Гарри Поттер и Кубок огня

— Что ж, тогда почему бы вам с Гарри и Гермионой не сходить и не принести нам воды, — мистер Уизли протянул ей чайник и пару кастрюль, — а остальные соберут дров для костра?

— Но у нас есть духовка, — сказал Рон. — Почему мы не можем просто...

— Рон, защита от магглов! — сказал мистер Уизли, и его лицо сияло от предвкушения. — Когда настоящие магглы разбивают лагерь, они готовят на кострах на открытом воздухе. Я видел их за этим занятием!

После краткого осмотра палатки девочек, которая была немного меньше палатки мальчиков, хотя и без запаха кошек, Гарри, Рон и Гермиона отправились через весь лагерь с чайником и кастрюлями.

Теперь, когда солнце только что взошло и туман рассеялся, они могли видеть город палаток, раскинувшийся во всех направлениях. Они медленно продвигались между рядами, жадно оглядываясь по сторонам. До Гарри только сейчас дошло, как много в мире, должно быть, ведьм и волшебников; он никогда особо не задумывался о них в других странах.

Их товарищи по лагерю начали просыпаться. Первыми зашевелились семьи с маленькими детьми; Гарри никогда раньше не видел таких маленьких ведьм и волшебников. Крошечный мальчик не старше двух лет сидел на корточках перед большой палаткой в форме пирамиды, держа в руках волшебную палочку и радостно тыкая в лежащего в траве слизняка, который медленно увеличивался до размеров салями. Когда они поравнялись с ним, из палатки выбежала его мать.

— Сколько раз можно повторять, Кевин? Не-трогай-Ты-папину-палочку, да!

Она наступила на гигантского слизня, и тот лопнул. Ее ругань разносилась в неподвижном воздухе, смешиваясь с криками маленького мальчика:

— Ты раздавила слизняка! Ты раздавила слизняка!

Чуть дальше они увидели двух маленьких ведьмочек, едва ли старше Кевина, которые катались на игрушечных метлах, которые поднимались ровно настолько, чтобы пальцы ног девочек касались росистой травы. Волшебник из Министерства уже заметил их; пробегая мимо Гарри, Рона и Гермионы, он рассеянно пробормотал:

— Средь бела дня! Родители, я полагаю, решили лечь спать...

Тут и там взрослые волшебники и ведьмы выходили из своих палаток и начинали готовить завтрак. Некоторые, украдкой оглядываясь по сторонам, разжигали огонь своими волшебными палочками; другие чиркали спичками с сомнительным выражением на лицах, как будто были уверены, что это не сработает. Три африканских волшебника, одетые в длинные белые мантии, вели серьезный разговор и жарили на ярко-фиолетовом огне что-то похожее на кролика, в то время как группа американских ведьм средних лет весело сплетничала под украшенным блестками баннером, натянутым между их палатками, на котором было написано: "САЛЕМСКИЙ ИНСТИТУТ ВЕДЬМ". Гарри уловил обрывки разговоров на незнакомых языках, доносившихся из палаток, мимо которых они проходили, и, хотя он не мог понять ни слова, все голоса звучали взволнованно.

— Э-э-э... это у меня глаза, или все вокруг стало зеленым? — спросил Рон.

И дело было не только в глазах Рона. Они подошли к палаткам, которые были сплошь покрыты густой порослью трилистников, так что казалось, будто из земли выросли маленькие холмики странной формы. Под теми, что были с открытыми клапанами, виднелись ухмыляющиеся лица. Затем из-за их спин они услышали свои имена.

— Гарри! Рон! Гермиона!

Это был Симус Финниган, их товарищ по гриффиндорскому четвертому курсу. Он сидел перед своей собственной палаткой, увитой трилистником, с женщиной с волосами песочного цвета, которая, должно быть, была его матерью, и его лучшим другом Дином Томасом, тоже из Гриффиндора.

— Тебе нравятся украшения? — сказал Симус, ухмыляясь. — В министерстве не слишком довольны.

