Она почувствовала, как корабль застопорился в погоне, внезапно теряя контроль над своей жертвой. Привод заикнулся, сильно ускорившись, а затем отключился. Мягкие объятия корабля сделали все возможное, чтобы сгладить внезапные изменения ускорения, но Оже все еще чувствовала несколько провалов в сознании, когда кровь в ее мозгу плескалась, как грязь в ведре.
— Тунгуска... — выдохнула она, когда смогла, — Может быть, ты хочешь передумать...
Корабль находился в свободном падении. Двигатель полностью заглох, отключенный системами аварийного управления, прежде чем нестабильность открыла слюнявую пасть во плоти самого космоса.
В течение следующих нескольких минут начали поступать требования по ремонту. Привод все еще можно было починить, но заплатки, установленные после ракетной атаки, уже изжили себя. Потребовалось бы много часов, прежде чем можно было бы достичь даже умеренной тяги в одно g.
Почувствовав, что его подопечные больше не нуждаются в защите от толчков и поворотов боя, корабль ослабил хватку над Флойдом, Оже и Тунгуской, и белые коконы снова приняли знакомые формы стола, стульев, пола, стен и потолка.
— Надеюсь, — сказала Оже, — что у тебя есть запасной план, Тунгуска. Потому что в противном случае нам крышка.
Тунгуска, к его чести, все еще умудрялся сохранять внушающий доверие лоск авторитета. — Я уже рассмотрел все варианты, — сказал он. — Вам будет приятно услышать, что все еще существует способ перехватить этот космический корабль.
— А ракеты? — спросил Флойд.
— Нет. — Он скорчил самокритичную гримасу. — Ну, да. Но все не так просто.
Оже посмотрела на Флойда и закатила глаза. — Этого никогда не бывает. Каков твой план?
— Отсюда у ракет не хватит дальности полета. Мои внутренние ремонтные заводы имеют лицензию на производство практически всего, за исключением комплектных узлов привода просачивания. Мне пришлось довольствоваться небольшими, примитивными термоядерными электростанциями. С ними ракеты достаточно быстры и маневренны для выполнения этой задачи, и их можно использовать в качестве боеголовок, но только в том случае, если им протянуть руку помощи.
Тон его голоса говорил: — Будь осторожна. Что бы он им ни предлагал, это не обходилось без издержек.
— Например? — спросила Оже.
— Им понадобится система доставки. В данный момент мы не можем подойти достаточно близко, а к тому времени, когда корабль починят, будет слишком поздно. Но у нас все еще есть шаттл с "Двадцатого". Для страховки я заправил его топливом и отремонтировал. Прикрепить к нему две ракеты — дело тривиальное — они сами могут вцепиться в корпус, как паразиты.
— Сможет ли шаттл прибыть вовремя? — спросил Флойд.
— Запросто, хотя вероятность ошибки невелика. Кому-то придется на нем лететь.
— Разве у вас нет робота-змеи, который мог бы это сделать? — спросила Оже.
— Ни одного, которого я мог бы избавить от ремонтных работ.
Оже заставила себя встать. — Тогда чего же мы ждем?
Тунгуска жестом велел ей оставаться на месте. — Когда я сказал, что кто-то должен управлять им, я имел в виду себя.
— Нет никаких причин, по которым я не могу полететь на нем вместо тебя, — сказала Оже. — Какими бы знаниями ты ни обладал, Кассандра может поделиться со мной.
— Это плохая идея, — сказал Тунгуска.
— Почему нет? Машины покажут мне, что я должна делать.
— Дело не в этом. Я не сомневаюсь, что они могли бы предоставить вам необходимую компетенцию, но будет гораздо лучше, если я полечу шаттлом с Флойдом в качестве пассажира.
— Я не понимаю, — сказала Оже.
