Ускользающее счастье

Это был выход. 'Исходный материал' был найден в кратчайшие сроки. Им оказался никому не известный сирота — мальчик с магическими способностями, которым, согласно линиям его судьбы, не суждено было даже толком развиться. Амбиции и изобретательный ум вкупе со злостью и обидой на недружелюбный к нему мир образовывали в его сознании гремучую смесь, из которой так необычайно легко лепятся злодеи. Именно на этого мальчика Дамблдор обратил своё пристальнейшее внимание.

Он ясно видел, что в предсказанных им переплетениях мировых судеб не было места чародею столь значительного масштаба, каковым при правильном обучении грозил стать приютский сиротка. Это значило, что реальность рано или поздно постарается вытолкнуть его в небытие, благодаря присущему ей свойству устремляться в русло, создающее наименьшее сопротивление развитию событий — то есть, по пути наивысшей вероятности. Реальность сама зародит и выпестует противовес столь бесцеремонно вторгшейся в неё силе, воспользовавшись при этом ресурсами, обладающими наивысшим потенциалом влияния на ход истории. Ресурсами, предназначенными для рождения Предсказанной.

Точнее — как показали новые расчёты, их частью.

От союза волшебника из рода Принс и магглорожденной ведьмы должны были появиться на свет двое: мальчик, не оставлявший особого следа в судьбах мира, и — Предсказанная. От союза той же ведьмы с потомком Певереллов являлся в мир мальчик, превосходящий силой Тома Риддла, чьей целью жизни должно было стать уничтожение злого чародея. Расчёты показывали, что гибель обоих Непредречённых в решающей схватке вернула бы судьбы мира изначальное русло. С единственным отличием: в новом варианте будущего уже не было бы места для Предсказанной. Конечно, для большей уверенности следовало бы подвести к гибели её потенциальных родителей — но это уже было делом далёкого будущего.

Глава 11

Учебный год в этот раз начался для семикурсников не совсем обычно: Дамблдор объявил, что выпускные экзамены Т.Р.И.Т.О.Н. по ряду предметов в этом году существенно усложнятся, поэтому он настоятельно рекомендует студентам записываться на дополнительные занятия, в частности, на углублённый курс Защиты от тёмных сил, который на некоторых факультетах намеревается вести лично.

Позднее выяснилось, что намерение это распространялось лишь на Гриффиндор и Хаффлпафф, остальные же два факультета Дамблдор перепоручил заботам Слагхорна. Впрочем, их ученики ничуть не расстроились по этому поводу, так как испытывали немалые сомнения насчёт блестящих преподавательских способностей чудаковатого Дамблдора.

Первое занятие Гриффиндора проходило в небольшой светлой аудитории, где никто из учеников ещё ни разу не бывал.

— Итак, — начал директор, — сегодня мы приступаем к расширенному курсу ЗОТС. Возможно, вас удивит, почему я пренебрёг возможностью провести эти занятия совместно с Хаффлпаффом. Я сделал это сознательно. Дело в том, что я хочу донести именно до вас, мои дорогие гриффиндорцы, особые знания, и потому предусмотрел для вас отдельную программу занятий — более сложную, нежели достанется остальным. Но прежде, чем мы приступим к её изучению, я хотел бы посоветоваться с вами. Ведь, может быть, кто-то из вас считает, что в особой, усложнённой программе нет необходимости. Тогда, если это будет общее решение, я подчинюсь ему, и мы станем изучать обыкновенную, просто несколько расширенную ЗОТС. Если на то будет ваше пожелание, я даже могу передать привилегию учить вас профессору Слагхорну. Но, — он обвёл класс глазами, — если я не ошибся в вас, лучших учениках школы, последователях отважного Годрика Гриффиндора, то наши занятия, без сомнения, станут для нас чем то большим, нежели обычные уроки.

— Мы будем с вами, профессор! — выкрикнул Поттер, и остальные загалдели, присоединяясь к его словам.

