После, когда он лежал рядом с нею, прикрыв глаза, возвращая в норму свое разгоряченное дыхание, Кити примостившись на его плече, чувствовала себя совершенно счастливой. Такого страстного любовника у нее ни разу не было, и она даже пожалела о том, что так долго ожидала действий с его стороны и не атаковала сама Вронского раньше.
В то же время, она была уверенна, что все сделала правильно и их совместное будущее с Вронским теперь предопределено. Осталось лишь немного дожать его, и тогда он поведет ее под венец. Кити представила себя рядом с Вронским в роскошном белом платье, с букетом невесты в руках...
— Извини, уже поздно, мне пора, — Вронский аккуратно высвободил свою руку из-под щеки Кити. Она с недоумением смотрела на него. Еще недавно пылкий любовник, Вронский сейчас спокойно и тщательно одевался, даже не глядя на нее. На прощание он подошел к ней, наклонился, прикоснулся бесстрастными губами к щеке и, как ни в чем не бывало, исчез за дверью. Кити была потрясена. Пока она приходила в себя, звякнул звонок мобильного. Она прочитала сообщение. Это было напоминание от Вронского. Он беспокоился о том, чтобы завтра она вовремя была готова к балу. Он собирался заехать за ней в шесть часов вечера. Кити в ярости швырнула телефон на пол и, закрывшись с головой одеялом, постаралась заснуть.
XX.
Левин нашел брата в едва ли не самой дешевой гостинице города. Точнее, это была даже не гостиница, а скорей общежитие для приезжих. И пока он шел в номер, который занимал Николай, ему навстречу попадались люди не только самых разных национальностей, но и всех представленных на земле рас.
Левин постучался в дверь. Никто не ответил, он повторил стук. Раздался хриплый, сильно изменившийся, но все же узнаваемый голос брата.
— Войдите, — пригласил Николай.
Левин оказался в номере, хотя можно ли было его так называть, это был еще вопрос. Это была узкая комната, где умещались кровать, небольшой шкаф, да еще умывальник. Но самое неприятное — это был запах, тяжелый, пропитанный лекарствами, миазмами то ли грязного, то ли гниющего тела. Левина даже стало мутить. Как может Николай находиться в такой затхлой атмосфере?
Сам же Николай лежал на узкой кровати. Он внимательно смотрел на приближающего к нему Левина. Вид брата у него вызвал оторопь. Николай был очень худым, вернее, даже не худым, а изнеможенным. Лицо обтянуто кожей, словно барабан, руки и ноги тонкие, как спички. Только большие глаза оставались похожими на те глаза, которые Левин видел в последний раз.
— Это ты, Константин? Зачем пришел. Я тебя не звал. Уходи!
— Я, конечно, уйду, но зачем спешить. Мы так давно не виделись. А мы все же братья.
Из груди Николая вырвалось карканье, которое по-видимому должно было означать смех.
— Братья, а что это такое? Ну, появились мы на свет из одного живота. Скажи только честно, если бы животы были разные, это что-то изменило в наших отношениях? Все это только условности. А если отсутствуют настоящие чувства друг к другу, так братья мы или сестры, разницы нет никакой.
— Но у меня к тебе есть братские чувства. Я ощущаю их остро.
— Это ты сейчас придумал. Сколько мы не виделись? Лет семь. И благополучно обходились друг без друга.
— Неправда. Я часто думал о тебе, часто вспоминал.
— А я нет.
— И ты вспоминал, — убежденно произнес Левин.
Николай вместо ответа отвернулся.
— Лучше тебе все же уйти, — вдруг пробормотал он.
Левин понял, что у Николая изменилось настроение, больше он не настроен против него столь непримиримо. Он сделал еще шаг к кровати.
— Не подходи! — вдруг закричал Николай.
— Не буду, не буду, я иду назад, — успокоил его Левин. А сам подумал, до чего же он нервный.
Дверь отворилась, и в комнату вошла женщина.
— А вот и Маша, — сказал Николай, слегка приподнимаясь на кровати. — Ты помнишь ее?
— Помню, Коля.
— Ну, да, у тебя всегда была хорошая память, — усмехнулся Николай. — В отличия от меня.
