Товарищ Джедай

Где-то в пять или полшестого, когда медитировать больше не было смысла из-за всё увеличивающейся даже на окраине суматохи, я отправился в центр города.

И именно тогда случилось некоторое веселье. Моё веселье. Ну и того сталинского сокола, кто приписал себе этот успех :-)

Мне не жалко. Главное — результат. Да и кто знает, не сбил бы немца он сам пару секунд спустя? Не важно, короче..

..Воздушная схватка двух истребителей противоборствующих сторон началась на высоте.. наверное, километра полтора или два. Трудно сказать, как и определить, кто из них был наш. Два или три раза они сходились на.. виражах, наверное?

А я, как и, наверное многие в тот момент над центром Белостока, гадал — кто из них кто? И кто выиграет бой?

Случай представился несколько секунд спустя. Бой спустился ниже и я отчётливо разглядел кресты на уходившим немецком, видимо, истребителе, который преследовал наш самолёт неизвестной мне (как и немецкий, к слову говоря) марки. Наш имел короткий фюзеляж и у него лопасти винта спереди казались чуть ли не сливающимися с плоскостями крыльев.

Идентифицировав чётко немца, видя его визуально, я нащупал летящее техно в Силе и легчайшим желанием сломал ему левую плоскость. Напрягаться тут было нечего. Это не бронированные плиты обшивки бронебашен турболазеров и всё их внутреннее содержимое крейсера пиратов.

Не знаю, что там думал наш пилот, преследующий немца и изредка, экономно, судя про коротким очередям, стреляющий в него.. но германский самолёт, лишившийся левого крыла, разумеется, еб:нулся вниз.

С запозданием я обеспокоился его падением на город. Но было уже поздно. Потерявшая управление летабла взорвалась через пару-тройку кварталов от меня. Подумав, я не пошёл туда.. а двинул дальше, куда собирался.

* * *

Терпение — добродетель джедаев. Но помыслами и действиями этого чекиста, явно управляла в тот день ТСС :-)

Сначала мне пришлось его ждать до полудня там, где указал сержант на входе, который уже не первый раз видел меня.

А затем.. Бельченко начал "учить жизни".

С:ка.

С одной стороны, понимаю его — он крупно рисковал, доверившись такому типу, как я. Да и высказанная мной просьба о документах обязывала самому не выёб"Љаться на ровном месте. С другой, его проявлявшееся желание.. поставить "перспективного добровольца в стойло" реально напрягало.

Не сдержавшись от фыркания насчёт того, что "важный начальнеГ" заставил ждать.. фактически официального эмиссара Ордена (и, учитывая известный пост "из рук Мон Мотмы", почти неофициального от Республики), в дальнейшем тупо повторял про себя в десятый.. в сотый.. в тысячный раз Литанию Безмятежности.

Ибо раскрывшись сполна в Силе для того, чтобы чувствовать всех разумных вокруг меня и все малейшие угрозы, я также впитывал разрастание той самой "кровавой кляксы".

Война раскручивала свои обороты, а кровавый полумесяц.. на самом дальнем, мизерно-слабом пределе чувствительности "Взора Силы" на десятках километров к западу, северу и югу от Белостока становился всё гуще и гуще.

Теперь я понял, что был пока в "зрачке бури".

Возможно, прилёт в центр Белостокской области и был не самым лучшим тактическим решением.

Я, далёкий от военной тактики, но имеющий возможность буквально зримо в Силе воспринимать происходящее, стал догадываться, как всё происходило в "том прошлом", в котором ещё даже не родились мои человеческие деды и бабушки.

Немцы начали прорубать два сходящихся клина.

В районе Гродно. И в районе Бреста.. и, похоже, их целью был Минск. С окружением той массы советских войск, которые были сосредоточены на северном "выступе" (из двух больших — Белостокском и Львовском) в районе пограничного довоенного советско-германского соприкосновения. Чтобы далее — рвать через Смоленск на Москву.

Тот самый блицкриг..

