— А если мы решим не сражаться за вас? — ровным голосом спросил сэр Джордж.
— Тогда вам придется изменить свое мнение, — ответил демонический шут. — Анализ показывает, что такое принуждение не должно оказаться трудным. Вы, конечно, представители примитивной и варварской культуры, поэтому простые и прямые методы, несомненно, сослужили бы наилучшую службу. Возможно, мы могли бы начать с того, что выберем наугад пять или шесть ваших подруг и детенышей и казним их.
В животе у сэра Джорджа образовался ледяной комок. Едва ли угроза была неожиданной, но он не рассчитывал на то, что бесстрастность — полное отсутствие интереса или гнева — в пронзительном голосе демонического шута обострит его страх. Он заставил себя не оглядываться через плечо на Матильду и Эдуарда.
— Если таких мер окажется недостаточно, есть, конечно, и другие, — продолжил демонический шут. — Если все остальное не поможет, мы могли бы попытаться полностью стереть ваши личности и просто перепрограммировать вас, но это, вероятно, займет слишком много времени. К тому же в этом не было бы никакого реального смысла. Было бы гораздо выгоднее просто избавиться от вас всех и собрать свежие силы бойцов. В конце концов, одна группа варваров очень похожа на другую.
— Но эти варвары вооружены, сэр! — рявкнул другой голос.
Сэр Джордж резко повернул голову, и его пронзила ужасающая уверенность в том, что он увидит. Сэру Джону Денмору едва исполнилось двадцать, он был молод и пылок, с изрядной долей высокомерия, и подкрепил свое яростное заявление стальным взмахом обнаженного клинка. Его меч сверкнул в неестественно ярком свете фонарей, и он прыгнул вперед, нанеся сокрушительный удар.
— Боже и святой Г...!
Он так и не закончил свой боевой клич. Его меч метнулся к демоническому шуту, но существо даже не пошевелилось. Оно просто стояло, наблюдая за происходящим с отсутствующим выражением лица, и крик молодого рыцаря замер в шоке, когда его меч наткнулся на какую-то невидимую преграду, похожую на воздушную стену. Меч вылетел у него из рук, и он, не веря своим глазам, разинул рот, когда клинок закружился, удаляясь от него. Затем встряхнулся, зарычал и схватился за кинжал.
— Стой! — крикнул сэр Джордж. — Подними свой...
Но он опоздал. На этот раз демонический шут сделал едва заметный жест, и сэр Джон, захрипев, замер как вкопанный. Его глаза дико выпучились, на лице отразился неподдельный ужас, а ярость сменилась паникой, но он не мог даже рта раскрыть. Он был пойман, словно в гигантскую невидимую паутину, с наполовину вытащенным кинжалом, совершенно беспомощный, и демонический шут пристально смотрел на сэра Джорджа.
— Хорошо, что вы попытались остановить его, а не присоединились к его глупости, — сообщило оно барону, — Но я вижу, что вы действительно примитивны и поэтому нуждаетесь в доказательствах своего статуса. Очень хорошо. Я дам вам доказательство.
— В этом нет необходимости... — начал сэр Джордж.
— О чем бы я ни говорил, в этом есть необходимость, — пропищал демонический шут и протянул руку с двумя большими пальцами к ближайшему человеку-дракону. Взгляд человека-дракона на мгновение задержался на сэре Джордже, но затем он потянулся к своему поясу и вытащил из ножен странное устройство. Он протянул его демоническому шуту, и низкорослое существо повернуло маленькую ручку на боку устройства.
— Вы только думаете, что вооружены, сэр Джордж Уинкастер. Ваши мечи и стрелы не угрожают ни мне, ни кому-либо из членов моей команды. С другой стороны, наше собственное оружие...
Оно почти небрежно направило устройство в сторону сэра Джона, и тогда сэр Джордж вскрикнул от ужаса. Он ничего не мог с собой поделать и ни тогда, ни позже не испытывал того стыда, который, возможно, должен был испытывать. Не тогда, когда ужасный луч света, похожий на молнию, прикованную к воле демонического шута, с треском вырвался из устройства и ударил прямо в грудь сэра Джона Денмора.
