Элато. Тропой дерзких

У меня уже кружилась голова — твари бежали кругами в разные стороны, я стал путаться, раз промахнулся, когтистая тварь приземлилась на нагрудник, сразу протянув когтистые лапы к незащищённой шее. Реакция не подвела. Смахивающим движением руки я её снёс под ноги, где придавил стопой, встал всем весом, одновременно разрубая следующую.

И тут меня швырнула в стену чудовищная сила. Так не может толкнуть человек. Я влип в камень, хоть размазывай. Резко оттолкнулся, вставая на место. Кашит упал, потому что тут пронёсся оборотень. Он уже впереди давил лапами чёрных тварей, которые никогда в своей жизни не мурлыкали. Повисших на его шкуре, хватал и откусывал головы за раз. Он тупо шёл вперёд, оставляя за собой много тварей, видно нам на закуску.

Мимо со стальным звуком свистнул болт, чиркнул по потолку, создав красное пламя над головой оборотня.

— Ворон! Остановись! — закричал я. Если он далеко уйдёт, эти адские кошки просто разгрызут ему затылок. Но он не слушал, широкими шагами топал вперёд, уничтожая большинство кошек на пути. Если бы не он, кошки уже прыгали бы по нашим трупам.

Мы с кашитом рубили эту черноту, с каждым ударом делая шаг вперёд. Ворон уже исчез из виду, когда сзади нас подогнал голос Эламы.

— Мегед! Матэс! Вперёд! Ворона не видно! Спасайте!

Я побежал, рубя короткими ударами, скользящими, благо, моей реакции на это хватало. Понимал, что Ворон сейчас остался один там, впереди. Пусть это сейчас и не совсем человек, но он также испытает боль, когда тело будут терзать десятки мелких, но острых клыков. И если его убьют в этом обличье, то он погибнет, как человек.

— Зачищай! — крикнул я Матэсу, от Эламы толку с арбалетом пока здесь не было. А позади уже осталось несколько кошек. Я бежал, держа меч двумя руками перед лицом. Нужно было это сделать сразу, пока была видна ещё чёрная спина Ворона, хотя... зря его так называют, он сейчас больше похож на какую-то собако-крысу с торчащими вверх острыми ушами.

Короткие рубящие удары, вой тварей. Я вбежал в небольшую комнату. Кладовая, в которой раньше держали овощи и фрукты. Когда кашит сделал ещё пару шагов, свет драконьего цветка высветил в углу тёмную тушу, лежащую в углу. Оборотень лежал на боку, лужа крови... А вот голова отрублена по самые плечи. И её в комнате не было! Кладовка тупиковая — дальше хода нет. Я быстро шагнул в коридор, руками остановил входящую Эламу.

— Что? — выдохнула она?

— Там хода дальше нет! — Я отталкивал её, да ещё умудрялся рукой с мечом отводить в сторону направленный на меня арбалет.

— Где Ворон? — Элама закричала, пытаясь прорваться в комнату. Я не пускал, а она всё голосила. — Надо поискать потайной ход! Куда он мог деться?

— Да там он! — раздался позади нас из глубины коридора голос как из колодца, от которого волосы встали дыбом. И оттуда смотрело два тёмно-красных зловещих глаза. — А голова тут...

Брошенная тёмная голова оборотня упала с глухим стуком и покатилась к нам. Но была продолговатой, поэтому повернула к стене и остановилась.

— Аааа! — Элама закрыла рот рукой, её лицо исказилось, при ядовитом свете цветка всё это выглядело ужасно.

Кашит оказался далеко не трусом. Он первым бросился в сторону демона. Я за ним...

Облик сверхъестественного существа был больше звериный. Чёрная шерсть везде, пламенные глаза, рога бычьи. Бородка козлиная, зато уши собачьи. На ногах копыта, а на пальцах рук жуткие когти.

Кашит ударил топором со всего маху, с криком. Но лезвие лишь стукнуло по плечу.

— И что дальше? — лениво спросил демон. Но увидев мой занесённый меч, сделал два быстрых шага назад. — Это уже лучше! — С этими словами он прыгнул в потолок и исчез — вошёл в камень.

— Его топор не взял! — Кашит озирался. — А твоего меча он боится!

