— Мы — рядовые. Но у ни у тебя, ни у меня нет клипсы БИУС в правом ухе. О чем это говорит?
— Ну, мы — потомственные дворяне, — пожал плечами Егор, — Нам клипса не нужна. Нам модуль БИУС ещё в детстве имплантирован. Вместе с коммом.
— Вот! — поднял указательный палец Сашка, — Именно! А прапорщики — это народ такой... Ушлый. Как только он понял, что мы дворяне, решил не связываться. Сегодня-то мы рядовые, а завтра... завтра можем доставить ему массу неприятностей. Вот он и сориентировался моментально. Понял?
— Понял, не дурак, — ответил Егор, и, прислушавшись к бурчанию в своем животе, обратился к другу:
— Кстати, как думаешь, а не пора ли нам подкрепиться?
— По-моему, пора, — улыбнулся Карлаш.
Теперь у друзей не было встроенных тактиков скафов, однако их личные импланты тоже с легкостью справлялись с прокладкой нужного маршрута. Так что добраться до столовой особых проблем не представляло.
Но не успели они сделать первый шаг по зелёной линии, ведущей к заветному объекту, как воздух прорезал громкий вой сирены. В ушах зазвучало: 'Тревога! Персоналу базы занять места согласно боевому расписанию! Тактическая схема 35!'. Эти слова сейчас слышали все, находящиеся на территории базы. Сирена через минуту смолкла, а пустынная до того база стала напоминать растревоженный муравейник. Во все стороны метались транспортеры с наземным личным составом и пилотами. Взмыла в воздух дежурная эскадрилья прикрытия. Активировались роботизированные системы защиты. Разворачивались в боевое положение батареи ПВО.
Зелёная линия маршрута, только что нарисовавшаяся перед Егором и Андреем, исчезла. Вместо неё 'нарисовалась' красная, ведущая совсем в другом направлении.
— Красная — первый уровень срочности. Побежали! — скомандовал Карлаш, и друзья рванули по красной линии так, словно за ними гнались голодные собаки. На этом маршруте, кроме них, никого не оказалось. Только сзади топали по бетону два бойца в полной боевой выкладке, очень похожие на тех, что сопровождали бывших офицеров в вертоджете. Но друзьям было некогда оглядываться. Тревога — это тревога, и самым главным сейчас было занять своё место. Красная линия свернула за угол... И уперлась в закрытую железную дверь, у которой замер вооруженный часовой. На стене рядом с дверью висела табличка с надписью: 'Гауптвахта'.
— Вот так вся наша жизнь: несёмся куда-то, сломя голову... И не знаем, что нас ожидает за ближайшим поворотом, — философствовал Сашка, вальяжно развалившись на жёстких нарах, словно это был дорогой мягкий диван.
— Похоже, теперь всю оставшуюся жизнь за ближайшим поворотом нас будет ожидать камера гауптвахты, — выпуская изо рта струйку пара, мрачно буркнул съёжившийся на своем лежаке Егор.
Гауптвахта базы отличалась от гауптвахты орбитальной крепости. Причём не в лучшую сторону. Грубые бетонные стены, жесткие деревянные нары без никакого намёка на матрацы. И самое главное — тут было холодно. Очевидно, местное начальство считало, что находящиеся здесь должны испытывать неудобства не от одного только осознания факта лишения свободы.
— Ну, не знаю... — Сашка задумался над словами Егора, — Вряд ли личный состав штрафбата расквартирован по камерам. Хотя, конечно, гауптвахта должна быть и там, и, если она настолько хуже этой, насколько эта хуже гауптвахты Крепости, то очутиться на ней я бы не хотел. Так что по прибытии к новому месту службы сразу начну проявлять чудеса храбрости и героизма.
— Тебе всё лишь бы шуточки шутить, — с осуждением глянул на сокамерника Егор.
— А что? Я военную карьеру, как некоторые, делать не собирался. Оттрубил бы свои пять лет — и на гражданку. Там такие, как я, тоже очень нужны. Так что мне и после штрафбата будет вполне неплохо. Демобилизуюсь, найду себе хорошую работу, женюсь... — Сашка мечтательно прикрыл глаза.
