— Интересно, это еще одна причина, по которой он сообщил, что может задержаться? — размышляла Брэнди.
— Это, конечно, возможно! — рассмеялась Бриско. — Я была своего рода... прямолинейна в своей оценке предлагаемых изменений. В основном, честно говоря, потому, что они собираются добавить к капитальному ремонту еще как минимум две недели. Но все же, поверишь ли ты, что...
Бар Демпси
Орбитальная станция ее величества "Гефест"
Орбита планеты Мантикора
Двойная система Мантикоры
22 сентября 1905 г. э. р.
— Дайте-ка я угадаю. Вы ищете некоего лейтенанта, которая только что прибыла из Бэссингфорда, — сказала улыбчивая хозяйка.
— Вы действительно так хорошо меня знаете, Фредерика? — спросил Тим Болджео, улыбнувшись в ответ, и она покачала головой.
— Я бы, наверное, и сама догадалась, если бы захотела. Но я этого не сделала. Давайте, она ждет вас!
Болджео усмехнулся и последовал за ней сквозь оживленный гул разговоров и звон столовых приборов в переполненном ресторане. Аппетитные запахи дразнили его ноздри, а мужчина за стойкой бара приветливо помахал ему, когда он проходил мимо.
Официантка провела его в один из небольших обеденных залов на первом этаже, и, когда он вошел, Брэнди подняла навстречу ему глаза, сияя улыбкой. Она поднялась на ноги — на обе — и протянула руки.
— Итак, ты наконец-то сделал это, папочка! — сказала она. — Хорошо, что я не стала ждать, чтобы сказать тебе что-нибудь важное.
— Не доставляй мне хлопот, малышка, — ответил он, крепко обнимая ее. — Просто помни, кто отвечает за восстановление твоего корабля.
— Ты имеешь в виду, моего бывшего корабля. — Брэнди крепко сжала его в объятиях. — Так получилось, что у меня есть новый.
— Правда? — Болджео отступил назад и посмотрел на нее.
— Да! Я успешно прошла медосмотр, и это означает, что снова допущена к службе. И в моем почтовом ящике лежало электронное письмо, ожидавшее, пока Бэссингфорд не завершит проверку. Перед тобой новый главный инженер эсминца ее величества "Тимберволф".
— Точно? Превосходно! Конечно, сначала у тебя небольшой отпуск по случаю потери ноги.
— Да, и он уже начался. Но ничего страшного. "Тимберволф" в настоящее время находится в составе эскадры коммодора Макиленни в Грендельсбейне. Вернется домой только через пару месяцев. Затем какое-то время попадет в распоряжение верфи. Из-за того, как все закрутилось в Хэнкоке, он на три месяца опоздал на капитальный ремонт, последний из которых был тремя годами ранее. — Брэнди пожала плечами, выражение ее лица стало чуть менее веселым. — Он не дождется полного капитального ремонта, учитывая, как сейчас обстоят дела, но, по словам коммандера Сисери — это его командир — ему понадобится по крайней мере несколько месяцев, чтобы решить свои самые насущные проблемы. При условии, что мы сможем найти место на верфи и бюджет, чтобы их устранить.
— Да, это так, — вздохнул Болджео. — И должен сказать тебе, Брэнди, не думаю, что в ближайшее время ситуация изменится к лучшему.
— Ну, а чего ты можешь ожидать, когда оставляешь военный флот ответственным за что-то важное? — раздался голос у него за спиной, и он, быстро обернувшись, увидел рыжеволосую женщину, которая только что вошла в столовую.
— Айрис! — просиял он. — Что ты здесь делаешь?
— Твоя дочь наткнулась на меня по дороге из Бэссингфорда, — сказала главный сержант Айрис Бэбкок, пересекая зал и протягивая руку. — Она сказала что-то о том, что обедает с подонком-бездельником и нуждается в ком-то решительном — вроде меня — для моральной поддержки.
— Почему-то мне кажется, что она не совсем так это сформулировала, — с усмешкой ответил Болджео, и Бэбкок пожала плечами.
— Достаточно близко к истине. Особенно когда я поняла, что она говорит о тебе. — Она покачала головой. — Не могу поверить, что ты все еще не в тюрьме!
