Дивизион. Общий файл.

Собрав документы и оружие убитых, мы оттащили трупы в лес и забросали их ветками. Два мотоцикла, на которых стояли пулеметы, были сильно повреждены. Из пробитых бензобаков вытекал бензин, несколько пуль повредили двигатели и шины, два же других были целы. Броневик был то же в нормальном состоянии, если не считать промокшее от крови сиденье наводчика. Внутри мы обнаружили несколько канистр с бензином, полный боекомплект снарядов к 20-ти милиметровой пушке, патроны к пулемету и автоматам. Имевшаяся в нем радиостанция тоже была в полном порядке. Бросать такое добро было просто жалко, тем более, что приборы показывали почти полные баки горючего. С водителями проблем не было. Все мои бойцы умели водить машину, хотя у некоторых не было водительских прав. Ну да здесь встреч с ГАИ не предвиделось, а для других у нас имелись полные магазины убедительных аргументов. Закатив поврежденные мотоциклы в лес, мы расселись по машинам, и двинулись к складу. Теперь у нас была целая колонна. Впереди на лошадях ехал головной дозор, следом катили бронетранспортеры, наш и трофейный, замыкал колонну броневик.

Сидя на броне, я в уме подсчитывал трофеи.

Итого мы имели: "языка", БТР, броневик с пушкой, два мотоцикла, три пулемета, шестнадцать автоматов, три пистолета, ну и по мелочи, патроны, телефоны, радиостанции.

Уничтожено: два мотоцикла, пятнадцать солдат и офицер.

Хорошо погуляли!

Добравшись до склада, я стал докладывать Котову, но он меня прервал:

— Забирай пленного и отправляйся в расположение дивизиона. Абросимов срочно хочет тебя видеть. С тобой убывают все твои бойцы. Трофеи, которые вам не нужны, оставишь здесь.

— У меня один человек с рацией на посту у перекрестка.

— Возьмешь одного связиста у Гаранина, по дороге сменишь.

Вернув лошадей Гаранину, я поблагодарил его за прекрасных лошадей, взял ожидавшего меня связиста и мы тронулись в дорогу. К перекрестку мы подъехали уже в сумерках. Пока мой радист рассказывал прибывшему, как работать с радиостанцией, стемнело. Приказав размещаться в десантном отделении, я сел на командирское место, водитель включил прибор ночного вождения и мы поехали.

Солдаты открывали консервы, пытаясь перекусить на ходу, а я с удивлением подумал, что мы целый день не ели и есть не хотелось. Сей час же, я почувствовал такой голод, что кажется, съел бы слона!

— Возьмите, товарищ лейтенант, — услышал я за спиной.

Повернувшись, я увидел Сорочана, протягивавшего мне открытую банку перловой каши с тушенкой.

— А вы?

— Всем хватит, даже немцу банку открыли, лопает, аж за ушами трещит.

Я никогда не любил тушенку, тем более, перловку, к тому же холодную. Но сейчас эта каша казалась мне вкуснее маминых пирогов! Да, не зря говорят, что голод не тетка!

После еды, глаза стали слипаться и я начал клевать носом, на мгновение засыпая и тут же просыпаясь. Меня удивляло, что водитель был бодр. Заметив мой взгляд, он виновато улыбнулся и сказал:

— Мы с Кравчеко, пока вас ждали в лесу, и поесть успели, и подремали по очереди,

отдохните немного, а перед дивизионом я Вас разбужу.

Конечно, они сделали не совсем правильно, но с другой стороны, не отдохни они тогда, сейчас тоже были как сонные мухи. Обернувшись, я увидел, что всех, кроме Кравченко, свалил сон. Что бы не уснуть, я стал размышлять, зачем я так срочно понадобился командиру дивизиона, и не заметил, как провалился в сон.

Часть 4.

24 июня. Лейтенант Гелеверя.

Дорога по ночному лесу не позволяла развивать большую скорость, так что в дивизион мы прибыли уже за полночь. Немного вздремнув по дороге, я чувствовал себя достаточно отдохнувшим, а прохладный ночной воздух развеял остатки сна.

Найдя Абросимова, я доложился и стал ждать, что же будет дальше.

За эти дни Абросимов изменился. Похудевшее лицо и красные воспаленные глаза, говорили о том, что отдыхать ему пришлось очень мало. В уголках губ залегли две глубокие складки, но глаза смотрели так же внимательно и строго. Он, как и все остальные офицеры, уже был одет в форму времен начала войны. В черных петлицах поблескивали по три "шпалы".

Абросимов приказал мне подождать, пока он освободиться. Над разложенной картой, офицеры штаба дивизиона и командиры батарей обсуждали предстоящую операцию. Как я понял, планировалось нанести удар по колоннам немцев на дороге Владимир — Волынский — Луцк. В операции участвовали все три батареи дивизиона. Обсуждение уже подходило к концу, командиры батарей, получив задачу, уходили в свои подразделения и вскоре у карты остались командир и начальник штаба, который и позвал меня.

