Немногим, не доезжая Балашихи свернули на объездную. И сразу пост — машину остановили. От внушительного навеса к машине шагнули трое — лейтенант и пара красноармейцев. Встали вполне грамотно. Еще Серебрянский заметил провода, идущие к навесу, значит пост телефонизирован. Водитель, старший майор и сержант передали проверяющему удостоверения. Документы лейтенант проверял скрупулёзно — соответствие записей, фотографий и наличие спец-пометок.

— Все в прядке, товарищ старший майор.

— Сколько до базы?

— Пять километров...

Лес внезапно раздался в стороны. Дорога уперлась в разъезд с каменным КПП и воротами. Сплошной забор с колючкой поверх расходился в стороны и терялся вдали. У ворот с правой стороны стояло с дюжину бортовых ГАЗ-АА, по очереди въезжающих на территорию.

Эмка объехала колонну слева и подкатила к КПП. Старший майор вышел из машины и к нему выдвинулся дежурный. И тут с левого проезда быстро выкатился ТИЗ с коляской. Лихо крутанулся, притормаживая, из коляски выпорхнул Ильин. Отмахнулся от вытянувшегося в струнку дежурного — сам мол встречу, и гаркнул:

— Здравия желаю, товарищ старший майор!

— И тебе здравствовать, товарищ майор, — ответил Серебрянский. — Я смотрю врасплох застать бесполезно? С поста сообщили?

— Так точно! — расплылся в улыбке Ильин.

— Куда это транспорт заходит, грузить чего?

— Это на время, учим курсантов вождению. Ты к нам с проверкой?

— И это тоже. Провести беседу и повидать кое кого.

— Ага, понял, — кивнул Ильин. — Сейчас все учебные группы на полигоне. Кое-кто тоже своё мастерство показывают. Можно подождать в штабе, пообедать заодно...

— Нет, — отказался Серебрянский, — обед потом, а на мастерство я воочию оценить не прочь.

— Тогда прошу, — и майор показал на мотоколяску. — Доставим на место.

Загрохотало на востоке, но рядом.

— Это артиллеристские стрельбы у групп начались, — пояснил Ильин.

Эмку с сержантом отправили на базу через КПП. Серебрянский сел в коляску, Ильин за водителем. ТИЗ направился по левому проезду и сразу набрать приличную скорость. Водитель вел больше по обочине, дорога и так не ахти, ухаб на ухабе, и колея разбита гусеницами. Причем будто тут минимум танковый взвод прошел. Старший майор подумал — курсантов тренируют на отражении танковых атак. Уточнять не стал, пришлось бы кричать — громко работал двигатель.

Сплошное ограждение сменилось колючкой. Строения базы остались позади. Справа показался холм, по виду — насыпной. К нему по столбам был протянут кабель, а на вершине стояли ЗИС-6 и Газ-ААА. Фургоны обоих машин синхронно вращались вместе с разлапистыми металлическими конструкциями на крыше.

— Радиолокационная станция "Ревень", — громко пояснил Ильин, склонившись к коляске.

Серебрянский кивнул — об установке РЛС в расположении базы особой группы был особый приказ наркома. Кроме него базу прикрывал дивизион ПВО и авиационный полк, дислоцирующийся в десятке километров севернее.

На развилке свернули направо, и дорога стала ровнее. Затем слева открылся вид на поле, гда старший майор углядел танки.

— Стой!

ТИЗ свернул на обочину и остановился. Серебрянский привстал, всматриваясь в маневрирующие танки на поле. Он с удивлением распознал Pz38 (t), чехословацкий лёгкий танк, и немецкие Pz.Kpfw.III.

— Трофейные. В Кубинке на время взяли. Решили — навык вождения трофеев может пригодится.

Старший майор только кивнул — пригодиться может. Да, не все курсанты будут отобраны для операции "архитектор", но люди с высокой диверсионной подготовкой в тылу противника всегда на вес золота. Ильин прав — надо пользоваться моментом пока есть возможность обучения на технике. Не только отечественной, но и трофейной. И еще...

