Пятый в списке

— С вами все в порядке, Марвин? — после паузы участливо интересуется Рауль.

Идиотский, надо сказать, вопрос — и без того понятно, что не в порядке. Несчастный оникс выглядит так, словно уже при смерти, и Катце подозревает, что Рауль будет выглядеть примерно так же, если восстановит память. А Нокс вместо ответа принимается отсоединять электроды.

Чертов Джейми одерживает убедительную победу над здравым смыслом.

— Передумали... — с облегчением выдыхает Рауль.

Марвин кивает, трет лицо, словно пытается проснуться, и неожиданно усмехается с горечью.

— Глупо отказываться от таких подарков, Рауль, — молвит он чуть заторможенно. И добавляет после паузы: — Значит, это вас я должен благодарить за свое безумие?

— Или винить в нем, — уточняет блонди.

— Винить? Ну что вы, вы не виноваты. Просто... устоять было невозможно. Поверьте мне, я знаю.

Катце ерзает нервно. Он чувствует себя запертым в одной палате с двумя опасными психами. А еще ему очень хочется свернуть шею гребаному Джейми. Да и Ноксу тоже — за рекламу. И чтобы покончить с неприятной для всех троих темой, он переводит разговор на тему еще более неприятную.

— Знаете, господин Нокс, вам чертовски повезло, что Гест не добрался до вашего Джейми первым. Благодарите Юпитер, она хорошо его спрятала. Надеюсь, вы не сдадите беднягу злобному терранцу, завербованному федеральным правительством?

Нокс моргает растерянно, выслушав эту тираду. Джейми, Гест и федеральное правительство в одном флаконе — это немного слишком для него.

— Что за бред вы несете, юноша? — осторожно интересуется он. И оборачивается к Раулю, словно ждет от него разъяснений. Рауль безмолвствует. А Катце, которому давненько не хамили столь изысканно, фыркает самодовольно.

— Даже не знаю, что вам ответить, — глумится он. — Разве что предложить сделку... Вы мне скажете, за каким дьяволом Гест прилетает на Амой, а я пообещаю не сдавать Джейми убийцам. Хотя сделал бы это с удовольствием. Я, знаете ли, последнее время стал немного ревнив...

— Катце! — изумленно восклицает блонди.

Рыжий пожимает плечами.

— А что такого? Имею полное право. — И обращаясь к Ноксу: — Соглашайтесь, пока я сговорчивый. Мне этот Джейми уже поперек горла, честное слово. А одного из убийц я знаю лично. И весьма близко, к тому же.

Рауль только глаза закатывает, наблюдая за этим балаганом, а Нокс искренне не понимает, о чем речь — какие убийцы?.. при чем здесь Гест?..

— Что происходит, господин Ам?

Господин Ам вздыхает и ласково просит рыжего прекратить паясничать. Слишком ласково, по мнению Нокса.

Катце вздыхает, меняет тон и излагает все по порядку, находя некоторое удовольствие в том, как меняется выражение лица элитника, когда речь заходит о Джейми. Такую бурю эмоций даже Рауль воспроизвести не в состоянии.

— ...В общем, яхта числилась на балансе федеральной торговой палаты, и само по себе присутствие на ней Геста, возможно, и не говорило бы ни о чем, если бы не три трупа. Правда, все улики косвенные, и припереть Геста к стенке вряд ли удастся, но, возможно, если цель его визита — не просто аудиенция, то от всей этой информации и будет какая-то польза...

— Возможно... — Нокс хмурится. — А может быть и нет.

— Так вам что-то известно? — встревает Рауль.

— Кое-что... — уклончиво отвечает Марвин. — К сожалению, я не уполномочен давать разъяснения по этому вопросу.

— Мы просто хотим быть уверены в том, что с Джейми все будет в порядке.

— Ага, особенно я, — язвит рыжий, и Рауль награждает его убийственным взглядом. А Нокс, задумчиво потерев кончик носа, сообщает:

— Я не стану вдаваться в подробности, но Гест намерен вести переговоры о покупке некоего программного продукта. Местного производства.

