Но Мириам улыбалась не из-за двигателя. Она повторила: — Смотри, что мы нашли.
Я посмотрел.
В полу, в этом каменистом ядре мира, был люк.
13
Они позволили мне есть и пить, а также опорожнить мочевой пузырь. Передвигаться было трудно, холодная вода была густой и тягучей, как сироп; каждое мое движение сопровождалось жужжанием сервомоторов, поскольку скафандр старался помочь мне. Я успокоился, узнав, что ВЕС-двигатель все еще функционирует, и что батареи моего скафандра подзаряжены. В принципе, я мог оставаться в живых достаточно долго, чтобы вернуться к "Крабу-отшельнику". Все, что мне нужно было сделать, это найти выход из центра этого мира, преодолеть восемьсот километров льда и океана... Я ухватился за облегчающую мысль и отбросил свои страхи по поводу того, что должно было произойти дальше.
Теперь, когда я проснулся, Майкл Пул, Мириам Берг и виртуальный Гарри отрепетировали то, что они выяснили о переработке метана на Титане. Под этой ледяной крышей, погруженные в этот холодный океан высокого давления, они говорили о кометах и химии, и все это время огромная тайна люка в земле лежала между нами незатронутой.
Гарри сказал: — На Земле девяносто пять процентов метана в воздухе имеет биологическое происхождение. Испражнения животных, гниение растительности. Так может ли здешний источник быть биологическим? Вы, ребята, достаточно изучили окружающую среду, чтобы исключить это. В принципе, в этих этановых озерах могли жить метаногенные жуки, например, питающиеся реакциями между ацетиленом и водородом, но вы не нашли ничего такого. А как насчет доставки метана падающими кометами? Это возможно, но тогда вы бы обнаружили следы других кометных газов, а их в воздухе нет. Остается только одна правдоподобная возможность...
Когда Титан был молодым, еще теплым с момента своего рождения и до того, как он замерз, его аммиачно-водный океан простирался вплоть до каменистого ядра. Там химические процессы могли привести к образованию большого количества метана: щелочная вода, вступающая в реакцию с породой, выделила бы водород, который, в свою очередь, вступил бы в реакцию с источниками углерода, монооксидом или двуокисью углерода или углеродными зернами, образуя метан. Но этот процесс был бы остановлен, как только слои льда покрыли бы ядро породы, изолируя его от жидкой воды. Таким образом, был необходим какой-то способ сохранить открытыми камеры в основании льда, где жидкая вода и камень все еще могли вступать в реакцию на границе их раздела. А что касается способа, которым метан, образующийся в глубинах, поднимается сквозь лед в океан, а затем выбрасывается в атмосферу...
— Трубчатые рыбы, — сказал я.
— Да, и их родственники.
Взглянув на ледяной потолок надо мной, я увидел, как он был сформирован и поцарапан, словно клешнями омара. — Итак, пауки держат эти камеры открытыми, чтобы продолжались реакции, образующие метан. А трубчатые рыбы переносят метан в океан через вентиляционные отверстия, которые они, в свою очередь, помогают поддерживать открытыми.
— Вот и все, — сказал Майкл Пул с удивлением в голосе. — Они делают это, чтобы поддерживать поступление метана в атмосферу. И они делали это миллиарды лет. Должны были быть, чтобы экология там, наверху, эволюционировала так, как она сделала это — трубчатые рыбы, CHON-губки, силановые пленки. Весь этот мир — двигатель, очень старый двигатель. Это двигатель для производства метана, для превращения того, что в противном случае было бы просто еще одним невзрачным ледяным спутником, в рай, цель которого — способствовать развитию форм жизни, населяющих ее.
— Ха! — Я расхохотался. — Итак, все это технология. Следовательно, пауки явно разумны — или разумны их создатели или были такими. Вам даже не нужен этот люк в земле, чтобы доказать это. Вы нашли именно то, чего боялись, не так ли, Майкл Пул? Разум в сердце Титана. Теперь вам никогда не позволят открыть его для эксплуатации. Вот вам и все ваши коммерческие амбиции!
