Скитания некроманта

Комбат остановился и, посмотрев ему прямо в глаза, сказал:

— Ты, служи солдат, как должен! Ни о чем не волнуйся, кровь, она все спишет... Давай на склад к Алексееву. Скажешь, комбат приказал. Он все и выдаст. Бегом! Марш!

Килиан сорвался с места и побежал.

Этот день пробежал как-то мимо его сознания. Низкий, словно вросший в землю склад, рябой сержант с перебинтованной рукой, смешные штаны с широкими штанинами — все это события, сменяя друг друга, нескончаемой чередой проходили и растворялись в пелене.

Он лежал на жестких досках в полусырой землянке и размышлял. «Это же страшный мир, — проносилось у него в голове. — Ужасный мир! Он раздавит меня и не поморщится словно букашку. Я, Килиан Китонский, маг огненной стихии первого круга, здесь самый последний! Я хуже самого грязного простолюдина, самого слабого мечника. Здесь их дом, их земля. А, я, что? Что я такое здесь? Жалкий человечек! Бывший маг— недоучка! Да, грош цена всем моим знаниям в этом мире».

Результатом ночных размышлений явилось, наконец-то, его полное душевное спокойствие. Килиан решил оставить все на своих местах. «Судьба все расставит сама, — решил он. — не будем отчаиваться раньше времени. Может Светозарный Митра проявит свою благосклонность и я вернусь домой живым и здоровым, а мои враги будут наказаны».

Из беспокойного сна его вырвал мощный хлопок по спине и сопровождавший его бас:

— Вставай, болезный! Солнце уже высоко и немчура скоро кушать закончит...

Открыв глаза, Килиан обомлел. Над ним возвышался огромный краснорожий солдат, настоящий человек-гора.

— Чо, испужался? Так, зря ты это! Меня зовут Петр. Можно просто Петруха... Давай, поднимайся скорее!

Бывший маг с кряхтением выполз из под шинели и наткнулся на застывшего во входе солдата..

— Слышь, рама в небе воет?! — Петр со злобой кивнул вверх. — Значит, немец скоро попрет... Винтарь то с собой захвати, или чем других фрицев встречать собрался?

Килиан недоуменно заметался по землянке, пытаясь понять, чего же такое ему надо взять с собой. «О, Митра, нож что-ли? — перебирал он свои немногочисленные пожитки. — Может вон тот ящик? Каиново отродье! Что же это за винтарь!».

— Держи! — усмехнувшись, Петр протянул ему длинную деревянную палку, обитую железом. — Совсем что-ли мозги отбили? Так, наши это могут. Имя то свое хоть помнишь?

— Кирьян, я! — схватив протянутое оружие, пробормотал Килиан.

Двигаясь по извилистому окопу, он старался не отставать от Петра, который, как оказалось, был командиром его отделения.

— А, вот я снова на войне, — еле слышно, словно молитву, шептал Килиан. — На этой проклятой войне...».

— Чего там бормочешь про себя? — неожиданно обернувшись, спросил Петр. — Молитву? Верующий что-ли?

— Э-э, — не зная что ответить, растерялся Килиан.

В этот момент раздался противный ноющий звук, быстро к ним приближавшийся.

— Мины! — не своим голосом взревел Петр, вжавшись в стенку окопа. — Вниз, дурак! Вниз!

Про обстрел позиций противника каменными шарами из катапульт Килиан не только слышал, но и не раз ощущал на себе, поэтому мгновенно бросился на землю.

— Хм. Удивили! — бормотал Килиан, упираясь носом в землю. — У нас бывало, если говорит королевское требуше...

В этот самый момент раздался оглушительный взрыв. Поднявшиеся в небо земляные комки, куски дерева, раскаленные осколки металла через мгновение накрыли лежащих в окопе людей. Выпучив безумные от ужаса глаза, Килиан часто-часто дышал.

— Эх, деревня! — засмеялся Петр, размазывая по лицу грязь. — Испужался?! Зря! Считай, нонче они и не стреляли, так баловались. Давай-ка, подымайся! Кажись, началось.

