Hear the Silence

Ке кивнула, следуя указаниям отца настолько точно, насколько это было возможно, и попыталась завершить движение правильным движением запястья, прежде чем отпустить кунай.

— Так лучше, — сказал Коу. — Еще раз. — И он подтолкнул пакет с остальными кунаями поближе к ней.

Ке решительно схватил новый и повернулся, чтобы посмотреть на деревянный столбик. Кунай прошел мимо, не дотянув больше метра и немного не дотянув.

Она не была уверена, как долго продолжала это делать, бросая снова и снова, останавливаясь только для того, чтобы собрать ножи, когда она их все бросила, и начать заново. Она продолжала, пока у нее не заболели руки.

— Последний бросок, Ке-тян, — наконец сказал тоу-сан, наблюдая, как она бросает последний кунай. Который сильно отклонился от цели. Из всех попыток ей удалось попасть в деревянный столб только один раз, и кунай вонзился в землю совсем близко от того места, куда она целилась.

С несчастным, усталым видом Ке подошла, чтобы собрать все до единого разбросанные кунаи, а затем вернулась к отцу.

— Вот, котенок, — сказал он, протягивая кобуру, которая выглядела почти так же, как та, что была на нем, только меньше по размеру.

Ке взяла его и осторожно начала вставлять в него ножи, время от времени бросая на ту-сан вопросительные взгляды, чтобы убедиться, что она делает это правильно. Когда она закончила, он помог ей пристегнуть его к ноге.

— А теперь я хочу посмотреть на твои руки, — сказал он, выжидающе протягивая одну руку, в то время как другая потянулась к сумке, пристегнутой сзади к правому бедру.

Ке послушно протянула свои натруженные руки, прекрасно осознавая, сколько волдырей она натерла за последние несколько часов.

Ку на пробу потер один из самых сильных волдырей, бросив на нее оценивающий взгляд, когда она поморщилась.

— Ты очень много работаешь, Ке, и это хорошо, есть чем гордиться, — сказал он, наконец доставая из сумки банку. — Но тебе также нужно как следует заботиться о себе.

— Прости, тоу-сан, — вздохнула она, наблюдая, как мужчина втирает в ее ладони какую-то жирную мазь, покрывая кожу и стараясь не оставить ни одного волдыря и пореза. — Я справлюсь лучше.

— Мы продолжим завтра, и я покажу тебе, как правильно ухаживать за твоим подарком, — улыбнулся Коу, взъерошив ей волосы и игриво чуть ли не толкнув ее.

— эй! — запротестовала она, пытаясь пригладить свои встопорщенные волосы, слегка нахмурившись, но потом вспомнила, что ее руки стали липкими, и состроила недовольную гримасу.

Однако улыбка на лице ее тоу-сана заставила ее остановиться. Ке медленно опустила руки, чувствуя себя немного неловко.

— Давай, пойдем домой, — сказал Коу и с трудом поднялся на ноги, и Ке определенно заметил, как он поморщился, но сдержался. — Твоя каа-сан, без сомнения, ждет тебя, и тебе нужно что-нибудь поесть после такой тяжелой работы.

— Хорошо, — согласилась Ке, беря Коу за руку, и устало поплелась рядом с ним домой.

* * *

Ее день рождения прошел спокойно, после чего ее маму вызвали на задание.

Это был первый раз, когда Ке и ее отец были предоставлены сами себе больше, чем на пару дней.

— Но когда ты вернешься? — Ке, нахмурившись, спросила Ишун, сидя на родительской кровати. Ей не нравилось, что она не знает.

— Я не уверена, милая, — вздохнула Ишун, даже не прекращая собирать вещи, роясь в карманах и сумочках и время от времени добавляя что-то новое. — Вероятно, месяц.

Ку стоял в дверном проеме позади нее, наблюдая за ними обоими, засунув руки в карманы и с серьезным выражением лица.

— Но...

— Ке, это не то, о чем мы можем спорить, — твердо сказала Ишун. — Ты знаешь, мне нужно идти, и я бы предпочла не проводить последние несколько минут в ссорах со своей семьей.

Ке прикусила нижнюю губу, смаргивая слезы.

— Ишун, — тихо сказал Коу, и в его голосе послышался тихий упрек, заставивший женщину прервать свои занятия и нахмуриться.

Он бросил на нее многозначительный взгляд.

— Не обижайся, ладно? — Спросила Ке дрожащим голосом, и она быстро перестала бороться со слезами.

— О, — Ишун моргнула, бросила быстрый взгляд на Коу, а затем прекратила то, что делала, и присела перед ней на корточки. — Прости меня, Ке, — вздохнула она и крепко обняла ее.

— То, что я пострадал в прошлый раз, не означает, что твоя каа-сан поступит так же, — мягко сказала Коу, подходя к ним и проводя рукой по волосам. — Она очень хитрая, твоя каа-сан, Ке.

Ке всхлипнула, уткнувшись в плечо матери, что было не так удобно, как обычно, потому что на ней был толстый, прочный зеленый жилет, который указывал на то, что она либо чунин, либо Джоунин. Ей было уже все равно, кто это был.

Она побещела, что будет осторожна, любимой, — успокаивающе сказала ей Ишун, быстро поцеловав в висок. — Будь добра к своему отцу и убедись, что он не загремит обратно в больницу из-за слишком быстрого переутомления, хорошо? — Она слабо улыбнулась.

Ке глубоко вздохнула и вытерла лицо покрытой волдырями рукой.

— Я сделаю все, что в моих силах, но ничего не обещаю, — сказала она, выдавив слабую улыбку.

— Это моя девочка, — Ишун обхватила ее лицо обеими руками, пристально глядя на нее. Как будто она пыталась запечатлеть это зрелище в своей памяти. — Я люблю тебя, Ке-тян.

— Я тоже люблю тебя, каа-сан, — ответила Ке и с грустью наблюдала, как ее мать заканчивает собирать вещи, а затем притянула к себе Коу и крепко, почти отчаянно поцеловала.

Ке была не единственной, на кого повлиял предсмертный опыт ее тоу-сан.

— Увидимся через месяц, — сказала Ишун, слегка запыхавшись, и, прежде чем кто-либо успел сказать что-либо еще, она ушла.

Ке вслушивалась в тяжелое молчание, пытаясь уловить хоть какой-то намек на свою мать, но когда прошла целая минута, она повернулась к отцу, бросила на него один взгляд и разрыдалась.

Ку вздохнул, поднял ее на руки — несмотря на болезненную гримасу, которую вызвало у него это движение, — и отнес в гостиную, где опустился на диван.

— Она вернется раньше, чем ты успеешь оглянуться, — сказал он, хотя это прозвучало скорее как молитва, чем как обещание.

Ке бесстыдно рыдала в рубашку своего тоу-сана.