— Чего тогда вообще на военную службу пошёл? Сидел бы себе где-то на тёплом местечке, жену бы завёл, детишек строгал потихоньку... Вообще: ты же потомственный дворянин, откуда в тебе такое мещанство?
— Хм.. Не всем же быть героическими защитниками Отечества. Кому-то и в тылу надо победу ковать, — улыбнулся Карлаш. А затем, стерев с лица улыбку, добавил: — А если серьёзно, то причин, почему я пошёл служить, две. Первая: бесплатное обучение в военном училище по нужной мне на гражданке специальности, а вторая: этот дурацкий закон, лишающий дворянина звания, если он к двадцати пяти годам не отслужил пять лет военной службы.
— Во-первых — не закон, а бери выше: Императорский Указ. И во-вторых: очень даже правильный. А то некоторых бы в армии и не увидели. А дурацкий закон — это тот, по которому человека, в создание из которого совершенной боевой машины вбухано столько средств и времени, отправляют в штрафбат — высказал своё мнение Егор, у которого в последнее время все мысли крутились вокруг одной темы.
— Действительно, лучше бы расстреляли... — поддержал мнение собеседника Сашка.
Егор взглянул на ухмыляющуюся физиономию друга, и раздраженно отвернулся к стенке.
— Не дуйся, — изобразив умоляющий голос, попросил Александр, — Тут же и поговорить не с кем. И связь вся заглушена. Ни в Сеть выйти, ни по вещательным каналам прошвырнуться...
— А чего ты хотел на подземном уровне местной гауптвахты? — не оборачиваясь, процедил сквозь зубы обиженный Егор. Сквозь бетон радиоволны не проходят, а оборудовать точку доступа персонально для тебя как-то не подумали.
— Да нет... — возразил, потягиваясь, Сашка. Тут не то... Я ещё наверху проверил: вся связь обрублена. Радиодиапазон забит помехами, Сеть заблокирована. Местная служба РЭБ дело знает туго.
— Ну да. Теперь вражеские агенты на территории базы ни передать информацию, ни получить указания они не смогут, — с сарказмом произнес Егор, вновь поворачиваясь к стенке задом, а к собеседнику передом.
— Потому что заперты на гауптвахте... — радостно улыбнулся Сашка.
— Ты думаешь, настоящих вражеских агентов местные контрики позволили бы провезти прямо на базу? — вопросительно поднял брови Егор.
— Так ведь там, где мы упали, нет гауптвахты. А здесь есть, — резонно возразил собеседник, — Так почему бы не привезти сюда?
— Если бы нас считали диверсами, давно бы уже допрашивали... С применением разных интересных методов... — Егор передёрнул плечами.
— Ну, в принципе — да... Хотя, может, ждут, пока мы расслабимся. А потом придут где-то так в час ночи, и возьмут в оборот...
— Да какие из нас диверсы? — досадливо махнул рукой Егор.
— А что? — оскорбился Александр, — офицера ВКС убили, аэрокосмический модуль разбили... Чем не диверсанты? Контрики тут уже, наверное, носом землю роют... Или хотя бы особисты.
— Ты выражения-то подбирай! — вспыхнул Егор. Это было не убийство, а честная дуэль! И модуль мы спасли!
— Да ладно, ладно... — примирительным тоном сказал Карлаш. Я это всё знаю. Просто попробуй взглянуть на всё это со стороны... Кстати, как думаешь, тревога учебная, или боевая?
— Думаю, учебная — ответил, остывая, Егор, — Давно последний раз была попытка прорыва?
— Да в том то и дело, что давно. Эти гады вполне могли собрать силы для ещё одной. Думаю, они спят и видят, как повторяют то, что им удалось в семьдесят пятом...
— Если действительно вдруг... — произнёс Егор, поглядев на потолок камеры, — А мы в такой момент тут сидим...