— Ах, почему бы нам не проявить себя? — сказала миссис Финниган. — Вы бы посмотрели, что болгары развесили по всем своим палаткам. Вы, конечно, будете болеть за Ирландию? — добавила она, пристально глядя на Гарри, Рона и Гермиону. Когда они заверили ее, что действительно болеют за Ирландию, они снова отправились в путь, хотя, как сказал Рон, — Как будто мы могли сказать что-то еще в окружении такой толпы.

— Интересно, что это у болгар развешано по всем палаткам? — спросила Гермиона.

— Давайте пойдем и посмотрим, — сказал Гарри, указывая на большое скопление палаток в глубине поля, где на ветру развевался болгарский флаг — бело-зелено-красный.

Палатки здесь не были украшены живыми растениями, но к каждой из них был прикреплен один и тот же плакат, на котором было изображено очень угрюмое лицо с густыми черными бровями. Картинка, конечно, была трогательной, но все, что она делала, — это моргала и хмурилась.

— Крам, — тихо позвал Рон.

— Что? — спросила Гермиона.

— Крам! — воскликнул Рон. — Виктор Крам, болгарский ловец!

— Он выглядит очень сердитым, — сказала Гермиона, оглядывая множество Крамов, которые моргали и хмурились, глядя на них.

— Действительно сердитый? — Рон возвел глаза к небу. — Кого волнует, как он выглядит? Он невероятен. К тому же он очень молод. Ему всего восемнадцать или около того. Он гений, подожди до вечера, сама увидишь.

К крану в углу поля уже выстроилась небольшая очередь. Гарри, Рон и Гермиона присоединились к ней, оказавшись сразу за двумя мужчинами, которые о чем-то горячо спорили. Одним из них был очень старый волшебник, одетый в длинную ночную рубашку в цветочек. Другой явно был волшебником из Министерства; он протягивал ему брюки в тонкую полоску и чуть не плакал от досады.

— Просто надень их, Арчи, вот хороший парень. Ты не можешь разгуливать в таком виде, магглы у ворот уже начинают что-то подозревать...

— Я купил это в маггловском магазине, — упрямо сказал старый волшебник. — Магглы их носят.

— Их носят маггловские женщины, Арчи, а не мужчины, они носят вот это, — сказал волшебник из министерства и помахал брюками в тонкую полоску.

— Я не собираюсь их надевать, — возмутился старина Арчи. — Я люблю, когда приятный ветерок овевает мои интимные места, спасибо.

В этот момент Гермиону охватил такой сильный приступ смеха, что ей пришлось выскочить из очереди, и она вернулась только тогда, когда Арчи забрал свою воду и отошел.

Теперь они шли медленнее, из-за тяжести воды, и возвращались обратно через территорию лагеря. То тут, то там они видели больше знакомых лиц: других студентов Хогвартса со своими семьями. Оливер Вуд, бывший капитан команды по квиддичу на факультете Гарри, который только что окончил Хогвартс, затащил Гарри в палатку его родителей, чтобы представить его, и взволнованно сообщил, что его только что подписали в резервную команду Паддлмир Юнайтед. Затем их окликнул Эрни Макмиллан, четверокурсник Хаффлпаффа, а чуть дальше они увидели Чо Чанг, очень симпатичную девушку, которая играла в команде Равенкло в качестве Ловца. Она помахала и улыбнулась Гарри, который, помахав в ответ, выплеснул на себя довольно много воды. Больше для того, чтобы Рон перестал ухмыляться, Гарри поспешно указал на большую группу подростков, которых он никогда раньше не видел.

— Как ты думаешь, кто они такие? — спросил он. — Они ведь не учатся в Хогвартсе, не так ли?

— Наверное, они ходят в какую-нибудь иностранную школу, — сказал Рон. — Я знаю, что есть и другие. Но никогда не встречал никого, кто ходил бы в такую школу. У Билла был друг по переписке в школе в Бразилии. Это было много лет назад. ...и он хотел поехать по обмену, но мама с папой не могли себе этого позволить. Его друг по переписке очень обиделся, когда он сказал, что не поедет, и прислал ему проклятую шапку. У него от этого сморщились уши.

