Откуда приходят ангелы

— Вы ведь такие, правда? Я в вас верю.

Издевается, подонок. Аника молча ждал, сосед ухмыльнулся.

— Короче, — говорун оглянулся в сторону болота. — Там — борм. Большущий. Усатый и добрый. Мне нужно хорошее кино... — задумчиво почесал голову, — все равно не знаете, что такое кино. В общем так... — вновь окинул взглядом, — одного из вас червяк должен сожрать. Другой останется живым. Все просто. Кто доброволец?

Аника побледнел. Внутри отдалось — шутка? Но желудок продолжал сжиматься — не шутка, мать их... Разум холодно давал отчет — ведь слышал про "живые фильмы", с откровенными сценами изуверств, — на черном рынке дикие деньги. Травля, сжигания, расчленения. На земле часто пропадали бездомные, кого вряд ли станут искать... Внизу живота нудно засаднило — боги. Борм. Гигантская сороконожка...

Старший терпеливо ждал, перескакивая с одного лица на другое. И каждый раз, когда глаза щупали Анику — внутри сосало и падало... Сердце грохотало в груди...

— Ладно, — хлопнул по коленями черный режиссер. — Тогда девушка. Будет красиво — нежная и беззащитная...

Он потерял ощущение реальности — ноги налились слабостью...

Почему? Зачем была вся эта дорога, весь этот глупый путь?

Оба таирца вернулись к лайдеру — сквозь гул в ушах доносились обрывки спора: '...странная, говорю тебе — она не моб! Я не вижу моба!' — 'Ой, у модеров вечно что-то глючит...' — 'Все равно! Посмотри, какая красотка — знаю пару заведений, где любят экзотику' — 'Какая экзотика?! Дикая! Своих мало? — пройди по улицам, ткни пальцем! На Земле сюда очереди на пять лет вперед — выбирай-не-хочу. Тебе нужны проблемы со службой безопасности?'

Сволочи. Подонки. Вам на всех плевать... Глаза предательски увлажнились, мир смазался, в носу захлюпало...

С машины прекратили сгружать оборудование, двое у воды теперь устанавливали треноги. Небритый сосед молчал, опустив лицо. Он не виноват — виноваты исчадия с Земли, и злая судьба, — но ничего не мог с собой поделать... Будь проклято все на свете, никогда не думал, что так испугается — задрожит, затрясется... Хорошо умирать героем — быстро и легко, оставляя память в сердцах восторженных зрителей. И страшно — в жвалах гигантского насекомого-червяка, как еда... Громко хрустит перемалываемое тело, ломаются кости, разрывается кожа, лопаются жилы и вены — прокусил губу до крови. В груди стучало и падало...

Приближающийся шелест шагов по траве — все? Подошли все четверо, как стена — ноги и руки предательски ослабели...

— Я пойду, — вдруг донесся голос соседа, как через вату. — Отпустите девушку. Я покажу вам подвиг, ублюдки...

Сердце стучало тысячью гамма-тонов, распадаясь на отдельные крошечные осколки...

— Серьезно? — радостно осклабился старший, и победно оглянулся на остальных. — Не умерли еще настоящие мужчины! У нас есть герой.

Аника растеряно дышал, боясь поднять глаза.

— Отпустите девушку.

— Как только, — клятвенно приложил руку к груди режиссер. — Обещаю. Клянусь и обязуюсь...

Все происходило будто во сне. Снова в нереальности — тягучей и вязкой, как кисель, когда можно только смотреть, не в силах пошевелить слабой рукой. Нереальность тонко звенела в ушах, эхом отражалась в голове, взлетая неведомыми октавами... Баба! Девчонка! А вот перед тобой — мужик... Настоящий. Небритый собрат поднялся, отряхнулся и спокойно вытянул руки: 'Готовы?' 'Давай, родной, — кивнул старший и снял с запястий жгут — кошмарная стена расступилась. — Мы будем помнить тебя вечно!'