Килиан, до сих пор хватая ртом воздух, медленно встал и прислонился к кромке окопа. Некоторое время, тараща с опаской глаза, маг смотрел вперед, пока вдали не показались размазанные черные фигуры. «Похоже, повозки с самострелами перед собой катят, — размышлял он, оперируя старыми воспоминаниями. — Только что-то ни флагов, ни конницы не видно. Сбоку что-ли обходят?!».

— Один, второй, третий, — вслух считал Киилан, шустро приближавшиеся повозки. — Двенадцать всего!

— Нам паря и этого хватит! — почему-то угрюмо проговорил Петр, старательно туша и пряча маленький окурок. — Раскатают. Как пить дать, раскатают! Без артиллерии, с одними этими пукалками (он с презрением кивнул на двух бойцов, суетящихся рядом с необычно длинным ружьем).

Килиан чувствовал, как вокруг нарастает возбуждение. Ноги внезапно потеряли чувствительность, казалось из них вынули кости и взамен набили вату. Вдобавок захотелось пить; язык покрылся пылью, а на зубах противно скрипел песок.

Со стороны горизонта шел страшный скрежет. Черные повозки выросли в размерах и Килиан с ужасом узнал в них те огромные железные механизмы, так поразившие его раньше. То, что в свое время казалось лишь величественной грудой застывшего металла, теперь надвигалось прямо на него.

Вот один, дальше всех вырвавшийся вперед, задрал длинный хобот и, окутавшись беловатой пеленой, выстрелил. Чуть позже открыл огонь второй, потом заговорил третий. Гулкий грохот сотрясал воздух! Через мгновение перед окопами выросла сплошная стена взрывов.

— Пехоту. Пехоту отсекай! — сквозь грохот доносился чей-то приказ. — Бронебойщики по танкам огонь!

Оглохший Килиан, старательно косясь на своего соседа, передернул какой-то рычажок и, закрыв глаза, выстрелил. Больно лягнувшая его винтовка чуть не выскочила из его рук.

— Чертов олух, куда палишь?! — заорал ему прямо в ухо озверевший Петр. — Фрица, фрица выцеливай!

Мелкие, совсем крошечные фигурки суетливо бежали прямо за танками. Время от времени они падали, потом вставали и бежали снова, затем опять падали. Килиана заразило какое-то безумие. Он, как и все, что-то кричал. Заряжал винтовку, целился и стрелял. «Убить, убить, убить!» — стучало в его мозгу. Он доставал из подсумка очередной патрон и винтовка оживала снова. Весь огромный, прежде казавшийся ему таким красочным и прекрасным, мир в этот момент съежился и превратился в маленький, еле видный, живой кусочек... Глаза нацеливали винтовку на очередную серую фигурку.

— А-а-а-а-а! — недалеко кто-то, как резанный, заверещал. — Братцы, обошли! Танки сзади!

Потянувшись за очередным патроном, Килиан опешил... Чадя и отфыркиваясь, словно подраненный зверь, танк медленно взбирался по брустверу. Только сейчас Килиан по настоящему осознал, насколько был огромен и страшен этот механизм. Два роста в высоту, два в ширину, разбрызгивая отвердевшие комья земли, он навис над окопом. Угловатая башня, угрожающе шевелила толстым хоботом, высматривая очередную жертву.

Извиваясь змеей под танк скользнуло тело Петра. Вдруг, выпустив сизую струйку дыма, машина ожила. Грозно ревя, она стала медленно проворачиваться на своем пятачке. Многотонный танк без всякого труда сминал стенки окопа, наполняя его земляной жижей.

Сделав несколько кругов, танк на мгновение замер и несколько раз выстрелил из орудия... Килиан, сжимая бесполезную винтовку, беспомощно оглянулся. Вокруг царил ад! Гулко ухали взрывы, засыпая пространство осколками. Сводил с ума противный свист вражеских минометов, посылавших в стороны оборонявшихся очередной снаряд, где-то еще продолжал огрызаться пулемет... Длинные извилистые окопы, прежде казавшиеся надежным убежищем от любой напасти, превратились в неглубокие канавки, которые без труда перепрыгнет и ребенок.