Он вздохнул, как будто надеялся, что ему не придется ничего объяснять. — Проблема в том, что тот, кто полетит на этом шаттле, может никогда не добраться домой. — Он сложил пальцы домиком, понизив голос так, чтобы в каждом слове звучало размеренное ударение какого-то ужасного заявления. — Перехват Найагары все еще возможен, даже сейчас. Но к тому времени, когда шаттл выпустит свои ракеты, у него едва ли будет время вернуться в эту точку, не говоря уже о том, чтобы полностью покинуть АКС. Рана затягивается. Это будет очень, очень скоротечная операция, даже если рана не заживет быстрее. Чего я не могу гарантировать. — Он глубоко вздохнул и посмотрел на Оже. — Вот почему ты не можешь быть на этом шаттле. Ты останешься здесь, готовая покинуть АКС, как только можно будет перезапустить главный привод.
— А ты?
— Я позабочусь о том, чтобы ракеты нашли свою цель. Когда это будет сделано, я верну Флойда на поверхность E2.
— А потом? — спросила она.
— Я оценю ситуацию. Если позволят обстоятельства, я попытаюсь вернуться на этот корабль. Если они этого не сделают... Что ж, я не могу оставить шаттл валяться в лесу, где его могут найти люди Флойда. Я позабочусь о его утилизации. Это не должно быть трудно.
Оже хотела убедиться, что она точно поняла, что он имел в виду. — Другими словами, покончишь с собой.
— Если тебе так уж необходимо говорить об этом прямо.
Она покачала головой. — Это не так, как это должно произойти. Ты уже сказал, что я могу управлять кораблем так же хорошо, как и ты.
— То, что я сказал... — начал Тунгуска.
— Я забираю Флойда домой, — сказала она. — Я втянула его в это, так что, черт возьми, я вполне могу вытащить его из этого.
Флойд потянулся и взял ее за руку. — Нет. Послушай Тунгуску. В его словах много здравого смысла.
— Ты обречешь его, чтобы спасти меня?
— Никто не говорит о том, чтобы кого-то обрекать. Ему не обязательно совершать самоубийство. Он всегда может продолжать искать другой выход.
— Тогда я могу сделать то же самое, — сказала Оже. Она резко повернулась к слэшеру. — Доставь нас на этот корабль.
— Нас?
— Флойда и меня.
— А Кэсси? — медленно спросил он.
— Мы обсуждали этот вопрос, — сказала Оже. — Кассандра хочет прокатиться с нами.
На лице Тунгуски появилось выражение поражения, и он покачал головой. — Ты не должна заставлять меня делать это.
— Но это так.
— Мне все равно нужно еще двадцать минут, чтобы закончить установку ракет и подключить их к бортовому оборудованию шаттла. Я учел это время в своих расчетах, так что используйте его с умом. У тебя еще есть шанс передумать.
— Мне не нужно больше времени — я приняла решение, — сказала Оже.
Тунгуска устало улыбнулся, признавая, что от дальнейших дебатов ничего не добьешься. — Я всегда знал, что ты захочешь, чтобы все было именно так, — сказал он. — Я просто должен был быть уверен.
— Могу я попросить тебя об одном маленьком одолжении, прежде чем мы попрощаемся? — спросил Флойд.
— Если я смогу помочь, я это сделаю.
— Мне кое-что нужно от тебя. На самом деле, две вещи.
Тунгуска широко развел руками в благоразумном жесте. — Что я могу сделать?
— На этом корабле можно приготовить почти все, что угодно, не так ли?
— В определенных пределах.
— Я не прошу всего мира. Мне просто нужно, чтобы ты наколдовал для меня немного клубники.
Один уголок рта Тунгуски приподнялся в полуулыбке, как будто он либо ослышался, либо стал жертвой шутки, которую не понял. — Клубнику?
— Ты можешь это сделать?
— Да. — Тунгуска обдумал этот вопрос. — Или, по крайней мере, что-нибудь, похожее на клубнику по виду и вкусу, даже если это не совсем то, что нужно.
— Я не привередливый. Ты можешь сделать это за двадцать минут?
— Я могу сделать это за пять минут, если ты хочешь съесть ее немедленно.
— Она не для меня, — сказал Флойд. — Я клубнику даже не люблю. Она для друга. Так что она мне понадобится в сумке.
— В сумке.