* * *

Желание "кого-нибудь убить" — жуткое на самом деле желание, когда имеешь такую возможность физически, но не видишь в поле зрения тех, кто, по твоим рассуждениям, достоин такой "награды".

Я даже немного поигрался с мыслью о том, что мои стратегические замыслы были изначально неверны, что мой долг, как джедая был иным — попытаться любой ценой остановить начало войны. И это можно было бы сделать только в Германии. Как-то, за оставшиеся немногие дни до 22-го, донеся до тех, кто там решал, к чему решение напасть на СССР приведёт в итоге для них самих и для их страны..

Но.. выбор уже был сделан.

Оставалось — повторять про себя раз за разом Литанию Безмятежности. Съязвив днём в адрес задёрганного какими-то своими делами Бельченко, я больше не подъёб:?ал его, положившись на волю Силы. Чекист устроил мне перекус, обещал справить к вечеру мне документ, познакомить с теми, кто будет работать со мной и "дать инструкции".

Вот, вечер уже. Окна в здании НКВД-НКГБ заделаны самодельной светомаскировкой, вокруг какая-то суета. Но неизвестный тип, привлекающий внимание местных служебных обитателей находится здесь с разрешения Бельченко, поэтому я старательно не создаю ему новых проблем.

Пусть всё идёт, как идёт. Послушаю, что он вот-вот скажет а там уже решу, покидать ли эту.. обитель скорби.. по эффективности дефективных борцов с контрой и шпионами и действовать по своему разумению или.. что-то всё таки выгорит дельное из моего бездействия (не считая немецкого самолёта), когда уже заканчивается первый день самой страшной на Земле войны.

То.. жертвоприношение разумных Земли, которое устроили раката, ныне, властью и могуществом Абелот и дозволением Силы, стало лишь её, Великой, очередной иллюзией. А эту войну — должен укоротить я..

Оп-па! Появляются оба, как я уже знаю, заместителя Бельченко. Он закрывает кабинет, в нём остаёмся мы четверо.

Бельченко и два старших лейтенанта госбезопасности.

Семён Васильевич Юрин и Филипп Андреевич Сотиков.

Два подчинённых того, кого я таки кое-как привёл с помощью лёгкого удушения Силой в адекватное состояние, пристально изучают меня.

Два чётких и резких, где-то в возрасте между 30 и 40 сталинских опричника. Скуластые, упорные крестьянские лица, пробивавшиеся в эпоху великих перемен, жестокости и крайних мер, без лишних сантиментов и страданий по слезинке.

И длинноволосый долбоё*, избалованный сродством с Силой, бешеными деньгами, привыкший ко много чему, чего нет у этих довольно таки цельных ребят.

Да, избалованный чувак уверен в том, что также перевернёт ход войны, так же, как и сломал Великий План Дарта Бэйна..

Правда, подсказок Силы у меня с собой на этот случай нет. Зато Сила со мной и Сила ведёт меня!

Слушаю: Кино — Звезда по имени Солнце (альбом "Звезда по имени Солнце", 1989)

Глава 8 — Под градом пуль

Поздний вечер 22 июня 1941. Белосток. Здание управлений НКВД/НКГБ по Белостокской области. Начальник управления НКГБ Бельченко Сергей Саввич.

Мои обязанности никто не снимал с меня. И, выполнив поручения партийных органов по эвакуации секретных документов, и получив по своей линии сведения об начале отхода наших войск от линии государственной границы под натиском германских сил вторжения, я организовал две диверсионно-разведывательные группы во главе со обоими своими заместителями. Они должны были действовать до будущего контрнаступления Красной Армии. Сам же я, пока не имея указаний о дальнейших действиях ни из республиканского НКГБ, ни от бюро обкома партии, имел некоторый промежуток времени, за который предстояло определиться, что мне делать с загадочным типом, недовольство которого происходящим зримо было видимо на его недовольной роже.

