Когда растает снег...

Но потом все изменилось! Своими атомными бомбами янки прогневали духов Земли — и те покарали их... Проклятые бледнолицые умирали теперь буквально везде — под развалинами своих домов, от отравленного вулканом воздуха, от голода и холода Великой Зимы... Немало, конечно, погибло и индейцев, включая их прежнего вождя. И тогда-то и избрали вождем его! И пусть погибла половина племени, но остальные исполнились решимостью бороться за свою землю. Ведь такова воля самих духов!

Немало людей сложили головы в этой войне, но за то теперь каждый их мужчина — воин! Теперь у них есть свои города, своя армия, своя какая-никакая, но промышленность... Все то, на чем держится могущество цивилизации! А еще — они, едва ли не впервые в истории, объединили силы множества племен чтобы совместными усилиями строить новый мир! Иногда к ним, правда, приходили с востока бледнолицые, какие-то беженцы из опустошенных и разоренных центральных областей страны, но участь их была незавидна. Чаще всего их просто убивали на месте, оставляя максимум баб с детишками...

И вот очередные бледнолицые посмели явиться во владения Конфедерации Народов. Что ж, пусть они и подавятся этой землей! Никогда больше вольному народу не быть под властью белых господ!

Собрав своих военачальников, вождь коротко распределил между ними обязанности, после чего и сам выдвинулся на место действия. Как оказалось, бледнолицых было совсем немного... Какие-то пара десятков! Правда, у них было оружие, но они просто не знают, с кем связались!

— Первая сотня идет на штурм, — осмотрев все сам, приказал индеец. — Два броневика, если понадобится, прикрывают пулеметным огнем. Вторая сотня обеспечивает прикрытие, чтобы ни одна бледнолицая сволочь не сбежала!

— Слушаюсь вождь! — ответил командир первой сотни, следом за ним повторил и второй.

Укрываясь за какими-то разросшимися за прошедшие пять лет кустами и обломками заборов, индейцы первой сотни двинулись к тому месту, где был обнаружен враг. В то время, как пара броневиков, заняв господствующие высоты, принялась за наблюдение.

Откровенно говоря, до настоящих броневиков этим поделкам было далеко... Обычные грузовики, которые тщательно обшили толстыми стальными листами. Конструкция получилась откровенно неповоротливой и перетяжеленной, из-за чего часто ломались амортизаторы. Однако свою основную задачу они исполняли исправно... Импровизированная броня уверенно держала пулю из пулемета на расстоянии в полсотни метров, а собственные пулеметчики надежно укрывались от ответного огня.

Жаль было только то, что оружия у Конфедерации было маловато... Хотя тут не иначе как сами духи земли были за них! Вскоре после извержения разведчики племени обнаружили относительно уцелевшие армейские склады, где все люди погибли буквально в первые минуты катастрофы из-за землетрясения и прилетевшей вскоре тучи ядовитого газа. И пусть многое ценное имущество погибло под руинами ангаров, но и уцелевшего было весьма немало!

И теперь это снова земли их народа! Все бледнолицые, что не поспешили уйти с их пути, были истреблены или обращены в рабство. Пусть сполна испытают на себе ту участь, которой они подвергали их народы! Уж сколько бед принесли им бледнолицые — не сосчитать... Теперь их стали бояться, их стали уважать! Они стали полноправными хозяевами этих земель! Правда, даже сейчас, спустя несколько лет после Дня Гнева, порой в эти места забредают желающие поживиться чужой землею... Ну ничего! Не долго им уж осталось...

Подойти полностью незаметно не получилось, но это уже не имело никакого значения. Против лома нет приема, а против пулемета — и тем более. Так что развязавшийся вскоре бой был ожесточенным, но коротким. И вот уж его воины ведут парочку уцелевших бледнолицых — парнишку с девчонкой лет двенадцати, совсем еще детей... И это — все, что осталось от двух десятков прибывших недавно в эти места беженцев с востока!

Глава 5.