— Отойдем... — сказал Серебрянский.

Прошли метров десять вперед.

— Как у курсантов с освоением немецкого?

— В целом неплохо. Точнее скажет Валентина Эдуардовна.

Серебрянский хмыкнул. Вот уж казус — Валентину Эдуардовну Максимову, урожденную Голицину, "графиню" — как втихомолку ее называли в Главном Управлении, миновали перипетии чисток.

Женщина умная, красивая, статная. Образование академическое, владеет многими европейскими языками. В совершенстве немецким и французским, кроме них английский, испанский и итальянский. Но в настоящее время важен — немецкий, и как оказалось — английский.

Старший майор поведал Ильину "просьбу" верховного. Майор думал недолго:

— С Валентиной Эдуардовной надо говорить. Если не осилит, привлечем других языковедов.

— Поехали, с Максимовой вечером переговорю. Где там этот... — Серебрянский запамятовал — как Бесхребетного ханты прозвали, — леший свое мастерство показывает?..

ТИЗ свернул с грунтовки и луговиной поднялся на небольшой холмик. На вершине, поросшей кустами, находился временный наблюдательный пункт. Была проведена телефонная линия и стояла радиостанция. Четверо командиров в пехотных гимнастерках что-то отслеживали в оптику — стереотруба на треноге и бинокли. Все внимание на поляну перед лесом. На прибытие мотоцикла с начальством наблюдатели отреагировали приветствием и вновь все внимание в оптику, кроме капитана.

— На данный момент задержано одиннадцать курсантов, — доложил он.

— Кто конкретно?

— Вот список.

Ильин взял лист, вгляделся, хмыкнул, и пояснил Серебрянскому:

— Двум группам курсантов была поставлена задача — скрытно пройти заданным маршрутом и проникнуть на охраняемые объект. Одна из групп была замечена и по условиям задачи по их следу пошли егеря. Кроме того — выдвинулись силы для прочесывания массива...

Радист в это время что-то записывал, слушая эфир, затем протянул лист майору.

— Ага, — сказал Ильин, просмотрев записанное, — еще пятеро попались. Но ни "лешего", ни "деда" в списках нет.

— Дед — это кто?

— Инструктор Горохов, из-за седины позывной.

— Задача считается выполненной если... — начал Серебрянский.

— На объект проник хоть один курсант, — продолжил майор ГБ.

Зазвенел телефон, радист снял трубку, выслушал.

— Инструктор Котомин, инструктор Брант отметились на контрольной точке "стрельбище", — доложил радист.

— Так, осталось двое, Бесхребетный и Горохов, — Ильин глянул на часы. — Полчаса до исходного времени. Ждем. Смотрим.

— То есть курсанты задачу провалили? — спросил Серебрянский, беря у майора бинокль.

— Выходит так. Но двое-то вышли, и двое пока не выявлены.

— Это были инструктора, — сказал старший майор, осматривая лес, и поляну перед ним в оптику.

— По задаче Котомин и Брант являются курсантами, — покачал головой Ильин. — "Леший" и "Дед" инструктора, значит задача выполнена.

— Сколько контрольных точек?

— Три. На стрельбище, на полигоне, и тут.

Какое-то время стояли, вглядываясь в лес. Серебрянский осматривал поляну. Высокая некошеная трава местами свалялась в колтуны, особенно у кустарников. Были видны как бы продавленные полосы, будто что-то тащили тяжелое. Или кто-то прополз? Яков Исаакович проследил направление одной — этот след вел аккурат к наблюдательному пункту. Но таковых было много. Если прогалы проложили инструктора, то выходит они ползали туда-сюда несколько раз. Ерунда выходит. Такое движение заметили бы. Вновь старший майор смотрит на лес и видит появление красноармейцев, одновременно выходящих на опушку.

— Так, вон силы выдавливания, — произнес капитан, — а двоих еще не нашли.

— Время вышло, — глянув на часы, сказал Ильин.

— Значит задача не выполнена? — поинтересовался Серебрянский.