Гарри рассмеялся, но не выразил удивления, которое испытал, услышав о других волшебных школах. Теперь, когда он увидел в лагере представителей стольких национальностей, он подумал, что был глупцом, когда не понимал, что Хогвартс не может быть единственным в своем роде. Он взглянул на Гермиону, которая, казалось, была совершенно не удивлена этой информацией. Без сомнения, она читала новости о других волшебных школах в какой-нибудь книге.

— Давно тебя не было, — сказал Джордж, когда они наконец вернулись к палаткам Уизли.

— Познакомился с несколькими людьми, — сказал Рон, ставя воду на стол. — Ты еще не развел костер?

— Папа развлекается со спичками, — сказал Фред.

Мистеру Уизли никак не удавалось разжечь костер, но это было не из-за недостатка стараний. Землю вокруг него усеивали обломки спичек, но он выглядел так, словно наслаждался жизнью.

— Ой! — воскликнул он, когда ему удалось зажечь спичку, и тут же выронил ее от удивления.

— Подойдите сюда, мистер Уизли, — ласково сказала Гермиона, забирая у него коробку и показывая, как это правильно делать.

Наконец они развели огонь, хотя прошел еще не менее часа, прежде чем он разогрелся настолько, чтобы можно было что-нибудь приготовить. Однако, пока они ждали, было на что посмотреть. Их палатка, казалось, была разбита прямо у дороги, ведущей к полю, и сотрудники Министерства то и дело сновали туда-сюда, сердечно приветствуя мистера Уизли, когда проходили мимо. Мистер Уизли продолжал комментировать происходящее, в основном для Гарри и Гермионы; его собственные дети слишком много знали о Министерстве, чтобы их это сильно интересовало.

— Это был Катберт Мокридж, глава Отдела по связям с гоблинами. ...А вот и Гилберт Уимпл; он из Комитета по экспериментальным заклинаниям; у него уже давно появились рога. ...Привет, Арни. ...Арнольд Пизгуд, он Забвитель, член команды по случайному обращению магии, знаете ли. ...а это Боуд и Кроукер. ...они невыразимы. ...

— Они кто?

— Из Отдела тайн, совершенно секретно, понятия не имею, чем они занимаются. . .

Наконец костер был разведен, и они только начали готовить яичницу с сосисками, как из леса к ним вышли Билл, Чарли и Перси.

— Только что аппарировал, папа, — громко сказал Перси. — О, отличный обед!

Они уже наполовину расправились со своими тарелками с яйцами и сосисками, когда мистер Уизли вскочил на ноги, улыбаясь и махая рукой мужчине, который направлялся к ним.

— Ага! — воскликнул он. — Вот он, герой момента! Людо!

Людо Бэгмен был, пожалуй, самым заметным человеком из всех, кого Гарри видел до сих пор, включая старину Арчи в его ночной рубашке в цветочек. На нем была длинная квиддичная мантия в толстую горизонтальную полоску ярко-желтого и черного цветов. На груди у него красовалось огромное изображение осы. Он выглядел как мужчина мощного телосложения, слегка похудевший; мантия туго обтягивала большой живот, которого у него наверняка не было в те дни, когда он играл за сборную Англии по квиддичу. Его нос был расплющен (вероятно, сломан шальным бладжером, подумал Гарри), но круглые голубые глаза, короткие светлые волосы и румяное лицо делали его похожим на школьника-переростка.

— Эй, там! — крикнул я. — радостно крикнул Бэгмен. Он шел так, словно к подушечкам его ног были прикреплены пружины, и явно находился в состоянии дикого возбуждения.

— Артур, старина, — выдохнул он, подходя к костру, — ну и денек выдался, а? Ну и денек! О более прекрасной погоде мы и мечтать не могли? Ночь будет безоблачной. ...и почти никаких сбоев в приготовлениях. ...Мне нечем заняться!

Позади него группа измученных волшебников из Министерства промчалась мимо, указывая на отдаленные следы какого-то магического пожара, от которого фиолетовые искры взлетали на двадцать футов в воздух.

Перси поспешил вперед с протянутой рукой. Очевидно, его неодобрение того, как Людо Бэгмен руководил своим отделом, не помешало ему произвести хорошее впечатление.