— Ну и что скажешь про нашего 'Умника'? — когда товарищ Шелепин устроился на своем месте, спросил у него Председатель Совета министров.

— Интересная личность, — глядя на так и не открытую папку на столе, задумчиво произнес министр госбезопасности. — Интересная... И весьма необычная. Знаешь, если б мы не могли подробно проследить его прошлое и настоящее, то я мог бы подумать, что он вообще какой-нибудь инопланетянин! Или, как минимум, работает не один. Однако все наши источники говорят об обратном...

— И в чем причина для таких предположений? — поинтересовался товарищ Пономаренко.

— Да даже гению сложно хорошо разбираться сразу в таком множестве областей знаний! — резко ответил Шелепин. — Сельское хозяйство, машиностроение, климатология, политика... А теперь еще и электроника! Хочешь интересный факт?

— Давай...

— Недавно мы вызывали его сюда в Москву, и в поезде он — абсолютно случайно, это мы уже проверили! — встретился с парой инженеров из НИЭТИНа, занимающихся разработкой СВЧ-приборов для космической связи... Чисто случайно в разговоре они упомянули про одну возникшую у них проблему — так он буквально за десять минут не только нашел решение проблемы, но и подкинул кое-какие полезные идеи на будущее...

— Вот даже как? — произнес товарищ Пономаренко. — Интересно выходит...

— Вот и я о чем, — заметил Шелепин.

— А что показала ваша проверка... других подобных случаев? — спросил Председатель Совета министров.

— В ходе проведенной работы моими подчиненными был проведен анализ информация о тех, кого мы привыкли называть гениями, — произнес товарищ Шелепин. — И в истории есть немало хорошо задокументированных случаев рождения таких людей... Более того, на фоне некоторых из них наш 'Умник' может даже выглядеть ничем особо не примечательным человеком.

— Даже так, значит? — удивился Пономаренко.

— Ага, — согласился министр госбезопасности. — Вот, например...

Все же раскрыв лежащую перед ним на столе папку, глава советской госбезопасности быстро достал из нее один из интересовавших его листов и подвинул его поближе к главе государства, который немедленно приступил к чтению. 'Кристиан Генрих (Фридрих) Хейнекен, 6 февраля 1721 — 27 июня 1725 года. Согласно имеющейся информации, свободно разговаривал в возрасте десяти месяцев. К году знал наизусть библейское пятикнижье, к двум годам изучил мировую историю, изучил французский язык и латынь. В три года изучал математику, биологию и теологию, любил поговорить о достоинствах рейнских вин или обсудить генеалогию древнейших германских родов. В трехлетнем возрасте выступал с докладами о географии и анатомии на кафедре гимназии города Любека'...

— Интересно выходит, — заметил Пономаренко, но затем сразу же вернулся к чтению...

Дальше родители привезли Кристиана в Копенгаген к королевскому двору, где он выступил с лекцией по истории, чем сразу ж вызвал фурор среди придворных. В дальнейшем люди буквально выстраивались в очереди чтобы пообщаться с ребенком-гением... Кончилось все, правда, плохо — и тут уж сложились два фактора. Во-первых, неправильное питание, вызвавшее у ребенка целиакию. Во=-вторых, чрезмерное нервное напряжение и переутомление от бесконечных встреч с самыми разными людьми, которые не прекращались даже тогда, когда Кристиан лежал больной у себя в постели. В итоге всего в четыре года 'любекский гений' умер...

Что ж, 'поехали' дальше... Вот и следующая страница. 'Уильям Джеймс Сайдис, 1 апреля 1898 — 17 июля 1944 года'. Родился в семье уроженца Российской империи, эмигрировавшего в США и имевшего собственную теорию воспитания детей, которую он применил к сыну. В возрасте полутора лет Уильям Сайдис читал газеты, в четыре написал первую книгу, к восьми годам изучил восемь языков и создал свой собственный. В десять лет Сайдиса поступил в Гарвардский университет, став самым молодым студентом за всю его историю. Тогда же начал читать лекции по высшей математике в математическом клубе. После окончания университета несколько лет преподавал геометрию, но студенты не воспринимали его как преподавателя. Уйдя из университета, Уильям заинтересовался политикой, участвовал в социалистических митингах, объявил себя пацифистом, социалистом и атеистом с шести лет. С двадцати трех лет работал бухгалтером, писал статье и железнодорожных перевозках и коллекционировал билеты... Умер от инсульта в возрасте 46 лет.