— Выполнена! — гаркнул кто-то из-под ног, да так, что присутствующие вздрогнули.

Прямо перед треногой вдруг вспухла трава. Поднявшийся человек откинул мешковатую накидку и перед начальством предстал довольно улыбающийся сержант Горохов, с ППШ наперевес.

— Вы захвачены и уничтожены, товарищи командиры, — слышится из-за спины.

Оборачиваются, а там в такой же накидке Бесхребетный, держит всех на прицеле.

— Черт возьми! — выразился пехотный капитан. — Как так? Мы ж все глаза проглядели!

— Когда товарищ старший майор подъехал, отвлеклись, я и проскочил — пояснил Бесхребетный. — А "деду", то есть сержанту Горохову пришлось под ногами не шевелясь лежать...

— Я ж говорил? А? — довольно воскликнул Ильин. — Молодцы, мужики!

— Служим Советскому Союзу! — гаркнули оба сержанта.

На подведении итогов, был разбор действий и ошибок. Кто-то, что не смог оторваться от сил выдавливания, не смог найти место для укрытия и замаскировался не должным образом, соответственно был замечен и "нейтрализован". Большинство курсантов на этом и попались. Кто-то охранение контрольных пунктов не смог миновать незаметно. Один курсант вообще пошел на рывок. Наказывать за откровенную дурость не стали, Серебрянский просто вычеркнул этого кандидата из списка собеседования по "архитектору". Не умет пользоваться головой пойдет в диверсионные группы фронтов. Но зачет все-таки поставили... при условии удовлетворительного освоения, а товарищу Бесхребетному взять этот вопрос на контроль. В пример привели действия Котомина и Бранта, и не важно, что они в прошлом охотники.

Потом был обед, запоздалый, потому что закончили в третьем часу дня. В столовой командиры и курсанты разместились на отдельных столах. С той разницей, что командиров обслуживала официантка, а курсантов дежурный группы.

У курсантских столов было шумновато, иногда слышался сдавленный смешки. Причина веселья была проста — по условиям каждый кандидат нес груз в сорок килограмм, и это еще не предел, говорили об пятидесяти, и даже шестидесяти кило. Такой вес снаряжения необходим для тренировки выносливости. Все курсанты крепкие ребята, но тащить тяжести десятками километров вымотает любого. В результате — ноги дрожат и руки подрагивают, но выданную наркомовскую сотку, не смотря на тряску конечностей, мимо рта никто стопку не пронес.

— Башка сегодня отключилась, не вся, конечно — пить могу, — прокомментировал Бесхребетный, что вызвало хохот не только у курсантов...

Подали блюда, и Серебрянский заметил, что первое, второе и третье подавали всем одинаково. Борщ был густ и наварист, даже имелся кусочек мяса. На второе гуляш и запить компот из сушеных яблок. Вполне вкусно и сытно.

После обеда, Серебрянский собирался поговорить с Максимовой. Валентина Эдуардовна проживала в ДКС — доме командного состава, бывшей казарме, разгороженной на отдельные комнаты. ДКС стояли рядком сразу за зданием штаба. От учебных корпусов десять минут неспешного шага. Ильин и Крамаренко проживали там же. Втроем и шли.

— Валерий Павлович, как вы оцениваете подготовку курсантов?

— Стрелковая на высоком уровне у всех, особенно у фронтовиков, — ответил Крамаренко. — С артиллеристской сложнее, с вождением тоже, пока мало занимались. Диверсионная в среднем по больнице — удовлетворительно. И будет таковой, если кое-что не изменить.

— В среднем по больнице — это как?

— Кто-то лучше, кто-то хуже, но общий уровень чуть ниже удовлетворительного, — ответил майор. — Хорошего специалиста за короткое время не подготовить. Выйдет посредственный диверсант никакой артиллериста, и такой же танкист.

Пока майоры — один старший ГБ, майор ГБ и пехотный разговаривали, дошли до ДКС. У развилки они остановились.

