Гэа загадочно сказала: — Жаль, что ты не можешь спросить об этом Джорджа, далекого дядю Майкла.
Раздался отдаленный перезвон.
— Заседание возобновляется, — сказала Гэа.
— Хорошо, — мрачно сказал Гарри. — Пора идти на работу. Политика...
12
После остановки на отдых в апартаментах посетителей Гэа привела их к конференц-залу на подземных уровнях здания, где они проследовали в нечто вроде смотровой комнаты, отгороженной звуконепроницаемым стеклом.
Представители Генеральной Ассамблеи ООН, лично или в виде виртуальных аватаров, уже собрались в главном зале, который показался Пулу традиционным, с полукруглыми рядами скамеек. На центральной трибуне стояла спикер сессии, женщина, одетая в серебристо-черную мантию с капюшоном, как и остальные делегаты. Дискуссия продолжалась, и на ухо Пулу тихо бормотали голоса с предложениями вариантов перевода.
Гэа мгновение прислушивалась к разговору. В конце концов, она была искусственным разумным существом, размышлял Пул; даже когда в ухо самого Пула просачивались несколько слов от одного делегата, Гэа могла сверяться с томами стенограмм, перекрестных ссылок и вспомогательных доказательств.
Наконец она сказала: — Они обсуждают варианты полицейской деятельности. Каждый раз, когда у нас возникает кризис, в центре один и тот же вопрос: до какой степени нам нужно расширить ядро подготовленных полицейских оперативников в федеральной службе...
Пул понимал принцип федеральной службы — и знал также о дебатах, которые велись вокруг этого, вероятно, с тех пор, как система была введена в действие, когда столетия назад была расформирована последняя из армий мира. Обязанностью всех граждан под эгидой ООН — следовательно, всех людей, родившихся в любой точке Солнечной системы, — было жертвовать часть своего времени федеральной службе, из огромного числа сотрудников которой набирались добровольцы для полицейских сил, различных миротворческих функций и постоянного наблюдения за самой Землей. Некоторые профессии давали вам освобождение, например, опыт в медицине. И, конечно, всегда были исключения для влиятельных и богатых. Сам Пул проигнорировал это, но в позднем подростковом возрасте принял помощь Гарри в получении места в области послеаварийного восстановления и травматологии — навыки, которые, как он предполагал, пригодятся в ходе его собственной карьеры.
Наиболее важным ведомством была федеральная полиция, глобальная сила, объединенная под эгидой ООН, и, таким образом, единственная официально санкционированная действующая квазивоенная структура. Теперь, как узнал Пул, пытаясь следить за ходом дебатов, стоящие перед Ассамблеей вопросы включали предложение о том, что, возможно, следует создать полностью обученные, постоянно укомплектованные вооруженные силы или, по крайней мере, ядро одной из них.
— Хорошо, — проворчал Гарри.
— Конечно, у нас должна быть армия, — сказала Никола, в кои-то веки согласившись с Гарри.
Пул смутно задавался вопросом, где она проходила свою федеральную службу. Он сказал: — В этом нет никакого "конечно". Земля не видела ничего похожего на войну с тех пор, как...
Гарри сказал: — Никто не говорит о ведении войны, человеческой войны. Но, похоже, мы сталкиваемся с возможной угрозой со стороны этой группы инопланетных видов. Не лучше ли подготовить обученное ополчение до того, как оно нам понадобится? Ведь крупные вооруженные национальные государства антропоцена справились бы с этой угрозой лучше, чем мы до сих пор. С правильным настроем, как видите.
Гэа сказала: — Видеть конфликт там, где его еще нет? Это формулировки, используемые по этому вопросу некоторыми из наших более, э-э, параноидальных делегатов.
Никола фыркнула. — Он взорвал призрака червоточины, помните. Насколько это было параноидально? Параноидально или расчетливо, Гарри?