Иван Петров... родился в 1823 года в семье крепостных крестьян. К десяти годами самостоятельно, без каких-либо учителей, в совершенстве освоил устный счет, легко решал в уме сложные математические задачи, чем обратил на себя внимание преподавателей гимназии. Дело дошло аж до самого царя Николая, велевшего взять его учиться в гимназию и выделившего тысячу рублей на его последующее обустройство. Увы, дальнейшая судьба Ивана неизвестна...

И это были далеко не все случаи! Список оказался на удивление большой — причем, в нем присутствовали как никому не известные фамилии, так и вполне себе знаменитые люди вроде Моцарта. Впрочем, взгляд Пономаренко зацепился лишь за одну из последних в списке — Рушева Надежда Николаевна. Родившись в 1952 году в Монголии, она умерла два года назад от инсульта... Однако за свою короткую жизнь успела стать достаточно известной в СССР художницей. Хотя, кажется, он даже слышал ее фамилию — еще до того, как началась Долгая зима...

— Интересно получается, — заметил Пономаренко. — Значит, гении — далеко не редкость, причем нередко их гениальность проявляется уже в раннем возрасте...

— Да, — подтвердил Шелепин. — Только их гениальность нередко сочетается с различными психическими или физическими отклонениями... Кто-то становится аутистом или шизофреником, кто-то рано умирает от инсультов или других заболеваний...

— Но у нашего 'Умника' такого нет?

— На первый взгляд — да, — согласился министр госбезопасности. — Но так однозначно я бы не утверждал... Тем более, что некоторые странности мои люди за ним отмечали.

— Какие, например? — заинтересовался Пономаренко.

— Самое простое — принципиальное нежелание переезжать в Москву или куда-либо иначе. Хотя, казалось бы, здесь у него было бы куда больше возможностей, — заметил министр. — Сам он объясняет это тем, что тут у него все родные, друзья — и потому он должен быть рядом с ними, должен помогать им. Тем же самым, кстати, он объяснил и отказ от путевки в Абхазию. Я поначалу не понимал этого, но наши психологи, тщательно все проанализировав, пришли к интересному выводу.

— И к какому же?

— А вывод на удивление прост! В отрыве от дома и родных он чувствует себя некомфортно, даже в какой-то мере подавленно. И потому переезд в другое место или даже просто длительный отъезд оказывает на него отрицательное психологическое влияние...

— Вот даже как, значит? Но это, как понимаю, не единственная его странность?

— Пожалуй, да, — произнес министр. — Другой такой мы в какой-то мере можем считать его постоянный страх переворота в стране... И хотя его доводы в этом плане логичны, но в своих опасениях, даже на мой взгляд, он слишком сгущает краски. По этой же причине я считаю целесообразным держать его подальше от политики...

— Есть сомнения в политической благонадежности?

— В том-то и дело, что нет, — усмехнулся Шелепин. — Скорее я опасаюсь того, что он из лучших же побуждений и сделает какую-нибудь глупость. Будучи свято уверен, что именно так оно и надо для светлого коммунистического будущего...

— Идеалист...

— Именно что! — согласился министр. — Который именно поэтому может залезть и в какой-нибудь заговор против 'предателей советской Родины'.

— И все ж одно различие с теми случаями есть, — задумчиво произнес Пономаренко. — те гении обычно проявляли себя уже в детстве... Здесь же до поры до времени был вполне себе обычный... советский пацан. И хоть говорить о том, что он изменился в одночасье, вряд ли имеет смысл, но одно мы можем сказать точно. До какого-то момента его способности то ли 'спали', то ли он по каким-то причинам ими не пользовался. Пока не случилось... какое-то событие...