— Ну что ж, — улыбнулся Дамблдор, — я так и думал. А теперь я должен рассказать, чем будут отличаться ваши уроки от всех прочих. Но прежде, чем я начну, я вынужден взять с вас обещание, что ни одна живая душа не узнает от вас о том, чем мы будем заниматься в этих стенах.

— Мы обещаем! Мы не скажем! Никому! — снова наперебой заговорили школьники.

— Я уверен в этом. И всё же, памятуя о серьёзности того, что прозвучит в течение года в этих стенах, я хотел бы скрепить ваши слова заклятием тайны...

Когда обряд был завершён, удовлетворённый Дамблдор заговорил снова.

— Итак, я обещал рассказать, чему собираюсь учить вас. Министерство, несомненно, не одобрило бы моих стремлений, но я уверен, что не ошибаюсь. Наверное, многие из вас заметили, что тень опускается на нашу страну. На магглов обрушиваются неисчислимые бедствия и удары. В волшебном сообществе без видимых причин гибнут лучшие чародеи, многих из которых вы или ваши родители, наверняка знали лично. И некоторые из вас, я думаю, давно догадываются об истинных причинах происходящего. Ведь вы уже не дети, вы видите и понимаете многое. То, что я сейчас скажу вам, давно известно Министерству, но оно по некоторым причинам, главную из которых я определяю как трусость, отказывается оглашать истинное положение вещей. А оно таково: в Англии, постепенно распространяя своё влияние на Европу, действует могучий тёмный чародей...

Дамблдор говорил и говорил, обличая чародея и Тёмные искусства, и от его слов по спине Лили невольно пробегали мурашки. Её словно вытащили из тёплой ванны, усыпанной лепестками роз и с головой погрузили в ледяную воду грязного пруда. Мир оказался совсем не таким дружелюбным, каковым она привыкла его видеть.

— ...и именно поэтому я стану учить вас, прежде всего, защищать себя и окружающих — будь они волшебники или магглы — от действий приспешников Волдеморта. И курс, что я преподам вам, представляет собой сокращённый курс подготовки мракоборцев.

По классу пронеслись изумлённые вздохи.

— А теперь, когда вы всё знаете, — бодро улыбнулся директор, — разрешите мне располагать вашими талантами... то есть, я хотел сказать, позвольте мне сочетать ваши таланты дабы добиться усиления оных.

Не поняв ни слова, ученики притихли.

— Иными словами, я хотел бы в оставшиеся десять минут составить из вас пары, что будет необходимо как для отработки приёмов отражения злых чар, так и для разнообразных самостоятельных работ. Я надеюсь, вы доверите мне право сделать это на своё усмотрение? Прошу вас, рассаживайтесь так, как я укажу и, умоляю, забудьте старые обиды, если они у вас имеются. Отныне все вы — одна команда и одна семья. Все распри мы оставляем в прошлом, потому что они — помощники зла. Итак, первая пара составится из Джеймса Поттера и Лили Эванс. Прошу вас занять эту парту. Теперь она ваша на много недель вперёд...

'Так я и знала, — тоскливо подумала Лили, глядя на невозмутимую физиономию Поттера. — Ну ладно, один урок в неделю как-нибудь переживу. В конце концов, Дамблдор прав: пора оставлять за порогом детские ссоры!'

— Ну, что у вас было на ЗОТС? — после урока Северус нашёл Эванс в коридоре.

— А, — отмахнулась она, — слушали о вреде Тёмных сил. Много, кстати, узнали интересного.

Он фыркнул:

— О да, мы тоже. Слагхорн целый час пел нам о том, как ужасны, опасны и вредны для неокрепших умов тёмные искусства. Хотя пел как-то неубедительно. Похоже, он и сам не очень в это верит. Впрочем, он наобещал нам на занятиях много интересного, так что я не жалею, что записался к нему. Ну да тьма с ними! Сегодня пятница, второе сентября. Назадавать домашних заданий нам ещё не успели, так что впереди у нас...

— Выходные!

