Она рассмеялась, обнажив клыки; потом смех медленно стих, точно отступающая морская волна, и так же медленно исчезла улыбка. Эта волчица умела надевать много масок; так штормовое море, если на него смотреть издали, скрывает множество острых камней. Когда волны отступают и обнажают ее истинные чувства, они, как те камни, могут преподнести любой сюрприз. "Сколько же раз я уже почти потонул", — подивился Лоуренс про себя, поглаживая бородку.

— Я...

— Хмм?

— Я сожалею, что подстрекнула тебя.

Она по-прежнему сжимала медный кувшин, видимо, такой же холодный, как прежде. Лоуренс сел рядом, будто стремясь ее согреть.

— Ну, вообще-то я благодарен тебе за это... благодаря тебе я смог воспротивиться Киману.

Он не лгал; однако глаза Хоро бегали, точно она пыталась понять, правду он сказал или нет. Наконец Хоро опустила глаза и кивнула.

— Об этом я и сожалею.

— О? Ну... если бы ты мне не дала такую возможность, сам бы я не решился...

— Я не это имею в виду.

Хоро покачала головой и набрала воздуха в грудь; потом посмотрела на Лоуренса в упор и отчетливо произнесла:

— Такой умный человек, как ты, может сделать практически все, если только ясно видит, что вокруг него происходит. Но у каждого есть сильные и слабые стороны, и я подстрекнула тебя, хотя прекрасно знала, что ты для этого не очень приспособлен. Я даже знала, что ты не желал этого.

Лоуренс и впрямь лез в конфликт городских торговцев, изрядно поднаторевших в интригах и коварстве. Однако к подобному он в любом случае должен быть готовым, если сам собирается стать когда-нибудь городским торговцем. Хоро вовсе незачем по этому поводу переживать. Но не успел он раскрыть рот, чтобы это высказать, как она продолжила:

— В любом случае, если бы тебе вправду достало духа спорить с ними всеми, ты бы уже в полной мере воспользовался моими способностями.

Да, будь на его месте Ив или Киман, они бы так и поступили... они бы не постеснялись воспользоваться Хоро, чтобы заполучить желаемое. В конце концов, если рассуждать логически, она была самым сильным оружием.

— Ты, похоже, предпочитаешь течение событий, которое... ээ... надежное. Медленное и равномерное. И я тоже чувствую, что тебе это подходит лучше всего. Однако из-за моих действий сейчас перед тобой нечто совершенно иное. Я права?

Она была права. До знакомства с ней Лоуренс думал лишь о своем заработке. Его доход медленно рос, и какая-то часть Лоуренса была вполне удовлетворена этим постепенным ростом. Нельзя забывать, почему он изначально хотел обзавестись собственной лавкой: вовсе не из какого-то могучего желания вроде "держать в руках весь мир", а просто — быть частью некоего маленького городка, который он мог бы считать своим домом.

— Однако мне обидно, что ты не считаешь меня пригодным для подобного.

Уши Хоро под капюшоном дернулись. Она медленно подняла голову.

— Но ты и впрямь для этого непригоден?

— Когда ты так на меня смотришь, я просто не могу сердиться.

Лоуренс горько улыбался, наблюдая, как белые облачка его дыхания уплывают вверх, к луне; казалось, эти облачка уносят с собой и горечь.

— Однако отступать я не собираюсь.

После этого его заявления Хоро посмотрела на него с таким видом, будто только что вдохнула часть той горечи, что он выдохнул.

— Потому что у тебя такое лицо.

— Угг...

Даже когда Лоуренс ткнул ее пальцем в лоб, она не пыталась скрыть своей тревоги. Да, похоже, она совершенно искренне сожалела, что втянула его в это. Всякий раз, когда Лоуренс оказывался в беде, Хоро шутила, что у нее будут проблемы, если он окажется плохим торговцем; однако, несмотря на все это, она действительно переживала за него. Но сейчас, похоже, у нее были другие причины беспокоиться, помимо неприспособленности Лоуренса к подобным ситуациям.

