Вопреки ожиданиям альтмера, со слов вдовы Ратрион успевшего составить определенное мнение о любовнице убитого, большая часть опрошенных скорее жалела данмерку, нежели осуждала.
"Она казалась такой славной женщиной", — именно таким было общее мнение.
Тем не менее, о её связи с убитым все, без исключения, отзывались неодобрительно. Хотя и без той злости, с какой отзывалась о Тавер Индрель Ратрион. Второй только неопределенно хмыкал, но ничего не говорил.
Смотрительница маяка при непосредственном знакомстве и впрямь была хороша. Ладная фигурка, хорошенькое личико, крупные горошины слез в уголках глаз, налившиеся, едва только альтмер сообщил о смерти господина Вителлиуса... Элемару подумалось, что данмерка, пожалуй, и впрямь любила убитого. И, похоже, не за подарки. Альтмер, оглядевшись, вообще усомнился в том, что любовник хоть что-то дарил девушке: убранство её жилища роскошью не отличалось. Да и одежда дорогой не выглядела — простое платье из небелёной ткани. Ни вышивки, ни украшений... Помнится, наряд самого сборщика была заметно лучшего качества.
Второй, беззастенчиво подслушивавший его мысленные рассуждения, скептически фыркнул, однако от комментариев вновь воздержался.
От Тавер удалось узнать имя некоего Форина Гилнита, одного из рыбаков, жившего в полуразвалившейся лачуге напротив дома Индрель Ратрион, легко узнаваемой по перекошенному каменному фундаменту. По словам данмерки, тот не раз угрожал Процессусу Вителлиусу расправой, если тот не умерит аппетиты. Сам же покойный сборщик налогов, по её словам, был добрейшим человеком, который никогда ни на кого не повысил голос, в то время как с Гилнитом только при ней дважды имел беседу на повышенных тонах. Элемар, подумав, припомнил, что данмера с таким именем он, опрашивая местных, не встречал. Означает ли это, что он и есть искомый убийца? С другой стороны, этот Форин Гилнит мог быть и вовсе ни при чем, спокойно ловя рыбу в заливе, пока альтмер бродил по Сейда Нин...
Что думал по этому поводу "сосед", выяснить не удалось — тот просто проигнорировал попытки к нему обратиться. Словно и не было никого.
Форин Гилнит не бросился в бега и не был в это время в море. Он пил. Пол его жилища был усеян пустыми кувшинами из-под мацта и черепками от них же. Стол, за которым он сидел тоже был уставлен кувшинами, но еще полными. При виде вошедшего через незапертую, как оказалось, дверь альтмера, хозяин лачуги, данмер со странно асимметричным лицом пьяно заморгал, пытаясь рассмотреть нежданного гостя:
— Э-э, ты кто? Чё прип-рсь? — невнятно пробубнил он.
— Я хотел бы поговорить, — проговорил в ответ Элемар.
— Н-ну? О ч-щем ж? — мотнул головой Гилнит и потянулся к одному из кувшинов перед ним.
— Об убийстве Процессуса Вителлиуса...
Тяжелый кувшин со стуком опустился на столешницу, а мгновенно протрезвевший данмер медленно выпрямился, мрачно глядя на незваного гостя.
— Хочешь знать, не я ли его прикончил? — неприязненно поинтересовался он. — Верно? Да, это сделал я, и это был действительно хороший поступок. Этот имперский выблядок не заслужил иного. Вечно завышал налоги в несколько раз, а остаток забирал себе. Вся эта их канцелярия — просто жадные продажные твари. Спроси любого в этом проклятом городишке. Сомневаюсь, что найдется хоть кто-нибудь, кто пожалеет эту имперскую мразь. Ну, кроме этого его подельника... как там его... Шлёп-Нога?.. Ластоног?.. не помню. Вечно крутится в трактире у Аррилла...
Второй встрепенулся было, но тут же затих.
— Найдется, — покачал головой альтмер.
