Изгнание. Книга 1

Хорошо, что простым людям не делают контрольных тестов ДНК, и никто никогда не выяснит, что дитя — полукровка, незаконное существо, подлежащее исследованию генетиками и, возможно, физическому уничтожению во имя чистоты расы элитариев.

На Земе нам с матерью не удалось бы спасти ребёнка, — мою дочь и её внучку. Девочку, — мы назвали её Флори, — поместили в дорогой интернат, и изредка Памп, в качестве "отца", приводил ее в дом своей возлюбленной Грациозы, — я имел возможность общаться с Флори, — милым рыжим созданием, похожим на игривого, ласкового котёнка. Она звала меня "Степкой", — таково было имя одного из ее наперсников по интернату, — очевидно, "Степан", — и лезла на руки...И мать, молодая веселая бабушка, полюбила Флори, свою крошечную куклу-внучку.

Думаю, я был бы счастлив в браке с Инженией, разделявшей мои научные интересы и устремления, но законы генетиков разрушили нашу идиллию. А через три года пришло от моей любимой нежданное сообщение на адрес обсерватории, — она вышла замуж на Хароне за видного инженера, — заместителя начальника всего местного промышленного производства, — с ним она будет счастливо жить в законном браке, заведет еще детей...

Я научил её любить так, как это умеют элитарии, — думаю, она радует мелкого чиновника своим высоким искусством...

Мать корила меня за отчаяние: все равно нам никогда бы не стать с Инженией законной парой, и, если бы мы были вместе продолжительное время, мог бы возникнуть интерес местных генетиков из "Особого отдела контроля"к нашей дочери, — похожей на нас обоих. Если я любил по-настоящему свою милую, должен лишь радоваться повышению ее статуса благодаря удачному замужеству. Все к лучшему...

Но забыть первую любовь — очень трудно, тем более, при таком меланхоличном характере, как у меня. Небо все чаще забирало мое время. Я отказывался сдавать генетический материал, несмотря на то, что еще не достиг двадцатипятилетия, являющегося для элитариев-мужчин возрастом совершеннолетия, после которого можно оформить отказ от этой формы служения Креатору, если сумеешь доказать, что в состоянии принести пользу обществу иным путем, — но до конфликта пока не доходило.

Прошло несколько лет, стандартных и одинаковых. Как сон пустой.

Неожиданно в филиал Космобанка пришла разнарядка: одному из молодых специалистов технического направления развития надлежит прибыть на Зем для прохождения курсов повышения квалификации; слушателю курсов полагались немалые командировочные, проезд в первом классе и экскурсии по Зему. Мать ухватилась за идею: я мог отправиться в путешествие на Зем не просто бесплатно, но по высшему уровню, за счет средств Космобанка.

Я отнекивался, считая, что ехать стоит одному из инженеров, но она настояла, сочтя будущую поездку идеальной возможностью "сменить обстановку". Она обещала внимательно следить за развитием моей дочери, протирать линзы моего телескопа и слать сообщения — каждый день.

И еще она подарила мне захватывающую идею, на осуществление которой выдала почти неограниченный кредит, будучи по природе женщиной любопытной: она подсказала мне, как наиболее безопасно и скрытно попытаться разузнать больше о смерти моего наставника, астронома Феерия и о самих сигналах, которые, возможно, и ни чего собой не представляют. Или значат много больше, чем мы можем себе представить! Мать понимала мои душевные движения лучше, чем я сам. Заинтригованный, я уехал.

Несколько дней путешествия до метрополии промелькнули быстро.

В салоне всегда было с кем переброситься словом. Удалось даже завести некоторые полезные знакомства. Узнав, что я — представитель Космобанка, а мать — исполнительный директор и соучредитель регионального филиала этого банка, многие пассажиры-элитарии, — из числа не-тунеядцев, избегавших работающей элиты как огня, — делились визитками и номерами личных внешних коннектов. Мне необходимы были их номера для соединения, так как колониальные поселенцы не обязаны вживлять за ухом внутренний коннект-передатчик, — приглашали "заходить" в гости, будучи в их "регионах", давали полезные советы и вели себя мило, почти дружески.

