Темный эльф

Фермер был не просто имперцем, а бывшим легионером. Вот он мне и выложил, что новый комендант не легионер, а сосланный за какую-то провинность виконт Тольский, второй сын маркиза Тольского. Причем целитель, а точнее целительница, является его любовницей и что она тоже поучаствовала в том столичном скандале из-за которого виконт загремел к нам. Подробности Ролла не знал, но по собранным недомолвкам и кое-каким слухам, которые бродили среди новичков, виконт и его пассия занимались компрометацией отдельных молодых дворян, а на дуэль вместо себя выставляли наемного бретера, вроде бы даже высшего вампира. Несколько человек было убито или серьезно покалечено, еще кое-кто удалился в провинцию. А потом оказался затронут сын одного из великих герцогов и его отец инициировал расследование. Дело маркизу удалось замять, сына с любовницей отправили в ссылку, а кого-то помельче вроде бы даже в темницу отправили. Темная история, в общем.

Одновременно, я выяснил, что меня новый комендант и священник хотели бы срочно увидеть. Причем каждый из них даже оформил собственные пожелания относительно предстоящей встречи. Так, для нового коменданта я был чем-то вроде диковинной зверюшки, на которую стоило бы поглядеть чисто из праздного любопытства. Священник, в свою очередь, хотел разузнать об войне с черепушками, как говорится, из первых уст. Тем более, что это его, так сказать, долг — по мере своих сил бороться как с подобными созданиями, так и с их создателями.

К форту я подошел днем, закутавшись в долгополый серый плащ. Вообще-то легионеры меня знали и к моему внешнему виду должны были уже привыкнуть. Но все равно несколько человек вытаращились как на нечто невообразимое. А, новички — все ясно!

Священник встретил меня чуть ли у самых ворот. Это был высокий худощавый старец с удивительно ровным станом и длинными седыми волосами заплетенными в косу. В руке он сжимал крепкий посох из красного вяза. Одет он был в светло-серый балахон перепоясанный простой бечевой.

— Здравствуй, полусотник Севеш, — негромко проговорил он. — Я священник Дродд. Прошу тебя пройти в мою скромную келью для обстоятельного разговора. Об отчете коменданту не беспокойся — он еще спит.

— В келью идти обязательно? — подпустив максимум иронии ответил я.

— Нет. Но именно там нас не будут беспокоить различные любопытствующие лица.

— Есть другое место, — я едва заметно оскалился. — Арсенал. А в самом арсенале имеется неплохая задняя комнатка. Туда точно без лишнего основания никто из легионеров не сунется, а тот кто все же попробует такое сделать, то мгновенно об этом сильно пожалеет. Уж я-то Крида хорошо знаю. Там, между прочим, в замке свой собственный арсенал имеется, причем очень богатый. Его необходимо прибрать к рукам со всеми подотчетностями. К тому же в замок нужно тоже какой-то гарнизон поставить. Туда ведь со всего острова удобные тропы сходятся.

— Я пойду, — ответил священник. — Нужно будет освятить то нечестивое место. За упокой усопших помолиться. Провести очистительные службы. А покуда нам необходимо обсудить кое-какие моменты. Арсенал, говоришь? Пусть будет арсенал.

Я, мягко сказать, был несколько удивлен его напором. Промелькнуло в где-то в голове, что дело касается осквернения храма в Силлере. Но тогда меня уже вязать должны и, отнюдь, не эта серая худоба, а отряд боевых инквизиторов. Ладно, поглядим, чего он от меня хочет.

Когда мы прошли в арсенал я поздоровался с Соллиусом.

— Привет, Крид! Мне тут нужно поговорить тайно. Сделай так, чтобы всякие чрезмерно любопытствующие нас не беспокоили. Кроме коменданта, конечно.

— Сделаю! — беспечно махнул тот рукой. — Вино и закуска на столе. Я как раз пообедать собирался. Вы ешьте, не стесняйтесь, я себе за добавкой кого-то на кухню пошлю.