— Мы тоже так думаем, — согласился Шелепин. — И на данный момент мы предполагаем, что это было что-то из области личных отношений. Ведь именно в тот же период времени он резко прекратил уделять внимание своей прежней 'подруги', а спустя некоторое время на место нее пришла нынешняя жена 'Умника'...

— Я помню про это, — согласился Предсовмина. — Могу даже заподозрить, что дело было в том, что он узнал про нее некую информацию, что заставило порвать все прежние связи... Вопрос лишь в одном — почему это оказало столь сильное влияние на его мышление?

— Сделал для себя вывод, что 'все бабы стервы' и решил посвятить всего себя науке? — усмехнулся Шелепин. — По-0моему, вариант вполне себе возможный...

— Но как тогда его нынешняя жена?

— Тут как раз у нас есть объяснение, — ответил министр. — Как-то в разговоре он случайно обронил фразу о том, что их 'свела Долгая зима'...

— Еще раз переосмыслил свои убеждения?

— да, есть такое предположение, — ответил Шелепин.

— Что ж, — после некоторого раздумья подвел итог Пономаренко. — Приглядывать за 'Умником' нужно, конечно... Но так, чтобы он сам ни в коем случае об этом не догадывался. Пока вреда от него никакого не видно, а вот польза несомненна... А там уж будем решать проблемы по мере их поступления.

'Тем более, что проблем и так хватает!' — когда Шелепин уже вышел и закрыл за собой дверь кабинета, мысленно продолжил товарищ Пономаренко. Да, как ни крути, но на дворе до сих пор стоит Долгая зима... И пусть сейчас уж не 67-й и даже не 68-й год, но трудностей по-прежнему хватает. Скоро уже будет пять лет со дня того памятного ноябрьского совещания 1966 года, когда было вынесено решение о введении в стране особого положения — и оно действует до сих пор. Пять лет с того времени, как стало понятно, что прежняя жизнь уже не вернется. Что если хочешь выжить, то придется жить и работать по-новому...

С тех пор и впрямь все стало сильно по-другому... Но, как и когда-то в войну, советский народ не сдался и доказал всему миру, что и в вулканическую зиму можно выжить. Впрочем, откровенно говоря, именно СССР и советский народ оказались больше всего готовы к выживанию в таких условиях... Хотя даже так пришлось нелегко — о чем уверенно говорит и статистика. Даже сейчас, спустя пять лет, советская экономика не достигла тех показателей, что были накануне Долгой зимы! Особенно тяжело обстояли дела с добывающей промышленностью... Отчего многое из того, с чем раньше не было никаких проблем, теперь переходит в разряд дефицита. И когда еще удастся выправить эту ситуацию?

Не меньше проблем было и в сельском хозяйстве... Да, в Средней Азии урожаи собирают исправно — но плодородие тех земель оставляет желать лучшего! Частично вопрос, конечно, решается удобрениями, которые вагонами везут на юг... Ради этого даже, несмотря на все трудности, восстановили добычу апатитов в Мурманской области, где теперь работают заключенные ИТЛ. Чего это стоило — это уж вопрос отдельный! Частично — за счет завоза черноземов. Но ведь, помимо всего этого, нужна еще и вода! И если в первые годы избыточного увлажнения в этих местах хватало, то уже этот год стал гораздо суше. Как утверждают ученые, температура океана наконец-то стабилизировалась на новом уровне, испарение уменьшилось... С одной стороны, это означает, что больше не будет гигантских снегопадов и снежных заносов зимой, пойдут на спад тропические шторма на той же Кубе. А, с другой, уменьшатся осадки в Средней Азии и Иране... Пустыни, конечно, в ближайшие десятилетия точно не вернутся, но воды скоро будет не хватать. И тут единственная надежда на ведущееся ударными темпами строительство Иртышско-Аральского канала и сети местных оросительных сооружений. А также на постепенно разрастающиеся лесополосы — благо, туда высаживали максимально неприхотливые деревья.