Многим из них я инстинктивно не доверял, даже не пытаясь войти в их смысловую мысленную сферу, чтобы не утратить покоя собственной души. У большинства пассажиров карьеризм чувствовался сразу: стоило лишь встретиться взглядом с бегающими беспокойными глазами да прислушаться к горячим убеждениям, быстрой речи и несколько истерическим пафосным обертонам, да еще подметить тягу к манере тянуть паузу для придания пущей значимости пустословию.

Но с одним человеком, обаятельным здоровяком, подобно мне летевшим на конференцию по инновациям, я почти подружился. Он был с Европы, спутника Юпитера, — на эту немалую колонию наш корабль пришвартовался всего на пару часов. Надеюсь, мне удастся сохранить доброе мнение о Фестине и впоследствии.

На Земе в этот раз не понравилось еще более, чем в детстве: невозможный отвратный воздух Оппидума заставлял часто чихать и искать парковые насаждения. На Земе возмутительно мало зелени; полный развал сельского хозяйства происходит ввиду неоправданной дороговизны земли, скупленной элитой; удешевленная пища, столпотворения народа, огромные магазины с одинаковыми товарами, грубые речи, вызывающая одежда, — низменная среда обитания и низкие нравы не могут нравиться жителю молодого мира Тефии.

Земляне любят обсуждать пустые новости и ссориться друг с другом, словно дети дошкольного возраста. Им нравится говорить о том, о чем они не имеют ни малейшего представления. Профанация знаний — типичное дело.

Так, не раз слышал мимоходом обсуждение предстоящего грандиозного космического проекта: земляне собираются отправить корабль -"остров", полностью имитирующий в миниатюре Зем былых эпох развития планеты, — к далеким мирам, к звезде Эпсилон Тукана, той самой, откуда мною были зафиксированы сигналы явно искусственного происхождения. Планируется терраформирование одной из трех планет звездной системы; если так не удастся обнаружить планету, хотя бы частично приемлемую для освоения, корабль полетит дальше, к системе другой звезды.

Тема сплетен местных жителей неожиданно и меня заинтересовала, — кое-что показалось неожиданным, но я не позволил родиться догадке, так и просившейся на ум, — воспоминание о загадочной смерти бывшего директора обсерватории еще живо в памяти...

Моей мыслью было: уж не расшифровка ли тех самых сигналов побудила правительство экстренно снарядить дорогостоящую экспедицию к далекой планетной системе? Даже средства нашлись! Странно это все выглядит, с учетом того момента, что в последние десятилетия именно на космических проектах и социальных программах пытались экономить...

Неоднократно был свидетелем уличных драк. Раз сам чуть не стал неожиданной жертвой нападения грабителей: роль побежденного — не для 'медведя' Стипа, но пожалел их: бил не в полную силу, хотя мог бы по праву силы и рождения превратить в кровавое месиво, — они оставались живы и в сознании, когда прилетела мангана "скорой помощи"... Наивные жадные грабители, даже жаль их: они не увидели во мне элитария из-за моей немного нетипичной внешности, напоминавшей этакого дикаря-старообрядца, купца первой гильдии былых времен, — отнюдь не рафинированного аристократа... Скорее бы сорок пять дней пребывания на Земе закончились... Так хочется в тишину и покой Тефии...

Несколько раз сходили с Фестином в местные хиларисы в квартале Урба, — но мы не умеем хмелеть от алкоголя, а без хмеля любви для работающего элитария-ученого нет удовольствия ни от чего, кроме работы. Местные люпы и скорты, размалёванные как страшные игрушки низкого пошиба, внушали отвращение и стремление отвести взгляд в сторону. Даже не смог ни с одной договориться о чем-нибудь, — противно... лучше воздержусь.

