— Конечно, иногда у нас бывает и сильный шторм, — продолжил Уайт-Форд. — Когда это происходит, волны могут достигать тридцати футов, но они чаще встречаются осенью, чем весной. И вы практически никогда не увидите ураган в этих водах, даже осенью.
— Поскольку вы гораздо лучше знакомы с погодой в этих широтах, милорд, — сказал Тирск, тщательно подбирая слова и тон, — не могли бы вы прокомментировать наш курс с этой точки?
— Ну, раз вы спрашиваете, адмирал, — сказал Уайт-Форд, — боюсь, я чувствую, что нам было бы неразумно пересекать море Паркера к северу от Земли Трайон, как указано в наших первоначальных приказах. Погода вряд ли будет нам помогать, и мы оба уже потеряли корабли и людей. Я не больше люблю риф Армагеддон, чем любой другой здравомыслящий человек, но мой совет состоял бы в том, чтобы продолжить путь вокруг Димэн-Хед, затем пройти между мысом Томаса и самым южным из Шан-вей Футстепс и огибать восточное побережье Рифа через Думуэйл-Рич и море Айрон, пока мы не окажемся по крайней мере так далеко на восток, как у Макферсон-Лэмент.
— Извините меня, барон, — сказал Мэйликей, — но это добавило бы много миль к нашему путешествию, и не рискуем ли мы быть застигнутыми на подветренном берегу, если ветер останется северо-восточным?
По крайней мере, — подумал Тирск, — это был вопрос, а не высокомерное возражение.
— Да, это добавило бы несколько миль к пути, ваша светлость, — признал Уайт-Форд. — Но погода в море Паркера не собирается сильно улучшиться, как бы нам ни хотелось. И погода к югу от Макферсон-Лэмент будет хуже — значительно хуже. У нас нет никакого выбора, кроме как повернуть к югу от Лэмент, в море Айрон, и хотя есть что сказать в пользу того, чтобы обойти пролив Трайон и по возможности избегать моря Айрон, нам все равно придется пересечь море Паркера, чтобы добраться туда.
Он сделал паузу, как бы проверяя, следят ли за его объяснением. Мэйликей ничего не сказал, и таротиец продолжил.
— Мы собираемся столкнуться с плохой погодой, какой бы маршрут мы ни выбрали, ваша светлость, и хотя мы, безусловно, будем путешествовать вдоль "подветренного берега", все побережье Рифа разбито на бухты и заливчики. Если мы попадем в такую погоду, которая уже стоила нам стольких кораблей, нам, вероятно, удастся найти какое-нибудь укрытие, где мы сможем встать на якорь и переждать это. — Он снова пожал плечами. — Как я уже сказал, ваша светлость, эти воды не благосклонны к галерам.
В большой каюте воцарилась тишина. Массивная туша "Кинг Ранилд" беспокойно покачивалась, даже здесь, на якоре, как по команде, и каждое ухо могло слышать ровный звук насосов, все еще опорожняющих трюмы от воды, которую она набрала через нижние весельные порты.
Тирск знал, что Мэйликей не обрадуется, услышав, как Уайт-Форд сказал именно то, что Тирск доказывал все это время. Тем не менее, долгое, болезненное путешествие к этому месту, казалось, было способно научить даже герцога некоторой мудрости. Жаль, что раньше у него не было ее достаточно, чтобы собрать информацию такого рода, которой располагал Тирск, прежде чем они отправились в путь. Возможно, у него даже хватило бы ума с самого начала возразить против предложенного им маршрута. Тем не менее, Тирск был убежденным сторонником утверждения, что для мудрости лучше прийти поздно, чем никогда не приходить вообще.
Конечно, тот факт, что Уайт-Форд был командующим флотом союзника, а не просто еще одним подчиненным, даже если весь таротийский флот составлял менее четверти флота Мэйликея, вероятно, придавал его словам дополнительный вес.
