— Ты, Драгослав, куда-то торопишься? — Хмыкнул Тито. — Время работает на нас. Нам считать выгодно. Долю в федеральных предприятиях тоже надо как-то учитывать. Тут… — внезапно голос председателя прервался на полуслове, лицо побледнело, а на лбу выступили капельки пота.
Все присутствующие замерли в беспокойном ожидании, но, к счастью, это оказалось лишь временное помутнение ещё не совсем окрепшего организма.
… меня беспокоит положение в сербских анклавах Хорватии. — Тито, как ни в чём не бывало, продолжил беседу. — Как бы не начали эти недобитые усташи резню в отместку за «неправильное» голосование. Там у нас такая чересполосица, ужас! Что хотите делайте, но вся Босния, кроме Посушья и Рашья,31 должна войти в состав Сербии. И никак иначе!
— Так точно товарищ маршал, я понял вашу мысль, как говорил когда-то Сталин, «неважно как голосуют, важно как считают голоса», — бодро воскликнул Никола Любичич32. — Мы с Ранковичем предусмотрели такую реакцию хорватских националистов и передислоцировали спецбатальоны Народной полиции и силы госбезопасности в Славонию и Сербску Краину. Пока никаких тревожных сообщений из этих районов не поступало.
К сожалению, не все в стране с пониманием отнеслись к таким изменениям во внутренней политике. В Белграде студенты Университета провели демонстрацию против передачи «священного Косова поля» албанцам. Лозунги «Косово — Сербия!», «Албанцы убирайтесь в Албанию!»
Международный женский день Тито встречал в семье в резиденции на Бриуни.
— Как говорили наши деды: — Данас јесмо, а сутра нисмо!33
ГЛАВА 5. А Я УШАНОЧКУ ПОГЛУБЖЕ НАТЯНУ
26 декабря. Новосибирск. Борис Рогов
Несмотря на изматывающие головные боли, мне становится невыносимо скучно. Хоть я и расписал день, чтобы набивать руку и в рисунке, и в проектной графике, и в языках, но долгими зимними вечерами меня начинает грызть тоска. Нужно какое-то дело. Как назло, врачи до сих пор не разрешают мне приступить к физической работе. Как заявил главный новосибирский невролог, с которым меня свела бывшая тёща, — как минимум до лета тебе придётся ограничить физическую активность прогулками в спокойном темпе.
— И никакого спорта! — Строго заявил мне светило сибирской неврологии.
— А сексом можно?
— Секс только в пассивной позиции! Впрочем, тут я думаю, у тебя шансов в ближайшее время не будет.
— Не-е-е, что ещё за пассивные позиции? — возмутился я на такой её прикол. — Я на педерастию не согласный.
— Дурачок! — Усмехнулся доктор. — Сразу видно молодого и неопытного. В смешанной паре тоже один партнёр активный, а другой пассивный. То, что в нашей культуре сложилось так, что пассивным обычно выступает женщина, совсем не значит, что по-другому быть не может.
— Не понял? — У меня глаза лезут на лоб. — Женщина в активной позиции?
— Это ты ещё просто молодой и неопытный. Ничего, какие твои годы…
* * *
В поисках работы я пробежался по проектным конторам. Начал с наиболее известного, расположенного в самом центре города, почти на площади Ленина, «Гражданпроекта». Там техники оказались не нужны, но посоветовали заглянуть в «ГипроНИИ».
— Если тебе удастся у Кондратьева закрепиться, в Москву будешь часто ездить. В Новосибирске же только филиал. Голова у них в столице. — Директор «Гражданпроекта» ткнул пальцем в потолок. — Техники обычно начальство сопровождают, когда макеты на утверждение в Москву возят.
— Если ГИПРОНИИ проектирует научные объекты, то сотрудники работают в Академе. Ездить на работу из города и обратно каждый день то ещё удовольствие… м-да уж, — несмотря на мороз, моя голова занята прокручиванием плюсов и минусов. — Если в городе для техника работы не будет, то надо будет искать что-то другое.
