Выбор

— Гермиона! — Я заорал, и всем телом бросился на стекло. — Гермиона! Редукто! Бомбарда!

Все было тщетно. Я пытался применить самые разрушительные приемы, из тех что освоил в этом кошмарном походе. Я пытался аппарировать, хотя с этим искусством был знаком только по книжке, что подсунула мне Гермиона в прошлом году... Все было тщетно. Я не смог даже привлечь внимания девочки.

Золотая нить под моими ногами замерцала, намекая, что я задержался тут слишком долго, и надо идти дальше. С трудом оторвался я от попыток добраться до любимой напрямую. Похоже, сделать это я смогу только тем способом, который предусмотрела хозяйка домена, и никак иначе.

Золотая нить привела меня к очередной двери. Я устало оперся на нее и произнес:

— Откройся.

Каменная, украшенная прихотливой резьбой дверь открылась. За дверью была небольшая комната, а в комнате стояли на коленях... две Гермионы.

— Я ждала двоих. Дойди вы сюда с Роном — забрали бы обеих, и там, в реальности, уже разбирались бы: кто из вас вытащил счастливый билет, а кто пустышку. — Раздался холодный голос, переполненный искрами сдерживаемого смеха. — Ну а, раз уж ты пришел один — выбирать тебе придется здесь и сейчас. Выбирай! Кого ты возьмешь с собой, а кто навеки останется здесь? Кто — самое слабое звено?

Глава семнадцатая.

Когда мое восприятие раздвоилось — я испытала непередаваемые ощущения. Смотреть на мир двумя парами глаз, слышать двумя парами ушей, чувствовать по разному движение легкого ветерка, гуляющего по залу...

Только произнеся это слово, я поняла, что изменился весь окружающий мир. Вместо туманного вихря — возникли каменные стены, вместо непонятного прозрачного нечто, что удерживало меня — появился полированный обсидиан.

Я посмотрела на себя. Смотреть на себя со стороны было невыразимо странно. Тем более, что от слабости меня все еще шатало.

Я пробежалась взглядом по самой себе. Напоминанием о плене у Пожирателей остались ошейник на горле и начисто выбритый лобок, чего я не делала никогда. Груди... ничего выдающегося. Иногда я завидовала Лаванде — обладательнице весьма немаленького бюста. И все-таки, что такого мог найти во мне Гарри, чтобы идти на смертельный риск, да по сути — на верную смерть, чтобы только создать ситуацию, в которой кто-нибудь мог захотеть спасти меня?

Я попыталась поднять руку, чтобы коснуться своей груди... и едва не рухнула. Сил не было совсем. Даже стоять прямо давалось с большим трудом.

Еще раз оглянувшись, я удивилась тому, что не обратила внимания сразу: хозяйки этого места не было рядом. Исчез и огромный экран, на котором мы наблюдали за окружающим миром и похождениями Гарри. Только пол, стены и я.

Хотя — нет. Над полом, в считанных сантиметрах от него, отражаясь в полированном до зеркального блеска вулканическом стекле, тянулась золотая нить. Один ее конец упирался в серебряные двери, а другой — застыл между мной и мной. Я сдвинулась так, чтобы путеводная нить указывала только на одну меня... и нить тоже сдвинулась, снова указывая в промежуток между нами.

Я попыталась встать так, чтобы одна я была между дверью и другой... Меня замутило, тошнота подступила к горлу... а когда все кончилось — оказалось, что я и я снова стоим на линии, перпендикулярной золотой нити. Понятно. Облегчить Гарри задачу мне не дадут...

Эта мысль вызвала новый приступ ужаса. Прежние обманки выявить было легче легкого. По крайней мере, Гарри справился, и хозяйка этого места уверяла, что задача Рона была еще проще. Но сейчас... сейчас даже я сама не могу разобрать — где "настоящая я", а где — подделка!

Дверь открылась и вошел тот, кого я так ждала и боялась увидеть.

— Я ждала двоих. ... Кто — самое слабое звено?