Я пошёл к Эламе, которая сидела у стены, держа на коленях голову оборотня. Она всхлипывала, на чёрном лице поблёскивали слёзы, сползавшие на подбородок.

— Куууда он дееелся? — спросила она, не переставая всхлипывать.

— Ушёл в потолок. Вставай, нельзя сидеть! Для него стены не помеха!

— Правильно! — раздался голос из колодца. — Она следующая! А потом кошак! — Из стены появилась страшная когтистая рука, провела по плечу Эламы.

Она вскочила, дико заорав, голова Ворона опять стукнула о пол.

Я не знал, что делать. Как бороться с тем, кто может тебя ударить из стены или снять скальп когтями из потолка. Но, видно, демон решил поразвлекаться, да и нашу смерть сделать нескучной!

— А ты только и умеешь, что из стен баб лапать? А выйти и рубиться по-честному? Или у тебя нет гордости?

— Да хватает всего у меня... Смотри, я уже выхожу! — голос шёл от противоположной стены. Реакция меня никогда не подводит, хвала даену войны. Увидев руку, которая вылезла из пола возле ноги, я резко переступил в сторону, и когти монстра сомкнулись без пользы. Зато лезвие меча отсекло два пальца, пока исчезала рука.

— Реакция у тебя плохая! — Самое лучшее, это разозлить противника. Хотя... какой я противник? Так, на пару минут боя, пока не ударит со спины, когда решит со мной покончить.

— Мегед, нужно двигаться, побежали к винному подвалу! — крикнул кашит, рванув первым. Эламу уговаривать не надо, она пронеслась мимо. Я замыкающий, но демон упал из потолка прямо на кашита. Тот вёрткий, молниеносный. Как он увернулся от косматой туши? Наверное, я так не смог бы. На ходу Матэс ушёл в сторону, а пока демон бил лапой, умудрился перекувыркнуться назад, отскочить к визжащей Эламе. Но она успела выстрелить, магический болт вошёл в грудь демона словно бросили горящую головёшку — столько было искр. Я уже подбежал, и монстр ушёл в стену.

Плохо... Так он всех разделает как Ворона, дай только время. Но мы побежали. В винном подвале можно держаться далеко от стен, потолок высокий. Лишь пол под ногами.

— Двигайтесь, двигайтесь! — прокричал я, когда Элама остановилась. Наверное, решила, что тут безопасно.

Мы шли по кругу, когда я услышал от кашита странное слово, непонятное.

— Кадиесатдед! — Он сжимал топор, передвигался быстро по кругу.

— Может, на бочки? — Элама цепко держала арбалет, несмотря на всё пережитое.

— Нет, — выдохнул я. — Он в бочке тоже может сидеть!

— Кадиесатдед! Кадиесатдед! — кашит говорил всё громче.

Демон упал перед ним с потолка.

— Не вздумай! — прорычал он, затем сделал пасс руками и возопил: — Кхнуа!

Это был удар... невидимый и на расстоянии. Мы отлетели к стене, повсюду стояла пыль. Мне казалось, что меня припечатал в стену головой бык, такая страшная сила нас отбросила. Но демон исчез!

— Как я понимаю, этого косматого надо убрать? — раздался спокойный обычный голос. На огромной винной бочке сидел маленький такой шакс, с хвостом, на котором красовалась изящная и причёсанная кисточка. Копыта только на ногах, руки обычные, как у человека. Да и лицо тоже, лишь немного вытянутое и клыки торчали, даже прижимали нижнюю губу. Глаза черные, не блестящие. Просто темнота, которая не отражает ни капли света. Верхняя губа раздвоена, приподнята смешно.

— Да! Надо убрать его от нас!— кашит поднялся, стал отряхиваться.

— И я тебе ничего не буду должен?

— Ничего!

— Ну, смотри!

Шакс прыгнул на потолок и побежал, погружаясь на ходу. Вот копыт не видно, потом ног, ушёл по пояс, но бежал!

— Всё! — Кашит протянул руку Эламе, я вскочил сам, с трудом, правда, потому что удар и влипание в стену даром не прошли. Ныл бок и локоть.

— Что происходит? — спросил я. — Я понимаю, что ты вызвал этого хвостатого, но почему он тебя слушает?