— Барон Уайт-Форд, — наконец сказал Мэйликей, — я преклоняюсь перед вашим большим знакомством с условиями в этих водах. Самое главное, чтобы мы добрались до места назначения в состоянии боевой готовности, и из того, что вы сказали, мне кажется, что предложенный вами маршрут с большей вероятностью приведет нас в таком состоянии.
Спасибо тебе, Лэнгхорн, — подумал граф Тирск очень, очень искренне. — И спасибо вам, адмирал Уайт-Форд.
* * *
— Что вы думаете, милорд? — спросил капитан Кейли, когда они с Уайт-Фордом стояли на корме "Кинг Горджа II" и смотрели, как длинная вереница галер на веслах выходит из бухты Брокен-Энкор.
— О чем? — мягко спросил барон.
— Что вы думаете о наших союзниках?
— Ой.
Уайт-Форд задумчиво поджал губы, изучая флот и обдумывая вопрос своего флаг-капитана.
Движение его флагмана было, мягко говоря, неспокойным, но, по крайней мере, море немного успокоилось за два дня, прошедшие с прибытия доларцев. Нос галеры поднимал облако брызг, когда она врезалась в волну, но ее гребки были устойчивыми, сильными.
Шедшие за кормой более крупные доларские галеры двигались тяжелее. В некотором смысле их больший размер помогал, но для Уайт-Форда было очевидно, что они никогда не предназначались для открытого моря. Их узкие мелководные корпуса, типичные для конструкций прибрежных вод, соответствовали судам, которые были быстрыми под веслами, но опасно нежными под парусами... и менее чем устойчивыми, даже в таких умеренных морях. Он сомневался, что они когда-либо предназначались для действий за пределами залива Долар, и, по его оценке, шансы на то, что они потеряют по крайней мере еще полдюжины из них, прежде чем достигнут Макферсон-Лэмент, были, по крайней мере, равны.
— Я бы сказал, — рассудительно сказал он Кейли, — что чем скорее этот их нелепый флагман пойдет ко дну, тем лучше.
Брови флаг-капитана поползли вверх. Не столько от удивления суждением Уайт-Форда, сколько от того, как открыто высказал его адмирал. Уайт-Форд увидел выражение его лица и невесело усмехнулся.
— Вся эта идея о том, что мы "подкрадываемся" к Хааралду с юга, смехотворна, — сказал он. — Только идиот мог бы подумать, что он не расставит разведчиков по всему проходу между Силверлоудом и Чарисом. Так что, в конце концов, все сведется к нашей объединенной силе против его объединенной силы в лобовой атаке. Вы бы согласились с этим во многом?
— Конечно, милорд.
— Ну, если бы доларцами командовал Тирск, он бы нашел какую-нибудь правдоподобную причину, по которой его корабли должны были продолжать следовать вдоль побережья до залива Мэтиэс. Это означало бы, что мы могли бы провести весь флот через Энвил, и в этом случае мы, вероятно, никого бы не потеряли из-за обычной плохой погоды. Но Мэйликей собирается выполнять свои приказы, несмотря ни на что. Он уже сделал это, и я не вижу никаких причин ожидать, что сейчас он изменит свой стиль. А это значит, что он собирается командовать своими войсками, как настоящий сухопутный житель, которым он и является. И это означает, что люди Хааралда собираются встретить нас всеми новинками. О, — он махнул рукой, — в конце концов, мы их победим. Шансы просто слишком велики, чтобы все вышло по-другому. Но мы потеряем гораздо больше кораблей и гораздо больше людей из-за того, что этот идиот отдает приказы.
Кейли откинулся назад, пережевывая в уме кислотный анализ своего адмирала, затем вздохнул.
— Что? — спросил Уайт-Форд.
— На самом деле ничего, милорд. — Кейли покачал головой. — Я просто подумал, как было бы здорово, если бы я мог придумать причину, чтобы не согласиться с вами.
.II.