— У тебя тоже была хорошая память, — возразил Левин.
— Вот именно была. — Голова Николая упала на подушку. — Впрочем, вынужден тебя огорчить, я многое помню. А что Сергей, он все пишет?
— Да, нынче ударился в публицистику, доказывает величие нашей истории, несмотря на пролитые реки крови.
— Ну, конечно, чем ему еще заниматься, — желчно произнес Николай, — И, поди, за эти упражнения хорошо платят,
— Думаю, да.
— Боже, как я вас всех ненавижу, вы все пустые люди. В нашу среду ни одного бы из вас не пустили.
— А что за среда?
— Зачем тебе знать. Это настоящие люди, они ненавидят окружающий мир за его лживость, лицемерие, алчность. Я пришел к выводу, что его надо как можно скорей уничтожить.
Левину стало не по себе, уж не состоит ли Николай в какой-нибудь террористической организации? Или радикальной секте? С его неуправляемым характером, с его сжигающей душу ненавистью, это вполне возможно. Да, все это невероятно печально.
— За что же его уничтожать? — спросил Левин.
— За все! Что в нем хорошего? Объясни? Одна мерзость, а самая большая мерзость — это люди.
— Да, люди не ангелы, но далеко не все и мерзавцы, — осторожно возразил Левин.
— Еще бы, ведь ты среди них неплохо устроился. Как тебе не защищать этот мир. Торгаш! — презрительно фыркнул Николай.
— Я уже не занимаюсь торговлей.
— Чем же занимаешься?
— Я вернулся в нашу деревню и пытаюсь поднять там хозяйство. Ты бы видел, какое там запустение.
Николай повернул голову, посмотрел на Левина. Хотел что-то сказать, но промолчал.
— Все равно все ложь, — вдруг через минуту произнес он. — И все-таки, зачем ты тут?
— Я уже говорил: тебя повидать.
— Ну, повидал, что дальше? Как тебе мой видок?
— Мне кажется, ты плохо питаешься. Если тебя подкормить, будешь нормально выглядеть.
— Я совсем не питаюсь, вот Маша подтвердит. Денег на еду у нас нет. И не предвидится. Впрочем, все это не имеет никакого значения. А ты ешь хорошо, вон какой упитанный.
— Нормально ем, Коля. Мне много надо еды, у меня труд тяжелый.
— Зато у Сергея легкий, а ест, поди, больше тебя.
— Не знаю, не сравнивал. Да и какая разница.
— Тебе нет разницы. — Николай снова замолк.
Что-то неуловимо изменилось в его лице, оно напряглось. Левин увидел, как побледнела Маша, она быстро подошла к Николаю. Внезапно он заскрипел зубами, руки сжались в кулаки и стали бить по кровати. Из его горла вырывались хриплые стоны.
— Что с ним? — встревожено спросил Левин у Маши.
— А вы не понимаете? — зло посмотрела она на него.
— Похоже на приступ.
Женщина почти вплотную подошла к Левину.
— Ломка у него, понимаете ломка, — тихо, но раздраженно пояснила она.
— Что же делать?
— Доза нужна. А чтобы иметь дозу, нужны деньги. А их нет. А без нее он может умереть.
— Я дам денег. Вот возьмите. — Левин извлек из кармана бумажник и отдал почти все его содержимое. — Купите что надо. И обязательно еду.
Маша уже по-другому, более мягко посмотрела на Левина.
— Не беспокойтесь, купим и того и другого.
— Вы знаете, где можно купить наркотики?
Маша бросила на Левина презрительный взгляд.
— За столько лет все места изучили. В этой гостинице можно все и купить. Я пойду.
Они вместе вышли в коридор.
— Маша, ему надо срочно лечиться, — сказал он.
Она пренебрежительно махнула рукой.
— Он не станет.
— Тогда уговорите приехать ко мне в деревню. Там свежий воздух, натуральные продукты.
— Я постараюсь. А сейчас извините, надо бежать за дозой. Мало ли чего.
ХХI.
