Армагеддон. Беглецы

Девичье сердце быстрее забилось от предчувствия.

— Это поручение твоего учителя, — скорбно прошептал старый волхв и зачем-то оглянулся, скользнул внимательным взглядом по людям, — Не здесь, пойдем, дева.

Волхв покачал головой, повернулся и неспешно пошел по лесной тропе, едва слышно постукивая посохом по земле. Он нисколько не сомневался, что девушка последует следом. Бажена поджала губы и нерешительно оглянулась на догорающий костер. А как же тризна? Но поручение.

Последнее поручение... Учитель не обидится!

Глубоко вздохнула и скорым шагом направилась вслед, к дому около капища, где жили волхвы, осторожно отклоняя с пути склонившиеся над тропой ветки — чтобы не нанести вред деревьям. Ведь у них есть душа и жизнь, а ее главный дар, связан именно с жизнью.

В светлицу Деяна вошла на совершенно ватных ногах. Солнце заглядывало в маленькие амбразуры окошек — их собрал из небольших кусков слюды искусный мастер, выложив ими узор из птиц и трав. И было в светлице как-то не ухоженно, неуютно и ей немедленно захотелось прибраться у старого холостяка. Волхв расположился на лавке за столом. Бажена подошла поближе и склонила голову. Потупила взгляд.

— А глаголь мне дева многому ли ты научилась у Белотура? — спросил волхв после некоторого молчания.

Девушка широко распахнула глаза. Неужели учитель не рассказал первому помощнику об успехах ученицы, ученицы с детства посвященной Мокоши?

— Многому, батюшка, — пальцы затеребили рыжую косу по пояс, толщиной с запястье.

Несколько мгновений старик сверлил пронзительным взглядом и вновь отметил: а хороша дева. Светлолица, шея лебединая, а глаза смелые, серые. Будь моложе точно отправил бы сватов!

Наклонился, сверкнул добрым металлом вытащенный из сапога засопожник (нож, носимый за голенищем сапога). Положил перед собой на стол.

Бажену отец еще в детстве научил разбираться в мудреном ремесле кузнецов. Рукоять деревянная, скромная, зато клинок в полосах и завитушках. Непростой нож. Явно харлужный (булатный, по-древнерусски). А дорогой — ужас!

— А спытаем тебя, дева. А пододвинь к себе нож, а потом подыми без рук, сможешь? — запавшие глаза остро уставились сквозь космы длинных волос в окаменевшее лицо девушки.

Бажена, немного помедлила, моля про себя покровительницу: Мокошь, дай силу, потом вытянула узкую ладошку к ножу, не касаясь его, пальцы согнулись когтями.

Глаза волхва остро прищурились. 'А недоучил тебя Белотур или в силу еще не вошла, ежели только одной силы мысли недостаточно, а и десницу тянешь!'

То, что произошло потом, человек из просвещенного двадцать первого века посчитал бы трюком, ловким мошенничеством, хотя это не так.

Внезапно нож дрогнул, будто он живое существо, а потом, словно его тянула невидимая нить, с легким шелестом дерева об дерево, заскользил все быстрее к юной кудеснице.

Рука судорожно дернулась вверх. Вслед за ней подлетел нож, застыл в воздухе в каком-то вершке от покрытого мелкими каплями пота лица. Спустя несколько мгновений рухнул на стол.

Волхв забрал нож и засунул в сапог и довольно долго молчал, глядя на потупившуюся ученицу оценивающим взглядом.

— Утрись, дева, — он подал кусок холстины, дождавшись, когда Бажена вытрет пот, продолжил, — Добре, дева, ведаю что главная твоя сила — сила жизни... — и внезапно спросил о совершенно другом, — А ведаешь ли ты, дева, когда первое княжение у славянского языка начати (появилось, древнерусское)?

— Ведаю, батюшка, — девушка наморщила лоб и ответила увереннее, — Князь жил сильный Бож глаголимый и напал на него король-аспид (змей по-древнерусски) немцев Витимир и побили его пращуры. И позвал он их тогда мирится и на пиру захватил и распял князя Божа и вельмож и снова пошел войной на людей славянского языка и многие беды принес. Правильно, батюшка?