Рауль хмыкает озадаченно.

— И вы считаете, что информация о связях Геста с федералами не повлияет на исход переговоров? Вам ли не знать, что подобная сделка может привести к катастрофическим последствиям. Вплоть до военного вторжения.

— Может, — охотно соглашается Нокс. — Если Юпитер ее заключит. Но она не станет.

— Тогда в чем смысл этих переговоров? Незачем лететь на Амой, чтобы получить отказ.

— Смысл в том, чтобы обвести федералов вокруг пальца, — туманно поясняет оникс. — Поверьте, Рауль, я прекрасно осведомлен относительно торговых ограничений и совсем не желаю втравить Амой в конфликт с Федерацией. Впрочем, я в любом случае поставлю Юпитер в известность. Сегодня же. Могу я сослаться на ваши изыскания?

— Лучше не стоит, — мотнув головой, тянет рыжий. — В конце концов, у вас есть живой Джейми, вот на него и ссылайтесь сколько влезет.

— Пожалуй, я так и сделаю, — кивает Марвин и улыбается — мечтательно.

— А что за продукт? Или это тоже государственная тайна?

— Пока да. Но, думаю, вы скоро о нем услышите. Компания, которая запустит его в производство, получит немыслимую прибыль.

— Вот как... — вежливо удивляется рыжий. — Уж не вы ли разработчик, господин Нокс?

Господин Нокс выдерживает паузу и выдыхает, скромно потупив очи:

— Я.

18

Рыжий тащит Рауля в кровать, едва за ониксом закрывается дверь. Рыжему важно, чтобы блонди ни в коем случае не попытался разобрать свою кустарную установку по промывке мозгов, а еще у рыжего есть повод любить Рауля особенно нежно. Потому что, прощаясь, господин Нокс задал Раулю вопрос, который все это время не давал рыжему покоя, — и Рауль ответил на него правильно.

Нет, он не будет восстанавливать память.

Блонди сказал это. Потом улыбнулся своей призрачной улыбкой и притянул к себе тощего рыжего фурнитура — на глазах у гостя. Гость ушел довольный, а Катце может гордиться собой — он переиграл того, другого. Только теперь ему от этого как-то особенно тошно. Потому что все могло бы получиться, но...

Не получится.

Катце всхлипывает, путает пальцами светлые волосы, жадно целует раскрытые мягкие губы — и ему больно. Не оттого, что блонди проталкивает в него свой немаленький член. И не оттого, что вес чужого тела, кажется, вот-вот переломает кости. Просто этот раз может стать последним, а Катце не хочет смириться.

Блонди кончает, смяв рыжего, как тряпичную куклу, и, едва отдышавшись, пытается утащить его в ванную. Видимо, ему понравилось принимать душ вместе с любовником, и любовник далеко не против повторить, но прикидывается мертвым и наотрез отказывается шевелиться. Блонди уходит один. Блонди не видит, с какой прытью затраханный Катце срывается с постели, едва дождавшись, когда закроется дверь ванной комнаты.

Катце любопытен. Он никогда не отказывает себе в удовольствии испытать что-то новое. Да, он знает, что это может плохо кончиться, но когда его это останавливало?

Сесть в кресло, поковыряться в программе, задав в качестве рабочего файла украденную у Нокса память, проигнорировать датчики, считывающие пульс, давление и прочую ерунду, и натянуть на голову жутковатого вида конструкцию с холодящими кожу иглами электродов. Закрыть глаза и нажать кнопку.

Это не больно. Это...

Рыжий не знает, каково это. Потому что рыжего больше нет. Есть другое существо — сильное, невероятно спокойное и удивительно собранное. Существо, у которого все всегда в порядке. А если не в порядке, то непременно будет. В ближайшее время.

Существо смотрит на экран, испещренный символами. Программный код. Незнакомый рыжему язык. Но при чем тут рыжий? То, другое существо прекрасно все понимает, оно с легкостью считывает массивы и ищет баги. Их следовало исправить еще вчера, но не удалось, что-то помешало, и теперь придется наверстать упущенное, но существо справится, конечно. Всегда справляется. Потому что оно — одно из лучших. И глубочайшая удовлетворенность самим собой — лишнее тому подтверждение.