Вронский заехал за Кити, как и обещал ровно в шесть. Одет он был по случаю в черный элегантный фрак с бабочкой на белоснежной сорочке. Кити тоже была готова. Еще с утра она перемеряла все наряды, которые были в шкафу, и остановила свой выбор на шифоновом бледно-розовом платье до колен, которое она привезла из Парижа где была по случаю своего восемнадцатилетия, да так и не одевала его. Ей оно показалось слишком пафосным. Зато сейчас оказалось вполне подходящим для поездки на бал.
Кити решила не просто нарядиться, а создать определенный образ. Самым выигрышным для такого случая был в ее понимании образ юной девушки. Именно в таком виде она собралась предстать перед Вронским. Ей хотелось подчеркнуть свою нежность и молодость. Она предчувствовала, что Вронский будет сравнивать ее с Анной, и Кити наметила выиграть в этом соревновании в первую очередь в номинации возрастной категории. Для этого у нее были большие преимущества, она и в самом деле была моложе Анны на десять лет, но ей хотелось еще более увеличить эту разницу, искусственно подчеркнув ее. Она не стала делать сложную прическу, а лишь распустила свои белокурые локоны по плечам и никаких украшений, никаких драгоценностей — в ее годы они совсем не обязательны. Вместо всего этого лишь заколка в форме нежного девичьего цветка в волосы.
Кити оглядела себя в зеркало и осталась довольна. Похоже, что и Вронскому она понравилась тоже.
— Ты сегодня великолепна, просто сияешь свежестью, — произнес он, целуя ее в щеку.
Кити задела его холодная учтивость, она отметила про себя, что после вчерашнего, он мог быть немного менее сдержанным. Она втайне надеялась на повторение того, что произошло между ними накануне, и ожидала, что он заедет раньше намеченного времени. Но Вронский был, как обычно, пунктуален, сдержан и слегка отстранен.
— Поторопись, — произнес Вронский, глядя на часы, — нам надо еще успеть заехать за Анной.
Около дома Облонских Вронский приказал шоферу остановиться и, попросив Кити подождать в машине, пошел за Карениной.
Мог бы просто позвонить ей, уязвлено подумала Кити, не графиня, спустилась бы сама. Поймав себя на этих деструктивных эмоциях, Кити сделалось неловко и досадно на саму себя, ей самой до конца была не понятна причина своего внезапного раздражения. Хорошо хоть он не видел ее недовольного лица, вздохнула она, и, выйдя из машины, последовала за Вронским. Она решила подняться вместе с ним за Анной. Кити поймала себя на том, что не хотела оставлять его с Анной наедине ни на одну минуту.
В квартире их встретила Долли. Она критически оглядела сестру и тут же засыпала ее комплиментами по поводу ее наряда. Анна еще не выходила, и Кити с нетерпением ждала ее появления — ей ужасно хотелось посмотреть, как она будет одета. Когда Каренина, наконец, появилась в проеме двери, Кити сделалось чуть ли не дурно. Глядя на Анну, она поняла, что все ее усилия по поводу создания своего бального образа были перечеркнуты этой женщиной в один момент. У Кити захватило дух от восхищения. Вот она настоящая роковая красавица. Черное блестящее платье в пол с эффектной вышивкой стеклярусом открывало великолепную грудь. Красивые туфли, элегантный клатч в руках и никаких драгоценностей. Ни колье, ни ожерелий, только легкая вуаль на пол лица придававшая Анне флер загадочности и таинственности. Кити отметила, что у Анны прекрасная фигура и улыбка, и это ее украшает больше, чем самые дорогие бриллианты.
У Кити немного испортилось настроение, она живо представила себя рядом с Анной и поняла, что проигрывает ей по всем статьям. Но Анна быстро развеяла ее дурные мысли. Она подошла к Кити и расцеловала ее.
— Ты просто прелесть, — произнесла Анна, любуясь девушкой. — Ты, наверное, сама не понимаешь, какая ты красавица и этот розовый цвет тебе по-настоящему к лицу.
Кити заулыбалась, ободренная поддержкой Анны. Все дурное враз улетучилось из ее головы. Все-таки что-то в ней такое есть умиротворяющее, расслабленно подумала Кити, она, как легкое вино: веселит сердце и успокаивает душу. Кити с благодарностью сжала маленькую ручку Анны.