— Правильно... — с некоторым сомнением протянул старый волхв, — Молодец, дева, ведаешь... не зря Белотур хвалил тебя...

Бажена улыбнулась. Улыбка удивительно красила ее лицо.

— Мы, волхвы, храним память славянского языка, но то не первое княжество. Были у пращуров и до него. Но приходили враги и рушили все. И жил славянский язык бедне и алкати и убегал от ворогов бессчетных и на север, и на юг, и на запад. Но мы дети божьи и не дал нам Род сгинуть. Но не о том я глаголить хочу, — волхв со значением поднял указательный палец и, только дождавшись, когда Бажена проникнется, продолжил, — Волхву Белотуру было видение перед смертью. Видел он светлый Ирий и глаголили ему боги, что объявятся на Славутиче-батюшке мужи славянского языка и град поставят, и будет от них царство великое, не менее славное чем у ромеев, — волхв со значением посмотрел на юную ученицу.

Она смотрела, открыв рот, словно сказку. Только непонятно, добрую или злую?

— Вот только добро это для славянского языка или зло, я не ведаю. Надлежит тебе сходить к ним, посмотреть, чьи они посланцы Рода или Чернобога? Кроме зря может это не исполнится, ибо беда им грозит великая. Враг уже точит мечи харлужные, но сказано было, что дева младая, искусная в учености тайной пособит им. Долго мы искали, кто это и выходит, что ты это. Вот тебе урок прощальный от учителя твоего: от Рода они — помоги, а ежели от Чернобога — погуби!

Волхв замолчал, ожидая реакции. Бажена, казалось, все еще не до конца осознала услышанное. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, за пределы тесной избы. Она переваривала слова учителя, пытаясь понять всю ответственность, которая теперь ложилась на ее хрупкие плечи.

Заскорузлый палец ткнул в сторону Бажены.

Девичье сердце, пропустив очередной такт, забилось тяжело, словно с трудом перекачивая вдруг загустевшую и ставшую тяжелой, как ртуть, кровь, и горло перехватило внезапным спазмом. С минуту смотрела на терпеливо ждущего, когда оправится от удивления старого волхва.

'Боги! Почему я? Я, обыкновенная дева? Боги я не справлюсь!'

— Батюшка, батюшка! — воскликнула, с надеждой глядя в запавшие глаза волхва, — Я... я не смогу! Я не справлюсь!

— Урок трудный, но не сможешь ты, не сможет никто и бедне будет славянскому языку. И рудь (кровь, по-древнерусски) их на тебе будет!

Девушка опустила взгляд в пол и не видела все понимающий, но от этого не менее грозный взгляд мужчины. Страшно до ужаса. Сжала руки перед пышной грудью, скрывая от внимательного взгляда как трясутся покрасневшие ладони...

Это произошло много лет тому назад, когда новгородцы, недовольные Рюриком и его сородичами, восстали против русов. Они хотели жить по старине, под властью династии киевичей, в защиту старинных вольностей. Восставших возглавил Вадим Храбрый. В решающей битве он был убит Рюриком, вместе со многими 'советниками' (сторонниками). Погиб и отец Бажены, но об этом девочка узнала позже, когда начала скитаться.

Пришельцы отправились мстить.

Семья Бажены жила в крохотной веси около пригорода Великого Новгорода, Изборска, когда их разбудил истошный лай собак и испуганные крики людей.

— Прячемся! Иди сюда! — крикнула мама. Места у них были беспокойные, пограничные с дикими эстами, и папа вырыл на случай нападения в доме отнорок.

Бажена никогда не забудет искаженное диким страхом лицо матери.