За разговором они зашли в безлюдный коридор, по сторонам которого виднелись несколько дверей. Мельком оглядевшись, Северус прижал Лили к одной из дверок и впился губами в тёплые девичьи губы. Она только вздохнула от неожиданности, когда дверь, заскрипев, подалась, и она стала проваливаться внутрь какого-то помещения. Снейп удержал её, не давая упасть, и оба они, не переставая целоваться, незаметно для себя оказались в каком-то небольшом неосвещённом коридорчике. Дверь за ними захлопнулась с щелчком.

— Как же я соскучился! Целый день об этом мечтал.

— Я тоже... Как ты думаешь, где мы? — она подёргала дверную ручку — без результата.

— Не знаю, я здесь никогда не был...

— Добро пожаловать в гостевые апартаменты Хогвартса, Школы чародейства и волшебства, — раздался из угла скрипучий голосок, перепугавший Лили до смерти, и в маленькой комнатке зажёгся свет. Комнатка оказалась прихожей, в углу которой стоял ушастый домовик. — Прошу, господа волшебники, сюда, — он распахнул перед ними ещё одну дверь, ведущую в просторную спальню с огромной кроватью. — Располагайтесь, — он поклонился, почти обметя ушами пол.

— По-моему, он не понял, что мы всего лишь ученики, — прошептала Лили.

— Ну и славно, — шепнул Снейп в ответ.

— Вот здесь ванная, горячая вода, всё что угодно господам волшебникам. Постель застелена чистейшим бельём. Впрочем, если госпоже пристало поселиться отдельно...

— Нет, спасибо! — быстро ответил Снейп. — С госпожой мы поселимся вместе. Как тебя зовут?

— Брегета, сэр!

— О, так ты дама? — хмыкнул он, заставив домовиху зардеться. — Что ж, Брегета, ты свободна. И проследи, будь добра, чтобы нас никто не беспокоил. Если что-то понадобится, мы позовём тебя.

Домовиха, поклонившись, исчезла, а Лили, придя в себя, испуганно посмотрела на Северуса:

— Что если нас поймают здесь?

— Нет, не поймают. Домовиха получила прямой приказ оберегать наш покой, и она его выполнит, — он огляделся, — подумать только, я и знать не знал, что в Хогвартсе есть такие райские уголки, — он зашёл в ванную, открыл кран. — Ты посмотри! Действительно горячая вода! Ха, тут, пожалуй, даже жить можно.

Лили, стоя на пороге, непонимающе захлопала глазами:

— А что, в остальных Хогвартских душевых — недостаток горячей воды?

— Я бы даже назвал это отсутствием...

— Как это? У нас она есть всегда.

— Да? — он приподнял бровь. — А у нас — пару раз в месяц. Очевидно, чтобы не расслаблялись. Кажется, кто-то посчитал, это очень полезный навык — пытаться волшебством поддерживать нужную температуру воды и одновременно мыться. Отличная тренировка внимания, потому что стоит немного отвлечься — и вода обращается в лёд или кипяток. Весьма забавно, — его глаза сузились, как всегда в минуты гнева. — Даже более забавно, чем отсутствие перегородок в общих душевых. Ну да ладно, — прервал он собственные излияния. — Пока блага цивилизации доступны — ими надо пользоваться, как ты считаешь?

— Ну да... А что ты хочешь сделать?

— Я хочу, — он взял её за руку и потянул к себе, — затащить тебя в горячую ванну...

— Ой, может, как-нибудь в другой раз... — она против воли покраснела. — Я раньше никогда...

— Не делала этого в ванной? — он приблизился настолько, что его дыхание обжигало её ухо. — Ну когда-то же надо начинать. Тем более, что другого раза, возможно, придётся ждать ещё долго, — он провёл кончиками пальцев по её щеке, заправил за ухо непослушную рыжую прядку.

— Ну, тогда... — она замялась, окончательно покраснев, и отчего-то сказала совсем не то, что собиралась сказать, — может, не ванна а душ?

— Как пожелаешь, моя королевна, — он опустился перед ней на одно колено, после чего она была согласна уже на всё что угодно. Он же, приподняв полы её мантии (оказалось, что на колено он встал именно за этим), принялся помогать ей с раздеванием.

