Неудавшийся спаситель человечества

— Мы куда? — спросил удивленно.

— На секретную базу, — улыбнувшись во весь рот и показывая замечательные зубы, сказала Тоня. — Где никто не спросит какой длины сетка и не примется рассказывать о запретах.

Типа браконьерствуем понемногу, понял Павел. Его это нисколько не удивило и становиться в позу праведника, рассуждая о морали и экологии тоже не собирался. Местные считали ограничивающие законы чем-то малообязательным. Их предки ловили сколько нужно и на зверя ходили и всем хватало. А вот когда понаехали всякие и понастроили городов, тут то и начались проблемы. Так что чужакам не давать излишне резвиться очень правильно, а нас не замай. Мы в своем праве. А то повадились мешать.

— Жить на что-то надо, — сказала она уже без улыбки, — а у нас, сам видел, лесопилки и той нет. На турбазе за места грызутся и начальство пользуется, попробуй возразить или не выполнить приказ. Моментально на твое место возьмут.

По Шуе они шли с четверть часа, а затем свернули в заросший канал. Не зная где искать, сроду не найдешь. Ламб в Карелии полно, но эта была не закрытая. Рыба сюда шла и речная и из Онежского озера, как объяснила уже потом Тоня. Понимающие люди моментально отличают выросшую в закрытом водоеме по вкусу. Пришлая и жирующая в проточной воде гораздо предпочтительней. Пелядь появлялась в деревенском озере исключительно осенью, по холодной воде. А здесь ее оказалось неожиданно много. Похоже даже здешние рыбаки не подозревали о заветном местечке и некому было выгребать мелкоту. Вот и выросли иные килограмм по пять. Когда показала Тоня на всплески и увидел размер тела проплывшей мимо, Павел очень удивился.

А потом стало не до размышлений. Надо было прямо с борта, дождавшись ухода волны, возле омута, где пелядь обожала сидеть, вогнать в дно длинный кол, с привязанной сеткой. Причем давить всей тяжестью, что не упал столб от движения воды и дерганья рыб, попавших в ловушку. Без привычки достаточно тяжело все проделать быстро и четко. Затем сетку растягивали, отгребая чуть в сторону, метров на семьдесят и снова повторяли. Причем Тоня придерживала их суденышко в нужном месте, а не любовалась на его мучения. Если честно, он не понял, как она в одиночку справлялась и потом вытягивала добычу. Это не просто тяжкий труд, еще и опасный. Даже летом вода холодная, а на ветру и того хуже. А при такой работе, как не стараешься, непременно окатит и не один раз. Тут и брезентуха с сапогами не всегда помогут. А когда икру мечет на настоящем холоде пальцы сводит моментально.

Нет, ему приходилось брать не только плотву, которая особо не ценилась, но и сига, леща и даже приличную щуку. Еще салаку хорошо помнил. Он шла в озеро по Шуе и ее так много было, что выскакивала на камни, выталкиваемая товарками. И ее хватали чайки, вороны, деревенские коты и прибежавшие мальчишки. Рыбу жарили везде и постоянно, пока ход не закачивался. Он после этого, вернувшись домой, долго на нечто с плавниками и чешуей смотреть не мог. А на следующий год, очередные каникулы и все повторялось. Но то все было с берега или возле него и удочкой. Мальца таскать настоящую снасть не пускали. Хотя он еще с тех времен помнил, что больше сорока метров сетка запрещена. Тоня по поводу законов явно не комплексовала. А еще она умудрилась небрежно сачком поймать здоровенную рыбу. Опыт сразу видно.

Место для временного лагеря предусмотрительно с воды не видать, спрятано за кустами и деревьями, хотя от берега буквально десяток метров. Земля для костра выложена камнем, дрова приготовлены и шалашик по соседству. А еще котелок, сковородка и рогулька, чтоб подвесить над огнем. Вот крупу, картошку и лук с остальными перцами и солями она привезла с собой. Правильно. Если чугункам ничего не сделается, то продукты могут попасть на зуб зверушкам или намокнуть под дождем.