— Да... — Сашка тоже посмотрел в потолок. В такой момент хорошо бы зарыться метров на двести глубже... Да шучу я, шучу! Не смотри на меня так! А вообще, нас отсюда не переведут ни выше, ни ниже, пока не закончат расследование по 'Сапсану'. А расследовать могут и полгода. Помнишь, как было, когда Вербицкий разбился?
— Когда Вербицкий разбился, два месяца только черные ящики искали, а потом ещё столько же восстанавливали. А у нас ящики вместе с нами на базу приехали. Смотри, вообще, не накаркай. А то мы так ещё долго до своего штрафбата добираться будем.
— А тебе так и хочется побыстрее в штрафбат — улыбнулся Сашка, и хотел было ещё что-то добавить, но его перебил резкий гудок, одновременно с которым в противоположной входу стене открылась ниша, и оттуда выехал металлический столик с двумя пластиковыми упаковками. Егор сверился со своими часами. Ужин подали точно по расписанию.
Разговор, естественно, тут же был прекращён, и друзья рьяно принялись расправляться с содержимым упаковок. Не мудрено: у обоих с утра во рту не было и маковой росинки. Еда, поданная на ужин, была вкусной, но, с точки зрения Белецкого и Карлаша, её было слишком мало. Но делать было нечего. Гауптвахта — не офицерская столовая — тут добавки не попросишь. Поэтому арестанты, закончив трапезу, начали готовиться ко сну. Собственно, вся подготовка заключалась в том, чтобы растянуться на жёстких нарах. Но после прошедшего напряженного дня арестантам было всё равно, где спать: не было бы нар — улеглись бы на полу. Так что, когда яркие лампы под потолком погасли, и камеру остались освещать только тусклые плафоны дежурного освещения, оба друга уже спали. Карлаш сразу уснул крепким сном, а Белецкий спал неспокойно: вполглаза, вполуха и то и дело просыпаясь от малейшего шороха: нервное перенапряжение у каждого сказывается по-разному.
Именно поэтому тяжелые шаги в коридоре он услышал ещё до того, как железная дверь отворилась, и прозвучала команда 'Подъём! На выход!'. Встроенные часы показывали час ночи. 'Ага! Вот и на допрос пора', — подумал Егор. Жмуря глаза от непривычно яркого света, полусонные арестанты поднялись, и, пошатываясь спросонья, направились в сопровождении двух конвоиров, облаченных в тяжелую штурмброню к лестнице, по которой спускались сюда с наземного уровня. Но подниматься по лестнице не пришлось. Двери в стене рядом с лестницей оказались дверями лифта. Причём, похоже, грузового. Четыре человека занимали от силы пять процентов его площади. Лифт дрогнул, и поехал, судя по ощущениям, не вверх, как этого можно было ожидать, а в противоположном направлении. Опускались секунд двадцать, что на такой скорости могло означать пройденный путь и в сто метров, и в двести. 'Сбылись Сашкины мечты', — подумал Егор, покосившись на протирающего рядом слезящиеся глаза друга.
Выйдя из лифта, дальше по лабиринтам подземных тоннелей передвигались на автоматическом транспортёре. Под землёй база казалась похожей на огромный муравейник — такое же переплетение скупо освещённых горизонтальных, вертикальных и наклонных ходов, вдоль стен которых тянулись разнообразные кабели, множество разнообразных помещений. Всюду были снующие туда-сюда в кажущемся беспорядке люди и механизмы. Но этот беспорядок беспорядком действительно лишь казался. Каждый человек или механизм двигался строго по своему маршруту. Любое отклонение тут же фиксировалось и пресекалось системой безопасности базы. В Империи в автоматическом режиме непрерывно отслеживалось местоположение даже гражданских лиц: каждый был обязан носить комм, по коду которого идентифицировался его владелец. У военных систем существовали и дополнительные способы определить личность человека. В чём именно они заключались, никто не знал, но случаев обмана военной системы безопасности ещё не было.
