Черчилль усилием воли подавил скептический смешок. Ему действительно стало смешно от претензий этого недогосударства. Хотя резон в размещении базы в сердце Центральной Азии имелся. Такая база могла служить отличным маркером претензий Британской Империи, к тому же средств больших не требовала. Всё содержание можно переложить на белогорцев.

— Иван Панфилович, — Окерлунд решил тоже принять участие в разговоре. — Не могли бы вы в свете вашей просьбы, рассказать о военном строительстве Белогории. Помнится, что появлением страна обязана чисто террористическому приёму. Но такой разовой акцией можно достичь только разового результата.

— Вы совершенно правы, дорогой товарищ Окерлунд, это чистой воды террористический акт. Но как бороться моське супротив слона? Вот и пришлось... Да и сейчас нам нелегко, населения всего полмиллиона, из которого баб, извините, женщин заметно больше половины. Слышали, наверное, что мы поощряем семьи с несколькими женщинами? Такая у нас попытка исправить половой дисбаланс. Народ отнёсся к этому с недоверием. Даже анекдоты сочинили, правда, похабные. Слышали уже? Нет? Тогда расскажу:

— Кто берёт несколько жён?

— Тот, кто женится по пьяни и сослепу.

— Ничего, это вопрос привычки. Пройдёт лет пять и привыкнут все. Ведь всем от этого только хорошо. Но шутки в сторону. — Новосёлов снова принял серьёзный вид.

— По причине малолюдности и армия у нас существует только, как своеобразное учебное заведение, а как инструмент подавления отсутствует вообще.

— Как так, нет армии? — гости не смогли сдержать удивления, смешав русскую и английскую речь. — Как без армии вы противостоите красным?

— Тут такое дело, господа-товарищи, — Новосёлов улыбнулся в усы. — У нас в республике действует всего два закона. Первый так и называется — Главный Закон. Он прост. Гражданин республики может делать всё, кроме того, что мешает другому гражданину. Следствия из этого закона тоже просты: отношения между гражданами регулируются советами общин, а между общинами Верховным советом Белогории.

— А второй закон? — полюбопытствовал Черчилль.

— Он ещё проще, — Новосёлов опять хитро улыбнулся. — Попытка создания Государства — преступление против народа Белогории и наказывается высшей мерой социальной защиты.

— Убиваете идеологических противников?

— До тех пор пока их идеологии не переходят в практическую плоскость, никто ничего не говорит. Но стоит начать собирать сторонников в секту или партию, создавать структуры похожие на иерархию, типа бандитских кланов. Закон вступает в действие и стенка или верёвка инициаторам обеспечена.

Новосёлов плеснул себе в стакан ещё порцию белочки.

— Я вернусь к вашему первому вопросу про армию. Наша армия — вооружённый народ в прямом смысле слова. У нас каждая семья имеет столько стволов сколько в ней человек старше двенадцати лет. Каждый житель республики старше 16 лет, может обучиться военному делу, ни пол, ни имущественное состояние, ни вероисповедания и национальность не могут быть препятствием для этого. Только после прохождения службы житель становится полноправным гражданином, но и после этого он или она обязаны раз в год проходить военные сборы по месту жительства. Особенно долго у нас этому единственному правилу сопротивлялись кержацкие скиты, но постепенно удалось убедить старцев, что это для их же блага. С тубаларами, кумандинцами и другими тюркскими народами тоже не просто. Воины они хорошие, но русский язык понимают с пятого на десятое. Пришлось в армии делать отдельные смешанные роты, куда собирали всех не говорящих по-русски. Так они быстро учатся русскому. Коверкают, конечно, страшно, но команды понимали сносно. После годичной службы уже могут работать и чиновниками, и фельдшерами, и даже учителями.