Павел моментально завладел сковородкой, пообещав все сготовить в лучшем виде. Хотелось продемонстрировать поварские таланты. Прежде никто не жаловался на его умения. Даже чужие хвалили, как Светка. Она спорить не стала, прихватив топорик ушла за валежником, взамен потраченных на готовку сучьев. Рубить бревна ему как-то не приходилось даже в детстве и в итоге все устроилось к лучшему. Подумаешь, одну штуку выпотрошить и пожарить. Ну, так он думал, пока не заглянул под крышку. Переворачивать на другой бок оказалось нечего. На сковородке вместо покрывшейся золотистой корочкой пеляди лежала какая-то невразумительная белая масса.

— Я думала ты знаешь, — сказала Тоня без всякой насмешки, когда он мыча от недостатка слов, показал, — ее сразу жарить нельзя. Сначала несколько часов в соли полежать должна. Да, брось, — она мимоходом взъерошила парню волосы, — нашел с чего огорчаться. Сделаем уху и все дела.

Споро, уже на пару чистили картошку, лук и потом кушали. Все почти без слов. Не было какого-то неудобства. Молчать вдвоем вполне уютно. Нельзя сказать, что блюдо из разваренного вышло сильно вкусное, но уж точно сытное.

— Хорошо, есть с кем Степку оставить, — сказала она задумчиво.

Как раз к его тетке и отводила. Той только в радость было после отъезда дочерей, да и Павел в последние годы не появлялся. А пацан читал книжки. Она из проданной квартиры привезла только немалую библиотеку. Правда понимал ли тот что в них Павел выяснять не стал. Для его возраста и 'Три мушкетера' могут быть не ясны.

— К вечеру за рыбой пойдем?

— На рассвете. А пока и отдохнуть можно.

Поднялась, потянулась, аж грудь торчком, коса небрежно перекинута через плечо, очень женским жестом и четко зафиксировав его смущенно отведенный взгляд, пошла в шалаш.

— Ну чего ждешь, — позвала оттуда. — Иди сюда.

Он подошел, не слишком уверенный. Потолок над укрытием невысокий, зайти можно только присев. И тут напротив ее глаза.

— Тоня, — сказал внезапно пересохшим ртом, — если ты из-за того, что я про фонд говорил, не надо. И так выясню.

— Дурак, — ответила она, притягивая парня к себе, — у меня три года никого не было. Я просто хочу немного ласки. Без всяких обещаний.

Руки у Тони были шершавые, с мозолями и многочисленными старыми порезами, какие бывают при пластовании рыбы. Зато извлеченное из-под брони одежды тело обладало на удивление гладкой и нежной кожей. Аня была ухоженная, даже запах продуманный. Здесь ничего такого не имелось, все от природы, но во многом не хуже. Сильная, гибкая и неожиданно неумелая. Похоже не особо разнообразил муж постельные позы. Он взял инициативу на себя, старательно используя полученные уроки. И она, похоже, оценила, хотя темперамента и без того ей не занимать. И уж точно не изображала страсть, а реально получила полное удовольствие, сама не замечая исцарапала ему спину.

— Извини, — сказала Тоня позже, когда от поглаживания по спине невольно дернулся, — у кошки боли, у собаки боли, у Паши не боли. — Я только однажды так забылась. Когда забеременела. Да не дергайся, — со смешком. — Типичный мужик. Сегодня безопасно. И мы можем повторить, — признала удовлетворенно, убедившись в его готовности.

— Тогда сделаем так...

— Ты смотри, — послушно поворачиваясь на живот, — знаю я вас, городские извращенцы.

— Я беру пример с природы, она плохого не посоветует собачкам и быкам.

— Ну, давай, Минотавр!

И он дал. Со всем пылом застоявшегося жеребца, огуливающего игриво вертящую крупом кобылку. И женское тело под ним билось в страсти. Потом она сидела на его бедрах, сама то взлетала, то опускалась и не требовалось уже поощрять. Длинные спутанные волосы скрывали ее лицо и пряди скользили по его груди, когда наклонялась. И длинный стон, с которым легла без сил сверху и нежно поцеловала, дал высшую отметку его стараниям.