Фестин, однако, познакомился с симпатичной милой скортой со средним образованием, — мне она тоже показалась симпатичной, не вульгарной, не размалеванной, но он преуспел раньше, как более ловкий в искусстве беседы и быстрого обольщения...

И теперь я вижу Фестина гораздо реже: большую часть свободного времени он проводит с подругой, оказавшейся недавней выпускницей полного курса школы-дисципии, — в её постели и на прогулках вместе с нею. Похоже, у них — всё сладилось. Хорошо, что хотя бы Фестину повезло.

Живу я в самой дорогой и шикарной гостинице земного мира: меня позабавила сама возможность пожить в знаменитой "Земле Междуречья", или как там иначе, на латыни?...

Мне ничего не стоит пребывание здесь: вызывающая сторона оплачивает все расходы, зато это место — самое тихое из всех местных "богаделен". И оригинально весьма, — для любителей древностей, — только я в их число не вхожу. Мне Тефия, простая и безыскусная, — дороже.

Сегодня около двух ночи по местному, чуждому мне времени, решил сходить в триклиний, — слегка перекусить, чтобы легче перенести обычную бессонницу. На диване, в озелененном закуте между двух гигантских лестничных пролётов, увидел задумавшуюся о чем-то рыжую девушку с длинными косами, — наверняка, местную постоялицу. Судя по одежде и внешности, — одного со мной сословия. Черт дернул пригласить ее пойти со мной, — поесть и выпить. Устал от одиночества.

Хочется просто поговорить с другим человеком, — только не из числа скорт, вешающихся на шею любому. Правда, была одна мысль недостойная: слышал, местные дамы-элитарии — женщины очень страстные и любят одиноких колонистов с особым удовольствием, — как некую диковинку...

Но девушка отказала в категоричной форме. Пришлось одному спуститься вниз, — без лифта, который не предусмотрен в нашей гостинице. Возвращаясь назад, помог этой же рыженькой открыть дверь собственного номера: она пыталась повернуть ключ в замке совсем в другую сторону. Похоже, тоже приезжая. Она зашла в свою дверь и не поблагодарила как следует. Царица...

Через час-полтора, не в силах уснуть, — отворил дверь в коридор: хотел через панель связи заказать местных орехов кешью, — единственные орехи, понравившиеся на Земе,— на Тефии они не прижились. И соседняя дверь тоже открылась почти одновременно.

Рыжая вышла явно с тем же намерением: связаться по местному коннектору с "живым" администратором (похоже, на Земе биороботов не меньше, чем людей). Словно за язык меня тянули, — предложил ей зайти выпить в моем номере. Как будто мало мне было ее предыдущего отказа! Решил действовать нахрапом: знал, что наверняка откажется.

А она? Возьми и согласись! Вот тебе и гордячка... И что мне теперь с нею делать? Никогда не знал близко никого из женщин знати, кроме матери. Как вести себя? О чем говорить? Зачем позвал её?

Глава 5. Стип

Юная девушка, — или зрелая женщина? — вошла в мой номер робко, опустив глаза, но мне почудилось в ней некое ощущение вызова, задора, страха, решимости, — даже не понять, чего больше. Подняла глаза, — они были прозрачно-серые, с легкой голубизной. Как талая вода Тефии.

Сейчас сходства с Инженией я в ней почти не увидел. Рыжие волосы, рост, фигура, — и только. Неизвестная элитария была ДРУГОЙ: в каждом её неспешном движении чудились сила, отточенность, грация, — словом, генетическое совершенство. И лепка лица — четкая, все черты словно вырезаны из мрамора античным скульптором. Ни одной неправильности, будто рядом со мной — живой биоробот. Неужели такова и есть знаменитая красота женщин-элитариев, чей облик полон внутреннего достоинства и самоуглубленности? Моя мать тоже красива, но здесь мне довелось увидеть нечто особенное, что трудно выразить, но ощутимо лишь шестым чувством.