Она никогда не забудет, как стихли крики людей и собачий лай. Как они тряслись от страха, как в отнорок пошел густой, удушливый дым — страшные пришельцы подожгли избу. Как задыхались и уже не чаяли что выживут и как мать умирая, коснулась ее личика ладонью, как она затрепетал от проходящей через тело мощи. Бажена потеряла сознание. На следующее утро чумазая, едва живая девочка вылезла наружу. Остовы изб еще дымились, ветер нес смрад сгоревшей плоти и дерева. И тишина. Гробовая тишина...

— Я согласна, батюшка, — девушка подняла взгляд на старого волхва и, к собственному изумлению, тот не увидел в них и капли неуверенности или страха, который он только-что ясно видел.

'Да, только это сокровище сможет справиться. Больше — никто. Настоящая валькирия...'

Кожаная сума, перевязанная вощеной нитью, глухо звякнув, легла на стол.

— Там серебро на дорогу. Дам тебе трех воев добрых для сопровождения. Отправляйся через три дня. И да помогут тебе боги! — голос Деяна был полон грусти.

Глава 4

Дневник Егора Петелина. Следующий день после переселения.

Ранним утром из деревни приехало одиннадцать повозок с кривичами — зарабатывать вожделенные топоры. Вы бы видели первое общение двух миров — древнего и двадцать первого века! Увидели наших женщин в штанах и коротких платьях так бородачи, а нужно сказать, что мужики -кривичи все бородатые, словно попы, сначала чуть челюсти не уронили на землю. Но ничего. Молодцы — справились с культурным шоком. Только один начал возмущаться и тыкать пальцем, но их главный так на него шикнул, что тот заткнулся сразу!

Да... утром приехали две семьи на трех машинах с двумя прицепами. Работают оставленные письма! Нас теперь почти сто человек! Правда оружия маловато: один автомат, пятнадцать охотничьих ружей, пять травматов и ножи с трофейными рогатинами, десяток арбалетов. Зато есть гранатомет РПГ-22 — Али притащил. А ведь молчал про него! Когда я спросил откуда, ответил — эхо войны. А еще друг называется!

Я и еще десять человек наших с мотопилой топорами и оружием поехали вместе с ними в лес — заготавливать древесину для тына и сторожевых башен. Его хотели возвести на валу, окружавшем наш полуостров.

Короче позавтракали ухой и привезенными из нашего мира припасами, сели на телеги кривичей и, двинулись по тропинке в лес. Даже не так — ЛЕС! Как-то вчера было не до разглядывания окрестностей, а тут первобытная тайга, какую в центральной России давно извели. Полутьма вокруг угнетала и казалось, что где-то совсем рядом за стволами вековых деревьев прячется Нечто... Жутковато. Хотелось выбраться из леса, — на волю, на простор.

Мир вокруг, прекрасный и не загаженный неугомонным человеком, жесток к слабым, не способным пригнуть чужую шею к земле. Зато давал шанс построить что-то чище, лучше и справедливее, чем то, что получилось в двадцать первом веке. И это было по нраву Егору, человеку по натуре авантюрному.

Рубили деревья и обрубали ветки мы, а кривичи грузили обрубки стволов на телеги и возили в колонию. Там же, в лесу, и пообедали. На телеге приехала тетя Оля — жена нашего фермера Жунусова — она сегодня была дежурной поварихой и накормила до отвала. Кривичи ели то, что привезли с собой.

И да! Короче обедаем мы такие жареной сомятиной — рыбалка тут шикарная. Таких кабанчиков ловят мужики, обалдеть! В общем, поймали вчера сома трехметрового. Не поверил бы если бы сам не видел! Говорят, и это не предел. В древности якобы и пятиметровые сомы вырастали, словно крокодилы те, но что-то мне не верится. А вообще-то рыба в Днепре вырастает на славу. Те же щуки по два метра уже вылавливали. Так вот, тут даже сазаны и караси метровые! И все что меньше, рыбаки отпускают — брезгуют! На таких без гарпуна и выходить стремно! Благо кузнец наш, Архипович, развернулся вовсю и изготовил три гарпуна хотя и давила его жаба хороший металл на это переводить, который и на стволы для пистолетов с револьверами подходит. Так он уже задумывался об устройстве примитивной доменной печи, но его грандиозные планы тормозились тем, что не нашли еще огнеупорную глину — зато нашли недалеко небольшой пласт мела, ну и отсутствием запасов древесного угля. Так что он мутит с установкой по пиролизу древесины. С ее помощью многое можно получить и деготь, и древесный спирт ну, и уголь, разумеется, и еще много ништяков. А вообще наши надеются на торговлю с Смоленском. Нам нужен хлеб, мясо, пока не развернулись сами ну и кричное железо — будем переплавлять на сталь, а она здесь дорогая и все в ней нуждаются!