А утром, еще до рассвета они выползли наружу, быстро перекусили засохшим хлебом с остатками вчерашней картошки и ухи. Снова почти не говорили. Тоня отдавала распоряжения, Павел послушно выполнял. Тянуть сетку оказалось достаточно тяжело. К тому же попавшие в ловушку рыбины, при движении, начинали бросаться в стороны и нужно было проделать максимально аккуратно, чтоб не ушли.

Когда добыча по четыре-пять кило штука, выходило минимум под двести одной пеляди, легко отличаемой даже профаном по темно-серой полосе на спинке. Это к тому, что кое какие рыбешки помимо основной добычи присутствовали. Мальков совсем уж не было, ячейки их пропускали, но что поменьше она при сортировке покидала за борт на развод. Ершов и сомика, нечто не столь ценное, как пелядь, собрала в большое ведро отдельно. И понеслась моторка по прежнему маршруту, из тихого спрятанного озерка в Шую, а затем и родное озеро. В какой-то момент он понял, что идет она не в деревню, а к соседней турбазе, но спрашивать, отвлекая, не стал. И так догадался. Либо сбывает на готовку для туристов, что вряд ли, куда им столько сразу, либо кто-то там завелся хитровывернутый. Возит в город на служебной машине и там продает.

Несколько аккуратных домиков, между которыми проложены дорожки. Чуть в стороне какие-то хозяйственные постройки. Недавно покрашенный туалет солидных размеров с двумя дверями и рукомойник. Еще пристань. Собственно и все. Зато вид изумительный. Скалы, лес, озеро. Кстати, приезжих не наблюдалось. Только один мужичок подметал те самые асфальтированные переходы. На звук мотора оглянулся и также размерено продолжил тяжкий труд. Зато на звук из одного домика вышел некий тип, не иначе начальство и пошел встречать.

Вблизи он оказался благодушным дядькой крепко за сорок с загорелым лицом и цепкими глазами.

— Привет, Антонина! — произнес вежливо. — А это кто с тобой?

— Я Павел, к тетке Варе на пару недель приехал, — столь же учтиво доложил. — Отсюда можно позвонить?

Оно и реально требовалось, и хорошо понял перекидывание взглядами. Свидетель здешнему жулику не требовался. Ладно еще хорошо знакомый местный, а то непонятный тип. Завтра чисто по пьяни или дурости болтать начнет и дойдет до ненужных ушей его сомнительный бизнес.

— Сеть паршиво берет, — ответил тот, — разве на гору залезешь. Но можно по стационарному поговорить. В служебный домик загляни, я не закрывал.

Ничего необычного в помещении не имелось. Стол, какие-то папки, сейф как бы не советских времен и график заездов-отъездов. Как раз с утра группа на байдарках почесала на север. И бог с ними. Самое главное добрался до вожделенного телефона. Нужный номер ответил на втором гудке.

— Добрый день, Станислав Петрович. Павел Белкин беспокоит, если еще не забыли.

Вряд ли он страдает выпаданием памяти, да и телефон прямой давал явно не каждому. Они зацепились случайно в тире, куда Павел приволок для консультации рычажный винчестер 1887г. Чистая классика практически в идеальном состоянии. У Станислава Петровича аж слюни потекли при виде раритета. Уже потом пошел разговор о сотрудничестве, сдобренный щедрым подарком. Охранная фирма, та самая, старательно стерегущая их производственную лабораторию. Не так уж и дешево обходились их услуги, но этот хоть знакомый и заинтересованный. Павел, при желании, мог добыть сколько угодно настоящих стволов в ковбойском кино. Но ему это не особо интересно. А повернутым на оружии людям великое счастье иметь в коллекции.

— Хороших клиентов мы помним и приветствуем, — сказал густой бас в ухо. — Надеюсь не с претензиями?