Это прикосновение означало смерть... но не просто смерть. Грудная клетка молодого человека разорвалась, словно изнутри, а вместе с ней взорвались сердце и легкие. Жуткий грозовой фронт из крови и разорванных тканей накрыл тех, кто был рядом с ним, воздух наполнился вонью горящего мяса, и люди, видевшие самые ужасные зрелища, какие только могла предложить война, с криками ужаса отшатнулись. Но хуже всего, как позже понял сэр Джордж, было молчание мертвеца. Тот факт, что даже когда адское оружие было поднято, даже когда выражение его лица исказилось — сначала от ужаса, а затем от агонии, — молодой рыцарь не издал ни звука. Он не мог даже пошевелиться или открыть рот. Он мог только стоять, застыв, беспомощный, как ягненок перед мясником, в то время как демонический шут спокойно вспарывал его тело.
Даже после смерти сэру Джону не позволили упасть. Его труп стоял прямо, лицо было искажено гримасой смерти, кровь лилась из разорванной груди и растекалась лужицей у его ног.
Если бы не доказательство того, что никто не может прикоснуться к этому существу, сэр Джордж сам бы напал на него, голыми руками, если бы это было необходимо. Но перед ним было это доказательство... и у него были свои обязанности, и его долг, и его жена и сын поддерживали его. И поэтому он сделал кое-что гораздо более сложное, чем безнадежная атака.
Он заставил себя стоять там, а по его лицу стекала кровь человека, который подчинялся ему, и ничего не предпринимал.
Его неподвижный взгляд остановил горстку тех, кто хотел напасть, и демонический шут долго смотрел на них в гробовом молчании. Затем он протянул руку и, не сводя пристального взгляда своих трехглазых глаз с сэра Джорджа, вернул молниеносное оружие человеку-дракону.
— Я надеюсь, что этот урок не остался незамеченным для ваших воинов, сэр Джордж Уинкастер, — пропищал он затем. — И для вас тоже. Вы можете говорить от имени этих людей и вести их в бой, но вы больше не являетесь их командиром. Командир я. Если, конечно, кто-то не захочет оспорить это утверждение.
Оно сделало жест, и изуродованный труп, который когда-то был надменным молодым рыцарем, с глухим стуком рухнул на металлический пол, как куча мертвого мяса.
По крайней мере, палубы этого корабля не качались и не плясали, как палубы тех, кому так и не суждено было стать достаточно крепкими коггами.
Эта мысль прочно засела в голове сэра Джорджа, когда он наклонился вперед, чтобы погладить Сатану по плечу. Боевой конь тряхнул головой, загремев кольчужной сеткой, защищавшей его изогнутую шею, и топнул задним копытом. Подковы громыхнули по бронзовому покрытию палубы, и сэр Джордж тонко улыбнулся. Они с жеребцом слишком часто проходили через это после того ужасного шторма. К настоящему времени они оба должны были привыкнуть к этому, и он полагал, что так оно и было. Но ни один из них не смирился с этим.
Прозвучал предупредительный гонг, и сэр Джордж, привстав в стременах, обернулся, чтобы посмотреть на людей, стоявших позади него. За ними, вдоль переборки, отделяющей этот грузовой отсек от остального корабля, стояли два десятка бородавчатолицых с оранжевой кожей, снова вооруженных и бронированных, но в их задачу не входило поддерживать англичан. Это было сделано для того, чтобы гнать их вперед, если они будут колебаться, и уничтожать любого, кто попытается бежать.
Не то чтобы кто-то из людей сэра Джорджа собирался бежать... или нуждался в погоне.