— Это потому, что ты постоянно недооцениваешь мою способность избегать ареста. — Болджео сжал ее руку. — Полагаю, это не слишком удивительно, учитывая, какими скудными мозгами космического пехотинца тебе приходится пользоваться, чтобы оценить ситуацию.
— Прекратите, вы оба! — Брэнди покачала головой и постаралась одарить их обоих суровым взглядом. — Здесь никого нет, кроме нас троих, так почему бы вам двоим не перестать притворяться, что вы очень хорошие друзья, чтобы мы могли сесть и поесть.
— Упустить возможность прищемить хвост твоему отцу? Брэнди! — Бэбкок покачала головой. — Уверена, ты лучше знаешь нас обоих!
— Ты права, — кивнула Брэнди. — Вот почему я стою здесь и пытаюсь вспомнить, почему я решила, что пригласить тебя присоединиться к этому веселому маленькому сборищу было хорошей идеей.
— Туше! — сказала Бэбкок со смехом и оглянулась на ее отца. — Я действительно рада тебя видеть, Тимми. Мы так давно не виделись.
— Я тоже... хотя, буду отрицать это при свидетелях, ты же понимаешь.
— Конечно.
Брэнди со смиренным видом покачала головой и махнула рукой в сторону столика, за которым она ждала.
— Это, пожалуй, лучшее, чего я могу добиться от вас двоих, так что почему бы нам не присесть и не сделать заказ. Сколько у тебя времени, пап?
— Мне нужно вернуться в офис примерно через два часа, — ответил он. — Айрис?
— У меня есть время до восемнадцати ноль-ноль. — Бэбкок пожала плечами. — Не похоже, что есть большая спешка с возвращением на борт. Они все равно не позволят нам ничего предпринять.
— Да, — кисло сказал Болджео. Затем он встряхнулся и повернулся к Брэнди, а они с Бэбкок уселись на приготовленные для них стулья.
— Итак, "Тимберволф"! Один из класса Благородных, не так ли? — продолжил он более веселым тоном, пока Бэбкок открывала меню на столе.
— Да, он не молоденький цыпленок, — кивнула Брэнди. — Конечно, он уже почти в самом конце срока своей службы и получил все обновления последней фазы. Если бы хевы не решили пойти ва-банк, он до сих пор был бы в Силезии, борясь с пиратством. Одной из вещей, которые должны были произойти в ходе этого капитального ремонта, было обновление пусковых установок Модель 6. Этого не произойдет, так что мы не сможем справиться с ракетами последнего поколения. — Она поморщилась. — Вероятно, это означает, что мы будем пасти поезд флота.
— Знаю, ты бы предпочла что-нибудь более энергичное,.. — сказал Болджео, — но надеюсь, не поймешь меня превратно, если я скажу, что мы с твоей мамой были бы так же счастливы, если бы ты могла избежать каких-либо более "энергичных" переживаний. По крайней мере, на некоторое время.
— На данный момент, похоже, что весь флот будет избегать их, — ответила Брэнди. — Я заглянула в здание адмиралтейства, когда была на суше, и перекинулась парой слов с Кэлвином Макэби. Ты помнишь его, папа?
— Конечно, — кивнул Болджео.
— Ну, он сейчас работает в бюро по кадрам, так что, узнав, в чем заключается моя новая должность, я получила повод немного порасспрашивать его. И он сказал мне, что мы приближаемся к чему-то очень похожему на приостановку. — На лице Брэнди появилось озабоченное выражение. — Из того, что он говорит, мы в значительной степени выполнили большинство поставленных задач "Ответного удара Гамма". Это означает, что мы мало что можем сделать — во всяком случае, официально — без объявления военных действий. В сочетании со всеми средствами на техническое обслуживание, которые мы перенаправили на операции, адмиралу Капарелли очень скоро придется вернуться к оборонительной позиции.
— Я знаю, — на лице Болджео отразилось не беспокойство, а отвращение.
— Ну, я всего лишь космопехотинец, а космопехотинцы не разбираются в тонких и сложных аспектах политического процесса, — сказала Бэбкок, отрываясь от меню. — Тем не менее, я могла бы высказать свое мнение о том, почему это так, если кому-то интересно это услышать.