Они вошли в зал ровно в назначенное время, ни минутой позже, ни минутой раньше. Кити огляделась. Было полно народу. Красиво одетые дамы в длинных бальных платья и мужчины, все во фраках. Кити сделалось неловко за свое платье до колен.
— Почему ты не предупредил меня о дресс-коде? — шепнула она на ухо Вронскому. — Я бы одела что-нибудь длинное, в пол.
— Не переживай, это никого не волнует. Ты будешь нарасхват, вот увидишь.
Кити не понравились его слова. Она не хотела быть нарасхват, она рассчитывала, что будет танцевать только с Вронским. Отчего-то ей казалось, что сегодняшний бал будет поворотным моментом в их отношениях. Вообще-то она ожидала, что это произойдет еще вчера. Но он как-то странно себя повел после их близости, торопливо скрылся, будто между ними произошло что-то неприличное. Кити не спала полночи, пытаясь найти такому его поведению разумное объяснение и пришла к выводу, что он просто смущен переменой ролей. Завоевательницей оказалась она, а не он. Это конечно, странно, сейчас никого этим не удивишь, женщины сплошь и рядом первыми идут на сближение. Но видимо, встречаются еще такие динозавры, которых это еще смущает. Похоже Вронский из этого дикого племени. Но это может быть даже и к лучшему. Хуже было бы, если бы он был отчаянным ловеласом и кружил головы всем без разбора. Такой бы Каренину не пропустил мимо себя, это уж точно.
Прокручивая в голове эти мысли, Кити не заметила, как к ним подошел молодой статный красавец, очень элегантный и породистый мужчина. Он поздоровался с Вронским и лучезарно улыбнулся дамам, сверкнув ослепительно-белыми зубами. Вронский представил его. Это оказался принц Альберт.
-О, я много слышал о вас, мисс Кити, — учтиво произнес принц на прекрасном английском. — Разрешите пригласить вас на первый вальс? Надеюсь, Алексей, вы не будете против.
— Разумеется, я не возражаю.
В это время оркестр заиграл вальс, и принц, подхватив Кити за талию, закружил ее в танце. Центр зала быстро стал наполняться танцующими.
— Вы замечательно танцуете, — сыпал комплиментами принц, — какая грация, какая легкость и воздушность движений.
Кити благодарно улыбалась ему, но гораздо больше ее волновали не изысканные комплименты особы королевской крови, а то, что происходит вокруг. Глядя через его плечо, она скользила взглядом по танцующим, но по-настоящему ее интересовала только одна пара: Анна и Вронский. Они кружились в вальсе, то появляясь в поле зрения Кити, то исчезали из него. Когда они в очередной раз сблизились с ними, Кити обратила внимание на Анну. Ее глаза были полны опьянения и восторга.
Кити вздрогнула, она хорошо знала это состояние. Ей самой приходилось испытывать нечто подобное, находясь рядом с мужчиной, который страстно желал ее. Само по себе это состояние не означало лично для нее ничего значимого, но Кити в этот момент всегда чувствовала, как ее подхватывает волна чужого желания, как вовлекает ее в водоворот страсти, заставляет откликаться каждую клеточку своего тела на этот мощный призыв, вызывает внутри нее что-то дикое, первобытное, необузданное.
Неужели это Вронский автор всех этих переживаний, так явственно отразившихся на лице Анны? Кити разволновалась не на шутку. Она перевела взгляд на лицо мужчины, и ей стало не по себе. Такого Вронского ей еще не приходилось видеть. Куда делась его холодность, учтивость и аристократические манеры? Где его высокомерная и слегка насмешливая улыбка? Отчего взгляд его так напряжен и просто впивается в лицо Анны, будто отыскивает на нем ответ на жизненно важный вопрос. Кити поняла, что он был возбужден. Она видела эти глаза. Он почти также смотрел на нее вчера в самый кульминационный момент их близости. И точно такая же испарина была сейчас на его лбу, как сейчас. Кити разглядела даже дрожь его пальцев, обнимавших точеные плечики Анны и то, как он, наклонившись к ее уху, что-то шепнул ей, словно бы ненароком слегка коснулся губами ее розовой мочки.