— Раз ты так сожалеешь, это означает, что ты ждешь от меня великих дел, правда?

У Хоро ведь тоже был недостаток — она всегда сердилась, что Лоуренс чересчур трясется над ней, когда принимает решения. Но, похоже, когда Мудрая волчица молчала, это действовало куда лучше, чем когда выплескивала свои чувства в виде слов.

В конце концов она явно решила замять тему.

— Ты, кажется, собирался написать о нашем с тобой путешествии...

— Э?

Он припомнил; да, он действительно что-то такое говорил. Однако он никак не мог понять, в чем тут связь. Хоро смотрела на него сердито; похоже, она рассчитывала, что он поймет сразу. Однако в итоге она, судя по всему, смирилась с ограниченными возможностями его мозга и хмуро продолжила:

— Но в этой истории главным героем будешь ты, верно? Я хочу, чтобы главный герой действовал подобающе. Потому что я... я всего лишь второстепенный персонаж... или по крайней мере у меня такое ощущение...

В древней легенде о Медведе Лунобивце, разрушившем ее родной город, Хоро не то что главной героиней не была — ее вообще убрали со сцены.

Сейчас она, сидя на краю колодца, болтала ногами совершенно по-детски.

— Но... это всего лишь мое себялюбие. Если ты окажешься в опасности, если ты будешь одиноко бродить по ночному саду — мне будет больно.

Она положила руку на грудь и вздрогнула, точно ей действительно было больно. Лоуренс легонько ущипнул ее за правую щеку.

— В общем, я понимаю, что ты имеешь в виду, но...

Хоро с сердитым видом терла щеку; у Лоуренса не оставалось иного выхода, кроме как говорить напористо.

— Если ты так на это смотришь, у меня тем более нет причин отступать.

Потому что ее слова значили — она ожидает от него многого. А раз так — ни за что на свете он не отступит.

— Поэтому-то я и не хотела тебе говорить...

— Потому что я стану еще упрямее?

И Лоуренс рассмеялся; однако Хоро ткнула его кулачком в бок и посмотрела таким серьезным взглядом, что стало ясно: шутки кончились.

— Ты хоть понимаешь, как дорого можешь заплатить, если не примешь моей заботы?

— ...

Он знал все аргументы Хоро и знал, что они косвенно отражают ее ожидания. Призадумавшись на несколько секунд, он наконец кивнул. Он вовсе не валял дурака, однако Хоро все равно одарила его долгим испытующим взглядом.

— Ты действительно понимаешь?

— Я так думаю.

— Вправду?

Именно ее настойчивость помогла Лоуренсу наконец-то сообразить. Какую роль играет в истории персонаж, который хочет, чтобы другой был главным героем? Ему всего-то надо желать и волноваться; в этом смысле это очень удобная роль. К несчастью для Лоуренса, мужчины во все времена слабы против такого рода персонажей.

— Конечно.

Утвердительно кивнув, Лоуренс обнял ее теплое тело, омытое лунным светом. Хвост под балахоном радостно вилял. Мир — в каком-то смысле большая сцена, на которой каждый хочет быть главным героем. Но события далеко не всегда подчиняются капризу человека, так что быть главным героем — задача не из простых. Однако пытаться легче, когда в тебя кто-то верит.

Хоро стояла в объятиях Лоуренса, и у нее был такой вид, будто тяжесть свалилась с плеч. Одного этого было достаточно, чтобы Лоуренс понял — он ни о чем не сожалеет.

— Идем, давай наполним кувшин и пойдем обратно. Здесь холодно.

Он вдруг понял, что эти слова яснее ясного показывали, что он пытается скрыть смущение. Правой рукой он взял у Хоро кувшин и наполнил водой; Хоро держала его за левую руку и хихикала, точно от щекотки. Конечно, его подстрекали, но это было из-за того, что ситуация имела отношение к костям бога-волка — потому-то Хоро и желала, чтобы Лоуренс в нее влез.