Шакс упал с потолка, мы невольно отпрянули.

— На! — Он протянул кашиту два красноватых глаза. Тот смотрел удивлённо.

— Бери! — сказал шакс, недобро оскалившись.

Кашит осторожно протянул ладони, на которые шакс небрежно бросил глаза демона.

Тишина... Кашит с протянутыми руками, шакс смотрит на него пристально.

— Я тебе должен что-нибудь? — мурлыкающе спросил шакс.

— Нет... — промямлил, а не сказал кашит.

— Точно? Ты уверен? Совсем ничего не должен?

— Нет! — кашит оживился, с отвращением засунул глаза демона в карман.

— Ну... я тогда пойду?

— Иди.

Шакс просто растворился в воздухе.

— Вот это да! — удивлённо сказал я. — И мы хотим драться с шаксами? А чего он тебе должен был, а?

— Я не скажу! — кашит брезгливо достал глаза и выбросил. — И вообще, заткнись! Ты думаешь, тебя уже не слышат?

— Ворон, он умер — укоризненно сказала Элама, подобрав валявшийся арбалет.

— Что легче, вытащить его наружу и там похоронить, или тут разобрать пол и закопать? — кашит топнул по ровно уложенным булыжникам.

— Да, потащим, а Элама голову понесёт.

Цветок уже светил слабо, когда мы вытащили тело оборотня по ступеням в башню. Солнце ещё не взошло, но в здании было уже светло.

Во дворе слышался шум. А так, как Элама ушла вперёд, мы выхватили оружие и бросились наружу. Но на ступенях остановились.

Элама поймала нашего лёла за хвост, он визжал от боли, но у него не было страха. Какой страх, если нет души. Просто ходячий мертвец.

— Брось его! — крикнул кашит. — Он же безобидный! Если бы хотел, на камнях бы нас прирезал, когда спали!

— Я ему хвост отрублю! — слова вылетали сквозь сцепленные зубы. — Он ждёт, когда я сдохну!

— Да отпусти его! Ему только мой меч нужен!

Почувствовав, что его не держат, лёл драпанул на коротеньких ножках так, что не догнали бы и на варанисе. Вообще, если бы не трагичность ситуации, мы бы дружно посмеялись над выпученными глазами и лохматой головой лёла. Но, увы, сейчас будем копать яму для Ворона. Тоже нелепая ситуация: хоронить не человека, а оборотня. Но он шёл с нами, сражался бок о бок.

Мы нашли несколько мехов с водой, один я привязал к поясу, второй забрал кашит. Великан, так лихо крошивший ночью стены, рассыпался за стеной замка, наверное, когда шакс уничтожил демона. Там валялась такая гора костей...

В общем, вырыв могилу, мы закопали нашего погибшего спутника, который умер бы ещё во дворе, если бы не обратился.

Мы стояли грязные и голодные у холмика с каменной плитой, на которой ничего не было написано. Молчали... Элама временами растирала по щекам слёзы, всхлипывала.

— Хватит приключений, — тихо сказал Матэс. Тут просто тупо сдохнешь, а можно было бы ещё пожить.

— Идём домой, — Элама взглянула на нас.

— Арбалет отдай! — Я протянул руку.

— Ты что, к дереву пойдёшь?

— Я да! Арбалет!

— Как знаешь!

Закинув арбалет за спину, я не сказал ни слова, зашагал в сторону горы. Назад не пойду. Столько пережить и бросить всё? А потом ходить сгорбленным старичком и каждый день, каждую минуту жалеть, что в этот день я повернул назад? Ну, уж нет! Я чувствовал себя преданным этими двоими. Хотя... Одному, наверное, мне будет легче пройти подземье, это уж точно. Это их выбор. Но я с ними даже не стал разговаривать.

Вперёд, к горе Ахея!

Или бессмертие, или смерть!

Глава четвёртая

Гора Ахея

Я шёл к горе, которая казалась миражом в плавающих тёплых потоках воздуха. О ветре в этой долине, похоже, уже позабыли. Жаркое солнце без пощады жгло спину. Не люблю, когда нет озера или реки поблизости, куда можно прыгнуть с разбега. Привык купаться после тренировок, сохранил этот обычай и по сей день. Вот только сегодня... второй день по жаре иду, кожа липкая, пот стекает по хребту и сползает на ресницы, застилая глаза.