Существо любуется своим творением и делает его еще прекрасней. Она совершенна, эта программа. Она по-настоящему красива, в ней даже баги обладают некоторой привлекательностью. Вот этот, например, — он забавен... Существо мысленно усмехается, исправляет его почти с сожалением и находит еще один — очень необычный и...

Существо хмурится, удивленно считывая незнакомый код. И понимает, что к багам он не имеет никакого отношения. С замирающим сердцем пробежавшись по строчкам, существо восхищенно застывает, с благоговейным трепетом глядя на экран. Юпитер — это она дополнила программу некоей непредусмотренной функцией. Функцией, призванной раз и навсегда поменять расстановку сил и поставить с ног на голову весь мировой порядок. И как же красиво это сделано!

Существо завистливо цокает языком. Ему бы хотелось самому додуматься до такого простого и изящного решения. А еще существо начинает понимать, что за роль ему отведена в этой грандиозной постановке. Главная роль. Ключевая. Ему — одному из лучших сыновей Юпитер — суждено вывести человеческую цивилизацию на финишную прямую эволюции. Его Юпитер удостоила этой чести.

Нет, у него никогда не было сомнений в том, что его госпожа сильна и могущественна, но сейчас, глядя на мешанину символов, существо убеждается в безграничности этого могущества. И чувствует себя абсолютно счастливым.

Существо улыбается и проматывает то, что показалось ошибкой. Ему нужно найти другие...

...Пощечина выдергивает рыжего в его родную реальность, в которой он не сидит в просторном кабинете за экраном монитора, а валяется на полу рядом с креслом в своем бункере. Ему приходится приложить усилие, чтобы переключиться с одной реальности на другую, и вернувшись из чужих мозгов, он видит испуганного блонди и чувствует тошноту. Голова у него кружится, в ушах шумит, и пол норовит выползти из-под него, оставив без точки опоры. А помогающий ему подняться блонди ругается — откуда-то издалека, через гулкую трубу. Катце слышит его, но о значении слов только догадывается. Ему плохо, он хочет обняться с унитазом, и, вываливаясь из чужих рук, пытается добраться до туалета, но все время теряет направление. Хорошо, что те же руки все время ловят его и переориентируют, так что в конечном итоге рыжий обнаруживает себя в нужном месте — висящим на блонди и содрогающимся от сухой рвоты.

Позже, когда желудок встает на место, Рауль оттаскивает рыжего в постель и пичкает какими-то пилюлями, добытыми из аптечки в ванной, а потом поит противно-теплым и приторно-сладким чаем. Рыжему становится немного легче, но все равно он чувствует себя так, словно выпил пять литров виски и подрался с бетонной стеной. Он думает, что, возможно, напрасно пренебрег релаксантом.

— Как ты? — спрашивает Рауль, и в его тоне столько участия, что ради одного этого стоило поэкспериментировать.

— Я умру, доктор? — пытается шутить рыжий.

Блонди мрачнеет.

— Не сразу, — говорит он. — Но когда-нибудь — непременно.

Рыжий смеется, чем провоцирует чудовищный приступ головокружения.

— Зря ты это сделал. Не нужно было, — очень серьезно добавляет блонди. — Последствия могут быть...

— Самыми непредсказуемыми, я знаю, — шепотом перебивает рыжий. — Но может, мне повезет? Я ведь везучий.

Раулю нечего на это ответить. Раулю остается только надеяться, что рыжему действительно повезет.

— Постарайся уснуть, Катце, — говорит он, перебирая прохладными пальцами рыжие волосы. А Катце и рад бы уснуть, но понимает, что ни черта из этого не выйдет. Он закрывает глаза, некоторое время лежит недвижно, прислушиваясь к себе, а потом начинает говорить:

— Ты знаешь, кто такой Тьюринг?