Гарри проигнорировал ее и повернулся к Пулу. — Это политика, сынок. Как ты уже слышал, я здесь для того, чтобы заявить, что мы не можем позволить этому второстепенному шоу об инопланетянах помешать программе "Червоточина". И если этих чудаков успокоит то, что группа федеральных копов наденет бронежилеты и назовет себя ополчением, то пусть они это получат, говорю я.
Гэа рассмеялась, раздался звенящий звук — не совсем аутентичный, подумал Пул, но от этого не менее очаровательный. — Типично для тебя, Гарри, если можно так выразиться — если не для всех Пулов, которых я знала. Но, возможно, ты прав. — Она двинулась вперед, встав между Пулом и Никола, когда они смотрели на собрание сверху вниз. — Исход дебатов неясен. Вы знаете, ООН — единственный оставшийся в живых из политических институтов доантропоценовой эпохи, но в наши дни наций больше не существует и Организация Объединенных Наций не является объединяющей, и, действительно, она не очень хорошо организована. В некотором смысле от организации, созданной ее основателями, мало что сохранилось, кроме этого непреходящего названия. Но это по-прежнему лучшая система глобального управления, которая у нас есть.
— Итак, это подкомитет Генеральной Ассамблеи, которая является консультативной и контролирующей ветвью власти. Всемирный сенат, исполнительная власть, заседает отдельно, и из его состава выбираются президенты. Все еще есть представители географических регионов, если не наций. — Она указала на делегатов. — Конгресс Европы. Берингия и Арктическая зона. Объединенные Америки. Сандаленд. Объединенная Азиатская Республика... А вон там представитель Лунного регулятора и группа с Марса. Представлены другие организации: например, мы сами, искусственное сообщество. На самом деле, президент Янгер — первое неискусственное разумное существо, избранное на этот пост на три срока. И существуют лоббистские группы, такие как Коллегиат Парадокса, которые, как вы знаете, давно выступают за более радикальные решения мировых проблем.
— Да. Редкие сторонники "Пул Индастриз", — проворчал Гарри. — Даже если половина из них такие же струльдбруги, как и остальные в этой говорильне.
Никола нахмурилась. — Струльдбруги?
Пул знал этот термин, но не его происхождение. — По сути, бессмертные.
Гарри хмыкнул. — Некоторым из них сотни лет. И поэтому ничего никогда не делается.
— Слишком верно, Гарри, — раздался новый голос. — Мы здесь, в старой Англии, в поисках героя. И, может быть, иногда вам нужен Беовульф, а не достопочтенный Беда.
Пул испуганно обернулся вместе с остальными. Затем он улыбнулся. — Джек?
Мужчина, который присоединился к ним, был невысоким, коренастым. На вид ему было около пятидесяти, в его черных волосах виднелась седина, кожа была космической бледности. Он был одет в яблочно-зеленый комбинезон, который, по мнению Пула, резко контрастировал со строгими черно-серебристыми мантиями делегатов ООН. Но, с другой стороны, это была не церемониальная одежда, но практичная часть комплекта — марсианского комплекта, как знал Пул, зеленого цвета, предназначенного выделяться на охряном фоне этой планеты.
Вновь прибывший улыбнулся группе, уверенный в том, что ему рады.
Никола заговорила первой. — Вы Джек Грантт. Парень из "Жизни на Марсе". Который пытался поговорить с пришельцем из "семени платана".
Он кивнул, забавляясь. — Это в значительной степени подводит итог моей биографии. А вы кто?
— Никола Имри.
— Ах. Какое-нибудь отношение к...?
— Шамисо? Моя мать.
Гэа спросила: — Сенатор Имри входит в ваш комитет по надзору, Джек?
— Ты должна знать, она его возглавляет.
Гарри ударил его по руке, ласково, но сильно. — Ну, у тебя проблемы, она крепче тебя, старик. — Грантт выложился на все сто, демонстрируя имитационные боксерские приемы.
Никола подняла брови.
Пул пробормотал ей: — Мы все приятели. Когда мы были детьми, часто навещали его в Сидонии...