И вновь её колотила такая же нервная дрожь, как в первый раз — то ли от новизны обстановки, от приближения чего-то неизведанного... Его точёные пальцы, холодные как мрамор, скользили по её коже, заставляя сотни мурашек следовать за их прикосновениями. Теперь она стояла перед ним совсем обнажённой, и дыхание вновь перехватывало — не столько от собственной наготы, сколько от того, что видела, с какой невероятной нежностью он смотрит на неё. Так не смотрят на женщину, которой обладают или стремятся завладеть, — так смотрят на хрупкий прекрасный цветок, распустившийся за заиндевевшим стеклом оранжереи.

— Раздевайся же наконец, — неловко улыбаясь, попросила она.

Он скинул мантию, она начала расстёгивать пуговицы на его рубашке, и снова он, предоставив ей заниматься своей одеждой, смотрел на неё — в лицо, словно не замечая её наготы, и вновь она поразилась, насколько тёплой может быть чернота его глаз.

Пару минут спустя, раздевшись, они забрались в большую, словно рассчитанную на Хогвартского лесничего, ванну. Северус включил воду, подвесив душ на крючок, и притянул Лили под горячие струи.

Она фыркнула, когда вода окатила её, и попыталась спрятаться от брызг, уткнувшись носом ему в грудь. Он медленно повернулся, и её снова обдал водопад брызг, искрами рассыпавшихся по рыжим волосам. В следующий момент волосы намокли, впитав в себя капельки влаги, и Лили, в отместку за эту проделку, куснула его острыми зубками и затрясла головой, пытаясь стряхнуть заливающую глаза воду.

— Мы так не догова... — начала она, но Северус, пользуясь тем, что глаза её закрыты, поцеловал её, прервав притворно-возмущённую тираду. Несколько секунд спустя, задыхаясь от потоков воды, не дававших дышать во время поцелуя, они вынырнули из-под душа и, взглянув друг на друга, рассмеялись. — Да, не самое удобное место, — хихикнула Эванс. — Хотя... — она провела языком по плечу Снейпа, слизывая капельки воды; добралась до шеи, поднялась повыше и прихватила губами мочку его уха. Он склонился к её шее, быстро впившись в неё губами. — Ай! Синяк же останется!

— Я знаю, — подтвердил он.

— И как я объясню своему парню, откуда это? — капризным тоном осведомилась Лили.

— Я запомню, — невозмутимо ответствовал Северус.

— А если...

— А всем остальным говори просто: 'Авада кедавра!'.

Она ткнула его кулачком и нахмурилась:

— Не шути так!

Он взглянул ей в глаза и тихо сказал:

— Ты тоже.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом девушка обняла его крепко-крепко. Он обвил её руками, потёрся щекой о мокрую рыжую макушку.

— Я люблю тебя.

— Я знаю, Сев...

''Я знаю'... Вот и всё, что тебе светит, Северус Снейп... — иронично подумал он. — Хотя, может, у девчонок не принято признаваться в любви первые полгода? А может, ей вообще не в чем признаваться? Ну и Тьма с ним! — он улыбнулся, ещё крепче сжав Лили в объятиях. — Зато вот она — сейчас, здесь, с ним — живая и тёплая. А всё остальное приложится — когда-нибудь...'

Глава 12

Ремус Люпин сидел в спальне, склонившись над разложенной на подушке картой Хогвартса. Карта была необычной: на ней отражались местонахождение и перемещения всех, кто в данный момент находился в школьных стенах.

Ремус искал профессора Мэрридж, с которой хотел обсудить некоторые свои соображения по поводу составления противооборотневой сыворотки. Но раньше, чем он обнаружил преподавательницу, взгляд его упал на две точки, отмеченные именами 'Северус Снейп' и 'Лили Эванс', находящиеся так близко друг к другу, что практически сливались в одну.

— Ой-ой-ой, как интересно, — пробормотал он.