Южное море Паркера, у рифа Армагеддон
Граф Тирск наблюдал за облаками морских птиц и виверн, следовавших за флотом, как клубы порохового дыма. Он понятия не имел, сколько из них свило гнезда вдоль пустынных берегов рифа Армагеддон, но за всю свою жизнь он никогда не видел столько их в одном месте. Они кружили и взбирались, пикировали и ныряли, исследуя кильватерный след кораблей в поисках любого обломка мусора, и смешанные крики птиц и высокие, почему-то заунывные посвисты морских виверн отчетливо доносились сквозь шум ветра и волн, случайных приказов и откликов, скрипа досок.
Солнце клонилось к западу, за едва видимым пятном рифа Армагеддон. Предупреждение Уайт-Форда о надвигающейся непогоде оправдалось, но к тому времени, когда поднялась новая сильная зыбь, они миновали Димэн-Хед и приблизились к Энвил-Хед, направляясь через сто сорок миль устья залива Ракураи. Это все еще было больше, чем привыкли собственные галеры и команды Тирска — или, по крайней мере, чем они привыкли до начала этого безумного путешествия, — но, по крайней мере, у них был широкий левый борт. Это означало, что они были в состоянии использовать весла и удерживать достаточно устойчивый курс под парусами с двойными рифами, несмотря на сильную качку галер.
Разница, которую это давало, даже для неуклюжей туши "Кинг Ранилд", была замечательной. Тирск все еще чувствовал себя только что вылупившейся виверной, которая забрела в воду слишком глубоко для этого, но он начинал думать, что совет Уайт-Форда действительно может помочь им добраться до Макферсон-Лэмент, не потеряв еще корабли. Они уже миновали мыс Томаса, пройдя между ним и самым южным из островов, известным как Шан-вей Футстепс, что сделало всех счастливыми. Никто не хотел укрываться в бухте Ракураи, если бы у них вообще был какой-либо выбор.
Он посмотрел на небо и нахмурился, задаваясь вопросом, не искушал ли он судьбу, позволив себе такую дозу оптимизма. На восточном горизонте собирались тучи. Бриз также заметно посвежел с полудня, и было холоднее, чем можно было объяснить их неуклонное продвижение к более холодным водам Думуэйл-Рич.
Возможно, погода вот-вот снова испортится, но в данный момент "Горэт бей" находился примерно в тридцати милях от побережья, и они должны были добраться до Рок-Пойнта до рассвета. Как только они преодолеют мыс, побережье повернет от них на запад, давая им больше простора для плавания, если им это понадобится. Еще лучше то, что они находились всего в паре сотен миль от мыса Руин, а обширная полоса пролива Димэн и бухты Хартбрейк глубоко врезалась в риф Армагеддон к югу от мыса. Названия были далеки от обнадеживающих, но в совокупности они предлагали защищенную якорную стоянку, достаточную для нужд флота, в десять раз превышающего их собственный, или даже в сто, и не будоражащую призраков, которые, несомненно, населяли залив Ракураи.
Тем не менее, он предпочел бы нигде не становиться на якорь, и...
— Вижу парус!
Тирск дернулся, как будто кто-то только что ткнул в особенно чувствительную часть его анатомии хорошо нагретым железом. Он развернулся, чтобы взглянуть на смотровую площадку на верхушке мачты, и даже когда он это сделал, то почувствовал такую же недоверчивую реакцию от каждого другого человека на палубе "Горэт бей".
Этот человек, должно быть, ошибся, — подумал граф. — Ни у кого не было абсолютно никаких причин путешествовать по этим злополучным водам, если только им не приказал сумасшедший, подобный тому, кто написал свои приказы.
— Где? — заорал лейтенант Жейкеб Мэтисин, несший вахту.
— Широко по левому борту, сэр! — крикнул вниз впередсмотрящий.
— Этот человек пьян! — пробормотал один из армейских офицеров, служивший морским пехотинцем.
Мэтисин, казалось, разрывался между раздражением от критики офицера и соответствующим недоверием. Мгновение он сердито смотрел на армейского офицера, затем щелкнул пальцами и указал на одного из мичманов флагмана.
— Возьми трубу и поднимись наверх, мастер Хэскин! — рявкнул он.
— Да, сэр!