— Да, Крид, — вспомнил я еще кое-что. — Кто теперь зам коменданта?

— Лейтенант Криг Шелассий. Мальчишка, конечно, но против черепушек себя молодцом показал да и с бумагами знаком не понаслышке. Так что его и назначили. Еще Гронз постарался. Он ведь один из немногих, кто сюда угодил не в ссылку за правонарушение, а по долгу службы. Так что пускай делает карьеру.

— Ясно, — я удовлетворенно кивнул оружейнику и жестом пригласил все это время помалкивавшего священника. — Пройдем туда.

Когда мы воздали должное небогатому но довольно сытному обеду священник, все это время задумчиво поглядывавшего на меня, вытащил откуда-то из-за пояса деревянные четки и стал их неторопливо перебирать.

— Я вот о чем хотел поинтересоваться? Дело в том, что твоя раса очень тесно связана со своим главным божеством — Ллос. И вы постоянно норовите ее постоянно славить для чего сооружаете соответствующие алтари для принесение ей кровавых жертв...

Священник резко осекся ибо в этот момент я громко рассмеялся ему прямо в лицо.

— Ха-ха-ха!!! Ох, ну и насмешил ты, меня, святоша! Где вы только таких сведений поднабрались!? Запомни раз и навсегда — такого следовало бы ожидать от наших женщин. Это они настолько тесно связаны с Ллос, что утверждают эту связь в любом месте своей оседлости. Я, конечно, тоже не откажусь принести Ллос тут или иную жертву, но при этом помню главный закон жертвоприношений — одно жертвоприношение, совершенное в нужное время, в нужном месте и при помощи верно созданного жертвенного орудия способны заменить десятки тысяч жертв, принесенных без учета вышеописанных условий. Но для этого мне не нужен алтарь. Хватит и ножа, а его у меня, пока, нет. Его нужно создавать самолично, а я пока не нашел ни толкового описания процесса создания такого артефакта, ни подходящего для этого материала.

— Э-э, — проблеял священник, — если я правильно понял, то ты еще никого в жертву не принес?

— Напротив, — ухмыльнулся я. — Один раз такое было. Когда я лича убивал. Только его жертвоприношение Ллос смогло меня обезопасить от посмертного проклятия. Хорошо иметь подобное прикрытие!

— Поразительно, — пробормотал священник. — Брат Мортимер чуть на пену не изошел, когда узнал о вас. А ведь то, что вы мне только что процитировали, нам неоднократно рассказывали. Только о половом признаке не упоминали. А это, как я понял, очень и очень важно. Особенно в отношении нелюдей.

— Пользуясь случаем, — начал я, — я хотел бы поподробнее разузнать об иерархии церкви Единого. Как выбирают патриарха, как пополняют состав инквизиторов, какие ветви иерархов являются тупиковыми, если таковые вообще существуют. На всех ли распространен целибат и как жестко он соблюдается.

— Хм... — удивленно протянул священник. — А, осмелюсь спросить, зачем?

— Ну как это — 'зачем'? — хмыкнул я. — Я наемник, а наем и от церковных иерархов получать иной раз придется. Так что нужно же знать кто из них кто и чего ждать нужно. Особенно мне.

— Ладно, ладно, уговорил, — махнул рукой отец Дродд. — Самый низший ранг Церкви — послушник. Это человек, который еще до конца не определился с собственным будущим. В миру он может быть кем угодно, вплоть до высшей знати. В монастыре же послушники все едины. Далее стоят монахи-затворники. Они живут в монастырях, творят молитву, совершенствуются каком-либо в искусстве — письмо, роспись, иконопись, бухгалтерия, финансы и так далее. Самый лучшие из них принимают чин монаха-мироблюстителя, подвижника, отшельника или дьякона.

Первые становятся наставниками, возглавляют сельские церкви и так далее. Позже из них набирают инквизиторов. О них я расскажу чуть позже.