Многие из тех, кто шел за ним, когда-то были моряками, но это было до того, как они оказались перед тем же выбором — или его отсутствием — что и солдаты сэра Джорджа. К тому времени уже не было возможности отличить их от профессиональных военнослужащих, которые были их пассажирами. В конце концов, теперь все они были профессионалами — профессионалами, которые повидали больше сражений, чем любой солдат, когда-либо служивший земному хозяину.
Их опыт отражался на лицах — не расслабленных, а спокойных и почти задумчивых, когда они вспоминали свои инструктажи перед боем и ждали начала действий. Конные латники и горстка рыцарей сидели на своих лошадях ближе всех к нему, образуя защитный барьер между все еще закрытой металлической стеной и более уязвимыми лучниками. Некоторые из этих лучников были закованы в более тяжелую броню, чем раньше, но даже самые защищенные носили только шлемы, короткие кольчуги и, кое-где, стальные нагрудники. Защита была желанной, но они не хуже сэра Джорджа знали, что их истинная защита заключается в мобильности, разрушительном огне длинных луков и присмотре его рыцарей в тяжелых доспехах и латников.
И они доверяли этим рыцарям и латникам так же безоговорочно, как привыкли доверять своему командиру. И вот теперь они стояли, на их лицах читалась мрачная уверенность, а не неуверенность, и спокойно смотрели в глаза сэру Джорджу.
— Ладно, парни. — Он не повысил голос до крика, как сделал бы дома. В этом не было необходимости, потому что магия их хозяев доносила его голос отчетливо, как будто он говорил на ухо каждому из них. — Вы знаете план... и святой Михаил знает, что мы делали это достаточно часто! — Его ироничный тон вызвал приглушенный смех, и он одарил их натянутой улыбкой в ответ. — Будьте внимательны, придерживайтесь плана, и мы закончим к ужину!
В ответ раздался одобрительный гул, а затем раздался едва заметный крен, металлическая стена перед сэром Джорджем зашипела, как гадюка, и исчезла, и он увидел еще один из бесконечных чужих миров, которые он и его люди были обречены завоевывать.
Небо было почти того же оттенка, что и раньше, но было в нем что-то странное — более темное, насыщенное, чем голубое, которое он помнил (и, милостивая Мария, помнил ли он? или ему просто казалось, что помнит?) по дому, — и солнце было вдвое больше, чем нужно. "Деревья", растущие чахлыми, разбросанными группами, представляли собой паутинное переплетение слишком тонких ветвей, покрытых длинными мохнатыми лентами вместо листьев, а листья и трава были странного оранжевого цвета, подобного которому никто никогда не видел ни в одном мире, предназначенном для людей.
Не то чтобы в этом мире были люди. Во всяком случае, не рожденные для этого. Армия нелюдей, слишком высоких, слишком худых и со слишком большим количеством конечностей, выстроилась неровной линией далеко от корабля за пределами полета стрелы. У них были большие плетеные щиты и копья, и большинство было в кожаных шлемах. Кроме того, они были без доспехов, и лишь у очень немногих было какое-либо оружие, кроме копий или колчанов с дротиками. Он увидел булавы и несколько мечей, но ни одной приличной пики или другого настоящего древкового оружия, и ни один из не-людей не был на коне. Над ними через равные промежутки возвышались квадратные плакаты на шестах — знамена, как он понял, — и ему стало интересно, как долго их собирали. Очевидно, они были здесь, чтобы сражаться, но пришли ли они для открытого сражения или просто для того, чтобы осадить корабль? Он вспомнил, как впервые увидел корабль, неподвижно парящий в штормовом небе, и горько, без тени юмора, рассмеялся. Несомненно, это сооружение было достаточно огромным, чтобы его можно было принять за замок, хотя и самой странной формы, какую только мог себе представить человек — или не-человек!
Что бы ни привело их сюда, они вздрогнули, когда борт корабля внезапно открылся. Они потрясли копьями, метнули несколько дротиков, хотя расстояние было слишком велико, чтобы это было чем-то большим, чем просто жестом, и ему не нужен был магически усиленный слух, чтобы распознать звук вызова. Это был тонкий, пронзительный звук рядом с ревом, который могла бы издать человеческая армия, но в нем слышался отвратительный оттенок ненависти.