Против мелких конфликтов такая система себя полностью оправдала. Все провокации красных, особенно в первый год независимости, получали немедленный и жёсткий отлуп. Советы поняли, что без тотально войны нас не сковырнуть. Теперь они ждут, когда закончится междоусобная война в Китае, чтобы в союзе с любым с победителем расплющить нас. Кстати, мы провели год назад в Гонконге набор офицеров, пообещав хорошую плату. Только ваших соотечественников целый батальон набрали. Хорошо парни. Отлично наших партизан натаскивают. Ещё б им знание русского, а то только маты осваивают.

— Не думали немцев в качестве наёмников привлечь? — спросил Окерлунд. — У них сейчас голод в стране, рады будут любой оплате.

— Думали, конечно, но до Германии далеко, а в Циньдао и Тяньцзине39 немцев не осталось. Японцы всех выселили. Русских из Маньчжурии и Монголии мы брать опасаемся, — монархисты, государственники кого не возьми. Мы тут с Унгерном на этой почве разругались. Его потом красные поймали и расстреляли. А пошёл бы к нам, так глядишь и жив был бы. В 1922 году мы мятеж Шишкина с подавили, повторения не хотелось бы.

Кабинет затянуло облаками табачного дыма. Мужчины с удовольствием смаковали неплохие сигары, прихлёбывая из пузатых хрустальных стаканов что-то среднее между джином и виски. Напиток назывался ласково «Белочка», но в голову ударял не хуже бурбона «Джим Бим».

Завершилась беседа на «высшем уровне» звонком Новосёлова заместителю по культуре Чоросу-Гуркину с просьбой принять английских гостей и помочь им в поисках пропавшей кузины. Гуркин, не любивший публичные выступления, изо всех сил пытался уклониться от такой почётной миссии, но под напором старшего товарища сдался.

— Если сейчас пообедаете и сразу выедете, то часов через пять будете в Онгудае. Там в центре увидите двухэтажный круглый дом. Крыша у него на конус и шкурами обтянут. Там вас наш Чорос и встретит. Я думаю, что с его помощью вы быстро найдёте вашу кузину.

...

(Белогория. Онгудай)

Культурным и образовательным центром Белогории стало старинное Алтайское поселение Онгудай, расположенное в межгорной Урсульской степи, на берегах Урсула, левого притока Катуни. Лесистые отроги Теректинского хребта и лысые — Семинского придают живописность долине. Зубчатые гребни отрогов глинистого сланца словно пасть древнего сказочного дракона дополняют мистическую картину. С давних времен здесь останавливались на зимовье сеоки племени теленгитов. Самый центр Горного Алтая, сердце страны...

Чуйский тракт содержался в образцовом порядке благодаря республиканской дорожной службе, бравшей за проезд и провоз груза 20 копеек за пуд груза за десять верст пути для гужевого транспорта и вдвое больше для автомобиля. Нашей компании пришлось выложить 160 рублей, но дорожное строительство — дорогое удовольствие. Правда и окупается сразу во множестве отраслей .

Тишина горной дороги нарушается только шорохом шин по укатанному гравию полотна. Солнце жарит немилосердно. В кабине «Остина» очень душно и одуряюще воняет бензином. Уже через час всем участникам путешествия страстно захотелось остановиться и освежить тела в призывно бурлящей речке Семе. После омовения в купальнях Каракорумска Ларисе уже всё равно, видят ли её мужчины или нет. Она первой освободилась от лёгкого платья и просторных штанишек и, повизгивая на камнях, сбежала к воде. Мужчины вскоре присоединились к ней. Купание в ледяной воде быстро прогнало полуденную жару. Только долго в ней не просидишь. Мгновение и мышцы начинает сводить ледяная хватка. Выручают природные промоины в гранитных валунах наполненных прогретой на солнце водой.

В этих промоинах резвились загорелые до черноты узкоглазые и скуластые ребятишки ближайшего улуса Барлак. Они впервые видели таких белокожих людей, поэтому с любопытством и детской непосредственностью наблюдали за путешественниками.