Хэскин схватил тяжелую подзорную трубу, перекинул ее через спину на ремне для переноски и взбежал по снастям с проворством своих пятнадцати лет. Он забрался в "воронье гнездо", снял трубу и, положив ее на поручень "вороньего гнезда" для устойчивости, несколько минут смотрел сквозь него. Лично Тирск подозревал, что юноша проводил по крайней мере часть этого времени, переводя дыхание.
— Это одиночный корабль, сэр! — наконец крикнул вниз Хэскин. — Он движется почти прямо на нас по ветру!
Тирск нахмурился в новом испуге. Даже если торговое судно проходило через эти воды по какой-то собственной невообразимой причине, ни у одного торгового шкипера не могло быть объяснимой причины направляться к рифу Армагеддон. И даже если бы у него была такая причина, один корабль вряд ли смог бы не заметить беспорядочный строй галер длиной в мили, прежде чем заметили его самого! Что должно было заставить его двигаться в противоположном направлении с максимальной скоростью, на которую он был способен.
Если, конечно, это не был курьерский корабль, посланный на их поиски?
Он покачал головой почти так же быстро, как эта мысль пришла ему в голову. Они находились более чем в пятистах милях к югу от курса, которым им было приказано следовать, и почти на три пятидневки отставали от графика. Даже если бы кто-то захотел отправить им курьера, он никогда бы не стал искать их здесь. Ну и что?
— Он оснащен как шхуна, сэр! — крикнул Хэскин, и сердце Тирска, казалось, пропустило удар.
— Повтори это! — рев Мэтисина звучал недоверчиво, но Хэскин стоял на своем.
— Он оборудован как шхуна, сэр! — повторил он. — Я ясно вижу ее марсели!
— Спускайся сюда! — приказал Мэтисин, и Хэскин повиновался. На этот раз он не стал возиться с канатами; он протянул руку, ухватился за подпорку, обхватил ее ногами и соскользнул по ней вниз, чтобы с глухим стуком упасть на палубу почти у ног Мэтисина.
— Да, сэр? — сказал он.
— Ты уверен, что это шхуна? — потребовал лейтенант, почти свирепо глядя на молодого человека.
— Да, сэр.
— Почему?
— Разве вы не помните ту принадлежащую Таро шхуну, которую мы видели, когда заходили в порт Фирейд в Делфираке, сэр? — мичман покачал головой. — Эту оснастку ни с чем не спутаешь, сэр.
Мэтисин открыл рот. Теперь он снова закрыл его и вместо этого медленно кивнул.
— Очень хорошо, мастер Хэскин. Передайте мое почтение капитану Мейкелу и сообщите ему о ваших наблюдениях.
— Да, сэр!
Хэскин поклонился в знак приветствия и бегом направился к кормовой лестнице.
* * *
— Прошу прощения, ваше высочество, но мы только что получили сигнал от "Спай", — сказал капитан Мэнтир, проходя мимо лейтенанта Фэлхана в штурманскую рубку.
— Получили? — спокойно спросил кронпринц Кэйлеб, поворачиваясь к нему лицом от стола с картами.
— Да, ваше высочество. "Враг в поле зрения", — прочитал он из блокнота... — "Направление с моей позиции запад-юго-запад, расстояние восемнадцать миль. Вражеский курс на юго-запад, оценочная скорость шесть узлов. Тридцать с лишним галер в поле зрения."
Он опустил блокнот, и выражение его лица было странной смесью благоговения и глубокого удовлетворения.
— Спасибо вам, Гвилим, — сказал Кэйлеб, даже не взглянув на Мерлина. — Пожалуйста, убедитесь, что адмирал Стейнейр также располагает этой информацией.
— Да, ваше высочество.
— Также, пожалуйста, попросите адмирала подняться на борт и привести с собой капитана Боушема.
— Да, ваше высочество.
Кэйлеб кивнул, и Мэнтир вытянулся по стойке смирно и коснулся своего левого плеча, отдавая честь, затем удалился. Кэйлеб подождал, пока за ним не закроется дверь штурманской рубки, затем, наконец, повернулся, чтобы посмотреть на Мерлина.