Вокруг лишь серый лохматый мох, вернее трава этой долины, от которой уже рябило в глазах. Всё вокруг мертво.

Не видно ни бабочек, ни птиц. Как-то это всё связано с деревом Элато, крона которого терялась бы в облаках, но говорят, оно растёт в мире, где сухо и лишь пыль, а солнце всё время в зените, жжёт безжалостно.

Я это увижу, дойду...

Магией заниматься непросто. Увидев валявшийся полуистлевший дешёвый меч, я взял эту ржавчину, воткнул в землю. Я проверяю, сколько в теле праны, когда вожу круги руками, держа ладони напротив друг друга. Они отталкиваются одна от другой как магнитные камни. Мне иногда кажется, что выставив резко вперёд ладонь, я могу погасить пламя. Но сколько ни пробовал, всё никак не получается. Пламя чуть вздрагивает, но если хорошо махнуть рукой, оно и так вздрогнет — волшебства тут не нужно.

Как там этот демон заклинание произносил, что швырнуло нас троих в стену? А на улице, когда оно прозвучало, кости стали собираться в великана. Но там ещё слова заклинания были. Вот бы овладеть такой мощью. Врагов много нападает: бам — все валяются. Слово, кажется, Кхнуа.

Смотря на торчащий ржавый клинок, я загадал его сбить силой магии. Может, не магии, своей праной, ведь она меня перемещает вперёд, даже, кажется, время останавливается. Выставив вперёд ладони, я смотрел на меч, сосредоточился. Никогда не выпускал прану через ладони. Резко выставив руки перед собой, я выкрикнул: кхнуа!

Меч торчал из земли ровно, даже не шелохнулся.

Смешно... Хорошо, хоть никто не видит.

Побрёл дальше. Не маг, увы. Странно, почему в нашем Храме не используют все возможности магии. Наставник как-то говорил, что если бы мы использовали серьёзно магию, против нас бы объединились все и уничтожили.

Да, кашит удивил. Непонятно с этим шаксом, вынувшим демону глаза, он был обязан чем-то Матэсу, наверное. Но кашит его страшно боится, у него даже голос стал хриплым, когда отвечал. Вообще, с высшими силами или с низшими, кто их знает, нужно быть осторожным в словах. Да и вообще... Любая клятва, обет, дающийся перед людьми, подтверждается даенами, поэтому человек карается, если не держит клятвы. Нам нужно было всем перед Долиной принять клятву, никто бы не повернул домой. А теперь пойду один. Ещё неизвестно, Маора появится у горы или нет. Но в любом случае один не пойду в Подземье. Буду ждать паломничков, их вокруг немало идёт, наверное. С кем-нибудь договорюсь.

Я постоянно оглядывался. Потому что ждал: Элама и кашит догонят, передумают. Но, увы, горизонт был чист.

Наверное, меня не сломили скелеты и демон в замке, потому что я привык к боли и труду. — Правда, мои ладони шершавы не от сохи, а от меча и копья, но пота я пролил больше, много больше любого крестьянина. Одно дело, когда перебрасываешь вилами сено, а другое — колоть с остервенением чучело за то, что оно "напало" на твои земли.

А боль... Она на тренировках всегда, иначе в бою будешь на неё отвлекаться. Поэтому наставники колотят шестами по ногам и рукам, а ты отрабатываешь реакцию — защищаешься. Это ещё достигается с помощью самовнушения и дыхания — в теле накапливается взрывная энергия.

Наставники опытны, бьют так, чтобы не поломать кости, но и не жалеют. Постепенно человек привыкает к боли, не обращает внимания. Но это всё требует терпения, адского терпения. Это показал высший жрец Храма. Когда ему исполнилось восемьдесят лет, он собрал всех, объявил, что всё равно скоро умрёт, поэтому хочет показать нам адское терпение. И показал...

Он облился горючим маслом, затем усевшись, поджог себя. Жаркий огонь горел ярко, а он так и сидел, пока не упал. А мы стояли со слезами на глазах, потому что его было жалко, сколько нужно терпения, чтобы вот так... вынести нестерпимую боль.