— В которых ты собирался принять участие, — хмуро напомнил мне Гарри.
Я усмехнулся. — О, я бы только потратил деньги на наркотики и секс. Видеть удрученными вас, строителей мира, стоит такой потери. Итак, — сказал я. — К последней загадке. Что под люком?
Они посмотрели друг на друга. — Мы надеемся, что это окончательные ответы, — сказал Майкл Пул.
Мириам сказала: — Мы понятия не имеем, что там внизу. Мы отложили поиски, пока не приведем тебя в чувство, Йовик.
Пул сказал: — Нам нужно, чтобы все проснулись и были готовы отреагировать. Возможно, нам даже понадобится твоя помощь. — Он посмотрел на меня с легким отвращением. — И, — сказал он более практично, — вероятно, понадобимся мы все трое, чтобы открыть это. Пойдем посмотрим.
Мы все подплыли сквозь вязкую мглу.
Люк представлял собой вмурованный в каменистую почву диск из какого-то серебристого металла, около трех метров в поперечнике. По его окружности были расположены три одинаковые канавки, каждая глубиной примерно десять сантиметров. В середине каждой канавки находился механизм, похожий на пару рычагов, закрепленных вверху на шарнирах.
Майкл сказал: — Мы думаем, этим управляют вот так. — Он опустился на колени, положил руки в перчатках по обе стороны от рычагов и изобразил, как сжимает их вместе. — Мы не знаем, насколько тяжелым будет механизм. Надеюсь, каждый из нас сможет справиться с одним набором рычагов с помощью наших скафандров.
— Три механизма, — сказал я. — Это дверь, предназначенная для управления пауком, не так ли? По одной ручке для каждой из его трех больших клешней.
— Мы так думаем, — сказала Мириам. — Ручки выглядят примерно подходящего размера для этого. Мы думаем, что ими, должно быть, нужно работать одновременно — одному пауку или трем людям.
— Не могу поверить, что через миллиард лет все, что у них осталось, — это неуклюжая механическая дверь.
Пул сказал: — Трудно представить технологию, какой бы продвинутой она ни была, в которой не будет ручного резервного механизма. Мы видели, что сами по себе пауки не идеальны; они не застрахованы от поломок и повреждений.
— Которые наносим мы. — Я неохотно посмотрел на люк. — Мы должны это делать? Вы нашли то, что хотели — или не хотели. Зачем подвергать нас еще большему риску? Разве мы не можем просто пойти домой?
Мириам и Майкл просто уставились на меня в замешательстве. Мириам сказала: — Ты мог бы уйти, ничего не разузнав?
Пул сказал: — Что ж, мы не уйдем отсюда, пока не закончим с этим, Имри, так что можешь перестать. — Он присел на корточки, держась за ручку, и Мириам сделала то же самое.
У меня не было выбора, кроме как присоединиться к ним.
Пул отсчитал: — Три, два, один.
Я сомкнул руки в перчатках на рычагах и сдвинул их вместе. Было неудобно наклоняться, и механизм казался тяжелым; мои мышцы заработали, и я почувствовал, как отдача подняла меня с пола. Но рычаги сомкнулись.
Весь люк начал вибрировать.
Я отпустил его и быстро отодвинулся. Остальные сделали то же самое. Мы стояли по кругу, подгоняемые потоками аммиачного моря, и смотрели, как люк выдвигается из грунта.
Это было похоже на поршень, поднимающийся на метр, на два. Его бока были идеально гладкими, идеально отражающими свет, без единой потертости или царапины. Он выглядел совершенно новым; я подумал, сколько же ему, должно быть, лет. Майкл Пул, дурак, протянул руку в перчатке, чтобы потрогать его, но Мириам удержала его. — Я бы хотел измерить производственные допуски на этой штуке, — пробормотал он.
