, что он делает.
Он не мог убить его. Он знал, что не сможет. Все, что он пытался сделать, это отвлечь его, привлечь его внимание. Чтобы заставить его преследовать и убить его, чтобы дать ей еще несколько минут для спасения.
— Беги, черт возьми! Беги!
КРАААК!
Каким-то образом она поднялась на ноги, не в силах видеть сквозь слезы, зная, что должно произойти. Зная, что в конце концов она все равно не сбежит. Это убило бы его, а потом убило бы ее, и он умер бы ни за что. Но если он собирался попытаться, то она тоже должна была попытаться.
КРАААК!
Огромный дракон взвизгнул, а затем понесся сквозь деревья прямо на Ливиса Уитмина. Он стоял на месте, наблюдая, как приближается чудовище, и снова нажал на спусковой крючок.
КРАААК!
Это было достаточно близко, чтобы он увидел попадание пули, увидел рябь на шкуре и брызги крови от удара, и это даже не замедлилось. Это только продолжало приближаться, и он сделал то, что, как он знал, станет его последним вздохом, и...
— Ложись, Ливис!
Глубокий, звучный басовый крик раздался у него за спиной. У него было одно мимолетное мгновение, чтобы начать узнавать это, а затем Мерлин Этроуз пролетел над его головой в прыжке с разбега, который должен был быть невозможен даже для сейджина. Он пролетел более сорока пяти футов по воздуху, проносясь сквозь листья и ветви кустарника на своем пути, как валун.
Уитмин отшатнулся на шаг назад, когда Мерлин приземлился, идеально, невероятно сбалансированный, прямо между ним и атакующим великим драконом, и изогнутый клинок сейджина внезапно оказался в его руках.
Голова хищника поднялась, его передние лапы зарылись в мягкую землю и листья. Не в панике, а в удивлении, когда ничтожный, тщедушный клещ так внезапно появился перед ним.
А затем его ждал еще один сюрприз, когда катана из боевой стали опустилась в ударе сверху двумя руками, и огромный череп, который смеялся над пулями из винтовок Джирома Эдкока и Ливиса Уитмина, раскололся в дымящемся взрыве серого и красного.
— Мерлин! О, Мерлин!
Эйлана, спотыкаясь, выбралась из подлеска, прихрамывая, выгибаясь вперед из-за колющей боли от сломанных ребер, но протягивая руки. А потом Мерлин был рядом, его руки обнимали ее, одна рука нежно касалась ее затылка, когда она прижалась щекой к его нагруднику и зарыдала. В это мгновение ей снова было шесть лет, она была в безопасности в объятиях своего крестного отца, который никогда-никогда — не позволил бы ничему причинить ей боль.
Но ей уже было не шесть, и она знала, что случилось с ее морскими пехотинцами, и ничто уже никогда не будет прежним.
— Я здесь, Баг, — прогрохотал его глубокий голос ей в ухо, используя детское прозвище, которым он когда-либо ее награждал. — Я здесь.
Она заплакала еще сильнее, но потом внезапно напряглась.
— Стифини! — выдохнула она. — Глэдис!
— Со Стифини все в порядке, — сказал он ей. — Глэдис ранена, пострадала гораздо сильнее, чем ты, но думаю, что в конце концов с ней тоже все будет в порядке.
Эйлана вздохнула с облегчением, но затем отстранилась, подняв голову, чтобы посмотреть на него сквозь туманную пелену слез. Он никогда не лгал ей, но как он мог?..
— Откуда ты это знаешь? — спросила она, отчаянно желая поверить, что он не просто сказал это, чтобы успокоить ее начинающуюся истерику.
— Я сейджин, — сказал он ей с кривой улыбкой. Сейчас было не время рассказывать ей о комм-линках и программном обеспечении. — Мы, сейджины, знаем такие вещи.
— Уверен, что ты знаешь, — сказал другой голос позади него, и они с Эйланой обернулись. Ливис Уитмин стоял рядом с поверженным великим драконом, глядя сверху вниз на расколотый череп длиной почти в рост Эйланы.
— Уверен, что ты знаешь, — повторил он, глядя на Мерлина. — Но как ты добрался сюда так быстро? И как?..
Он указал на расколотый череп, и его глаза потемнели.
— Знаю, что сейджины могут творить удивительные вещи, Мерлин, но всему есть пределы. Откуда ты знаешь, что Стифини и Глэдис в безопасности? И как ты оказался здесь вовремя, чтобы спасти наши жизни?
Мерлин посмотрел на молодого человека, чьи непоколебимые глаза были больше, чем когда-либо, похожи на глаза Ливиса Гардинира. Он всегда подозревал, что в молодом Ливисе было много от его деда; теперь он знал.