Странно, — подумал он. — Как я могу быть так уверен, что слышу ненависть? В конце концов, это не люди. Насколько я знаю, они могли издавать радостные приветственные крики! — Он поморщился от собственной причудливой мысли. — Конечно, это ненависть. А как могло быть иначе, если наши хозяева привезли нас сюда, чтобы превратить их в послушный скот?
Но сейчас было не время предаваться подобным мыслям. И даже если бы это было так, ноющая внутренняя честность подсказывала, что подчинение этих "не-людей" не так уж сильно отличалось от того, что он планировал сделать с французами, которые, несмотря на все свои недостатки, по крайней мере ходили всего на двух ногах, а не на трех, и были такими же христианами и (условно) людьми.
Он еще раз оглядел их, подтверждая инструктаж своих хозяев, и фыркнул почти так же, как Сатана. Он и его люди были в меньшинстве, по крайней мере, десять к одному, и бородавчатолицые ничего не собирались делать, чтобы изменить это соотношение. Их задачей было следить за тем, чтобы никто из не-людей этого мира не ускользнул от людей сэра Джорджа и не проник на корабль через открытый трюм. Чего не должно было случиться.
Сэр Джордж глубоко вздохнул, чувствуя ненависть нелюдей и их уверенность в численном превосходстве.
Жаль бедных ублюдков, — подумал он, затем опустил забрало своего бацинета, выхватил меч и надавил коленями, заставляя Сатану рысцой двинуться вперед.
На самом деле это была не битва, — размышлял позже сэр Джордж, бросая свой шлем Эдуарду и откидывая назад кольчугу, когда спешивался у одного из передвижных фонтанов. Металлическое существо было вдвое меньше быка, но шире для своей длины, и веселый плеск воды в широком водосборном бассейне создавал гротескный фон для жалобных стонов и всхлипываний, исходящих от раненых противников. Стонов от его собственных раненых было немного. Отчасти потому, что их было так мало по сравнению с жертвами нелюдей, но главным образом потому, что парящие металлические черепахи — "аэромобили", как называли их хозяева, — уже подобрали большинство его раненых. И всю горстку мертвецов тоже, — подумал он со знакомым холодком. — Интересно, сколько из них останутся "мертвыми" на этот раз? — Отец Тимоти долго размышлял над этим вопросом и еще более долго молился, прежде чем объявил, что люди, которые, казалось бы, были возвращены из мертвых, на самом деле не были демонами или дьяволами, которых боялись некоторые из их собратьев. Сэр Джордж безоговорочно доверял суждениям священника в религиозных вопросах и полностью поддержал заявление отца Тимоти, но даже ему было немного... тревожно видеть, как человек, получивший удар копьем в грудь, садится с ним ужинать.
Он снова отбросил эту мысль. Это было легче, чем когда-либо, несмотря на продолжающийся дискомфорт. Отчасти потому, что он научился принимать то, что большая часть магии их господ была, по сути, не более чем огромным шагом вперед в вопросах механики, как заявлял Командир, но даже больше, потому что он был слишком благодарен за возвращение этих людей, чтобы усомниться в действенности их воскрешения, или исцеления, или что бы это ни было. Любой достойный полевой командир делал все, что мог, чтобы снизить потери, хотя бы для того, чтобы сохранить эффективность своих боевых сил, но у сэра Джорджа было для этого даже больше причин, чем у большинства других. Его люди — всего их было меньше тысячи, включая всех кузнецов, латников и лучников, а также солдат и рыцарей, — вот и все, что у него было. В каком-то смысле это были все люди, которые когда-либо существовали во вселенной — или, по крайней мере, во вселенной сэра Джорджа, — и это делало каждого из них еще более ценным, чем если бы они когда-нибудь добрались до Нормандии.