— Бориска, привет! — знакомый голос возвращает меня к действительности. — Сейчас брякнешься прямо под машину!
— Привет, Олежа, откуда ты в такое время в центре города? — узнал я старого приятеля. — Ты же вроде в парах должен быть.
— Я сегодня прогуливаю на законных основаниях, — Смеётся Олег. — По твоей, между прочим, вине! Ты же мне пару лет назад напророчил работу в «СибЭСПе»34. Вот! Там я и подрабатываю. Эта контора за углом как раз, а меня мужики послали за свежими булками в «Золотой колос». У них аврал, а я мальчик на побегушках. Зато при деньгах! А ты тут каким боком?
В двух словах рассказываю приятелю, что ищу работу в проектировании, что хочу техником поработать с годик, а потом уже в Сибстрине восстанавливаться.
— Тебе, Бориска, повезло! — Олег хлопает по спине с такой силой, что я чуть не падаю в сугроб. — У нас в отделе работает один мужик, он уже в годах, аж 45 ему. Так вот этот Николаич во всех проектных конторах работал. Давай, в «Колос» зайдём хавчика купим, а потом к нам поднимемся. Я тебя с ним познакомлю.
«Золотой колос» встретил волной аромата свежеиспечённой сдобы. Чарующий запах слышен даже на улице. Так приятно бывает зайти и вдохнуть воздух, который, кажется можно резать ломтями и есть вприкуску.
Мы быстро кидаем в пакет пару десятков сметанных шанег, кило сахару и быстрым шагом валим институт.
— О! Шанежки! — встречают нас мужики дружным хором. — Класс! Олежа, ты сахар не забыл? Молодец. Получится из тебя правильный сетевик-электрик! Ещё водку с пивом пить научишься и тогда можешь считать себя полноправным инженером.
— Ещё посмотреть надо, кто кого научит водовку кушать, — смеётся Олежка. Видно, что он уже свой в этой весёлой компании.
— Водовка — после сдачи проекта! До 31 числа в рот ни капли, это приказ.— Седой полноватый мужик в коричневом свитере, обрывает общий порыв. — Кто это с тобой?
— Николаич, тут твоя помощь нужна, — Олег обращается к нему. — Дружок мой ищет, куда бы техником-архитектором пристроиться. Ты же все городские проектные конторы знаешь, посоветуй чего-нибудь.
— Лучше всего в Зональный35, — не задумываясь ни на минуту, отвечает Николаич. — Там и генпланисты сильные, и объёмщики36 не хуже чем в «Граждане», а уж отдел электрики, лучший в городе. К тому же они сейчас на Северá37 работают, а это и подряды, и премии, и медали. В общем, лучшее место для начала карьеры.
— А где это? — я влезаю в разговор. — Я что-то такого названия даже не слышал.
— Да, в этом главный недостаток, если живёшь на правом, то каждый божий день мотаться на левый не в кайф. С другой стороны, студенты в НЭТИ и из Академа мотаются и не жужжат. Как добраться я тебе прямо сейчас и нарисую. — За пару минут он набрасывает схему. — На автобусе доедешь до «НЭТИ», по Геодезической, ножками до Котовского, там повернёшь налево и метров через двести уткнёшься в большой четырёхэтажный серый «сундук». Приёмная на втором этаже. Директора зовут Вячеслав Николаевич. Фамилия — Зонов.
«Чёрт с ним, с морозом, тут важно всех на месте застать». — С этой мыслью прощаюсь с Олегом и бегу на остановку, что совсем рядом прямо на площади перед Оперным. На моё счастье, нужный автобус подошёл быстро, и народу в нём не очень много. Так что мне удалось втиснуться без проблем. Через полчаса я выпрыгнул на скользкую обледенелую полоску, зажатую между сугробов перед общагой НЭТИ. Табличка на доме сообщает, что именно эта улица — Геодезическая. С реки тянет стужей. «Чёрт, — проносится в голове, — обратно в темноте в час-пик придётся ехать». Но ретироваться уже поздно. Руки в ноги и перебежками я устремляюсь вдоль по ледяному бульвару.