Килиан с трудом выплюнул из пересохшего рта застывшую пыль и со злостью прошептал:

— Да, сколько же можно прятаться?! Умру? Ну и что! Лучше так, лицом к лицу!

Бросив оружие, он медленно пополз в сторону надвигавшегося танка. Остервенело загребая руками опаленную землю, Килиан почти добрался до него, как пулеметная очередь прошлась по его груди.

Перед глазами все плыло... Килиан чувствовал, как с кровью его покидают последние силы. Вскинутые вверх, руки казались неподъемными и норовили снова упасть. Струйка крови осторожно скользнула по подбородку, потом оставила след на шее. Его губы еле слышно шептали, путаясь выдать певучую трель, но раздавался лишь тяжелый хрип. Наконец, сделав над собой усилие, маг произнес:

— Лаариненине котилеинени…

С пальцев ударили молнии, с треском замкнувшиеся в пышущий жаром шар. Руки сразу же обессилено рухнули на землю, а шар нерешительно замер. Воздух вокруг него стал стремительно нагреваться, приводя в движение все новые и новые потоки. Через несколько секунд на месте лежащего красноармейца вспыхнуло новое солнце, показавшееся наступающей немецкой пехоте в тысячу раз ярче прежнего. Не успевший отъехать танк, как пушинку подбросило и обрушило на землю дождем перекрученных железок.

Немцы оперативно отреагировали на взрыв. Командирский танк сразу же встал как вкопанный около проутюженной линии окоп. Из откинутого люка осторожно высунулась чумазая физиономия и стала в бинокль внимательно осматривать видневшуюся вдалеке лесосеку.

— Имею потери! Огнем противника уничтожена четвертая машина! — пролаял танкист в микрофон, оторвавшись от бинокля. — Повторяю, уничтожена четвертая машина. Особо крупный калибр. Повторяю, на направлении прорыва действует артиллерийская батарея. Предположительно, дивизионный калибр. Есть!

На глазах у изумленной горстки бойцов, собравшихся у бывшего штаба дорого продать свои жизни, немецкие танки не только прекратили огонь, но и стали медленно пятиться назад.

— Юра, как там? — тихо спросил комбат, на корточках снаряжая пулеметный диск. — Опять прут?!

— Алексеич, дорогой, танки уходят! — повернувшись, радостно заорал капитан. — Уходят, уходят.

Роняя на земля почти заполненный диск, комбат вскакивает на ноги.

— Это что же, братцы, выстояли?! — недоуменно произнес он, обращаясь то на одного, то на другого бойца. — Выстояли, что ли?

Глава двенадцатая

Из стенограммы заседания штаба 501 отдельного батальона тяжелых танков: … августа в районе деревни Сандомировка отмечено ожесточенное сопротивление противника. В ходе прорыва оборонительных укреплений было уничтожено до двух батальонов пехоты... Не смотря на донесения разведки, танки батальона были встречены огнем замаскированной артиллерийской батареи...

— Сестричка, вон там, на пригорочке посмотри! — сквозь ватную пелену с трудом пробивались слова. — Стонал вроде там кто-то.

Молоденькая медсестра, крепко вцепившись в большую сумку, с трудом взбиралась наверх. Изящные сапожки глубоко проваливались в рыхлой земле, поэтому время от времени ей приходилось помогать себе руками.

— А-а-а, — раздался еле слышный стон. — А!

Стонавший солдат был практически не виден. Из под земли выглядывало бледное без единой кровинки лицо.

— Держись солдатик, держись, — шептала девушка, осторожно откапывая красноармейца. — Сейчас, мы тебя вытащим. Заштопаем, настоящим красавцев будешь!

— Я же и так красавец, сестричка, — попытался улыбнуться солдат, тут же скривившись от пронзившей тело боли. — А-а-а.

— Терпи! Терпи! — продолжала она его заговаривать, быстро откидывая землю. — Вот и ножки показались. Еще чуть-чуть потерпи. Вон санитары идут!

Однако, к раненому, опередив санитаров, подполз сам комбат.

— Как тут наш герой, Анечка? — весело спросил он, принявшись помогать в раскопках. — Жив что-ли? Ну, Петро, ты орел! Такую зверюгу гранатой. Герой!