Мерлин Этроуз еще долго не будет прощать себя за то, что позволил всему этому случиться. Умом он понимал, что его горькое самоосуждение было необоснованным. Если уж на то пошло, он больше не был единственным, у кого был доступ к снаркам, и он был не единственным, кто был ошеломлен, но это ни на йоту не помогло его сердцу и эмоциям. Снарки прочесали предгорья в поисках возможных человеческих угроз, но ему никогда не приходило в голову проверить, нет ли нечеловеческих опасностей. Он намеревался держать дистанционно управляемый пульт постоянно висящим над головой, когда они в конце концов отправились в путь после того, как барон Дип-Вэлли пригласил их на охоту на ящера-резака. Однако даже ящеры-резаки не стали бы нападать на отряд размером с охотничью экспедицию без серьезной причины, поэтому он пока не видел спешки с началом их поисков. Но великие драконы не были ящерами-резаками, и они нападали на все, что хотя бы выглядело как посягательство на их территорию.
Эта пара, должно быть, въехала сюда только за последнюю пятидневку или около того, иначе охотники и лесники Дип-Вэлли знали бы о них. Великие драконы редко стремились держать свое присутствие в секрете. Он не знал — они, вероятно, никогда не узнают, — что привлекло этих двоих к этому участку предгорий. Охоты было более чем достаточно для одного-двух ящеров-резаков, но кормление пары великих драконов довольно быстро лишило бы их добычи, хотя вполне можно было ожидать, что близлежащие стада овец помогут им прокормиться. Он задавался вопросом, нашли ли они подходящее место для логова. Для них было рановато думать о размножении, но не совсем рано, и великие драконы делили обязанности по воспитанию детей. Мать оставалась дома, нянчила своих детенышей, охраняла логово, в то время как отец бродил повсюду, находил добычу, убивал ее и тащил домой. На самом деле, они обычно ограничивали свою охоту рядом с логовом, потому что потом им нужно было оставлять добычу для своих детенышей, чтобы попрактиковаться в охоте, когда они становились более склонными к риску. И если это было то, что привлекло их сюда, это могло бы объяснить, почему они были гипертерриториальны даже для великих драконов.
Но каковы бы ни были их причины, он был единственным, кто их не заметил. Который позволил им подобраться достаточно близко, чтобы убить Бинита и всех его морских пехотинцев... и оказаться на волосок от убийства Уитмина и Эйланы.
И они убили бы Эйлану, прежде чем даже Мерлин смог бы добраться до них, если бы Ливис Уитмин намеренно не навлек атаку на себя, зная, что это убьет его.
И все же он не мог сейчас зацикливаться на этом, потому что вопросы Уитмина требовали ответов, и, вероятно, были и другие вопросы. Например, как он узнал, что происходит и куда именно нужно идти. Как он так быстро добрался сюда на двух ногах, когда конная спасательная группа была еще в десяти минутах езды. Как он сразил великого дракона одним лишь мечом.
Опять эти кракены, — подумал он, вспоминая жаркий солнечный день на острове Хелен. И Кэйлеб, и проклятый ящер, если уж на то пошло! Но на этот раз с гораздо большим количеством свидетелей. Слава Богу, никто из остальных не видел, как я двигался до того, как убил дракона, но Ливис и Эйлана, черт возьми, точно видели!
— Это очень хорошие вопросы, Ливис, — сказал он через мгновение. — Я мог бы сказать, что это все дело сейджина, но я должен тебе больше, чем это. Мы все так делаем. Без тебя все это не имело бы значения, потому что даже я не смог бы добраться сюда вовремя, чтобы спасти Эйлану. И я точно знаю, что ты сделал... и почему. Поверьте мне, сегодня днем ты погасил любой долг, который ты или ваша семья, возможно, когда-либо считали своим долгом перед Кледдифом или Гвиливр. Или мной.
— Я...
Молодой человек замолчал, глядя на винтовку, которую все еще держал в руках, затем снова поднял голову.
— Я пытался, — сказал он. — Но без тебя....
— Тогда это командная работа.
Мерлин оторвал правую руку от Эйланы и протянул руку. Уитмин на мгновение взглянул на него, затем сжал его предплечье, все еще пристально глядя ему в глаза.
— И поскольку это была командная работа, — продолжил Мерлин, — вам — вам обоим — придется узнать секрет. Тайна, ради сохранения которой мужчины и женщины умирали. Самый важный секрет во всем мире. — Он крепко схватил Уитмина за руку, не сводя с него пристального взгляда. — Ты заслужил правду, и я обещаю, что это то, что тебе скажут, но я не могу сказать тебе прямо сейчас. Кэйлеб будет здесь всего через несколько минут, а с ним барон Дип-Вэлли и все остальные. Это то, что нужно обсудить наедине, и я очень хочу, чтобы архиепископ Мейкел и епископ Пейтир приняли участие в этом обсуждении.
Что-то похожее на облегчение промелькнуло в глубине глаз Уитмина, когда он услышал эти два имени, и он кивнул.
— А тем временем, — сказал Мерлин гораздо более смиренным тоном, глядя вниз на гору мертвого великого дракона, — вижу, что легенда о сейджине Мерлине вот-вот получит новое вливание. Он покачал головой и снова поднял глаза, криво улыбаясь им обоим. — Полагаю, это было неизбежно. Я уже много лет не делал ничего такого... броского.