Вторые, к которым отношусь и я сам, едут проповедовать Слово Божье в те места, где вера в Единого слаба, а то и вовсе отсутствует. Конечно, многие и многие из моих собратьев гибнут, причем большинство — весьма мучительной смертью. Но подвиг есть подвиг.

Третьи — становятся отшельниками. Можно сказать, становятся святыми еще при жизни своей. Но за ними ведется присмотр в оба глаза, ибо они могут во множестве порождать бесчисленные ереси. Необходимо отделять отборные зерна от плевел да соборного сора.

Четвертые возглавляют школы, преподают богословие в академиях и университетах. Главой таких учителей является архидьякон, которого избирают из числа наиболее уважаемых дьяконов. Для этого по воле патриарха собирается особый конклав. Дьяконы — единственные церковные чины, кому можно жениться. За моральным обликом прочих иерархов следят весьма пристально. Часто — их конкуренты за занятие той или иной высокой должности.

Из братии избираются еще и монастырские чиновники. Занимают они монастырские должности вроде отца-эконома — заведующего пополнением припасов, сохранностью запасной утвари, одежды и прочее. Ему подчинены келарь, ключарь, ризник, отец-наставник, лекарь, трапезник, повар и привратник. У ортодоксов есть небольшое отличие — ключарь и отец-эконом это один и тот же человек. Отец-эконом и отец-игумен избираются из чина своих подчиненных. Разве что отличие в том, что второй может быть до своего избрания лишь келарем, ключарем или наставником. Второй же избирается, можно сказать, пожизненно и отставляется лишь по причине кончины или изрядной немощи. Он, как ты сказал, и есть тупиковая ветвь.

Из отцов-игуменов избирается епископ. По сути, он приравнен к графу, но в отдаленных регионах по своему положению — к маркизу. Отдельные епископы удостоены за свой труд и благочестие чину архиепископа, но этот титул следующему правителю епархии не передается. Из епископов и архиепископов избирается на конклаве патриарх. Среди дворян он иногда именуется князем церкви. У ортодоксов аналогично, однако их старший именуется митрополитом. Он примерно равен нашему архиепископу.

Теперь, как я и обещал, поговорим об инквизиции. Паладины набираются из среды наемников, легионеров и рыцарей. Из среды монахов-мироблюстителей выбирается старший отряда паладинов. Именуется он отцом-настоятелем. Старший инквизитор региона находится в непосредственном подчинении епископа и именуется отец-предстоятель. Верховный инквизитор избирается на конклаве вместе с патриархом, особенно если тот, кто был его предшественником, находится в преклонных годах. Обычно назначается своим предшественником, реже приходит извне. Инквизиторы борются с ведьмами и колдунами, истребляют опасных тварей, обычных вампиров и диких оборотней. Не со всеми, конечно, а только с теми которые нарушают магическое уложение. Порчу, там, возводят или жертвоприношениями занимаются. Каждое дело требует особо тщательного расследования и довольно часто заканчивается тем, что карают не ведьму, а злонамеренного доносчика.

Маги-монахи запрещены по закону Империи. Маг-монах не может подняться выше келаря или отшельника, таково обязательное условие. А то на моей памяти была пара случаев, когда послушники на поверку оказывались боевыми малефиками, иначе магами, которые могут оперировать боевыми проклятиями. Если же у юного послушника обнаруживаются магические умения, то его немедленно отправляют к ближайшему наставнику. Тот обучает будущего мага необходимыми теоретическими знаниями при помощи которых тот может сдать экзамен в академию. Позже их могут отправлять в монастыри на практику. Боевых магов прикрепляют к отрядам инквизиции. Вот так-то. Вопросы есть?

— А как же, — задумчиво ответил я. — Есть...

Закончить фразу мне не удалось, ибо в арсенале раздался противный юношеский дискант.

— И где этот гребаный святоша шляется!? Мне срочно нужно выпить!

