Не спав всю ночь, сейчас я просто вырубался. И естественно, не заметил, как уснул, сидя в водительском кресле. Мне снился какой-то очень уж странный сон. Я видел Веру, какого-то парня, они идут, о чем-то говорят. Потом он берет ее за руку и куда-то тащит...
И я просыпаюсь от легкого прикосновения. Открываю глаза — рядом стоит Вера. Глаза заплаканные, но она слабо улыбается.
— Алин, пойдем к тёте Лене, она нас в гости зовет. Поспим у нее.
— Ну, пойдем, — я вылез и, закрыв машину, пошел за Верой.
На втором этаже она подошла к двери, обитой черным дерматином. Постояв немного, погладила ее рукой. И медленно подошла к соседней двери, шмыгнула носом и постучала.
— Ника, открыто, заходите... — услышали мы голос. Т. Лена суетилась, накрывая на стол.
— Верка, где туалет? — спросил я.
— Тут, — она открыла мне дверь маленькой комнатушки.
Сели за стол, и т. Лена налила нам чай, от более плотного мы отказались. Она подперла голову ладонями и, улыбаясь, смотрела то на меня, то на Веру.
— Ой, доченька, а не стыдно тебе бабку обманывать? Почему сразу не сказала, что Ника с тобой? А я-то, дура старая, и поверила.
— Т. Лена, а я вас не обманула, Ника действительно моя подруга... — с улыбкой сказал я.
— Как подруга? — уставилась на меня Вера.
— Ну как? Это мы с Верой сестры, а с Никой — подруги.
— Я что-то вас не понимаю, — удивилась бабушка.
— Ника вам все объяснит... Правда, Верочка?
— Т. Лен, а покажите, где Алина может поспать, а то она всю ночь от Москвы ехала.
Это была однокомнатная квартира хрущевских времен. В народе — просто хрущевка. Мы раздвинули одно из кресел, я разделся до белья и лег.. Я еще какое-то время слышал их разговор, но вскоре все голоса превратились в сплошной гул, а потом вовсе исчезли.
Проснулся я только утром следующего дня. Проспал почти сутки. Вера и т. Лена так же сидели в кухне и разговаривали. Я сначала и не сообразил, что уже новый день. И увидев время на электронных часах, несколько минут пытался понять, почему часы идут в обратную сторону, пока не увидел разложенное второе кресло. Но думать было уже некогда: я побежал в туалет. Увидев тут же уже Верину косметичку и наше полотенце, я снял лифчик и, не жалея мыла и воды, умылся и ополоснулся по пояс. Подумав, снял трусики и залез в ванну, просто подмылся. А потом начал по новой рисовать себе лицо.
Признаться, у меня эта процедура уже не вызывала раздражения как раньше. Сейчас я ее воспринимал как почистить, нет, скорее, как побриться: желательно, но не обязательно. Я, смотря в зеркало, провел себя по щекам и подбородку. Ну хоть теперь бриться не надо. Как я не любил эту процедуру! Даже однажды, сравнивая бритье и макияж, я заметил, что макияж я лучше воспринимаю. Он не вызывает у меня такой лени и апатии. Я даже как-то порадовался, что теперь мне вообще станок больше не нужен.
Днем мы съездили на кладбище, купили цветы. Постояв немного, мы с т. Леной отошли к машине, а Вера осталась. Ее не было очень долго. Но торопить ее никто не собирался. Пока т. Лена куда-то отходила, ко мне пытались клеиться. Но обломав их, я еще посидел и пошел вдоль рядов торговцев.
Вера вернулась опять заплаканная. Вот теперь я видел, что ей намного легче. Она выплеснула свой груз, который давил ее много лет. Она смогла заплакать. Она никогда не показывала вида, что ей тяжело на душе, но я видел это, чувствовал. Я догадывался в чем причина. И вот я угадал, привезя ее в родной город.
Мы вернулись к их дому. Вера еще сходила в школу, потом походили по соседним дворам. Я не торопил ее.