— Вы мне рассказывали. "Дядя Джек". Трогательно.
Грантт рассмеялся. — Она мне нравится. Послушайте, я подумал, что приеду за вами по собственной инициативе, пока мне не приказали. Майкл, Гарри, на общем заседании вам нужно будет появиться позже, но прямо сейчас вас обоих просят дать показания перед комитетом матери Никола...
С покорными выражениями на лицах, по крайней мере, у Никола и Гарри, они последовали за ним из смотровой галереи, обратно вверх по лестнице и через другие коридоры, мимо других залов заседаний.
— Наши заседания продолжаются уже шесть дней. Я был сопредседателем просто для того, чтобы не заснуть. Но признаю необходимость усилий. Пока все, что мы можем сделать, это следить за ситуацией, но чем больше у нас будет времени для выработки вариантов до конца игры, тем лучше.
Гэа пробормотала: — "Конец игры". Зловещая фраза.
Грантт фыркнул. — Я биолог, а не политик. Я не выбираю слов. Не придаю этому значения. И, поверьте мне, я один из оптимистов в этой комнате, сравнительно с другими.
Они дошли до другой смотровой галереи. За окном находилась уменьшенная копия зала Генеральной Ассамблеи, но здесь, среди рядов сенаторов в их серебристо-черных мантиях, были другие делегаты и их одетые попроще помощники. Атмосфера в целом казалась менее официальной. Участники сверялись с таблицами данных и виртуальными дисплеями, которые вспыхивали вокруг них, свой вклад внес даже один пожилой на вид мужчина, вставший на ноги.
— Если это так скучно, — сказала Никола, — зачем оставаться здесь? Я бы ушла отсюда.
— Я сам об этом думал. — Грантт потер спину. — Мои дети, вы знаете, и мои внуки, все они родились в Сидонии. Они выросли в условиях марсианской гравитации и похожи на газелей. Что касается меня, то я родился на старой доброй Земле, но после того, как вернулся сюда более чем на пару дней, наполовину обездвижен гравитацией.
— Но вы остались здесь, потому что...
— Потому что мы говорим о том, как мы, люди, должны реагировать на подлинное событие первого контакта. Какой более важный разговор вы могли бы провести? — Он указал на окно. — Там не только сенаторы. Я не единственный привлеченный ученый, по той или иной специальности. Коммерческие интересы, такие как у вас, объединения, различные философские школы... Есть даже делегаты от религиозных группировок. И затем есть лобби экзистенциальной угрозы, небольшое, но растущее и громогласное, группа, которая считает, что мы должны просто уничтожить этих посетителей, пока можем. Если сможем. Не будем рисковать. Некоторые из нас могли бы надеяться, что мы, как цивилизация, продвинулись дальше подобных установок в своем моральном развитии.
Никола хмыкнула. — Им следует спросить Хайсмита Марсдена.
— Но есть также сильное лобби, которое верит, что все это мистификация или, возможно, какая-то афера с целью получения денег. И они хотят, чтобы вы, Пулы, предстали перед судом. Гарри, ты знаешь, просто из общих соображений мне было бы приятно увидеть, как тебя арестуют, но этого не произойдет.
— Но даже если признать, что все это реально, тогда что это такое? Действительно ли мы имеем дело с жизнью, не говоря уже о разуме? Есть некоторые реалистичные модели поведения, особенно у тех "фантомов квагмы", как вы их назвали — ненаучный ярлык, который, конечно, предвосхищает проблему, — но ваше "семя платана" с его окружением из посеребренных тел с момента своего появления не делало ничего, кроме неумолимого продвижения по спирали к самой внутренней системе. Некоторые говорят, что оно проявляет примерно столько же чувствительности, сколько короткопериодическая комета.
Никола спросила: — А как насчет призрака червоточины? Существо, которое действительно говорило с нами, которое упомянуло там Майкла по имени...