— Ах, да, — со вздохом кивнул Гилнит, — та девочка с маяка... Что ж, возможно, теперь она найдет себе кого-нибудь более... достойного.
— Вроде тебя? — не выдержал Элемар.
— Меня? — переспросил данмер... и вдруг расхохотался.
Громко, взахлеб, навалившись на жалобно скрипнувший под его весом стол и хлопая по нему ладонью, отчего кувшины с мацтом дружно запрыгали по столешнице.
— Посмотри на меня, высокий эльф, — резко оборвав смех, произнес он. — Внимательно посмотри... света тут достаточно...
И, нехорошо усмехаясь, выбрался из-за стола.
Несимметричным у Гилнита было не только лицо, но и тело — кто-то крепко избил данмера. Часть переломов срослась неправильно, отчего он стоял, скособочившись, несмотря на попытки выпрямиться, вызывающе глядя на альтмера. Левое плечо было заметно короче правого и вообще выглядело так, словно там образовался дополнительный сустав. Да и тело под просторной рубахой выглядело... как-то странно.
— Хорош? — усмехнулся-оскалился он. — Пару месяцев назад... или чуть поболее... у меня случилась... беседа с этим ублюдком. Я отказался давать ему деньги, тем более что уже заплатил подати за этот год, и мы оба это знали. Но он требовал еще. Ну, я и... пригрозил ему, если не уймется. Двадцать с лишним "драконов", подумать только!..
Элемар невольно вытаращил глаза. Сумма и впрямь была огромна, тем более что альтмер примерно представлял доходы рыбаков. И сильно сомневался, что в Морровинде они выше, чем в Хай Роке.
— А на следующий вечер задержался и слишком поздно вернулся с лова... — усмешка стала горькой, — тут-то меня и подстерег его приятель-норд. Есть тут один... мразь. Ну, и "вразумил", как он это называл. Денег на целителя, как видишь, не нашлось, — данмер тяжело опустился обратно за стол. — Но я и без целителя выжил. Зачем только, непонятно. В море мне тоже больше делать нечего — первый же выход станет для меня последним. Если мне вообще удастся выйти. Так что мне терять нечего, беги, высокий эльф, докладывайся своему имперскому начальству, что это Форин Гилнит убил сборщика налогов Процессуса Вителлиуса. Подстерег его одного... и оставил гнить в старой гробнице — она уже давно заброшена, никто туда не ходит... Только деньги не брал, пусть подавится...
Второй негромко хмыкнул.
"Ну, и каково это — быть вершителем правосудия?" — язвительно поинтересовался он.
"Отвратительно", — сердито отозвался альтмер.
"Неужели? Ты же так рвался вершить справедливый суд во имя Империи... Что тебя теперь останавливает? Вот он, убийца, прямо перед тобой. Он сам сознался в совершенном преступлении".
"Я не могу", — признался Элемар. — "Если верить всему том, что я сегодня тут услышал, казнить надо не Гилнита..."
"А твоего приятеля Хрисскара по прозвищу Плосконог и всю верхушку Имперской канцелярии в этом долбаном городишке. Дошло, наконец".
"Ты... знал? С самого начала знал?! И молчал?!"
"Почему же? Я пытался тебя переубедить. Но ты ведь решил, что лучше знаешь, как поступить, хотя о продажности имперских чиновников тебе известно не хуже, чем мне. Да и Аррилл про Эргаллу намекал... даже не намекал, а говорил практически в открытую. Впрочем, справедливости ради должен признать, что не был полностью уверен в своей правоте: этот Процессус Вителлиус ведь вполне мог оказаться славным парнем, а Форин Гилнит — головорезом из... из Камонна Тонг, к примеру. Хотя я в это все равно не верил".
"Но сейчас-то мне что делать?"
"Скажи, что сохранишь его секрет... если хочешь, конечно. И поинтересуйся кольцом убитого".
Альтмер вздохнул.
— Знаешь, я ведь понимаю тебя, — он посмотрел на сидящего за столом Гилнита. — Не могу сказать, что одобряю то, что ты сделал, но... понимаю, почему. Так что никто не узнает. Не от меня.