Транспортер, попетляв немного, остановился у неприметной серой двери, за которой уходил вдаль длинный коридор с цепочкой таких же дверей справа и слева. Впередиидущий конвоир, пройдя метров двадцать, вошел в одну из дверей в левой стене коридора. За ним потянулись все остальные. Помещение за дверью оказалось приемной — судя по тому, что в противоположной входу стене оказалась ещё одна дверь, на вид деревянная, а вдоль боковых стен прилепились жесткие металлические стулья. Сопровождающие молча указали Белецкому и Карлашу на следующую дверь, а сами остались в приёмной.
Егор, осторожно приоткрыв дверь, просунул в комнату голову. На первый взгляд комната казалась пустой. На всякий случай Егор спросил: 'Разрешите?'. Кто-то внутри ответил густым баритоном: 'Входите'. Друзья осторожно вошли в помещение, и замерли у двери, ожидая дальнейшего развития событий. Комната оказалась довольно большой. Почти вся она была погружена в полумрак, за исключением большого стола из красного дерева у противоположной стены, ярко освещённого старинной настольной лампой, и участка возле двери, где остановились вошедшие. Вдоль боковых стен комнаты, так же, как и в приемной, стояли стулья, но на этот раз не металлические, а деревянные, обитые кожей. На правой стене висели широкие шторы. 'Интересно, что они закрывают? Не окно же на такой глубине' — подумал Егор. Лицо восседавшего за столом человека было скрыто в тени, но рядом с его головой на несколько секунд вспыхнула и тут же погасла надпись: 'майор Смирнов, начальник особого отдела базы'. Надо понимать, майор таким образом представился. 'Что-то везёт нам последнее время на майоров' — подумал Белецкий, ожидая дальнейшего развития событий.
Между тем особист начал сухо и официально излагать:
— Довожу до вашего сведения, что расследование по поводу аварийной посадки борта 034 'Сапсан' закончено. Установлено, что вашей вины в происшедшем нет. Более того, только благодаря вашим действиям удалось избежать катастрофы. В обычных условиях вы были бы даже награждены. Но сейчас... Я сообщу командованию вашей части, и оно само решит, как вас поощрить... И поощрять ли вас вообще..., — майор помолчал немного, и после секундной паузы добавил: — Вопросы есть?
— Никак нет! — рявкнули обрадованные друзья.
— Можете идти, — уже другим, чуть более неофициальным тоном произнёс почти невидимый в тени майор.
— Развернувшись, Егор и Александр направились к двери. Карлаш уже вышел в приемную, когда сзади послышалось:
— Белецкий!
— Я! — обернулся Егор.
— А вы останьтесь.
— Недоумевающий Карлаш бросил на товарища озадаченно-удивлённый взгляд из-за закрывающейся двери, Белецкий ответил ему тем же, и, обернувшись, уставился в сторону неясного силуэта за ярко освещённым столом.
В комнате повисла тишина. Егор лихорадочно пытался понять, что ещё от него может быть нужно местному особисту. На ум ничего не приходило. Выдержав паузу, сидящий за столом человек прокашлялся, и ласковым голосом спросил:
— Вы, кажется, интересовались, кому принадлежит предприятие, поставляющее Адмиралтейской Верфи маскирующую плёнку?
Егор хотел возразить, что он не интересовался, а только предложил поинтересоваться товарищу, но, подумав, решил, что говорить этого не стоит: Запись разговора майор слышал, раз задает такие вопросы. А почему спрашивает именно его? Значит — есть причины.
Особист не стал дожидаться, пока Егор придумает ответ, и продолжил:
— Так вот... Так получилось, что я могу удовлетворить ваше любопытство... это предприятие контролирует семья фон Ливен. Слыхали о такой?
Егор не успел открыть рот, чтобы ответить, как майор добавил:
— А теперь идите.
Белецкий машинально ответил 'Есть!', и снова направился к выходу. В приемной его ожидал только один конвоир. Или уже не конвоир... Вроде бы их с Карлашем оправдали, а значит, и заключение закончилось... И конвой больше не нужен. А что всё-таки имел в виду особист? И куда делся Карлаш?