— Согласен. Это довольно убедительное доказательство... чего-то. Проблема в том, что никто не знает, чего. Я имею в виду, если ваш призрак подлинный — и если он появился, блуждая по червоточине, ну, откуда-то еще — как он мог узнать личность отдельного человека? — Он скорчил гримасу. — В некотором смысле это добавляет путаницы и просто мешает общему пониманию. Думаю, не помогает и то, что мы более или менее смирились с тем, что были одни в вселенной, по крайней мере, с точки зрения интеллекта. За исключением меня, как вы знаете, я являюсь почетным исключением.
Теперь Никола спросила: — Итак, что вы думаете, "дядя Джек"?
Он пожал плечами. — Я мистер "Жизнь на Марсе", как вы мне напомнили. Парень с дурацкой гипотезой о том, что бактериальные сообщества, которые мы изучали на Марсе, на самом деле являются частью глобальной, возможно, разумной сети. И у нас возникают проблемы с классификацией этого, не говоря уже о том, чтобы общаться с ним — мы даже не можем доказать, что на Марсе не существует разума. Даже несмотря на то, что мы бродим по планете более тысячи лет. Полагаю, я просто призываю к непредвзятости, когда речь заходит об этом новом явлении.
Гарри кивнул. — Справедливо. И что теперь?
— Ну, тебе нужно расчистить свое расписание на несколько дней. Генеральная Ассамблея хочет поговорить с вами обо всей предыстории проекта "Червоточина", об инцидентах, которые привели к появлению инопланетян, о том, как вы отреагировали... Похоже, они готовы выслушать вас. Я приму вас.
Когда остальные отошли, тихо переговариваясь, Никола схватила Пула за руку, удерживая его. — Давайте убираться отсюда. Не спорьте. Просто идите.
Его сердце забилось быстрее, когда он последовал за ней. — Что? Но...
— Послушайте, не читайте мне лекцию об ответственности. Вы хотите провести дни, подвергаясь допросам кучки пустых костюмов, которые знают еще меньше, чем мы? По крайней мере, приехав сюда, мы на полпути к тому, где происходит действие.
— Где это?
— Меркурий. Солнце. Как вы думаете, куда еще, во имя Леты? Куда подевались инопланетные захватчики. Вам нужно быть там, Майкл.
— Но мы не можем...
— Вы сказали, что на Меркурии есть объекты Пулов. Строите какую-то другую экспериментальную червоточину.
— Солнечный зонд, да.
— Отлично. Значит, у вас есть повод отправиться туда.
— Я сказал, что повидаюсь со своей матерью. Вот почему мы прилетели на Землю. Я отправил ей амулет призрака червоточины.
— Что ж, тогда дайте ей время все обдумать. Уверена, вы проделали весь этот путь не ради этого.
Ему пришлось ухмыльнуться. — Я не знаю, хороши вы для меня или плохи.
— Но это забавно — узнавать, не так ли? — Теперь она взяла его за руку и сказала более серьезно: — Послушайте. Вся эта болтовня — бесполезна и упускает суть. Тот призрак червоточины произнес ваше имя. Это, так или иначе, касается только вас. И вы должны признать это.
Он перевел дыхание и огляделся. Гарри и Джек Грантт были в нескольких шагах впереди — и если Гэа и знала о том, что они планируют, то не подавала виду.
Он сжал руку Никола. — Следуйте за мной.
13
Орбитальная база "Пул Индастриз" на Меркурии называлась Ларунда. Пул и Никола высадились с "Краба-отшельника" на флиттере и пересекли космос, направляясь к обиталищу.
С этого тщательно выбранного места заходящее Солнце было скрыто затененной массой самой планеты, идеальное и постоянное затмение с поверхностью самого Меркурия в полной тени. За пределами планеты внешняя атмосфера Солнца представляла собой растянувшееся по небу пестрое пятно. Чем бы ни было это, прошедшее через червоточину Юпитера, оно спустилось на Меркурий, на поверхность, и что-то там сделало. Пулу очень хотелось высадиться и увидеть все самому.