Признаться, я прослушала речь моей хозяйки, уловив только, что Гарри придется выбирать из двух меня.

Мальчик посмотрел на одну меня, потом — на другую... Сначала я ойкнула, и непроизвольно попыталась закрыть самые неприличные места, но потом опустила руки. В конце концов, по пути сюда он видел все это никак не меньше двух раз, даже если не считать проклятую суккубу.

— Герми? — обратился парень ко мне.

— Не сокращая мое имя, как будто ты не... — я остановилась, осознав, что все это с одинаковым выражением говорят обе меня, и так он не сможет отличить... А как он сможет отличить подделку, если даже я не могу этого сделать?

— Понятно, — протянул Гарри. — Ни малейшей задержки. Спрашивать о деталях похода в Хогсмит на третьем курсе и деятельности АД — тоже бесполезно, насколько я понимаю?

Я уныло кивнула двумя головами сразу.

— Я сама не знаю: кто из нас настоящая я, — произнесла я двумя голосами сразу.

— Понятно, — повторил Гарри. — Сама идти сможешь?

Я попробовала сделать шаг... и это привело к тому же эффекту, как и когда я попыталась запутать указующую нить. Мгновенная тошнота, дезориентация... и я стою на исходной позиции.

— Похоже — нет, — озвучила я очевидное. — Выйти отсюда сможет только та, которую ты вынесешь.

— Тогда так... — Гарри взмахнул палочкой. — Мобиликорпус! — Та "я" которая была справа, приподнялась над полом, и повисла. Но что это даст? Ведь "Мобиликорпус" надо контролировать, а у Гарри — только одна палочка? — Извини... — За что он извиняется?

Гарри приблизился к той "мне", которая стояла на ногах, присел, а потом резко распрямился. И я осознала себя висящей у него на плече, а левая рука Гарри придерживала меня за бедра. Так вот за что он извинялся! И обе меня залились краской при мысли, что я не возражала бы против того, чтобы он сдвинул руку чуть повыше... Но висеть вниз головой было не очень удобно, и я немного поерзала.

— Прости... — извиняющимся тоном произнес Гарри, — но чтобы нести тебя подобающим образом — нужны две руки.

— Ничего, — ответила я, с трудом удержавшись от просьбы сдвинуть руку мне на попу... В конце концов, Гарри и так не легко, чтобы выполнять еще и капризы девчонки. — Держи, как удобнее.

Я ожидала, что Гарри повернется, и пройдет в ту же дверь, через которую вошел... но он двинулся вперед, к сплошной стене. Несколько секунд я со страхом ожидала нового приступа тошноты, после которого все вернется к начальной позиции... Но Гарри, перемещая сразу двух меня, дошагал до стены, которая любезно раскрылась перед ним. Нас отпускают? Впрочем... какая разница, если душа моя все равно останется в руках здешней владычицы?

За раскрывшейся стеной не оказалось ничего. Пустота и темнота. Та я, которую Гарри перемещал Мобиликорпусом, приподняла голову и посмотрела назад... там тоже не было ничего — даже стены, через которую мы только что прошли. Никаких различий: везде одинаковая тьма. Но в этой тьме Гарри каким-то образом выбирал направление и уверенно двигался... куда-то. Шаг за шагом. Не останавливаясь. Наверное, ему тяжело: все-таки я отнюдь не пушинка... но он даже не притормаживал, чтобы отдохнуть. Твердо и уверенно он двигался к неведомой мне цели. На мгновение я задумалась: каким образом я вижу себя, Гарри и себя... но потом поняла, что не смогу ответить на этот вопрос. Как бы я сейчас хотела оказаться в такой знакомой библиотеке на Гриммо... Но даже если Гарри вынесет меня... Мои мысли снова и снова возвращались к тому, как глупо я поступила, понадеявшись на Рона.

Я опять посмотрела за спину Гарри... и замерла в ужасе. За нами чернело пятно тьмы, что чернее окружающей нас ночи. И из этого пятна выступила тварь. Похоже, когда-то ЭТО было человеком... но те времена давно прошли. В одном из отростков, что когда-то были руками, тварь держала что-то, блеснувшее металлом. С ужасом я поняла, что сейчас будет... но чем я могу помещать? Чем...

