Я.Р.В: Лавил - черный человек

Кукла продолжала общаться со мной на расстоянии. Не знаю кому тут отвечать. Голым стенам?

— Боишься меня? Правильно делаешь!

Я смеялся поднимаясь на ноги и стряхивая песок с брюк. Слишком неубедительно.

— Сильной мышке не нужна компания чтобы выйти отсюда живой, ведь так?

— Допустим.

Я осторожно прислушался к обстановке. Кто-кто, а злобный гигант с молотом на перевес не будет издавать лишних звуков, а вот мои коллеги по несчастью обязательно будут.

— Остаться должен только один. Мышка знает правила.

— И что с того? — я снова обращался в пустоту. Рефлекс подсказывал бежать дальше, а разум требовал вспомнить, то что произошло в мясорубке. Я ещё раз оглядел свою руку. Ни царапины. Исцеление прошло отлично. Так может все дело именно в нем. Я не успел закончить мысль. Ткань шатра порвалась с ужасающим треском справа от меня. Раскрашенный кровью клоун ввалился в коридор обрушив свой молот ровно на то место, где я только что стоял. Подчиняясь рефлексу я дал стрекача. Согнувшись пополам и принимая какие-то чрезмерно обтекаемые формы помчался вперёд не различая дороги и увязая в песке.

— Проворная мышка! Нам такие нужны, — голос куклы звучал в голове противным писком.

— А заточкой в печень нужно? — я сжал зубы и перекатившись через плечо замер на месте. Моя погоня выдохлась. Коридор за спиной был пуст.

— Возможно ты действительно слишком проворный. Но у нас всегда есть выбор. Хи-хи. Посмотрим, как это испытание выдержат твои друзья.

Как по команде откуда-то слева раздался истошный женский вопль. Клоунада пошла в зрительский зал. В глупо ориентироваться на звук. Хоть стены здесь и не из бетона или камня, но эхо отскакивало от них не хуже.

— Оставь их в покое! Дерись со мной! — я тщетно вызывал огонь на себя, рыскал по коридорам и развязкам пригнувшись как дикий зверь. Звуки борьбы и погони, которые неслись на меня со всех сторон, все время куда-то отдалялись, словно все это происходило в какой-то близкой, но параллельной вселенной.

— Фи! Зачем они нужны тебе?

Звук удара совсем близко. Смачный шлепок. Так молоток попадает по сырой свинине и делает из нее отбивную. Чей-то сдавленный хрип. Кажется, клоун всё-таки догнал Уткина. Я прикусил губу от досады. Если буду медлить потеряю и Большакову. Ещё один смачный удар по сырому мясу. Злой смех эхом прокатился по округе, отскакивая от упругих стен.

— Ты проворная мышка, но все равно не успеешь!

Я не стал медлить. Яростно зарычав и уловив звук за стеной у которой остановился, кинулся на мягкую преграду. К моему удивлению прорвать цирковой брезент оказалось намного проще, чем полиэтиленовый пакет из соседнего супермаркета. Я вывалился на арену и в самый разгар представления. Гигантский клоун занес молот для очередного удара. Уткин и в правду выполнял роль отбивной. Толстяк тщетно отползал от неминуемой смерти. Один его глаз перекошен, второй заплыл. Судя по крови и подозрительной жидкости, вытекающей у Уткина из ноздрей и ушей. Удар верзилы пришелся по его голове и это не прошло для бедолаги даром. Вряд ли я мог его спасти, а вот Большакову, вполне. Отвлечь внимание монстра не составило особого труда. Удар локтем в область печени дал нам фору. Гигант не сразу заметил мое героическое появление, которое ко всему прочему произошло за его спиной. Отвлекающий удар заставил врага отступить, перевести разъяренный взгляд в мою сторону. Не знаю насколько я спас жизнь Уткина. Тратить время на толстяка с учётом его ран мне уже не хотелось. Визжащая и забившаяся в угол Большакова с виду не имела ни переломов, ни ран, да и вообще ни единой ссадины. Я схватил её за руку и решительно сверкнув глазами увлек за собой.

— Серафим... — застонала девушка, когда мы покинули арену.

— Ему уже не помочь, будем спасаться сами!

Я бежал вперёд едва разбирая дорогу. Стены лабиринта сужались, песка под ногами становилось больше.