По Котовского идти легче, — ветер в спину. Лётная куртка на меху — штука хорошая. Здорово, что Морозов подарил мне такое чудо ВПК.
Уже на лестнице в Зональном, я услышал какой-то треск и грохот, раздававшийся из бокового коридора. Шум порождался досками, которые кто-то волочил по бетонному полу. Сопровождалось безобразие гневными восклицаниями.
— Геннадий! Что ж ты такой неуклюжий? — вопрошал глуховатый тенор. — Я же тебя вчера предупреждал! Завтра мы летим в Тюмень. Макет надо сегодня упаковать и сдать в негабарит.
— Вячеслав Николаевич, — голос невидимого мне Геннадия наполнен неизбывной тоской. — Тут дело такое, вчера брат женился. Вернее, ещё не женился, но… Невеста его дала согласие на брак. Мальчишник он закатил. Пришлось идти, ну, перебрал чутка…
— Мальчишник-девишник… свадьбы-поминки… — Ворчит Вячеслав Николаич. — Что-то у тебя всё какие-то причины. Лучше сам по собственному уматывай, а то по статье пойдёшь. Надоело мне твои фокусы терпеть.
— Вот не надо так, Вячеслав Николаевич. Тот раз скончался мой любимый дядя, а отгул вы мне не дали. За помин души мы выпили по обычаю, как русские люди. Поэтому и пришёл я на работу с запашком…
А расставаться — да, пожалуйста, хоть сейчас. — В голосе парня слышится обида. — Тащите ваш макет сами куда хотите.
Последние слова сопровождаются грохотом.
В голове у меня пронеслась мысль: — День сегодня мой! Как раз к моему приходу образовалось место техника и как раз в мастерской занятой на Тюмени. Сейчас посмотрим, что там происходит.
Навстречу мне, чуть не опрокинув мою тушку, проносится как, бешеный носорог, усатый высокий брюнет в полосатом сером свитере. Он громко топочет по ступеням бетонной лестницы и скрывается где-то на первом этаже.
В коридоре стоял, блестя лысиной, мужчина за пятьдесят. Левой рукой он опирался на деревянную коробку размером, наверное, полтора на три метра, а правой вытирал лоб. На шум в коридор выглядывали любопытные женские лица.
— Могу я вам помочь, — обратился я к Зонову. — Это и был директор института собственной персоной.
— Да, молодой человек, — он глубоко вздохнул. — Техники такой капризный народ, что не знаешь как с ними себя вести правильно. Ладно, беритесь за тот конец.
Мы с ним легко дотащили упакованный макет до приёмной.
— Вячеслав Николаевич, — я решил брать быка за рога в стиле искромётного экспромта. — Я хочу поработать техником архитектором. Жизнь сложилась так, что после второго курса архфака мне пришлось брать академ, а летом я инвалидность получил. Не задалось у меня как-то лето… Теперь вынужден искать работу. Хочется не какую попало, а чтобы поближе к реальному проектированию…
— Борис, это ты во время пришёл! Неподкосов теперь утрётся, — довольно потирая руки, Зонов вышел из-за стола. — Если прямо завтра сможешь в командировку отправиться, то будешь не просто техником, а сразу старшим техником. А это зарплата на 20 рублей больше.
— Смогу, — я не раздумывал долго. — А командировка куда?
— В Тюмень, куда же ещё, — хмыкнул Зонов. — Твоя роль простая, принести-унести, собрать-разобрать. С тобой поедет Свирский Борис Михайлович. Он мужик тёртый, всех там знает. Что он тебе будет говорить, то ты и будешь делать.
Сейчас я ему команду дам, чтобы парней с генплана организовал на перевозку макета в аэропорт. А ты завтра к десяти утра сразу и подъезжай. Вылет в Нижневартовск в 11.30. Одевайся теплее, там мороз крепче, чем у нас.
Послезавтра совещание в Тюменском облисполкоме, и на следующий день вы домой улетите. Макет там останется. Хорошая командировка, быстро и ни за что отвечать не надо. А вернёшься, мы с тобой уже детально поговорим, как ты у нас работать будешь.