— Для нашей задачи нужны именно диверсанты, — продолжал Крамаренко, немного посмурнев, — а не профессиональные танкисты и канониры. Обучить так, чтобы из орудия куда-то в сторону противника выстрелил и попал — будет хорошо, или трофейный танк с места сдвинуть — тоже ничего. Считаю — занятия арт и мех подготовки нужно сократить, а диверсионную и языковую усилить.

— Правильно считаете, товарищ майор, — Серебровский переглянулся с Ильиным. — Времени у нас действительно мало, продумайте, как именно изменить программу, не навредив качеству основной подготовки.

Крамаренко кивнул, чуть помедлил, хмурясь при этом, Серебрянскому показалось, что майор что-то хотел сказать, но тот козырнул, развернулся и пошагал к своему бараку.

— На фронт хотел отпросится, — сказал Ильин. — Но промолчал. Опять промолчал. Сегодня он на танковом полигоне с группой занимался. Так в сторону крестов плюнул не раз.

Старший майор с историей майора был знаком. Пережить такое... и черт его знает — как бы сам повел себя в тех же обстоятельствах.

— Войны нам на всех хватит, — произнес старший майор. — Успеет еще за жену поквитаться. Пойдем, Виктор Николаевич, у нас еще есть дела...

Яков Исаакович постучал, услышал приглашение зайти, открыл дверь.

— Здравствуйте, Валентина Эдуардовна. Разрешите?

Максимова вращала ручку кофемолки.

— Проходите, товарищи командиры, присаживайтесь, — женщина открыла кофемолку и аккуратно ссыпала смесь в медный сосуд с деревянной ручкой. — Чай или кофе? У меня как раз турка на три чашечки.

— Спасибо, Валентина Эдуардовна, не откажемся.

Максимова в свои пятьдесят выглядела шикарно. Иного даже в мысли не приходило. Прическа, блузка, юбка, все гармонировало и создавало величественный образ. Однозначно — графиня.

Командиры расселись за столом. Какое-то время наблюдали за действиями Максимовой и наслаждались кофейным запахом.

— Валентина Эдуардовна, мы вот по какому вопросу, — начал разговор Серебровский. — Как вы оцениваете освоение курсантами язык противника?

— В среднем не плохо, — ответила женщина и сняла турку с плитки. — Но как вижу я вы хотите знать точнее?

— Именно, — кивнул старший майор.

— Из всех курсантов можно выделить семерых, кто по-немецки говорит чисто, их даже могут принять за вестфальцев, баварцев, или пруссов. — Максимова достала из шкафчика три чашки с блюдцами и наполнила их горячим кофе. — Чуть менее двух десятков можно подтянуть, но не к идеалу. Прочих же хватит на допрос пленного, но не более.

Валентина Эдуардовна подала две чашки командирам, взяла свою и присела за стол.

— Первая категория предпочтительней, — сказал старший майор.

— Яков Исаакович, — сказала Максимова с укоризной, — я тут бессильна. Увы, слепить из русских коренных немцев невозможно. Стать, манеры и акцент врастает в людей годами. Можно выучить языку, можно обучить нужному поведению, но думать на чужом языке не научишь. Даже во сне человек говорит на родном языке. Чудес не бывает.

Серебрянский мог привести множество примеров подобных чудес, когда люди начинали говорить на неизвестном прежде языке, и знать вещи, о которых никогда не знали и знать не могли. Но эти примеры в большинстве касались "Пепла", а "графиня" не имела допуска.

Но Максимова права — за малый срок из людей прежние привычки трудно выбить и с акцентом еще сложнее. Отхлебывая вкусный напиток, старший майор думал над проблемой. И вдруг осенило:

— А если завуалировать другим акцентом? Английским, например.

— Хм... — Максимова задумалась, — это можно.

— Привить особенности, слова-паразиты, или матюки на английском, — оживился Ильин.

— Нужны люди, говорящие по-немецки, чтобы оставить нужный след, — произнесла задумчиво женщина (чекисты переглянулись). — Но английская фонетика не мой конек, и обсценной лексики я не ведаю. Вам придется обратиться к другим языковедам.