— Мы не убежим, надо победить его! — Большакова неожиданно одернула меня и перехватив руку, крепко потянула на себя. Я опешил, но остановился.

— Это испытание, мы не сможем убежать! — взмолилась девушка и на глазах её проступили слезы. — У этого козла есть слабое место!

— Слабое место... — едва успел проговорить я и злобная тварь в клоунском обличье повторила мой фокус с неожиданным появлением в самое неподходящее для этого время. Верзила вклинился между нами грозно махнув окровавленным молотом. Кровь на нем была совсем свежей. Я успел оттолкнуть Большакову и упасть на спину. Молот вклинился в песок, где мы только что стояли.

— У него на спине шов! — сдавленный крик Большаковой заставил клоуна повернуться ко мне спиной. Я обомлел. Наш злодей действительно был ожившей куклой, набитый ватой. Стяжки из грубой бечёвки, которые я сначала принял за элемент костюма, прошивали насквозь кожу нашего пациента и сквозь неплотный шов просматривался грязно-серый наполнитель. Дело казалось за малым: зацепиться за узел на затылке верзилы и распустить его, выпотрошив гиганта как свежепойманную рыбу. Я вскочил на ноги и сделал прыжок к заветной цели. Конечно было глупо ожидать что это будет так легко. Неуклюжий гигант проявил чудеса верткости и отбил мою атаку, как равно и меня самого резким взмахом руки. Я упал на брезентовую стену, после чего скатился на песок. Удар пришелся в грудь и первые секунды мне пришлось заново учиться дышать. Большакова завыла от неизбежности. Она отступала, став новой целью нашего преследователя. Я не мог позволить себе потерять и её. Вскочив на ноги и набирая в грудь воздуха я издал боевой вопль. Такой издавали наши пещерные предки, когда наступали на крупную дичь. Верзила заученным движением рассек воздух свободной рукой в надежде перехватить меня со спины, но в этот раз просчитался. Я кувырком прошел под его молотом, воспользовался заминкой верзилы и ловко ударил в его колено ногой. Гигант вздрогнул издал странный звук, похожий вздох неожиданности и оступившись упал на коленки. Я хотел воспользоваться его бедром как ступенькой, но тут же столкнулся с молотом, который верзила захотел использовать по назначению. Мне пришлось ударить по кровавой махине плечом, чтобы сбить амплитуду замаха и в этот момент в моем поле зрения появилась Большакова, она без лишних слов кинулась в атаку и все что от меня требовалось это ухватить ее за талию и подкинуть как можно выше. Девушка оттолкнулась от бедра верзилы, вскочила на его руку, отведённую для удара и ловко перемахнула через голову клоуна. Он успел сбить её свободной рукой, но было уже поздно. Большакова исполнила задуманное. Она вцепилась в свободный конец бечёвки на затылке врага и падая наземь не выпустила его. Шов разошелся быстро с сухими щелчками. Бечёвка на наше счастье нигде не запуталась и не оборвалась. Гигант пошатнулся, перенес вес огромного тела назад. Он хотел встать с колена, но вместо этого беспомощно завалился на спину. На песок посыпался грязный и пыльный наполнитель лишь отдаленно напоминавший вату. Верзила скукожился и превратился в тряпку, что почти бесшумно распласталась на песке. Напоминанием о грозном враге остался лишь его молот. Я шатаясь добрел до Большаковой. Она сидела на песке и смотрела на поверженного врага безумным взглядом. Когда я привлек её внимание девушка разрыдалась уткнувшись в мою грудь. Все было кончено. Я нежно гладил ее по спине и прижимал к себе.

— Мы справились, все позади. Ты молодец.

Большакова лишь кивала не в силах сдержать слезы.

— Молодцы мышки! Вы справились с испытанием, воля ваша!

Грозный смех кукольной головы заставил нас как по команде поднять головы. Купол шатра исчез и теперь на нас снова смотрели звёзды ночного неба. Лабиринта так же не стало, лишь несколько натянутых брезентовых полотен мерно раскачивались под порывами прохладного ветра. Сил наших хватило лишь для того чтобы дойти до карусели и сесть на деревянных ступеньках. Я продолжал прижимать Большакову к себе, но она и не сопротивлялась. Когда истерика её прошла, девушка заговорила.

— Ловко мы его всё-таки вдвоем одолели.

Она даже улыбнулась от счастья.

— Да, загнали добычу как два охотника.