Ещё через три с лишним часа «Остин» подъезжал к зданию оригинальной архитектуры. Сразу заметно, что Онгудай это центр культуры. Растяжки поперёк улиц, афишные тумбы, оповещавшие о вернисажах, постановках и кинофильмах попадались на глаза всё время. Первый этаж культурно-образовательного центра занят торговыми рядами. Продавалось здесь всё, начиная от местных сладостей на горном меду, и заканчивая живописными полотнами и скульптурными композициями.

У одной из скульптур Джон Черчилль остановился. Его внимание привлёк характерный экспрессивный стиль, в котором выполнено это изваяние. С первого взгляда Джон не понял, что именно привлекло его в этой скульптуре, и он продолжил знакомство с торговыми рядами главного культурного центра.

Внезапно на встречу их компании из за угла появился высокий алтаец с бритым наголо черепом, в развевающемся от быстрого шага, черном халате-чекмене с красными узорами и в остроносых узорчатых сапогах.

— Вэлкам, май фрэндс, — громко, на весь базар приветствовал алтаец наших героев. — Май нэйм из Григорий Чорос, русская фамилия — Гуркин. Ай эм глэд ту си ю ин май хом! Вот! Целый час учил приветственную речь. Надеюсь, вы рады?

— Мы ест отчен рад узнават вас, — Черчилль тоже не хочет ударить в грязь лицом, поэтому, собрав всё, что знает, отвечает по-русски. — Дякшилар, дякши дядарба! 40

— Дякши! Дякши! — удивлён и Гуркин, — мистер Черчилль знает алтайский язык?

— Так же как и вы английский, — смеётся Окерлунд.

Только Лариса не понимает общего веселья. Ни английского, ни алтайского она не знает, только немецкий и идиш.

— Пойдёмте со мной в мой кабинет. Мне Иван Панфилович уже сообщил, что вас интересует, поэтому вы сейчас пообедаете, а я соберу всех, кто мог в прошлом году пересекаться с вашей милой кузиной. Кстати, я её прекрасно помню. Очень милая женщина. Конечно, она совсем не похожа на наших луноликих красавиц, но тоже в своём роде прекрасна. — Гуркин не переставал говорить всю дорогу, пока они поднимались по широкой лестнице на второй этаж культурного центра. Широкий коридор освещался через плоскую крышу, поэтому создавалось ощущение простора и величия.

Ещё больше поразил гостей сам кабинет главы культуры Белогории, — круглый зал метров шесть в диаметре застеленный коврами под выпуклым куполом и большим отверстием, через которое внутрь заглядывало голубое небо. Стены как и пол покрыты коврами. Посредине зала стоял низкий круглый стол-йул чёрного дерева, уставленный блюдами алтайской кухни.

Кое-как сплетая ноги, расселись, непривычные к такому европейцы, вокруг йула и долго возились пытаясь сесть поудобнее. Особенно неловко себя чувствовала Лариса. Её длиннополая юбка мешала правильно сложить конечности.

Не успели гости рассесться за столом, как в кабинет вошёл крупный мужчина с бородой лопатой, в зелёной косоворотке и чёрных шароварах.

Григорий Иванович, вызывали? — обратился он к Гуркину, не обращая внимания на присутствующих.

— Николай, я же тебя учил, — с укором начал выговаривать хозяин кабинета. — Когда у меня гости, обязательно здороваться. Хоть ты и старший Онгудайской Горной Стражи, но уважать гостей первейшее требование. Это на будущее, а пока рассказывай, что Горная Стража накопала.

— Докладаю! — Рявкнул Николай. — Британская подданная миссис Клэр Консуэло Шеридан урождённая Фрюэн прибыла в город Онгудай 10 числа августа месяца прошлого года. Здесь много рисовала карандашами и красками, бродила по окрестностям, лепила из глины разные фигуры. Вас тоже, помните, Григорий Иванович? В сентябре открыла в Онгудае школу искусств для детей и учила их рисовать и лепить до самого Рождества. На Рождество к вам в гости приехал Павел Кучияк41. Как-то у них всё закрутилось и весной они свадьбу сыграли. Теперь по документам упомянутая выше, вдова Клэр Шеридан стала носить фамилию Шеридан-Кучияк. Как снег сошёл, так и отправились чета по стойбищам сёока Кучияков. Точно сказать, где именно на сей момент они находятся невозможно, но если пожить в Онгудае недели две, то наверняка слух дойдёт. По степи сплетни разлетаются быстро.