Для этого в мастерского Архиповича изготовили индукционную печь — устройство, казалось бы, нехитрое, но в умелых руках творящее чудеса. Спираль из медной трубы, которая служит катушкой индуктивности и плавит металл в середине индукционными токами. А через трубу, для охлаждения ее, прокачивается вода. В середину вставляется огнеупорный тигель с металлом. Питание — переменный ток через магнетрон от микроволновки. Что-то подобное, помнится, показывал еще школьный трудовик.

Что-то я отвлекся. Короче... тут из-за деревьев в полусотне метров от нас, на тропинку вышел кабан или скорее кабаниха в окружении полосатых поросят и спокойно протрусила дальше, даже не пытаясь спрятаться. Мы растерялись и пока сообразили их уже и след простыл! Блин... представляю какая тут охота! Да и вообще тут зверей — тьма! И людей почти не боятся.

Вернулись часов в шесть вечера, а там собрали всех — обсудить дела и планы на будущее. Короче, решили так: главное решаем на общем собрании, а в совет колонии, который для текущих вопросов, избрали отца, Сергея Евдокимова и двух бывших пожарных: Деревянко и Степана Викторовича Чепанова. А еще единственного врача, Анастасию Пастухову и от ученых профессора Кононову. Потом решили, что все продовольствие и механизмы изымаются в пользу колонии. Этому предложению многие были не рады, особенно женщины ворчали, но коль 'Назвался груздем — полезай в кузов!' Все понимали, что выживем только вместе и жадничать опасно для жизни!

Профессор Кононова и Архипович были, наверное, самыми ценными 'приобретениями' колонии попаданцев.

Кононова Екатерина, далеко за сорок, Уральский федеральный университет, химик, докторская диссертация и статьи о производстве пластмасс — разработки чисто прикладного характера. До приезда в город профессор успела поработать в Институте химии твердого тела. А после развода перебралась в город и возглавила кафедру химии городской Академии. Поговорив с ней наедине, Петелин едва не запрыгал от радостного возбуждения. На вопросы о производстве пластмасс, она отвечала, что при наличии необходимого оборудования и исходных веществ, возможно все. А потом скромно сообщила, что и производство взрывчатых веществ, включая инициирующие — не проблема...

Вторым был Архипович. Рождает же земля русская таких самородков! Несмотря на скромную десятилетку, к пятидесяти годам он мог, казалось, все: сварить качественную сталь и изготовить дефицитную деталь. Отремонтировать машину и собрать из всякой рухляди дрон, построить микроГЭС. Перед колонией попаданцев забрезжила надежда, что в технологическом уровне, когда закончатся взятые из будущего запасы, они не скатятся до уровня аборигенов.

Ну вот и все дела. А! Забыл! Короче фрукты-овощи женщины посеяли. Надеюсь дозреть успеют — здесь уже во всю лето. И ров с валом на узком перешейке, отделяющем наш полуостров, готовы. Солидно так. Метровой глубины ров, вал позади него — просто так не возьмешь! Интересно какое число сегодня? Ну и месяц?

Зы! Кто-то догадался прихватить с собой зерновые корма. Так дядя Леша Жунусов... ну который по-настоящему Асылбек, посадил подростков рассортировать их на пшеницу, ячмень, овёс, кукурузу, пшено, сорго и зеленую гречку. Хоть часть, но взойдет. В любом случае зерновые двадцать первого века по продуктивности на голову выше средневековых.