— Думаю, что в Демпси выгоняют людей, когда они так говорят, — сказал Болджео, и главный сержант фыркнула.
— Не то чтобы она была не права, папа, — заметила Брэнди, и он кивнул.
— Я ведь говорил тебе, что собирается сделать Норт-Холлоу, не так ли? — Настала ее очередь кивнуть, и он пожал плечами. — Ну, некоторые вещи предсказать легче, чем другие, и с этими людьми все примерно так же просто, как кажется.
— Я поняла тебя, Тимми, — сказала Бэбкок. — Должна сказать, что не ожидала, что даже Хай-Ридж будет так откровенен в этом вопросе.
— Он не... в любом случае, это не для общественного пользования, — ответил Болджео. — Это все вопрос высоких моральных принципов... для общественного пользования. И Кромарти не может призвать его к ответу — опять же, для всеобщего сведения — без того, чтобы не вынести кучу грязного белья на публику в неподходящий момент.
— Я бы хотела, чтобы они просто пошли дальше и покончили с этим. — Тон Брэнди был резким. — Они выдвинули обвинения три недели назад, папа! Почему до сих пор не заседает суд?
— Потому что Норт-Холлоу нанял целую бригаду высокооплачиваемых гражданских юристов, — сказал Болджео. — И они подавали ходатайства об отсрочке с того момента, как он назначил им оплату. Во-первых, они попросили продлить срок для рассмотрения обвинений и соответствующих статей военного кодекса, поскольку, в конце концов, они гражданские лица. Что они знают о военном праве? И военно-юридическое управление вынуждено из кожи вон лезть, учитывая то, что ассоциация консерваторов просто ищет что-то, что можно использовать для давления на правительство. Таким образом, они получили продление. И теперь они подают все возможные ходатайства об отсрочке, какие только могут придумать. Черт возьми, они, вероятно, собираются вызвать Юрия Роллинза в суд в качестве свидетеля защиты!
Бэбкок фыркнул. Адмирал Юрий Роллинз командовал хевенитским флотом, атаковавшим Хэнкок, и стал военнопленным после того, как сэр Янси Паркс отобрал у него систему Сифорд.
— Я бы заплатила хорошие деньги, чтобы увидеть это, Тимми, — сказала космопехотинец. — Особенно когда он согласился бы с обвинением в том, какой Юнг жалкий говнюк!
— Но, в конечном счете, они ничего этим не добьются, — отметила Брэнди. — Либо доказательства есть — и я чертовски уверена, что так оно и есть, — либо их нет, и это военный суд. Не похоже, что в жюри присяжных полно гражданских лиц, которых они могут одурачить или поразить своей работой.
— Они тоже так не думают, — сказал Болджео, постукивая по столу, чтобы пролистать меню.
— Тогда почему? — спросила она.
— Потому что они тянут время. — Ее отец оторвал взгляд от меню. — Ты только что сама это сказала. Пока нет официального заявления, мы не можем объявить войну хевам. Мы тратим время, уйму времени, в то время как могли бы скатать их в рулон, как ковер. Когда, наконец, военные действия возобновятся, цена будет намного выше, чем если бы мы в полную силу взялись за них сейчас, пока они в таком плачевном состоянии. Они знают это так же хорошо, как и мы с вами, и надеются, что адмиралтейство — и Кромарти — придут в такое отчаяние, что уступят и снимут обвинения в обмен на объявление войны.
— Этого не случится и через миллион лет, — мрачно сказала Бэбкок. — Не в этот раз. Слишком много людей знают о том, что произошло, и слишком многие злятся, Тимми!
— Конечно, этого не случится. Но они скорее оправдают свои полученные от Норт-Холлоу деньги, чем признают это. И им не меньше, чем ему, наплевать на то, что произойдет с остальным Звездным королевством, пока они это делают.
Болджео нахмурился, затем встряхнулся.