Не давая себя задуматься, я схватилась рукой за пояс Гарри и сдвинула свое тело. Что-то резко ударило меня под левую лопатку. Боль взорвалась черной звездой. А когда я снова смогла видеть, а боль снизилась до почти терпимого уровня, я поняла, что лежу на животе на тропинке, которой не было, а Гарри пытается напоить меня из рук чем-то горьким.

— Черт! Почему она не поддается... Какого я не ходил к мадам Помфри?! Не получается... Выпей, Гермиона. Тебе поможет. Точно поможет. Выпей, пожалуйста!

С трудом потянувшись, я глотнула. Горечь обожгла горло, но боль в спине не уменьшилась.

— Гдхе... он...

— Нет его. Гермиона... Зачем ты это сделала? Зачем... — Гарри схватился за голову.

— Я... — кашель рвал горло металлическим вкусом крови. — Я и тхак... много предавала тебя.

— Ты?! — изумление на лице Гарри было сродни удару. Он даже не подозревал... Да и я сама не понимала, что делаю.

И я начала говорить, время от времени прерываясь для того, чтобы откашляться, или перетерпеть очередной приступ боли. Я говорила о том, как рассказывала Дамблдору о том, о чем Гарри просил меня молчать. Как молчала о том, о чем Гарри должен был узнать... но Дамблдор просил — и его марионетка молчала. И получила в качестве оплаты доступ в запретную секцию библиотеке, даже не понимая, что это — взятка. Я рассказывала о том, как покинула его именно тогда, когда ему нужнее всего была помощь — после смерти Сириуса. Легко было бы во всем обвинить Дамблдора. Но... я сама должна была догадаться, что тот, кто раз за разом бросает Гарри навстречу Тому-кого-нельзя-называть — не друг ему. Догадаться, и понять... Не поняла. Не додумалась. Предала. Я рассказала и о том, как бездумно поставила на кон свою душу и проиграла.

С трудом я подняла голову, чтобы посмотреть в глаза присевшему ко мне Гарри... Я боялась увидеть в них отвращение, но видела только изумление и страх.

— Гха... Гхарри... прости меня.

— Гермиона... — Гарри... он погладил меня по голове? — Я не прощу тебя... — больно... я опустила голову, но снова вскинула ее, услышав следующее. — Мне не за что тебя прощать. Ты делала то, что считала правильным. Волшебники много старше и опытнее оказались обмануты Великим Белым. Не вини себя. Держись. Мы обязательно выберемся отсюда. И я найду способ вернуть тебе твою душу. Обязательно. Ты только дер...

Прохладная темнота охватила меня, забрав боль.

Глава восемнадцатая.

Я пошевелилась, и со стоном попыталась повернуться на бок. Свесившийся перед глазами локон оказался какого-то лилового цвета. Неудивительно. После такой-то встряски.

— Почему же магия дома не защитила меня? — спросила я в пространство, не ожидая, впрочем ответа. Но, как ни странно, я его все-таки получила.

— Полукровка не просила Дом о помощи. — Ворчливо проскрипел Кричер откуда-то из-за спины. — Маглы вечно трахаются как животные, и Дом не был уверен, что полукровке не захотелось переспать с предательницей крови. Видела бы этот позор моя госпожа!

Несмотря на оскорбительную форму высказывания, по сути Кричер был прав. Позорище! Позволила себя оттрахать пятнадцатилетней пигалице, да еще и во владениях Дома!!!

Я в тревоге ощупала себя. Между ног саднило, но, как ни странно, мое главное сокровище осталось в неприкосновенности. Да. Вот такой я, Нимфадора "Будь проклято это имя" Тонкс, редкий и почти вымерший в настоящее время зверек: двадцатитрехлетняя девственница! Но что делать, если тот, с кем я эту самую девственность хотела бы потерять — целеустремленно меня избегает?