— Скорее всего они к Анохину42 подались. У него же целая колония музыкантов, художников, артистов собирается. Всё это под шаманские бубны с кострами... Они там такие празднества устраивают с Антониной Ворониной43, у-у-ух! Дух захватывает.

— А где они в этом году собираются, — опять вступил Окерлунд. — Хотелось бы приобщиться. В Европе много говорят о сибирских шаманах, но мало кто лично видел.

— Вроде люди говорят, что на речке Чуе в селе Акташ, между Чуйскими и Курайскими белками у них в этом году сборище, — почесав затылок, сообщил Николай.

Путешественники решают прямо завтра туда и отправиться, благо Чуйский тракт как раз проходит через Онгудай. Они надеются, что часа за три на «Остине» они смогут туда добраться.

Остаток вечера прошёл в обсуждении проблем образования в маленькой по числу жителей стране.

— Понимаете, мистер Черчилль, — горячился Гуркин. — Это вопрос выживания. Без университета нашей республике грозит медленная деградация с возвращением в каменный век. У нас очень плохие стартовые условия. Девяносто процентов коренного населения и половина русских в 1921 году были совершенно неграмотны. За прошедшие пять лет нам многого удалось добиться, но это пока только первые шаги. С самого первого дня независимости от Москвы к нам стекались русские учёные. Феодосий Добржанский у нас пытается наладить биологические направление, Степан Тимошенко и Владимир Зворыкин — физические. Но нам нужны собственные специалисты, местные, хорошо бы коренные.

— Я вас понимаю, — Черчилль выпустил большое облако ароматного табачного дыма — думаю, что Великобритания тоже заинтересована в распространении культурного и интеллектуального влияния на регион Центральной Азии. Мы бы могли выделить несколько десятков мест в наших университетах. Вот только для обучения в них нужно будет знание английского языка и достаточно высокий уровень образования.

— Это очевидно. Я даже знаю как выйти из этого положения. — Улыбнулся Гуркин. — После прибытия к нам вашего консула мы договоримся о найме профессоров для отбора и последующей подготовки к поступлению местных молодых людей. Мы тут среди всей молодёжи такой конкурс устроим, что горы закачаются.

— Ну, качать горы, это наверное, слишком, — поддержал шутку Окерлунд, — достаточно будет раскачать тайгу.

— Можно и тайгу, но это позже, а сейчас, дорогие друзья, прошу вас отведать наших местных разносолов, — Гуркин провёл рукой над столом. — Не стесняйтесь! Вот тонкие тубаларские лепёшки йаан кулак, вот тутпаш из говядины и баранины, а вот урянхайский сыр баштак. Кушайте гости дорогие! Араку тоже не забывайте.

...

Вечером следующего дня Джон Черчилль, Окерлунд и Лариса Рейснер сидели на склоне бурной Ялу-Айры, ожидая начала сказочного представления на лоне дикой природы. Внизу у самой воды собиралось всё больше и больше народу. На склонах то тут, то там загорались огоньки костров. Прямо перед ними шумно переговаривалась группа немецких туристов.

Джон решил посмотреть на участников поближе. Аккуратно ступая по каменистому склону, он спустился к Ялу-Айры и пошёл вверх по течению. Шум воды заглушал остальные звуки, текучее серебро реки отражало пламя костров и луну с мириадом звёзд. Вдруг его внимание привлекли две женские фигуры о чем-то разговаривающие у самой воды. В голосе одной из них слышался какой-то неуловимо знакомый тембр. Джон невольно прислушался и решил попытать счастья, вдруг это и в самом деле окажется Клэр.