Отец Дродд лишь криво усмехнулся. А затем, наклонив пониже голову, тихонько произнес:

— Знаешь, я ему запретил своей властью выдавать алкоголь. О том, что он, как комендант, стоит выше меня этот сопляк до сих не дошел. И не дойдет, я уж постараюсь. Девица, что с ним прибыла, как алхимик не стоит ничего. Ни о заготовке, ни об изготовлении алхимических снадобий она смыслит еще меньше чем ее предшественник. Видимо, придется мне тряхнуть стариной...

— Прошлый алхимик, — я широко оскалился, — это я. Теория с практикой у меня довольно существенно разошлись. Самоучка я, что хотите. Но знания ваши я с большим удовольствием хочу перенять. И закрепить на практике.

— Вот даже как? — священник несколько опешил. — Хорошо. Но... я-то не маг. Передать смогу, как наставник, не так уж много знаний.

— Ничего, ничего, — протянул я. — То, что не требует магических умений, для меня не менее ценно.

И именно в этот момент к нам в подсобку ввалился новый комендант. Ну что про него можно было сказать — мальчишка. Невысокого роста, кожа белая, ниспадающие на плечи соломенные волосы изрядно взъерошены, на вид лет двадцать — двадцать пять. Под глазами мешки, морда помятая, явственно слышен запах алкоголя. Похмельный синдром налицо. Одет в потертый шелковый камзол, из-под которого выглядывали тоненькие ножки в шелковых чулках. Обуто это чудо в сафьяновые туфли с позолоченными пряжками. Примечательно было другое — на тоненьком кожаном пояске не висело никакого оружия. Да и руки его явно ничего тяжелее кубка в руках не держали. Он-то и на своих ногах сейчас с превеликим трудом держался.

Когда это похмельное существо увидело мою ухмыляющуюся рожу, то выпучило глаза. А потом из организма начал постепенно испаряться алкоголь, впрочем, мгновенно заменяясь диким ужасом. Нет, извините, а кого он хотел увидеть? Ну да, дроу, ростом чуть ли не под два метра, в плечах, как говорится, косая сажень. Однотонно черная кожа, рубиновые глаза, на которых почти не просматривается зрачок, распущенные белоснежные волосы до середины спины, аналогичного цвета дюймовые когти на пальцах рук. Ну и одет в кожаные доспехи черного цвета из под которых виднеется ворот черной льняной рубахи и аналогичные штаны аккуратно заправленные в костяные сапоги имперской работы. На широком поясе, украшенном серебряной нитью, висит длинная шпага. На тахте сложены замысловатой конструкции арбалет, щит, окованный сталью, и ребристая булава. Красавчик, правда?

Однако комендант этого не оценил. Наверное, он даже не осознал ничего. С диким воплем ужаса парень выскочил из арсенала и опрометью метнулся в свои покои. Вслед его проводили понимающие ухмылки ветеранов.

Глава 10

После того, как я до полусмерти перепугал коменданта, мне пришлось уйти в замок на постоянное место проживания. Пришлось туда заодно уволочь собственную алхимическую лабораторию. Как я ее забирал стоит рассказать отдельно.

Поскольку новоявленный алхимик в своих практических знания уступала даже мне — самоучке, то я решил унести приборы и остатки сырья в замок. Все-таки священник обещал поделиться кое-какими знаниями. Вот я и отправился из арсенала прямиком в лабораторию за своим добром.

Войдя в дверь, я обнаружил что сырьевая кладовая открыта настежь и в ней кто-то активно шебаршит. Заинтересовавшись происхождением шороха я заглянул в проем и с удивлением увидел там довольно аппетитную девчонку которая копалась в сундучке с набором редких ингредиентов.

К слову, вопрос о бабах уже не единожды возникал в моей голове. Точнее о том, что мне их, мягко говоря, банально не хочется. Правда, дома всласть пообщавшись с жрицами Ллос, я не только понял что рассчитывать не на что, так в меня этот пункт буквально вколотили. Причем вколотили до такой степени что я не мог на жриц даже глядеть как на предмет сексуального вожделения. И позже этот пункт проявлялся в виде полного безразличия. Кстати, в отношении мужиков та же история. Проблема...