Я не знаю, что Вера рассказала т. Лене. Но когда мы уже садились в машину, она взяла меня за руку и, посмотрев в глаза, сказала:
— Спасибо тебе, доченька! Спасибо, Алина, за нашу Нику, за то, что не бросила ее. Даже не смотря на то, что она тебе причинила боль, она не со зла. Не повезло ей с братом, но зато бог вознаградил ее, дав ей такую сестру как ты. Спасибо тебе, да хранит тебя бог, — она перекрестила меня и поцеловала в лоб.
Я даже не нашел, что сказать в ответ. Посмотрел ей в глаза и медленно сел в машину, посмотрел на Веру. Она выглядела подавленно.
— Вера, если не секрет, что случилось? На тебе лица нету, — я остановился.
Она резко повернулась ко мне и так же резко ответила:
— Ничего не случилось. И вообще, какая теперь уже разница?
Я молча смотрел на нее.
— Прости меня, если обидела... — она вздохнула. — Алин, ты не обижаешься?
— Нет. Я хочу услышать историю про твоего брата. Я же чувствую, что в нем причина.
Она посмотрела на меня и уже мягко сказала:
— Нет у меня никакого брата. За два года до моего рождения у мамы был выкидыш, врачи сказали, что больше она не сможет родить, — она вздохнула. — Тогда они взяли мальчика из детдома. А через два года мама забеременела. И родилась я. Вот так у меня и появился брат. Это мне т. Лена сейчас рассказала. И знаешь, мне стало легче. После того, что он сделал, я все думала. Ведь я его считала родным братом.
— Он тебя изнасиловал?
Она посмотрела на меня и кивнула головой.
— Да. Но после всего, что было, я на этот факт уже смотрю спокойно. Главное другое, — она опять замолчала. — Он позвонил домой, я как раз была дома одна. Сказал, что хочет мне что-то показать, сюрприз. И чтобы я пришла к старому кинотеатру. Я не хотела идти, но он уговорил. Ведь я его считала братом, а что брат может плохого сделать сестре? Ничего. Я ему верила. Он встретил меня и, взяв за руку, повел за здание. А там уже стоял микроавтобус, и были четверо парней. Он подвел меня к ним и, не выпуская руки, отдал им. Я даже не успела закричать. Ничего не сообразила. А потом он первый меня изнасиловал... Ну и остальные тоже. Я помню, он сказал, что мол все, они в расчете. А потом я узнала, что он в карты на меня играл. Вот такая история, — она спокойно смотрела на меня. — Может, я из-за этого такой там была? Я не верила больше людям. Я ненавидела всех девушек, попавших туда, за то, что они такие наивные дуры, за то, что дали себя обмануть. Я и к тебе также относилась, как и к остальным. Считала тебя дурой, которую обманули.
— Ладно. Дура, так дура. И что ты думаешь делать с этим?
— Ты не поняла, ты не дура.
Я усмехнулся.
— Да, я не дура, я дурак. Меня ведь тоже обманули, и я повелся. Так что я ничем не отличаюсь от всех остальных, было за что ненавидеть.
— Помнишь, ты мне еще в Новосибирске сказала, что хочешь быть похожей на меня? Я тогда еще удивилась. Подумала, зачем?
— Кажется, было...
— Так вот, я тоже скажу, что я хочу быть похожей на тебя. Я хочу отомстить за себя, за родителей. Я хочу, чтобы он сдох. Как собака...
— У, какие слова! — я посмотрел на нее и вздохнул.
— Все, что с тобой произошло, тебя не сломало. Все те, кто делал это с тобой, уже мертвы. В какой-то степени они сломали тебе жизнь, и ты отомстил. Я тоже хочу отомстить, только я сама хочу убить его. Я не могу жить и знать, что где-то живет человек, который, по сути, убил моих папу и маму, сломал мне жизнь, практически и меня убил. Так почему он должен жить и радоваться? Ты бы смогла жить с этим чувством?
Взяв сигарету, я закурил и, выпустив дым, посмотрел на Веру.
— Вера, знаешь... Я бы, конечно, не смог бы жить с этим чувством. Но ты знай: убить человека не так просто. Это мне уже все равно, за моей спиной столько крови, вовек не отмоешься. Убив раз, пути назад уже нет. Подумай. Не бери грех на душу.