Циничные сволочи.

Оказался крепким и гибким — или так показалось снизу. Медленно подошел к болоту и прыгнул на кочку — четверо приготовили аппараты и затаили дыхание. 'Можешь попробовать сбежать, — крикнул вдогонку таирец. — Будет интересно!' Не надо — мысленно попросил Аника. Мы в силовом поле у лайдера — не сбежишь...

Вся поляна наверняка в пассивном режиме, и оба пленника особенно — иначе бы не вели себя столь вольно. Но незнакомый собрат не знал. 'Спасибо, — донеслось в ответ. — Как только отпустите девушку'. Старший восторженно вметнул над головой большой палец...

Подонок.

Прости... Он повторял это снова и снова — прости, спасибо, прости... Фигура аборигена легко скользила с кочки на кочку — пара секунд, и вот уже над зарослями осоки видна только лохматая голова. Кровь стучала в висках, он чувствовал себя полной девчонкой, до кончиков пальцев — слабой, беззащитной, в смерть перепуганной... Осознание и анализ придут позднее, а сейчас — только страх. В зарослях что-то грузно заворочалось — далекие камыши заволновались, заходили ходуном, как живые... 'Внимание!' — поднял ладонь режиссер...

И вдруг — до них долетела песня... Неожиданно, необычно — совершенно не в унисон кошмару — незнакомые слова, незнакомый язык, высокий голос... Все ярче и выше — как журчащий на порогах, каскадом сбегающий по камням ручеек... Четверо с аппаратами удивленно выпрямились...

Над зарослями медленно выросла гигантская голова. Страшная, вся в перекрестиях жвал и передних ножек — огромные фасеточные глаза тускло блеснули в заходящем солнце. Кошмарное порождение болот качнулось перед человеком, выгнулось, и вдруг нырнуло в камыши, подняв целый веер брызг — перед ошарашенными глазами проскользило все невероятное кольчатое тело...

— Мать вашу!!! — бешено заорал очкарик. — Я же говорил — он эльф!!!

— Назад!!! — заорал старший — фигуры на берегу брызнули в стороны...

Поздно. Аника отупело привстал с травы — оцепеневший разум никак не мог понять... Огромным фонтаном взорвалась вода у самого берега, окатив брызгами до дальних деревьев — гигантский червяк взметнулся в воздух и выгнулся над поляной, закрыв чуть ли не полнеба над головой... Аника дико закричал — голос потонул во всеобщем гвалте, — гигантская тень как будто замерла на долю секунды, позволяя увидеть и осознать... Затем плашмя упала вниз, заставив вздрогнуть землю — во все стороны полетели пластиковые обломки лайдера...

Безумные ноги сорвались с места и рванули прочь — по лицу захлестали упругие прутья бесчисленных кустов...

Ноги летели — безумно, не разбирая дороги, — под ногами мелькали бесчисленные кочки и проплешины воды. Он не отдавал отчета ни в чем, в голове ни одной разумной мысли — только ветер в ушах, и треск плазменных выстрелов за спиной...

Он не знал, сколько это продолжалось — осознание и анализ придут позднее. Разумные мысли придут позднее, а сейчас — только ветер в ушах, свист веток и плеск воды... Пока очередное бревно издевательски не булькнуло под ногой, и он плашмя не полетел в воду... Судорожно вынырнул и рванул вверх — боги... Новый рывок, новый, еще...

Судьба злобно хохотала, надрываясь от колик — лес и болото заходились от хохота. Рядом склонилась к воде огромная лилия. Он дернулся последний раз, замер и поднял лицо к небу — сил больше не было. Вообще. Из глаз брызнули слезы, все сильнее и сильнее — горькие и безнадежные, как само отчаяние. Это просто сон. Дикий, выворачивающий, кошмарный сон.

Такое не может быть правдой...

По договору с платформой "Dream" остальная часть книги удалена