На следующий день после обеда Лоуренса вызвал Киман. Когда он покидал комнату, сильнее всех нервничал, как ни странно, Коул.

Кербское отделение Торговой Гильдии Ровена представляло интересы всех ее членов в Кербе, важнейшем торговом узле, связующем язычников и приверженцев Церкви. Здесь встречались тысячи торговцев. Здесь встречались управляющие, присматривающие за торговцами. Перехитрить каждого из них было невозможно; но что Лоуренсу предстояло сделать, так это под руководством Кимана перехитрить другие гильдии и северных землевладельцев.

Если Ив не предаст его и гильдию, все будет хорошо. К такому заключению пришли Киман и другие торговцы после ночи размышлений и подготовительной работы. От Лоуренса не требовалось чего-то чересчур сложного. Ему предстояло завоевать доверие одинокой волчицы Ив и таким путем добиться того, чтобы все прошло гладко. Ничего более.

— Ты уверен, что тебе не нужно взять с собой своих спутников?

— Уверен.

В здании было шумно, так что Лоуренс смог урвать лишь несколько минут, чтобы поговорить с Киманом перед отправлением. Киман был одним из главных людей в отделении, и сейчас он вел переговоры, так что сейчас на нем было роскошное одеяние с накрахмаленным воротничком.

Поскольку переговоры между северными землевладельцами и южными торговцами происходили в дельте, то, что Хоро и Коул оставались на постоялом дворе, могло со стороны выглядеть так, будто их взяли в заложники. Быть может, поэтому Лоуренса и спросили, не лучше ли им пойти с ним.

— Итак, ты передашь госпоже Болан то, что мы обсуждали. Сейчас все очень запутано, так что, если ты будешь принимать решения по своему усмотрению, важные мелочи могут просочиться сквозь щели в плане.

Киман смотрел Лоуренсу прямо в глаза, и Лоуренс кивнул, показывая, что понял. Даже если бы он видел полную картину, едва ли он бы ее осмыслил... он ведь даже у Хоро и Коула не мог выиграть. Киман зато не мог неделями бегать по горным тропам, питаясь лишь водой и черствым ржаным хлебом, — такую работу куда лучше мог выполнять Лоуренс.

Если Лоуренс будет следовать советам Кимана, ему ничего не будет угрожать. Единственное решение, которое ему дозволялось принять самому, — последнее; когда все станет видно достаточно отчетливо, чтобы он мог вынести свое суждение.

Киман хотел поговорить еще, но стук в дверь прервал их беседу. Переговорщикам предстояло выйти сразу группой, и время подошло.

— Все понятно?

Получив свои приказы, Лоуренс покинул комнату и прошел мимо нескольких человек, которые как раз собирались войти. В здании царило напряжение, как перед надвигающейся битвой; сильнее всего это ощущалось в таверне на первом этаже. Но то было напряжение, связанное с предвкушением победы, ведь бог победы — нарвал — был на их стороне. По-видимому, здесь все обсуждали, кто в результате этой истории окажется на самом верху.

Большинство сходилось во мнении, что гильдия, захватившая лодку северян, которые поймали нарвала, скорее всего, и выиграет больше всех. Даже члены Торговой Гильдии Ровена бормотали, что победить в переговорах будет трудно. Разумеется, это не значило, что они сдаются; те торговцы в углу таверны, которые махали руками, точно гребцы веслами, и те, что сейчас спали, скорее всего, присоединились к югу раньше всех.

Рыцари и наемники слишком прагматичны, чтобы говорить о дележе доходов, которые вне их досягаемости. Но торговцы любят подсчитывать еще не вылупившихся цыплят; они давно уже начали яростно спорить о том, какая доля еще не полученной прибыли кому из них причитается... и, возможно, до сих пор спорили.