— Так что? Пусть он живет? А грехов на мне много. Прелюбодеяние — тоже грех.
— !!!!!!!!!!!!!!!!
— Слушай, Алин, давай мы там потом будем оправдывать свои действия, — она тоже взяла сигарету. — Я хочу сама убить его. Помоги мне, — она посмотрела мне в глаза. — А знаешь, вот ему я бы смогла от уха до уха.
Взгляд был похож на взгляд хищника. Не было никаких эмоций, жесткий и холодный.
— Ого, ты маньячка... А может, я?
— Я хочу сама, я должна. Я должна видеть его глаза.
— Ну, не знаю, его еще нужно найти, а это не так просто. Ну мы с тобой что-нибудь придумаем, да, напарница? — улыбнулся я.
— Спасибо! Я знала, что ты не откажешь, — уже улыбнулась она.
Я вздохнул.
— Ладно, поехали искать твоего кукушонка.
— Кого?
— Кукушонка. Ты разве не знаешь, что кукушка откладывает яйца в чужие гнезда, а потом кукушонок вылупляется и выбрасывает родных птенцов из гнезда, а их родители кормят его, потому что инстинкт.
— Знаю, но как-то не подумала. А где его искать?
— А хрен его знает, где его искать... Для начала нужно жилье найти.
Глава шестая
Мы решили остановиться в гостинице и вскоре уже стояли перед стойкой одной из них. Осмотрев номер на третьем этаже, я остался доволен. Закрыв дверь, начал снимать джинсы, под которыми все уже кипело, особенно промежность. Мало того, что я сильно потел, так еще и из киски вытекало что-то наподобие смазки. Это было и раньше. Между ног все покраснело и уже не чесалось, а жгло. Хот присыпку бери.
— Больно? — сочувственно спросила Вера.
— А ты как думаешь? Но лучше так, чем твои шутки слушать. Все, пока! Я — в душ,? — обиженно произнес я и пошел мыться.
Вдоволь наплескавшись, я вышел только через минут сорок. Назло Вере.
— Ты там что делала?
— Как что? Мылась. Что там еще можно делать?
Пока она мылась, кстати, не меньше меня, я заказал ужин, не хотелось никуда идти, и включил ноут. Открыв телефонную книгу, я выписал всех Фроловых с именами как у Вериного брата. Их оказалось пятнадцать.
— Ни фига, — и встал, прошел в душ. — Вера, какого года рождения?
— Кто, я? — удивилась она.
— Нет, кого мы ищем, — я умышленно не назвал его братом.
— Семьдесят девятого, весной когда-то. Месяц не помню, помню — весной.
— Кстати, а у тебя когда днюха?
— Ой, — она замерла. — Я и забыла, что есть такой день. Осенью, в октябре.
— Ну ладно, хоть свой помнишь. — я улыбнулся и провел рукой по ее мокрой "девочке". Она не отстранилась, а только спросила с улыбкой:
— Нравится?
Улыбнувшись, я вернулся в комнату и не успел сесть за компьютер, как в дверь постучали. Накинув халатик, я пошел открывать, на ходу завязывая поясок. Привезли ужин. Я взял сок и опять погрузился в компьютер.
Только четверо подходили под год рождения. Одного я сразу откинул, по дате рождения, а вот трое были весенниками. Так, ему тридцать лет, кем можно быть в тридцать лет? Да кем угодно. Если он тогда играл в карты, возможно, он и сейчас играет, а возможно и остановился. Но человек, способный так поступить с сестрой, пусть даже не родной по крови, но родной по семье, разве может он остановиться?
В этот момент из душа вышла Вера. Увидев тележку, она обрадовалась и сразу же направилась к ней.
— Вау! Ужин, я голодная, Алиночка, какая ты умничка, что заказала в номер, — она чмокнула меня в губы. — Я так не хотела куда-то идти.
— Вера, расскажи мне про того человека.
— Что?
— Ну какой он был. Кстати, как его звали друзья в школе, во дворе? Кличка была?
Она отломила пальчиками кусочек рыбы, пустила его в рот и задумалась.
— Не помню, ну вот что-то такое, связанное с картами. Ну как же, я слышала такое выражение еще там, когда охранники играли в карты, они тоже так говорили, — она опять отломила рыбы и, положив в рот, уставилась в потолок.