Она посмотрела мне в лицо, чуть улыбнулась в нерешительности. Я очнулся от задумчивости: довольно рассматривать гостью, — она может уйти, передумать. Пусть мне достанется хотя бы несколько минут её внимания...

— Моё имя — Золь, — произнесла она после глубокого вдоха. — Так зовут меня друзья. Настоящее моё имя — Церта. Церта Мар. Кто Вы?

— Стип. Стипатор. Вы можете называть меня Стёпкой, — очень похоже звучит. Знаю, на Земе есть имя — Степан. Я с Тефии. С дальней колонии.

Я не стал уточнять, что такое Тефия: большинство землян понятия не имеют о спутниках Сатурна. Возможно, ей совсем не интересно знать обо мне слишком многое.

— Тефия — ледяной спутник Сатурна!...— Лучезарные глазенки гостьи зажглись неподдельным восторгом, и сразу стало ясно без вопросов: она очень молода, почти ребенок, — наверно, недавно завершила базовый курс обучения и еще полна восхищения необъятностью жизни во Вселенной. — Моя мать покупала крема, стоившие целое состояние,— сделанные на Вашем спутнике Сатурна, они приходили после оформления спецзаказа, и казались ей весьма эффективными... Вы живёте там? Так далеко? Но...

Вы — элитарий, я вижу, я это чувствую подсознательно, — что же заставило Вас поселиться в бескрайних глубинах Космоса? Как я рада, что Вы — не землянин! Очень! Сразу показалось, что у Вас — такая странная походка... Ой, не сердитесь, я вправду рада... Что Вы — оттуда... Тефия...

Там даже не создали нормальной атмосферы, местная колония имеет немало проблем: искусственная гравитация под куполом, которая еще неизвестно как скажется со временем на здоровье детишек, выросших на спутнике; постоянный контроль за приближением случайных астероидов...

Многие богачи-экстремалы едут на тефианский курорт "Итака", — где много снега, созданного изо льда земными технологиями. Мать была на Тефии, — и чуть не замерзла там. Сказала, изолирующий костюм не греет в условиях местных ледяных торосов, — грустных пейзажей бесконечных льдов...Или у неё было не то настроение...

И еще у Вас там выстроена грандиозная обсерватория, — наилучший телескоп во всей Солнечной системе, верно? Как чудесно! От наблюдений за звездами просто пьянею... Вы видели тот телескоп, да? Я не успела посетить Тефию прежде. И теперь уже никогда не увижу её... Жаль! Вы любите жизнь на спутнике? Там есть что-то хорошее? Что не могут распознать туристы? Простите за болтливость, пожалуйста, — это со мной бывает редко. Безумно интересно соприкоснуться духом и знанием с человеком оттуда, из Космоса!

Она разговаривала быстро, отрывисто, сжав руки. Словно ей действительно была интересна тема разговора, но что-то подспудно напрягало, словно её нервы были на грани. Слышал: в среде элитариев не бывает, просто не может быть ни пьяниц, ни алкоголиков, они все поголовно — психически нормальны, что генетически обусловлено.

Однако, у моей гостьи, скорее всего, какие-то неприятности, — поэтому она ведет себя странно: то почти грубит, — вежливые фразы и жесткий, категоричный тон, — то радуется как ребенок, что я "свалился с Тефии". Явно в ней нет насмешки по отношению ко мне, — не умеющему быть настоящим элитарием, не умеющему галантно ухаживать за женщинами и вести беседу. Дикарь с окраины обжитого мира...

Да что же я стою? Пригласил её выпить и торчу столбом уже несколько минут, бессловесно любуясь ею! Вытащил деревянную бутыль из бара, запевшего при открытии дверцы нечто древнеегипетское, что вызвало безумный восторг гостьи, — налил самого дорогого беато в два тяжелых серебряных кубка. Из крошечного сейфа извлёк пакетик выращенного на Тефии фундука, отличающегося от земного, — более крупного и сладкого. Протянул ей в нерешительности.