— Спасибо, сэра, — данмер как-то обмяк на стуле и, задумчиво посмотрев на зажатый в здоровой руке кухонный ножик, отложил его в сторону.
А потом неловко зашарил в кармане и достал изящное кольцо с крупным дымчатым топазом.
— Вот. Это единственное, что я забрал тогда с тела. Хотел отдать его той девочке, Тавер. Не мог бы ты передать это кольцо ей? Она-то ни в чем не виновата...
— Я передам, — серьёзно кивнул альтмер.
Глава 7. Тяготы служения
Элемар привычно разбирал, отмерял и смешивал высушенные травы. С тех пор, как он прибыл в Эбенгард, чтобы стать мирским членом Имперского культа, прошло уже около двух месяцев.
Почти сразу по прибытии выяснилось, что "мирской слуга" — то же самое, что и "мальчик на побегушках". Альтмера, как недавно прибывшего на Вварденфелл и пока не слишком знакомого с местными реалиями, определили помощником к Целителю Мары Синнолиану Тунифусу — рослому, почти как сам Элемар, пожилому, рассеянному на вид имперцу. Работать с целителем альтмеру нравилось: тот был спокойным и всегда терпеливо разъяснял непонятные моменты, будь то работа над зельем или, что бывало куда чаще, необходимость отправиться либо к поставщику за ингредиентами, либо с уже готовыми зельями к заказчику. Конечно, не слишком-то приятно, когда тебя то и дело гоняют куда-нибудь, попутно посоветовав тайком ободрать чужую клумбу. Или вообще посылают к даэдра на рога с заказом, к примеру, на муск... но с другой стороны, та клумба принадлежала "очень плохому парню", по выражению Второго, а поездка в Гнисис все же была оплачена Тунифусом, которому этот самый муск и понадобился. Как и остальные долгие поездки. Тем более что Второй посоветовал, по возможности, пользоваться не силтом, которого явно побаивался, а услугами проводника Гильдии Магов, что выходило значительно дешевле и быстрее. Кроме того, работа под началом целителя была относительно безопасной и даже по-своему прибыльной — Второй посоветовал во время путешествий собирать растущие вдоль дороги травы и ягоды. За некоторые из них алхимики из Квартала Чужеземцев в Вивеке очень неплохо платили, хотя поначалу большая часть собранного альтмером оказывалась ничего не стоящим мусором. К тому же яркие, одуряюще пахнущие букеты золотого канета пользовались успехом у городских цветочников... жаль только, что было их не так уж много. Но что было важнее всего остального, Элемар, путешествуя мимо ферм, полей и пастбищ с неторопливо дрейфующими над ними нетчами, постепенно начинал узнавать Морровинд. Более того — иногда ему казалось, что он не узнает эту страну, он её... вспоминает. Словно когда-то давно уже был здесь и видел все это: парящих над землёй нетчей, кажущиеся золотыми в лучах Магнуса острые шпили далёких двемерских построек... и огромный, подпирающий небеса красновато-бурый конус Красной горы.
Хотя не обошлось и без неприятных моментов, вроде случая в Гнисисе, когда Элемар неудачно облокотился на одну из мусковых "колонн", отчего та лопнула и с совершенно неприличным звуком окатила альтмера слизью, в сыром виде оказавшейся липкой, вонючей и, кроме всего прочего, довольно ядовитой. К тому же тогда пострадала еще и гордость эльфа, вынужденного терпеть не только специфический "аромат" — Второй по поводу запаха вообще высказывался исключительно непристойно — но и смешки данмеров, с которыми они указывали, где находится общественная купальня. А также неоднократные предложения подождать, пока забрызгавшая его с ног до головы вонючая слизь подсохнет и "оно само осыплется". На которые "сосед" также отвечал сложными бранными конструкциями. К счастью, слышать его мог только сам Элемар, а он передавать ответные пожелания советчикам разнообразить их жизнь — в основном, сексуальную — не собирался: за любое из этих высказываний можно было получить в глаз. Хотя, если быть честным, уже после второго предложения он был со Вторым полностью солидарен.