Я вспомнила нашу первую встречу, когда, вернувшись домой после четвертого курса Хогвартса, я впервые встретила потрепанного мужчину с несломленным взглядом. Позже мне рассказали о его "маленькой пушистой проблеме", но это уже не имело никакого значения. Я влюбилась сразу, и, боюсь что навсегда.

— Тонкс! — веселая и довольная Джинни сбежала по лестнице откуда-то сверху, прервав мои размышления о неудавшейся жизни. — Давай приходи в себя, и пошли со мной. Тут такое...

— Паршивка! — я вскинулась. — И часто ты так... с девушками?

— Нет, — рыженькая как-то... погасла. — Два-три раза в год, не более. Когда Сила встает комом в горле и плещет из ушей. Терплю, сколько могу, а потом...

— Сколько можешь? — удивилась я.

— Ну да... Когда я еще не знала, что со мной происходит, я решила терпеть "до упора". К счастью, а может и нет, тогда дома были только близнецы... В общем, в себя я пришла, стоя на четвереньках, с задранной до шеи юбкой, и блузкой, разорванной практически в клочья. Джордж сидел передо мной на диване с отсутствующим видом, а Фред... Фред "обрабатывал" мою задницу. У меня болело все, что только могло болеть, по ноге стекала кровь... Я слизнула что-то, текущее по губе... и меня чуть не вырвало от противного солоноватого вкуса. В общем, оказалось, что плющило меня долго, а близнецы оказались ребятами выносливыми, и опробовали меня всеми возможными способами, пока я не растратила Силу, и они не смогли осознать происходящее. Как я тогда не залетела — ума не приложу... К тому же, как выяснилось, папа вернулся как раз тогда, когда "процесс" был в разгаре. Сам он с трудом сумел не присоединиться, но и сделать ничего не мог. Зато потом хотя бы объяснил ошарашенным и напуганным детям: что, собственно, произошло, и почему это случилось. Он показал нам пергамент с древним Договором, еще времен Основателей...

— Но ведь пергамент не мог уцелеть, — усомнилась я. — За столько времени он должен был рассыпаться в прах!

— Это обычный пергамент должен рассыпаться в прах, — пожала плечами Джинни. — А заклятый... Что ему сделается? Его на Адском огне жечь можно — ничего ему не будет, пока жив тот, кто подписал его. Ты же — Блэк, ты должна знать о таких вещах!

— Я — Тонкс! — возмутилась я. — И родители старались держать меня так далеко от подобного, как это только возможно. И что дальше было?

— Дальше... Я шарахалась от близнецов, Фред с Джорджем странно смотрели на меня, папа метался между нами... В общем все было плохо. Но потом мы постепенно разобрались, и решили жить дальше. Тем более, что, как выяснилось, от нас ничего, в сущности, не зависело. Да будет проклят тот, кто заключил этот Договор. Кстати, о договорах... То, что ты не знаешь о контрактах семьи Блэк — не значит, что тебя не захватят их последствия. Как показывает мой пример — лучше знать с чем можешь столкнуться, чем нарваться внезапно и неожиданно.

— Значит, — я задумалась, — получается, что Дамблдор прав: родовая Сила и прочие заморочки чистокровных — зло!

— Сила, — флегматично пожала плечами Джинни. — А за Силу всегда приходится платить. И за халявную Силу — обычно приходится платить в разы больше. Поверь, когда я начала разбираться с Договорами рода Уизли, там нашлось много интересного. И если бы я последовала рекомендациям Дамблдора и не стала разбираться, надеясь "прожить обыкновенную жизнь", "ничем не отличаться от магглорожденных", то одной инцестной дефлорацией дело бы не обошлось. Там ТАКОЕ... Не проведи я некоторых ритаулов буквально в последний момент, мне и рожать пришлось бы, и от таких... Или я могла оказаться в полном смысле этого слова — в рабстве. В общем — я не хочу об этом говорить, но очень советую — поройся в архиве семьи, раз уж нас отсюда не выкинули. Думаю, найдешь немало любопытного.