— Ну, что вы! Я даже не в курсе, что там происходит, нахожусь в Карелии по личным делам.

— Жалоб не поступало.

— Скажите, когда я пришел у вас в брошюре рекламной упоминалось наведение справок о конкурентах и все такое. Чуть не частные детективы есть.

— Совершенно верно. Уголовными случаями не занимаемся, на то есть полиция и искать грабителя тоже не станем. Но вот выяснить чью-то подноготную, можно сказать наша специализация. Охрана... так... побочный заработок.

— Мой интерес личный, не имеющий отношения к нашей фирме и охране. Есть такая благотворительная контора 'Здоровье народа'...

— Претенциозно, — хмыкнул начальник конторы.

Название, как и все прочее, всплыло после разговора с теткой, когда он принялся расспрашивать более подробно про Тониного сына и их сложности. Секрета в деревни не было, тем более Тоня делилась своей проблемой, с постоянно присматривающей за сыном. Насколько верить можно — другое дело. Могли приврать, искренне утверждать с чьих-то лживых слов, а то и просто зряшную надежду выражали.

— Они реально помогают детям с тяжелыми проблемами, — глядя в окно, как перекидывают втроем, включая подметальщика, рыбу в ящики со льдом, в подогнанную 'газель', говорил Павел. — Операции оплачивают и все такое. Естественно, желающих попасть к ним много, а денег вечно нет. И вот до меня дошли слухи, что есть такой человечек у них в штате, который очередь сдвигает. Можно годами ждать, а можно проскочить моментально. Якобы за денежки и не сам, с кем-то сверху делится. Или врет и там все остальные честнейшие люди. Мне не нужны доказательства для полиции и суда. Даже скандал не нужен. Тихо и без шума пощупать работников на предмет сомнительных доходов. Я хочу знать, как его зовут.

— Я правильно понимаю, — после паузы спросил Станислав Петрович, — кого-то требуется лечить, а очередь не движется?

— Совершенно верно. У меня свой, очень личный интерес. Есть пацан совсем маленький, которого оперировать чем позже, тем сложнее. Если некто берет на лапу и не кидает, а делает, он получит сколько нужно. Но нельзя ж подходить ко всем подряд и спрашивать не ты ли за взятки помогаешь.

— Имя ты не знаешь, — сказал он утвердительно.

— Стал бы обращаться тогда. Только дыма без огня не бывает. Раз болтают, значит нечто происходит. Отследить очередь невозможно. В свободном доступе списков нет. Болезни у детей разные. Всегда есть шанс, что некто подкинул сумму целевую на конкретного ребенка. А слух ходит и не случайно. Иные годы ждут, другие раз и просквозили моментально.

— Я тебя понял. Ты расценки наши знаешь?

— Озвучьте.

На итоговую цифру Павел мысленно присвистнул. Да уж, только в книгах частные детективы бескорыстно пашут или стесняются накрутить побольше.

— Долларами возьмете? — спросил вслух. — И скидку, за отсутствие официальной квитанции. Без налогов, чисто наличка. Минус десять процентов.

— Идет, — неожиданно легко согласился собеседник.

— Тогда дней через десять заеду за результатом.

— Договорились.

Павел положил трубку, подумал и набрал телефон матери. То есть он ей отзвонился из Петрозаводска, но прошло уже два дня. Она долго не отвечала, шли длинные гудки, потом заметно обрадовалась. Пришлось выслушать длинную сагу о криворуких придурках, занимающихся у него дома ремонтом. В одно ухо вошло, в другое вышло. Но ей звонок приятен — сын не забывает. Чего ж слегка не потерпеть.

— Спасибо, — сказал, встретив на выходе того самого начальника. — Матери нужно было позвонить, что жив-здоров и носки сухие.

— Ну и правильно, — подтвердил тот. — А то мой шалопай только деньги просит, а чтоб просто так звякнуть, даже не подумает.

Тоня уже была готова лезть в лодку, когда он подошел.

— Сколько хоть платит? — спросил, понижая голос.