— Джокер? — я начал перечислять все клички, популярные среди картежников. И все было не то. Что я только не придумывал, уже даже доходило и до немыслимых.
— Нет, но я не помню, — уже уплетая картошку, произнесла Вера.
— А ты в карты играла? — спросил я.
— Ни разу.
— А в дурака?
— Это куда?
— Вера, в картах есть такая игра, самая простая и популярная, дурак называется.
— Нет. Я вообще ни разу карты в руках не держала... Вспомнила! что-то вроде бубен.
— Бубновый?
— Нет бубен, точно бубен, — обрадовалась она и с еще большим азартом принялась поглощать пищу.
— Бубен, ну и бубен, — я прикусил верхнюю губу и, глядя в потолок, пытался связать бубен и карты. — А где тут карты? — Наконец, спросил я.
— Ну как, в картах там тоже есть такое.
— Там есть масть бубновая, а бубен — это куда стучат.
— Да? — задумалась она. — Да какая разница?
— Ни фига себе, я тут голову ломаю, все возможные варианты перебрал, а у нее нет разницы. Верка, я твою задницу искусаю.
— Попробуй только! Думаешь, я сопротивляться не буду?
— Значит, бубен. Уже кое-что.
— Так это раньше его так звали.
— Вера, клички каждый день не меняют. Это имена, надоело быть Иваном — стал Петром, как-то так. А вот клички, они прилипают на всю жизнь.
— А ты что не ешь, сейчас все остынет.
Я посмотрел на Веру, подумал и решил поужинать.
— А что нам это даст? Кличка.
— Человека по кличке порой легче найти, чем по фамилии. Кличка — это как отпечатки пальцев, только вот, к сожалению, клички могут повторяться. Только вот я пока не представлял, как я буду спрашивать: "А вы случайно не знаете такого Бубна? А вы?"
"Нет, все не то", — расправляясь с салатом думал я. Я поделился этими мыслями с Верой. Она вытерла губы салфеткой, посмотрела на меня:
— А что, если походить по злачным местам, вдруг повезет, где-нибудь услышим.
— Ага, или услышим, или отъебут, да? Ты это имела в виду под словом "повезет".
Мы неожиданно засмеялись.
В дверь постучали, это пришли за тележкой и посудой.
— Девушка, — неожиданно обратился я к ней.
— Слушаю Вас, — повернулась она ко мне.
— А вы случайно не знаете такого Бубна?
— Нет, первый раз слышу, а кто это?
— Он в вашем городе большой человек, Фролов его фамилия.
— Фролов, Фролов, — она задумалась. — Где-то слышала я, не то по телевизору, не то просто... Ой не помню.
— Ну и на том спасибо, — я ласково посмотрел на нее и дал ей тысячу.
— Спасибо, — улыбнулась она обворожительной улыбкой.
— Я не поняла, что это было? — спросила Вера, когда она ушла.
— Что? А что было? Мне понравилась девушка, милая, правда. Слушай, Вера, как вы это делаете — так обворожительно улыбаетесь? Научи!
Вера сделала сердитое лицо.
— Верочка, ты, никак, меня ревнуешь? — я подошел к ней вплотную и, обняв за талию, прижал к себе и посмотрел в глаза.
Она сложила губки бантиком и покачала головой, ожидая поцелуя. Я чмокнул ее в этот бантик и как мог мило улыбнулся.
— Ну вот, а спрашиваешь, как это мы делаем? Сама-то как улыбаешься? — она тоже состроила улыбку. В этот момент двери открылись без стука, и на пороге появилась та девушка-официантка.
— Ой, извините, — испуганно произнесла она и хотела закрыть двери.
— Заходите, ничего страшного. — я пошел к ней навстречу. — Вы что-то оставили? — я улыбнулся ей.
Глазки у ней забегали, она опустила их.
— Просто я вспомнила, где я слышала фамилию.
— И где?
— У нас есть такая компания: "Фролов и К". Чем занимается, я не знаю, просто видела рекламу.
— Спасибо еще раз!
— Ну все, я побегу.