— Заявление сейчас писать, или уже по приезду?
— Правильно мыслишь, бумажки — прежде всего. Бери листочек у секретаря, пиши на моё имя. Я сразу сегодняшним числом и подпишу.
Пока я сочиняю заявление о приёме меня на работу, Зонов рассуждает.
— …После праздника две недели с Палычем в макетной поработаешь, он скажет, есть у тебя талант к макетному делу или нет. Ты не бойся, если нет, то в группу генплана пойдёшь. К Свирскому, он найдёт, чем тебя занять. Тем более, если ты два года отучился, должен справиться. Вот на «объёмы»38 техники точно не нужны, там молодых специалистов набрали больше чем нужно.
Довольный таким поворотом событий я поплотнее натягиваю ушанку и снова выскакиваю на мороз. Трамвай «шестёрка» выныривает из предзакатной мглы раннего зимнего вечера. «Западный — Вокзал» светилась надпись на налобном трафарете. Ждать и автобус мне совсем не хочется, к тому же идти до него ещё квартал против ледяного ветра, поэтому влез по покрытым ледяной коростой ступенькам в вагон. Изнутри он напоминал морозильную камеру холодильника.
— Приобретаем билеты в кассах, — сообщил простуженный хрип из динамиков и зашёлся надсадным кашлем. — На линии работает контроль!
Тр-р-р — звякнул троячок в прорези облезлого кассового аппарата. — Кх-х-х, тщик, — я тяну рукоятку на себя и вынимаю из лотка аккуратно отрезанный клочок бумаги. Сую билет в рукавицу, чтобы не потерять и проталкиваюсь поближе к водителю. Там всё-таки немного теплее, кабина отапливается калорифером. Трамвай, размеренно постукивая на стыках, медленно ползёт сначала по Блюхера, потом по мосту через Обь. Перегон между правым и левым берегом длинный и кажется, что мы едем не поперёк великой реки, а вдоль неё.
Когда тот же простуженный голос объявляет — «Стадион «Спартак», следующая остановка «Центральный рынок», я уже не чувствую ног. Хотя всю дорогу я пытался их разминать, но успеха не достиг. Температура за бортом ещё немного приблизилась к космической. У людей входящих в трамвай лица красные как будто их мазали свёклой.
Через полчаса на таком же холодильнике как трамвай, но с дугами на крыше, больше известными в народе как «рога», я добираюсь до родной «Берёзовой рощи». Ещё пять минут бега и, наконец, толкаю дверь родной квартиры. Слава богу! Сестрёнка сегодня вернулась пораньше, и мне не пришлось замороженными руками возиться с ключом. Скидываю сапоги, и на ничего не чувствующих ногах, ковыляю к градуснику. Так и есть! 35 ниже нуля. Через пять минут ноги начинает ломить от боли. Это восстанавливается нарушенное холодом кровоснабжение. «А зимы ещё три месяца впереди» пришла мне в голову печальная мысль. Идея работы в Зональном уже не кажется такой замечательной.
ГЛАВА 6. ВОСПОМИНАНИЯ О БУДУЩЕМ
2 января 1980 года. Новосибирск. Борис
Завтра я выхожу на работу. Теперь хоть какие-то деньги буду домой приносить. Зарплата старшего техника-архитектора всего 110 рублей, но это лучше, чем ничего. Главное, знакомство с профессией, с настоящими архитекторами, со спецификой реального проектирования. На следующий год придётся снова с первого курса начинать. Чтобы не отчислили после первой сессии, надо будет навыки рисунка освежить и в черчении руку набить. Работа техника тут должна помочь.
Перед новым годом в городе ввели талоны на масло. Теперь можно будет на каждого члена семьи с пропиской в квартире купить 400 грамм сливочного. Наша семья вздохнула с облегчением, покупать масло на рынке было слишком дорого, в магазинах его вообще не стало, а тут хотя бы фиксированная цена 3 рубля 60 копеек за кило. Ещё бы на мясо талоны ввели бы, а то тоже печальная картина. 5 рублей говядина на рынке.