— Это верно.
Тунгуска кивнул с серьезным выражением лица. — А что еще?
— Мне нужно немного твоего волшебного лекарства.
— УВ?
— Кое-кто, кого я знаю, умирает. Это та самая леди, которая хочет клубнику.
СОРОК ОДИН
Тунгуска вел их по извилистым белым коридорам, где царили условия невесомости, пока они не достигли пустого, заполненного вакуумом помещения где-то на корме его корабля. Именно здесь он сохранил шаттл из "Двадцатого века Лимитед" с тех пор, как спас их от падения обратно на замерзшую Землю. Шаттл выглядел новее, чем когда Оже в последний раз видела его снаружи, его поверхности были отполированы и блестели, вмятины и неровности устранены, царапины заживлены, следы ожогов исчезли. Если бы не логотип "Крылатый конь" компании-владельца, она сомневалась, что узнала бы в нем то же самое судно.
— Я поражена, что ты не выбросил это как ненужный хлам, — сказала Оже.
— Я бы с большей вероятностью переработал его в сырье, — сказал Тунгуска. — Но, как я уже сказал, это страховка.
— Никогда не повредит, — сказал Флойд.
Теперь на месте были две ракеты: изящные, гладкие, похожие на акул формы, облегающие корпус и прикрепленные к нему экструдированными накладками.
— Они выполнят эту работу? Ты уверен в этом? — спросила Оже.
— С последнего маленького фиаско я немного настороженно отношусь к догматическим утверждениям. Но да, я в какой-то степени доверяю им.
— А шаттл?
— Он выдержит.
— Тогда пошли.
Тунгуска проводил их на борт. Корабль уже гудел, готовясь к немедленному полету. От него пахло чистотой, как от чего-то, что только что развернули.
— Топливные баки полны, — сказал он, указывая на пульт управления. — Пришлось откачать немного водорода из нашей системы охлаждения, но не думаю, что мы будем скучать по этому поводу.
— Спасибо, Тунгуска, — сказала Оже.
— Если бы я мог еще что-нибудь для тебя сделать...
— Ты сделал более чем достаточно. Вы с Кассандрой оба... все вы. Я очень благодарна.
— Для меня это вдвойне важно, — сказал Флойд.
— Мы все несем коллективную ответственность за преступление Найагары, — сказал Тунгуска.
— Тогда давайте надеяться, что у него не будет шанса совершить это.
— Ты можешь простить нас, Оже?
Она на мгновение задумалась об этом. — Я думаю, нам всем нужно немного прощения, не так ли?
— Некоторым больше, чем другим.
Она взяла большую руку Тунгуски в свою. — Я знаю, что я здесь делаю. Как и Флойд. Не жди нас здесь. Как только вы снова заведете этот двигатель просачивания, убирайтесь отсюда.
— Я буду ждать тебя на другой стороне, — сказал Тунгуска. Он сжал ее руку. — А пока желаю удачи. Передай мой привет Найагаре. Жаль, что я не могу выразить свои чувства лично.
— Я сделаю так, чтобы это считалось от нас обоих, — сказала Оже.
Отбытие было обычным делом. Когда они пролетели час, Оже повернулась к Флойду и сказала: — Нам нужно кое о чем поговорить.
— Это может подождать, пока мы не разберемся с Найагарой?
— Потом у нас может не хватить времени. — Сценарий — слова, которые она мысленно заготовила, — застрял у нее где-то в горле. Все, что она смогла выдавить, это: — Что ты теперь собираешься делать?
Он посмотрел на нее так, словно это был самый глупый вопрос, который кто-либо когда-либо задавал. — Сейчас?
— Я имею в виду, до конца твоей жизни. Теперь, когда ты знаешь... всё. Теперь, когда ты не сможешь сделать вдох, не вспомнив, что ничто вокруг тебя на самом деле не такое, каким кажется.
— Думаю, я поступлю так же, как и все остальные: продолжу жить своей жизнью и забуду о важных вопросах.
— Это не очень хороший ответ.