Возле здания стояли повозки, ожидающие Гидеона и Кимана; повсюду шныряли одетые попрошайками лазутчики, собирающие сведения для своих нанимателей — других торговцев. Лоуренс вспомнил, как Ив назвала это в Ренозе, городе дерева и меха: "торговая война". Атмосфера возбуждала Лоуренса — потому, видимо, что он своими глазами лицезрел зарождение колоссальной сделки. Кроме того, он был от роду мужчиной, и еще и поэтому подобные вещи его притягивали.

— Господа!

Всю болтовню сразу как отрезало. В центре внимания был Гидеон — высокий, худой, лысеющий старик. Киман называл его приспособленцем, но в его должности, требующей избегать потрясений, любой должен быть таким. В отличие от Кимана, одетого как аристократ, на Гидеоне было одеяние свободного покроя, подобающее старику. Его темно-синие глаза, озирающие всех, кто был в помещении, могли, казалось, заглядывать на сто лет в будущее.

— Во имя нашего покровителя, Святого Ламбардоса, да пребудет с нами победа!

— За победу! — подхватили все; управляющий гильдией и его свита вышли из здания. Киман не взглянул на Лоуренса ни разу — зато он постоянно разговаривал то с одним, то с другим человеком, пока не вышел наружу и не сел в повозку. Наблюдая за ним, Лоуренс обнаружил, что его рука против воли поднялась к груди. Воистину удивительно было, что он, Лоуренс, тоже является частью плана, который может перевернуть положение дел в городе с ног на голову. Будь сейчас рядом с ним Хоро, она бы рассмеялась и сказала, что он торговец до мозга костей. Нет, она точно рассмеялась бы — ведь даже сам Лоуренс рассмеялся.

Запрет на пересечение реки был уже снят, так что после отбытия управляющего то же сделали многие другие — одни, чтобы передавать устные приказы, другие — чтобы наблюдать. Лоуренс смешался с толпой и вместе со всеми двинулся к реке.

Насколько он мог видеть из людского моря, на улицах царило странное возбуждение. Торговля, конечно, шла как обычно, да и не все в городе были торговцами. Но то, как толпы торговцев направлялись на север, напомнило ему северную экспедицию. Звонили церковные колокола, звук шагов гремел, как барабанный бой. Даже лодочники, обычно не очень вежливые к проезжим, держались тихо и почтительно.

Множество зевак торчало на берегу; за ними наблюдали солдаты с копьями и секирами. Слабовольного торговца вышвырнули из лодки, куда он пытался залезть, обратно на причал; у него тряслись колени. Однако никто над ним не смеялся. Все молча двигались к дельте.

Люди, не имеющие отношения к торговле, глазели на разворачивающиеся перед ними странные сцены. В стародавние времена битвы за землю велись мечами, и это было понятно. Сегодня сражения идут на пергаментах и чернилах, так что никто бы не удивился, если бы зеваки приняли происходящее за какую-то магию. Даже Лоуренсу так казалось.

Деньги словно бы появлялись после переговоров — совсем как демон, возникающий в магическом круге, когда его призывает чародей. Понятно, почему Церковь с такой нелюбовью относится к торговцам, безжалостно выжимающим деньги из всего подряд. Их торговле как будто могучие демоны помогают.

Толпу никто не вел; она словно бы текла сама. Путь ее лежал к Золотому потоку, где продавались и покупались самые дорогие товары в дельте. На столах лежали пергаменты с описанием товаров столь ценных, что их нельзя купить за деньги... а может, даже за власть, престиж и честь.

Мелких торговцев, таких как Лоуренс, здесь остановили; лишь богато одетые торговцы и представители гильдий могли пройти. С севера тоже подходили люди и рассаживались. С обеих сторон сидели люди, как будто привычные повелевать другими простым поворотом головы, — это была словно встреча легендарных мудрецов прошлого.