Затем в сторону скользнула огромная плита, около трех метров в ширину и двух в высоту. Пулу пришлось поспешно убраться с дороги. Был слышен слабый скрежет по неровной каменной поверхности. Сдвинутая плита обнажила дыру в земле, круг — и сначала я подумал, что он совершенно черный. Но потом я увидел неуловимые золотистые отблески, полосы света, похожие на мыльные пузыри; стоило мне немного повернуть голову, и я снова терял его.
— Ого, — сказал Гарри Пул. — Из этой дыры исходит какое-то экзотическое излучение. Вам всем следует отойти. Скафандры имеют мощную защиту, но несколько метров воды не повредят.
Мне не нужно было повторять дважды. Мы двинулись в сторону ВЕС-двигателя, забрав с собой фонари. Дыра в земле, все еще едва различимая в свете фонарей наших скафандров, немного напоминала одно из этановых озер на поверхности, с этим металлическим монолитом рядом. Но время от времени я мог различить это неуловимое золотисто-коричневое мерцание. Я сказал: — Это похоже на аспект одного из ваших интерфейсов червоточины, Пул.
— Неплохое наблюдение, — сказал Пул. — И у меня такое чувство, что это именно то, на что мы смотрим. Гарри?
— Да. — Гарри колебался. — Я бы хотел, чтобы у вас там был набор датчиков получше. Полагаюсь на приборы, встроенные в ваши скафандры, внутренние диагностические инструменты ВЕС-двигателя, некоторую случайную утечку нейтрино здесь, наверху... Да, я думаю, мы наблюдаем продукты напряженного пространства-времени. Есть также несколько интересных оптических эффектов — свет, рассеиваемый искаженным гравитационным полем.
— Так это интерфейс червоточины? — спросила Мириам.
— Если это так, — сказал Пул, — то это далеко за пределами неуклюжих конструкций, которые создаем мы. И что бы ни находилось по ту сторону этого барьера, предполагаю, что это не на Титане...
— Осторожно, — сказала Мириам.
Мимо нас к отверстию пробежал паук. Он остановился у края, как будто озадаченный тем, что отверстие открыто. Затем он наклонился вперед, точно так же, как паук, на котором мы въехали в вулкан, нырнул в кальдеру и проскользнул головой вперед сквозь этот слой тьмы. Это было похоже на то, как если бы он упал в лужу масла, которая сомкнулась над пауком без единой ряби.
— Я бы не рекомендовал следовать за ним, — сказал Гарри. — Излучение там смертельное, в скафандре или без скафандра; вы не смогли бы пережить переход.
— Лета, — сказал Майкл Пул. Он был разочарован!
— Итак, мы, наконец, закончили? — спросил я.
Пул рявкнул: — Скажу тебе кое-что, Имри, я рад, что ты здесь. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с препятствием и ты просто хочешь сдаться, это побуждает меня пытаться найти путь вперед.
— Пути вперед нет, — сказал я. — Это смертельно. Так сказал Гарри.
— Мы не можем войти туда сами, — согласилась Мириам. — Но как насчет зонда? Что-нибудь защищенное от радиации, контролируемое искусственным интеллектом — если повезет, мы могли бы просто забросить его туда и позволить ему сообщить результаты.
— Это сработало бы, — сказал Пул. Без колебаний они вдвоем подошли к ВЕС-двигателю и начали копаться в его механизмах.
Для резервирования двигатель оснащался двумя блоками управления. Мириам и Пул отсоединили один из них. Вместе с набором датчиков, возможностями обработки и блоком памяти он представлял собой коробку с белыми стенками размером с чемодан. Внутри этого устройства и его двойника хранились резервные копии личных данных, которые были сняты с нас перед нашим полетом в атмосферу Титана. Небольшая коробка была даже способна проецировать виртуальные изображения; прямо сейчас четкое изображение Гарри генерировалось аппаратным обеспечением ВЕС-двигателя, а не через объединение систем наших скафандров, как раньше.