Вторым неприятным случаем стала встреча с данмером по имени Нельс Ллендо, считавшим себя "прославленным разбойником", в результате которой кошелек Элемара полегчал на полсотни серебряных септимов. Второй тоже не казался счастливым, неохотно сообщая, что этот вымогатель на данный момент способен раскатать альтмера по дороге до самого Пелагиада, а потому лучше откупиться. И еще более неохотно заметил, что он, возможно, окажется полезен в дальнейшем. Возможно...
Зелья из добытых ингредиентов тоже пришлось готовить ему, хоть и под руководством Синнолиана Тунифуса. Альтмера, несмотря на то, что Целитель щедро делился своими знаниями в изготовлении целебных зелий, это занятие не увлекало совершенно, а порой и вовсе тяготило, но Второй — тоже, как оказалось, не склонный к занятиям алхимией — честно делил с ним эту обязанность "мирского помощника целителя". Пока один из них сосредоточенно тёр, крошил или толок травы для зелий, другой отдыхал или размышлял над очередной прочитанной книгой: немалая часть заработанных денег по настоянию Второго тратилась именно на них, и цена при этом роли не играла. Как и недовольство хозяина тела, кровью и потом которого эти деньги зарабатывались. Впрочем, дух иногда делал из прочитанного такие выводы... что оставалось только удивляться. Или ужасаться. Или ещё что-нибудь. Невозможно было только остаться равнодушным.
Некоторые вопросы Второго альтмер осторожно переадресовывал трудящемуся рядом Тунифусу. Правда, не слишком часто, чтобы не привлекать внимание имперца слишком уж необычными интересами. Когда же в очередной раз подошёл его черед "думать над своим поведением", как, посмеиваясь, называл их обмен "сосед", Элемар, к своему удивлению, заметил, что состояние "бесплотности" весьма способствует размышлениям. О поведении в том числе. Дух, с которым он поделился своим открытием, хмыкнул и, не отвлекаясь от растирания каких-то корешков для очередного зелья, разразился почти академической лекцией на тему влияния эмоций на чистоту мышления и влияния алхимии тела на зарождение этих самых эмоций. Мысленно, разумеется. Некоторые моменты этой лекции, излагаемой, впрочем, совсем не академическим языком, повергли альтмера в ступор, а заметивший это Второй посоветовал не размышлять на эту тему, когда они поменяются обратно.
Синнолиан Тунифус, услышав короткую выжимку — то, что Элемар сумел понять — из сказанного Вторым, надолго задумался, пощипывая свою короткую бородку, после чего неуверенно произнес "спорно, юноша, очень спорно... но что-то в этом определенно есть". А альтмеру потом пришлось срочно выдумывать сказку о подслушанной беседе незнакомых целителей, якобы недолго гостивших в Даске, чтобы объяснить, откуда он вообще взял эту теорию. Второй, вопреки ожиданиям, не обиделся, и на вопросы отвечать не перестал — как и прежде, полно и развернуто, не скупясь на объяснения. Только посоветовал в следующий раз заранее продумать, что именно он будет врать собеседнику об источнике новых знаний. В Даске-то он, к примеру, ни разу не был. К счастью, Тунифус тоже.
Иногда, когда у Целителя не оказывалось заданий для альтмера, того отправляли к Илусу Труптору, Учёному Стендарра — низенькому тучному имперцу лет сорока на вид с вечной хитроватой полуулыбочкой. Второму он не понравился с первого взгляда. Обязанности у его помощника были более неприятны — сбор пожертвований для бедняков. Умом Элемар понимал, что это необходимо, но радости понимание ему не прибавляло, тем более что припомнить что-либо похожее из своего приютского детства он не смог — Королевский сиротский приют содержался на средства, специально выделяемые из казны, и на пожертвования нескольких влиятельных горожан, в сборе которых Имперский культ участия не принимал.