— Алан Тьюринг? — переспрашивает блонди. — Тот, что покончил с собой, потому что был гомосексуалистом?

Рыжий улыбается, понимая, что в долгие объяснения пускаться не придется — Рауль достаточно хорошо осведомлен о терранце, который одним из первых озадачился возможностью создания искусственного интеллекта. О чертовом терранце, доказавшем, что машина не может стать богом. Катце думает, что терранец слегка погорячился.

— Проблема останова, — выдыхает он, и в его голосе слышится нечто, отдаленно напоминающее священный трепет. Проблема, признанная неразрешимой. Проблема, которую не очень-то и стремились разрешить... — Она больше не проблема, — говорит Катце, — отныне и навсегда. Нокс решил ее. Он гребаный гений, понимаешь? И, знаешь, Рауль, это... — Катце не сразу находит подходящее слово: — Это так красиво, что почти смертельно. А самое смешное, что ни одна двуногая скотина не способна ни распознать, ни просчитать эту красоту. Для этого нужно быть гением, как Нокс. Или таким везучим придурком, как я, — рыжий улыбается блаженно, как наркоман, вколовший долгожданную дозу. — Сукин сын сделал это!.. — восхищенно повторяет он, заново радуясь ворованной красоте. И спрашивает после паузы: — Ты понимаешь, что это значит?

Раулю не требуется много времени, чтобы понять. Он думает, что Юпитер, получившая в свое распоряжение универсальный алгоритм решения проблемы зависания для любых входных данных, рано или поздно сможет создать новую, совершенную форму жизни. Идеальный генетический код. Идеальные существа, не подверженные болезням и старости. Идеальное общество.

Рауль не знает, отчего ему вдруг делается грустно. Оттого ли, что увидеть совершенный мир своими глазами не доведется или просто от мысли, что в этом мире не будет места для таких, как Катце?

Рауль почему-то не испытывает желания стать частью такого мира, а Катце не думает ни о каких мирах, он пытается представить, что сделает Юпитер, когда пустит в ход встроенный в программу модуль и возьмет под контроль все информационное пространство галактики. По его глубочайшему убеждению, галактике это не сулит ничего хорошего.

Он не спешит докладывать Раулю о планах Юпитер, которыми она не захотела поделиться даже со своим лучшим программистом. Катце знает, что Раулю это не понравится. Нет, не сами планы, а то, что безродный рыжий фурнитур стал обладателем еще одной Танагурской тайны. Катце теперь сам немножко элита и понимает, что нельзя доверять такие секреты кому попало.

Забавно испытывать высокомерное презрение по отношению к самому себе, но теперь это чувство будет до конца дней сопровождать рыжего. А смутное ощущение того, что грозящий Раулю исход — единственно возможный и даже правильный, обещает отравить рыжему жизнь. Или все-таки скрасить ее?..

Этого Катце пока не понял, но одно он знает твердо — он все еще достаточно безродный, чтобы бороться с этим ощущением. Как и с уверенностью, что Юпитер непогрешима.

А вообще... К дьяволу Юпитер! Пусть себе плетет свои интриги — рыжему наплевать, пока есть возможность прижаться к теплому сильному телу, расположившемуся в непосредственной близости. Нужно пользоваться этой возможностью. До последней минуты.

Катце не поднимает головы, когда раздается вызов комма. В конце концов, уже глубокая ночь, и нужно быть последней скотиной, чтобы звонить в такое время. Очень настырной, к тому же... Просто на удивление...

— Отключи его, — стонет Катце, когда Рауль, не выдержав, поднимается с постели.

А потом блонди уходит, а комм все трезвонит и трезвонит, и рыжий не понимает, почему блонди тянет, ведь уже сто раз можно было вырубить чертов комм и вернуться в постель... Катце ворочается недовольно, но вскоре звонок умолкает, и рыжий наивно полагает, что можно, наконец, расслабиться, но через секунду его подбрасывает, как от удара шокером, — непередаваемо мерзкий крысиный писк наполняет комнату, заставляет сердце пуститься в пляс, забивается в уши и... да, в мозги тоже.