Этот ящик был достаточно мал, чтобы его можно было уронить через интерфейс; будучи защищенным от радиации, он должен был пережить прохождение через червоточину — хотя никто из нас не мог сказать, переживет ли он то, что находится по ту сторону. И у него были возможности передачи и приема. Гарри верил, что его сигналы пройдут обратно через интерфейс, хотя, вероятно, будут искажены гравитационными помехами и другими эффектами; он был уверен, что сможет построить алгоритмы фильтрации по нескольким тестовым сигналам.
Устройство было идеально оснащено, чтобы служить зондом через интерфейс, за исключением одной вещи. Чего у блока управления не было, так это интеллекта.
Майкл Пул погладил его поверхность рукой в перчатке. — Мы отправляем это чудовище в совершенно неизвестную ситуацию. Ему придется работать автономно, разобраться в окружающей среде, выполнить своего рода проверку датчиков, прежде чем он сможет хотя бы начать понимать, как разговаривать с нами. Запуск ВЕС-двигателя — довольно простая и предсказуемая работа; встроенный в него примитивный искусственный интеллект не способен справиться с подобным исследованием.
— Но, — сказал я, — в его хранилище хранятся резервные копии четырех человеческих интеллектов — моего, мертвого Билла и вас, двух гениев. Какая жалость, что мы все не можем с этим согласиться!
Мой сарказм не вызвал ожидаемой реакции. Пул и Мириам посмотрели друг на друга, наэлектризованные. Мириам покачала головой. — Йовик, ты как какой-то ученый-идиот. Ты продолжаешь выдвигать такие хорошие идеи. Думаю, что на самом деле ты гораздо умнее, чем сам себе кажешься.
Я честно сказал: — Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Идея, которую ты им предложил, — мягко сказал Гарри, — состоит в том, чтобы оживить одну из бездействующих резервных копий личности в хранилище блока и использовать ее в качестве управляющего интеллекта.
— Я и мой болтливый рот.
Как всегда, когда им приходила в голову какая-нибудь новая идея, Пул и Мириам были похожи на двух нетерпеливых детей. Пул быстро сказал: — Для копии будет шоком проснуться и перейти прямо с условий атмосферы, где она была загружена, к этому моменту. Наименее обескураживающим было бы, если бы мы спроецировали полное человеческое окружение. В целостном теле.
— Вы говорите это мне, — сказала голова Гарри Пула.
— И какую-нибудь изолирующую среду, — добавила Мириам. — Просто скафандр? Нет, дрейф в космосе вызывает проблемы с головокружением. У меня были бы проблемы с этим.
— Жилой купол "Краба", — сказал Пул. — Это было бы достаточно просто для практичной имитации. И хорошая платформа для наблюдения. Мощности было бы достаточно, чтобы поддерживать это по крайней мере в течение нескольких часов...
— Да. — Мириам усмехнулась. — Это было бы похоже на путешествие на "Крабе". Наш наблюдатель будет чувствовать себя в безопасности, под контролем. Я приступлю к работе над этим...
Я сказал: — Хорошо. Итак, вы планируете провести виртуальную копию одного из нас через червоточину. И как вы собираетесь вернуть его или ее обратно?
Они посмотрели на меня, как будто я задал еще один глупый вопрос.
— Это невозможно, — сказал Пул. — Устройство будет потеряно. Возможно, мы могли бы передать обратно копию воспоминаний, накопленных виртуальной машиной, на другую сторону — каким-то образом интегрировать их с резервной копией в другом хранилище ВЕС-двигателя...
— Нет, — с сожалением сказал Гарри. — Скорость передачи данных через этот интерфейс никогда не позволила бы даже этого. Для копии, находящейся там, это путешествие в один конец.
— Ну, это полностью противоречит законам разумности, — вставил я. Они проигнорировали меня. Но указывать на это было, в конце концов, моей оплачиваемой работой.