— Как мой любимый пёс, он тоже был охотничьим, я видела, как он загонял кроликов. Очень ловко.

— Это тот, что якобы разбил любимую кружку твоей мамы и был наказан?

Девушка робко улыбнулась.

— Да, за ту самую кружку. Ты запомнил эту историю? Мне до сих пор так стыдно...

— Ага. Запомнил, — я аккуратно отстранился от Большаковой. — Только ты кое-что забыла.

Черная полоска с заострённым концом появилась в моей руке из ниоткуда. Я не решился принимать честный бой. Удар был неожиданным и резким, не дающим противнику никакого шанса. Нож из чистой тьмы, которую вкололи мне культисты вошёл в живот девушки и провернулся несколько раз. Большакова втянула ртом воздух и вцепилась в остатки моего костюма.

— Прокол детка, — я вонзил нож ещё глубже. Сжал зубы, хотел закончить хладнокровно, но внутри бушевало пламя. — Раньше ты говорила, что это была ваза. Знаешь, когда лжешь, часто забываешь, как именно лжешь, поэтому бывают такие накладки. Да, отец лжи?

Я выдавил из себя хитрую ухмылку. Я подозревал, что не убью врага так просто, но ослаблю перед решающей битвой. Большакова заорала глухим утробным басом, обрушив на меня страшное гниющее зловоние. Энергетическая волна отбросила меня от ступенек на несколько метров.

— Как ты мог, мышка? — бас плавно превращался в тонкий до отвращения писклявый голосок кукольной головы. Большакова встала. Она держалась за черный осколок, что всё ещё торчал из её живота. Сквозь пальцы девушки тек гной. Действительно прогнившая насквозь личность. Я перевел дыхание и встал. Улыбка победителя не сходила с моих губ.

— Что сучка, не ожидала?

— Мышка не просто умная, она ещё и коварная. Прямо как отец лжи.

Кукольная голова зависла над девушкой, появившись из-за крон деревьев. Их губы двигались синхронно. Лицо Большаковой побелело и застыло как фарфоровая маска. Ещё одна кукла в этом представлении. Как хорошо, что я успел нейтрализовать её раньше своего откровения.

— Отец лжи сегодня умрет. Никакое коварство ему не поможет.

— Кто ты? Кто тебя послал?

Краем глаза я заметил движение. Справа и слева от себя. Гости не заставили себя ждать. Они хотят пленить меня в иллюзии, оставить здесь навсегда.

— Меня прислала сюда длань. Длань неотвратимого наказания.

Люблю пафосные и бессмысленные речи. Чем больше нагнать тумана, тем больше дезориентирую противника. Они не нападут, не узнав правды. Правда была у меня под рукой. Она концентрировалась на кончиках пальцев до ужаса привычным мне узором печать исцеления. Именно той, что так боялась тьма.

— Какая длань? Что ты несёшь? Отвечай!

Я не дал кукле закончить, но я дал врагам из тьмы подойти чуть ближе, а то вдруг не всем будет одинаково хорошо видно мое представление. Я упал на колено и приложил руку к земле.

— Теперь моя очередь устраивать шоу. Увидимся, тварь я уже иду. Я близко!

Печать разрасталась огненным пятном стремительно и беспощадно. Иллюзорные декорации сгорали дотла вместе с теми, кого угораздило в них оказаться. Поляна наполнилась криками и стонами. И писклявая кукольная голова кричала от боли громче всех.

*ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК*

— Ну и как вы себя чувствуете, наш дорогой больной?

Доктор зашёл в мою одиночную палату улыбаясь и находясь в благожелательном расположении духа. Под белым халатом клетчатая жилетка, рубашка и черный галстук.

— Так и хочется пошутить, — я вяло улыбнулся в ответ. Мое состояние и расположение духа оставляло желать лучшего и доктору я мог только позавидовать. — Но не буду...

— Отчего же? Шутите если желаете.

— Доктор, а я жить буду? — вялый и хриплый смех с моей стороны. Тело невероятно ломило.

— Так я пошучу в ответ: а зачем? — улыбка не сходила с лица доктора.

— Думаете незачем? А я вот хочу.

— Ну еже ли пациент хочет жить, то медицина тут конечно бессильна, — доктор развел руками не вынимая их из карманов халата. Он рассмеялся.

— Ваша медицина точно бессильна, — с вызовом ответил я и превозмогая отступающую боль, приподнялся в койке. — Ещё лекарства у вас будут? А то уйду не долеченным.