Я собрал их всех у себя в кабинете. Представил Белова своим заместителям так, выложив на стол сломанные БР:

— Так.. Сотиков, Юрин.. это — товарищ Белов. Он.. не совсем обычный человек. Умеет ломать браслеты и вообще способен на многое.. как сам говорит. Но из браслетов он при мне освободился, своими глазами видел, как тот сломал их. Вы, оба, полагаю, слышали, какой цирк.. именно он недавно перед нашим управлением недавно устроил.. простим того, кто попал в СССР недавно, никогда в нём не жил.. — я посмотрел на молодчика, а тот, соглашаясь со сказанным мной, кивнул. А я продолжил — .. и попав ко мне, просигнализировал, о будущем нападении немцев. Говорит о себе мало, но желает нам помочь. В борьбе за СССР против германского фашизма. Уничтожать немцев желает. Всё верно, Белов? — тот снова кивнул — ..Что думаете, товарищи, может такой человек помочь вам в задачах, которые вам поставлены?

Решив разделить ответственность со своими заместителями, я, чего там греха таить, состорожничал. С одной стороны, подобный.. "специалистом" он был бы уникальным. Я не рискнул рассказывать сразу Юрину и Сотикову обо всём, что тот провернул со мной, такое лучше видеть самим.. а с другой стороны, всё таки Белов этот был очень мутной личностью. Мог являться крайне хитрым врагом с действительно жуткими личными возможностями..

Мои сотрудники, внимательно выслушавшие меня, с новым интересом стали рассматривать Белова.

— Вы, Семён Васильевич, когда за Минск недавно ездили, для него груз и привезли.. — сказал я Юрину.

— ..А здесь, я указал Белову на папочку, лежащую на столе, временные документы для вас. Паспорт и удостоверение сотрудника НКГБ, для чего вас и фотографировали. Документы временные, но настоящие. Я готов.. в виду необычайности ситуации с вами.. и вашими способностями.. пойти на подобные меры. Но.. — я сделал паузу и внимательно стал наблюдать за Беловым — ..но вы должны понимать, что вы получите то, что в этой папочке только при условии полного соблюдения субординации. Вы.. становитесь моим подчинённым и выполняете мои приказы, даже если вы не согласны с ними. Только так. Вам ясно?

Белов размышлял, наверное, с минуту.

— ..А если ваши приказы будут неэффективны? — поинтересовался он. Неприятие того, что он услышал, было написано на его лице.

— Приказы не обсуждают, их выполняют. Только так. Мои товарищи не видели всего того, на что вы способны и им очень бы пригодился человек с. такими возможностями, но мы должны вам доверять как сами себе. Вы ничего не говорите о себе, кроме того, что вы археолог..

Тут, видимо от всего безумия этой ситуации, не выдержал Сотиков:

— О каких способностях идёт речь, товарищ майор госбезопасности?

Я перевёл взгляд на Белова:

— Покажите товарищам, вы ведь можете.. и хотя бы чуть-чуть побольше расскажите о себе, от чего вы такой. И это — ваше. Мы сработаемся, если вы действительно хотите.. убивать германцев — я снова постучал по папочке с документами для него.

Белов снова поразмышлял несколько секунд, а затем, вздохнув, с очевидным неудовольствием выдавил из себя, глядя на папку, хмыкнув:

— Мог бы.. просто забрать. Но я действительно.. за вас. Ладно, я знаю, что такое субординация. Побуду вашими.. сотрудником.. какое-то время. Что.. снова душить силой, теперь уже не вас, а ваших подчинённых??

* * *

23 июня 1941. Дорога Белосток — Волковыск.

Бюро обкома приняло решение об оставлении города и переходе в город Волковыск. На шоссе Белосток — Волковыск, из нашей машины мы видели страшное зрелище: сплошной поток отступающих наших войск и гражданского населения. Мои заместители остались в Белостоке, готовясь к переходу на нелегальное положение, занимаясь организацией диверсионных групп и пряча припасы и оружие для диверсионных действий против германских оккупантов.