— И хватит об этом жалком сукином сыне, — заявил он. — Моя дочь только что снова вышла на службу, она собирается возглавить свой собственный инженерный отдел, и мы с ее мамой отправим ее домой еще на месяц в отпуск, прежде чем нам придется ее отпустить. Поэтому мы наверняка найдем гораздо более интересную и продуктивную тему для разговора!
Резиденция премьер-министра
Город Лэндинг
Планета Мантикора
Двойная система Мантикоры
26 октября 1905 г. э. р.
— Может быть, мы могли бы найти что-нибудь более приятное для просмотра?
Голос Уильяма Эликсандера звучал жалобно, когда он уставился на умную стену в конце столовой премьер-министра. В данный момент на ней в режиме реального времени показывались демонстрации у здания адмиралтейства. По стандартам антигравитационной цивилизации башня, в которой располагалось адмиралтейство, была просто пустяком, немногим более ста этажей в высоту. Однако и этого было достаточно, чтобы превратить демонстрантов в муравьев, столпившихся у его подножия, по мнению любого, кто смотрел на них из окон адмиралтейства. К сожалению, сцена, на которую смотрел Эликсандер, снималась с беспилотных летательных аппаратов, парящих на высоте чуть более тридцати метров, что сделало ее слишком четкой для его восприятия.
— Если вы не посмотрите, это не помешает всему случиться, — отметил Аллен Саммервейл.
— Да, — кисло согласился Эликсандер. — Но если я не буду это смотреть, то, по крайней мере, смогу притвориться, что где-то там есть хоть капля здравомыслия.
Он нахмурился, наблюдая, как демонстранты выкрикивают оскорбления друг другу. Они также швыряли кое-что еще, хотя кордон полиции Лэндинг-Сити, разделявший разъяренную толпу, казалось, делал эти снаряды, по крайней мере, несмертельными. Но в любом случае, тот, кто получил прямо в лицо воздушный шар, наполненный ярко-красной краской, вряд ли был бы этому очень рад.
Эликсандер не сомневался, что полицейские дроны, находящиеся в одном воздушном пространстве с камерами репортеров, следят за тем, кто что бросил. Вероятно, именно по этой причине никто не был настолько глуп, чтобы бросать что-то более опасное, чем воздушные шары и теннисные мячи. Это, безусловно, стало причиной того, что перегруженные суды Лэндинг-Сити вскоре получат новый поток заявлений о нарушении общественного порядка, вандализме и, возможно, обычном нападении. Полицейские столицы серьезно относились к такого рода действиям.
Тем не менее, если он не ошибся в своих предположениях, события приближались к ночной кульминации, и в этот момент столичная полиция применит слезоточивый газ, чтобы убедить "демонстрантов" разойтись по домам. Он был уверен, что многие из них захватили с собой респираторы, чтобы защитить себя, но современный "слезоточивый газ" был значительно более совершенным, чем его примитивный предок, известный до начала расселения. Любой, чья кожа подвергалась его воздействию, испытывал сильную мотивацию как можно скорее добраться до дома и принять душ.
Что не означало, что те же самые идиоты не вернутся завтра вечером.
Он впился взглядом в голографические плакаты, парящие над демонстрантами. Невероятно — на самом деле, учитывая их тематику, его так и подмывало сказать "непристойно" — благородного вида трехметровые портреты Павла Юнга отважно взирали на столь же высокие голограммы Хонор Харрингтон. Некоторые идиоты на самом деле скандировали имя Юнга, как будто он был каким-то героическим паладином. Несмотря на десятилетия политического опыта, Эликсандер не мог — буквально не мог — понять, как кто-то мог купиться на такую интерпретацию Павла Юнга, хотя и предполагал, что, по крайней мере, отдаленно возможно, что люди, которые никогда не имели несчастья встречаться с ним, действительно могли убедить себя в его невиновности. Но в дополнение к этому идиотизму рядом с лицом Юнга развевались впечатляющие голографические баннеры, часть которых достигали двадцати метров в длину, осуждающие "поджигателей войны", пытающихся добиться ее официального объявления. И, конечно же, не менее впечатляющие транспаранты реяли над их оппонентами. В них осуждались "коррумпированные политики", "предатели" и — его любимое — "трусливые личности", выступающие против этого объявления войны.