— Не так много, как хотелось бы, но кое-что найдем. А вы голубчик хоть расскажите зачем к нам пожаловали? Чего хотели то? Роман. Или это не ваше настоящее имя?

— Имя моё, самое настоящее, — ко мне возвращались ясность и трезвость мышления. А ещё злоба. Много злобы. Доктор почувствовал это и повёл головой, словно почувствовав неприятный аромат.

— Ну-ну голубчик. Не стоит так злиться. Вот вам кстати, для острастки, на всякий случай. Так кто же вас послал к нам и зачем?

Лавилов сделал пас рукой и к моим рукам и ногам потянулись широкие кожаные ремни. Они появились из ниоткуда, прямо с белой простыни. Стянули запястья и щиколотки. Не думаю, что это такая уж непреодолимая преграда.

— Толку вам от этой информации? Считайте это личные счёты.

Я волком смотрел в лицо врага. Впрочем, оно осталось беспристрастным. Лавилов понимающе и даже как-то лениво кивал головой.

— Да, конечно. Вам нужна власть? Может быть деньги? Много денег.

— Власть я итак возьму, а деньги... Зачем мне просто деньги? Будет власть, будут и деньги.

Я оторвал руку от койки. С усилием, но не с слишком серьезным. Ремни растягивались как резиновые. — У вас кстати мало времени. Бегите.

— То, что мало времени я вижу, а вот бежать нам решительно некуда. Мы у себя дома, это вы незваный гость. Скажите, вам бы понравилось если бы в вашу квартиру ворвались посторонние и начали бы её громить? Вы думаете это приятно?

Я задумался. Ненадолго. Вспомнил тот треклятый совет Темного Царства в своей прихожей, смерть Прокла. Кому как не мне знать о вторжении, разрушении и беспомощности перед грядущей расправой. Но мне совершенно не хотелось жалеть своих врагов. Так же как враги никогда не жалели меня. Око за око, кровь за кровь.

— Я думаю я переживу эти угрызения совести. А вы? Переживёте мою ненависть?

— И мы переживём... Вот только ради чего такие неудобства? Может договоримся?

Я растянул ремни настолько сильно, насколько мог. Кожа истончилась и стала полупрозрачной. Вот-вот и они лопнут.

— Бегите доктор, спасайтесь!

— До скорой встречи Роман... — Лавилов фыркнул и попятился к двери. Мне не было необходимости тратить на него свое внимание. Иллюзия, в которую меня заточили рушилась. И это была последняя стена в этой тюрьме. Я поднял руки над головой и ненавистные оковы наконец пали.

* * *

— Ну! Держи его крепче!

— Сильный зараза!

Трое, а может и все четверо культистов вцепились в мое бренное, но невероятно непослушное тельце, бившееся в судорогах и выходившее из вязкого забытья.

— Несите ещё черной плазмы! Колите смертельную дозу!

Я открыл глаза в которых не было ничего кроме животной ненависти. Зря они сказали это в слух. Я зарычал в лицо почти лежащего на мне человека. Он тщетно прижимал меня к каталке навалившись всем телом. А когда увидел мой взгляд замер и нервно сглотнул. Совсем молодой пацан. На вид ему лет семнадцать. Голубые глаза, длинные вьющиеся каштановые волосы. Над моей головой бурлила чем-то черным колба. У меня не было времени проводить какие-то научные изыскания. Я думаю сделаю это на трупах поверженных врагов. И повергать их надо прямо сейчас. Подбежавший культист с тем самым смертельным шприцем получил ощутимый удар ногой под дых и скорчившись от боли отшатнулся к стене. Мы внутри какого-то карцера. Здесь едва помещалось трое человек, а нас и вовсе пятеро. Это значило только одно — враги будут мешаться друг другу. Я скинул с себя тщедушного паренька, схватил за шиворот культиста, что держал мои ноги, но отшвырнуть его у меня уже не получилось. Они кинулись на меня гурьбой и буквально скинули с каталки. Я ничего не говорил, только рычал как зверь и тяжело дышал. Они подняли меня на ноги и с размаху прижали к стене. Двое держали за руки, один лежал обхватив ноги, а четвертый сжал грудную клетку и упёрся темечком в кадык. Сволочи сковали мастерски. Пятый Чернобожец подбирал с пола шприц.