Белов, которого я везу в Минск, к Цанаве, открыто высказал несогласие с этим моим решением, сказав "..что лучше бы оставили его с теми, кого придётся искать позже, вместо смотрин..", но подчинился. И, замкнувшись в себе, молча смотрит на картины хаоса за окном нашей "эмки". Нам часто приходится объезжать заторы. В некоторых местах мы видим картины несчастья и жертв. На трассу, очевидно часто совершаются авианалёты.

До Грудека, едва одолев треть пути до Волковыска, мы доехали только за два часа. Нет возможности ехать быстрее.

Вскоре в небе раздаётся рев моторов, и на бесконечную колонну военных и гражданских машин и повозок, медленно едущих на восток, где-то впереди падают авиабомбы.. мы с шофёром и едущий с нами тип, способный душить без прикосновения рук, выскакиваем на обочину.

— Быстрей в лес.. — командую я медлящему Белову, что-то высматривающему впереди. Он что, хочет попасть под пули? За поворотом, где раздаются взрывы и перестук пулемётов, с надсадным рёвом мчатся, очевидно низко над землёй, вражеские самолёты, невидимые нам за верхушками деревьев. — да, ёб.. твою мать!

— Отвали.. — слышится в отвёт.

Гнев охватывает меня, но тут.. время словно замедляется и я вижу, как свернув над поворотом трассы через лес, буквально выкашивая точными и экономными очередями своих пулемётов всех едущих по ней, появляется пара серо-жёлтых истребителей с крестами! И..

.. врезаются в невидимую.. стену!?

Два, слившихся в один, взрыва..

И.. Белов, стоящий около нашей машины, держащий поднятые руки вверх раскрытыми ладонями вперёд! Это что.. это он сделал так?? Но как??

Мгновение и неведомым чудом держащиеся на этой.. невидимой стене пылающие обломки пары немецких самолётов.. медленно сползающие по ней.. повинуясь резкому взмаху разведённых в стороны его рук, летят и обрушиваются по обе стороны от дороги. Там, в лесу справа, раздаётся ещё один взрыв.

У меня пропадают последние сомнения в том, кто свершил то, что я только что видел своими глазами.

Похоже, называющий себя Андреем Беловым не преувеличивал, когда говорил, что то, что я видел.. — лишь часть.. как он там сказал?

"..скрывается нечто намного большее. Я бы сказал.. беспредельное."

Да кто он такой?

* * *

Мы с шофёром и Белов в молчании собираемся около своего авто.

Впереди, на одной из машин ехавших впереди пограничников, от пулемётных очередей истребителя по открытой полуторке — пятеро убитых, машина разбита. Пограничники, с нашей помощью, сгружают тела погибших. Трое забираются во вторую машину, помогая двум перебинтованным раненым. А двое остаются. Они хотят похоронить своих..

Мой невысказанный вопрос "что это было? Там, с самолётами?" давно умер на моих устах. Я не задал его. Белов успел первый:

— Я же говорил вам, что не враг. Вот зачем мне ехать к какому-то Цанаве?

Из следовавшей с небольшим опозданием за нами машины начальника управления НКВД Фукина вылезает он сам и, подбежав к нам, спрашивает меня:

— Жив?

Киваю ему. Едем дальше..

* * *

В лучах заходящего солнца мы въезжаем в Волковыск. Похоже, судя по продолжающимся пожарам, его бомбили сильней, чем нас. Или тут вообще не было прикрытия?

Здание райотдела НКГБ, где мы планировали остановиться на ночь, разбомблено. Трупы погибших сотрудников, разбросанные и раздуваемые ветрами секретные документы. Никого нет.

Мы с шофёром собираем документы, а Белов помогает нам. Разводим костёр, я приказываю сжечь. Мой новый "сотрудник", который, возможно, спас нам троим (и не только? На дороге был много кого..) недавно жизнь, молча выполняет указания. На его лице, в отблесках костра ничего не возможно прочесть. Бумага горит быстро. Мы топчем костёр. В открытом гараже райотдела находим бочку бензина, заправляем машину и едем дальше.