Аня на мгновение остановилась и с восхищением посмотрела на раненного.

— Товарищ подполковник, так это он его взорвал?! — удивилась она. — Но товарищ подполковник. Николай Алексеевич.

Медсестра мягко коснулась плеча комбата, взглядом показывая вниз. Из под тела раненного выглядывала рука, крепко сжимавшая противотанковую гранату. Комбат удивленно поморщился...

— Так, — обращаясь к санитарам, распорядился он. — Кладите его на носилки и бегом в к доктору. Потом с ним поговорим.

Два пожилых солдата уложили раненного и пригибаясь понеслись в тыл.

— Аня! — заглядывая в глаза медсестре, начал комбат. — Пока не разберемся, для всех он герой! Хотя подожди-ка, кажись там еще один наш лежит. Вон, смотри!

Около огромной воронки скрючившись лежал полуобнаженный человек. Первым до него добрался комбат и быстро оглядев, радостно воскликнул.

— Ба, да это же наш бегунок! Ань, я же его знаю! Вчера только у особиста отбил. Надо же выжил! Не думал, не думал...

Бросив взгляд на воронку, комбат вспотел. Профессионально отмечая глубину, диаметр, он недоуменно гадал, что же могло быть причиной такого:

— Танковый боеприпас что-ли рванул? Вон края даже оплавились. Чертовщина какая-то!

Примерно через полчаса Килиана уже осматривал доктор. Четкие уверенные движения, равнодушный взгляд, спокойный голос, словом, врач выполнял доведенные до автоматизма движения.

— Посмотрим, посмотрим, — бубнил он, снимая опаленные лохмотья. — Так, ранений нет, переломов тоже вроде не видно. Странно. А, где же ожоги? Вот, дурьи бошки! Вы, кого мне сюда притащили? Он же здоров, совершенно здоров! Забирайте отсюда!

— Но, Константин Николаевич! — всплеснула, стоявшая рядом Аня. — Как же так?! Он же. Вот только же притащили! Он же без сознания лежит!

— Анечка, — подняв усталые глаза, проговорил врач. — Анечка, ваш подопечный совершенно цел. Он практически здоров! Спит, просто! Отлежится, и опять на передовую. Не переживайте... Так, вы (подозвал он санитаров), тащите его в угол. Я пока вздремну чуток.

Двое перемотанных с головы до ног бойцов с кряхтением перетащили спящего Килиана на кровать, где тот сразу же попал в заботливые руки медсестры.

Аня присела на край кровати и «мышкой застыла». Ей нравилось, вот так, смотреть на спящих раненных. Ворочаясь и что-то бормоча, они напоминали ей то далекое время когда, она, еще совсем маленькая девчонка, точно также смотрела, как спит ее маленький братик. Он совершенно также причмокивал губами, ворочался, заворачиваясь в драповое одеяло с головой...

Вдруг раненный застонал. Лицо скривила гримаса боли, а сквозь стиснутые зубы вновь раздался стон.

— Ты что, родненький? — зашептала Аня, боясь разбудить остальных. — Спи, спи...

С нежностью глядя на Килиана, она осторожно стерла пот с его лба.

— Киль сайто метон! Нит! Нит! — вслед за стоном, побледневшие губы выдали оборванную порцию незнакомой речи. — Лагай-та, мирити. Нит!

Девушка вздрогнула и резко обернулась, не слышал ли кто-нибудь этих слов. Однако все спали!

— Кирюша! — шептала она, низко наклонившись. — Молчи! Не надо. Молчи, лучше!

Он продолжал метаться по кровати, время от времени что-то яростно бормоча.

— Нет! Нет, я не виновен! — вновь услышала Аня. — Не виновен! Учитель, но как же так? Почему? Они же неправы!

Девушка навалилась на него всем телом, стараясь удержать рванувшегося было Килиана.

— Стойте! Стойте! — продолжали сыпаться слова. — Так же нельзя! Это люди! Люди!

Последние слова Килиан практически выкрикнул, разбудив остальных обитателей палатки. В угол подошел потиравшие воспаленные глаза врач, следом подтянулись обеспокоенные санитары.