— Ах да, — сказал мистер Уизли, ухмыляясь, — это мой сын Перси. Он только начал работать в министерстве, а это Фред, нет, Джордж, извините, это Фред, Билл, Чарли, Рон, моя дочь Джинни и друзья Рона, Гермиона Грейнджер и Гарри Поттер.

Услышав имя Гарри, Бэгмен слегка запнулся, и его глаза привычно скользнули вверх, к шраму на лбу Гарри.

— Все, — продолжил мистер Уизли, — это Людо Бэгмен, вы знаете, кто он такой, это благодаря ему у нас такие хорошие билеты...

Бэгмен просиял и махнул рукой, как бы говоря, что это ничего не значит.

— Не хочешь поучаствовать в матче, Артур? — нетерпеливо спросил он, позвякивая чем-то вроде большого количества золота в карманах своей желто-черной мантии. — Я уже попросил Родди Понтнера поставить на то, что Болгария забьет первой — я предложил ему хорошие коэффициенты, учитывая, что тройка лидеров сборной Ирландии — самая сильная из тех, что я видел за последние годы, — а маленькая Агата Тиммс поставила половину акций своей фермы по выращиванию угрей на недельный матч.

— О... тогда продолжай, — сказал мистер Уизли. — Давайте посмотрим. — галеон на выигрыш Ирландии?

— Галеон? — Людо Бэгмен выглядел слегка разочарованным, но взял себя в руки. — Очень хорошо, очень хорошо. ...есть еще желающие?

— Они слишком молоды для азартных игр, — сказал мистер Уизли.

— Ставим тридцать семь галеонов, пятнадцать сиклей и три кната, — сказал Фред, когда они с Джорджем быстро собрали все свои деньги, — что Ирландия выиграет, но снитч достанется Виктору Краму. О, и мы добавим фальшивую волшебную палочку.

— Ты же не хочешь показывать мистеру Бэгмену такую ерунду, — прошипел Перси, но Бэгмен, похоже, вовсе не считал волшебную палочку ерундой; напротив, его мальчишеское лицо сияло от возбуждения, когда он брал ее у Фреда, а когда волшебная палочка издала громкий писк и превратилась в руке Бэгмена в резиновый цыпленок, покатился со смеху.

— Превосходно! Я уже много лет не видел ничего настолько убедительного! Я бы заплатил за это пять галеонов!

Перси застыл в позе ошеломленного неодобрения.

— Мальчики, — прошептал мистер Уизли, — я не хочу, чтобы вы заключали пари. ...Это все ваши сбережения. ...Ваша мать...

— Не порти нам настроение, Артур! — прогудел Людо Бэгмен, возбужденно хлопая себя по карманам. — Они уже достаточно взрослые, чтобы знать, чего хотят! Как ты думаешь, Ирландия победит, но снитч достанется Краму? Ни за что, ребята, ни за что. ...Я даю вам отличные шансы на это. ...Тогда мы добавим пять галеонов за забавную волшебную палочку, не так ли? —

Мистер Уизли беспомощно наблюдал, как Людо Бэгмен достал блокнот и перо и начал записывать имена близнецов.

— Спасибо, — сказал Джордж, беря листок пергамента, который протянул ему Бэгмен, и аккуратно пряча его. Бэгмен с самым веселым видом повернулся к мистеру Уизли.

— Не могли бы вы угостить меня пивом? Я высматриваю Барти Крауча. Мой болгарский коллега создает трудности, и я не понимаю ни слова из того, что он говорит. Барти сможет с этим разобраться. Он говорит примерно на ста пятидесяти языках.

— Мистер Крауч? — спросил Перси, внезапно перестав изображать невозмутимое неодобрение и буквально корчась от возбуждения. — Он говорит более чем на двухстах языках! На русалочьем, абракадабре и тролле. . .

— Любой может говорить по-тролльски, — пренебрежительно заметил Фред. — Все, что тебе нужно делать, это показывать пальцем и ворчать.

Перси бросил на Фреда крайне неприязненный взгляд и энергично подбросил дров в огонь, чтобы снова вскипятить чайник.