— Это правда. Мне все еще нужна обувь на ногах. Мне все еще нужно питаться и оплачивать счета за электричество. Мне все еще нужна крыша над головой, что бы ни было на небе. В любом случае, это не значит, что у меня нет кое-каких планов.
— Планы, о которых ты хочешь мне рассказать?
— Мой первый долг — перед Кюстином, — сказал Флойд. — Я все еще должен отстранить полицию от его дела. Это означает разобраться с Майолем и, возможно, найти какие-то рычаги воздействия на инспектора Бельяра. В туннеле Кардинала Лемуана есть по крайней мере один мертвый ребенок войны. Майолю, возможно, понадобится живой, прежде чем он сможет что-нибудь для меня сделать. Но я не узнаю, пока не позвоню ему.
— Это не продлится вечно.
— Это еще не все, что я запланировал. После этого я отправлюсь за другой рыбой — кем бы она ни была.
— Другая рыба, похожая на брата Калискана?
— Если он там, я найду его. И если я найду его, я заставлю его заговорить.
— Это опасные люди, — сказала Оже.
— Знаю.
— Они организованы и готовы убивать, чтобы защитить свои секреты. У них нет никаких угрызений совести по поводу попытки убить три миллиарда человек. Они не собираются терять сон из-за одного маленького детектива.
— Тогда, может быть, они не заметят моего приближения. И я буду не одинок. Кюстин будет на моей стороне. Может быть, Майоль, если я смогу вразумить его. Вместе мы могли бы что-то изменить.
— Ты уже многое изменил, — сказала она. — Если бы ты не воспринял Бланшара всерьез, все, что сделала Сьюзен, было бы потеряно. Мы бы никогда не узнали о плане Найагары.
— Это было дело, — сказал Флойд, легко пожав плечами. — Это нужно было закрыть.
Флойд почувствовал, как шаттл содрогнулся, когда первая ракета отцепилась и умчалась прочь, оседлав столб пламени, похожий на осколок, отколовшийся от солнца. Прошло шесть часов с тех пор, как они покинули корабль Тунгуски, но казалось, что прошло больше двадцати. Ничего не оставалось делать, кроме как ждать, пока шаттл займет позицию для пуска; ничего не оставалось, кроме как беспокоиться, что Найагара выкинет какой-нибудь трюк в последнюю минуту, который приведет в замешательство все тщательно продуманные стратегии Тунгуски. Но погоня разворачивалась с тщательным соблюдением симуляции атаки, вплоть до последнего момента перед выпуском ракеты. Найагаре больше нечего было предложить; никакой альтернативы, кроме как продолжать свою гонку навстречу атмосфере E2 и надеяться, что он доберется туда первым. Он, должно быть, знал, что для него это стало самоубийственной миссией; что даже если ему удастся сбросить споры серебряного дождя на E2, он никогда не доживет до того, чтобы увидеть их убийственный эффект.
Теперь два корабля находились достаточно близко, чтобы приспособиться к ограниченному радиусу действия изготовленных ракет. Шаттл Найагары двигался по вынужденной параболе, которая уже унесла его на расстояние тысячи километров от поверхности E2, в то время как шаттл "Двадцатого" отставал менее чем на половину этого расстояния.
Они наблюдали, как след от ракеты устремился вниз, к покрытому облаками полушарию Тихого океана. Ни один из приборов на борту шаттла не был способен отобразить местоположение ракеты, но машины Кассандры передавали постоянный комментарий непосредственно в голову Оже; непрерывный лепет телеметрии, который иногда заставлял ее морщиться в знак протеста, поскольку цифры подавляли ее способность их обрабатывать.
Флойд посмотрел на нее, ожидая новостей.
— Захват, — сказала она. — Все пока выглядит хорошо.
Внизу, на фоне океана, Флойд едва мог разглядеть отблеск корабля, за которым они гнались. Он все еще находился в пятистах километрах, но — не считая ракеты — это было единственное, что двигалось на фоне E2, изрыгая яркое, дрожащее пламя, продолжая уклоняться от изменения курса, все еще пытаясь увернуться от всего, что они могли в него бросить.