— Ну, студент, рассказывай о своих приключениях, — устало пошутил Абросимов.

Коротко я рассказал о захвате пленного и о бое на поляне. Немного помолчав, он спросил:

— А почему захваченных немцев не убил, а привязал в лесу? Не было бы проблем с погоней.

— Не смог я резать пленных, да еще и связанных, — честно ответил я.

— Ладно! Как говориться, победителей не судят! Какие наши потери?

— Один легко раненный в руку.

— А какие трофеи?

Я перечислил, что нам удалось захватить, упомянув и об убитых в бою немцах.

— Да, неплохой баланс у тебя получается!

— Немец пока еще не пуганный, нас считает дикарями, армия которых разбита. Вот и получает по мордасам. Жаль только, что так долго продолжаться не будет.

— Это точно. Учатся они быстро. А пленный где?

— В БТРе сидит, ребята сторожат!

— Ну ладно, с пленным разберемся позже, а сейчас слушай новую задачу.

Подойдя к карте, он жестом пригласил меня подойти ближе.

— В настоящее время, немцы подошли к Луцку и Горохову. Скорее всего, завтра их возьмут. Оборона там слабенькая и противостоять механизированным частям немцев она долго не сможет. Мы сейчас стараемся вывезти максимально возможное количество боеприпасов со станций железнодорожной ветки на Луцк. Но нам катастрофически не хватает людей. Собранная вами сводная рота, это конечно кое что, но проблемы полностью не решает. По нашим данным, в районе села Бубнов, в песчаном карьере, немцы организовали лагерь военнопленных, в котором находится около пятисот человек. В основном, это вполне боеспособные солдаты и офицеры, хотя есть и раненые. Этих пленных необходимо освободить.

Сложность заключается в том, что само село находится в двадцати километрах от Владимира — Волынского, и придется дважды пересекать железную дорогу и шоссе. Кроме того, в самом селе находится гарнизон немцев, которые могут вызвать себе подкрепление их города. Выполнение задачи по освобождению пленных, поручается тебе. Продумай, что тебе необходимо, через два часа доложишь свои соображения. А пока сдайте пленного, получите у старшины новую форму и переоденьтесь.

Возле нашего БТРа меня встретил сержант Горбатко, вместе с остававшимися в дивизионе солдатами моего взвода. Они уже были переодеты, в петлицах у него было по три треугольника, принесли и нам новую форму. Прибывшие со мной показывали им наши трофеи и рассказывали о наших приключениях.

Переодевшись в новую форму и закрепив в петлицы по два "кубаря" я достал карты, свою и трофейную, и стал изучать район Бубнова. На нашей карте карьер был, а на немецкой — не было, хотя карта казалась более подробной, даже были нанесены некоторые лесные дороги и просеки, которых не было на нашей карте.

Поразмыслив, я понял, в чем дело. Карьер, скорее всего, появился недавно. Из него могли брать песок для строительства ДОТов укрепрайона, и немцы не успели нанести его на свои карты, а наши карты снимались после войны, поэтому карьер на них есть. Сам карьер находился километрах в полутора севернее окраины Бубнова, еще в двух километрах севернее, шоссе Владимир — Волынский — Горохов пересекало железную дорогу на Сокаль. Еще одним препятствием была река Луга, шедшая параллельно шоссе. Сплошной лес шел только до реки, дальше лес переходил в отдельные группы деревьев и луга, поросшие кустарником. Вероятно, немцы не зря выбрали это место для лагеря. В случае побега, создавалось максимальное количество препятствий по пути на восток, к лесу. Конечно, группа из трех — пяти человек могла добраться до карьера, но после уничтожения охраны, необходимо вывести пятьсот безоружных людей в лес, а ведь там были и раненые. Даже при движении напрямую, дорога к лесу заняла бы часа два.

Я долго прикидывал различные варианты и вскоре понял, что без использования трофейной техники и немецкой формы, нам не обойтись. В общих чертах план выглядел так. Два БТРа нашего взвода и два грузовых ЗИЛ — 131 выдвигаются в район склада. Там мы грузим на ЗИЛы оружие и боеприпасы, часть переодевается в немецкую форму, садиться в трофейную технику и все вместе выдвигаемся в район переезда. Переправившись через Лугу, переодетая группа по шоссе пересекает железную дорогу и двигается к карьеру. Подъехав вплотную, уничтожает охрану лагеря, и построив людей в колонну, изображая конвой ведет их в лес. Здесь здоровым раздается оружие, раненые и больные грузятся на освободившиеся ЗИЛы и мы возвращаемся к складу, где происходит окончательное формирование и вооружение.

По два человека на мотоциклы, по трое в броневик и БТР, итого десять человек.

Девять комплектов солдатского обмундирования у нас было, необходима была еще офицерская форма, но ее можно было снять с пленного офицера. При необходимости, оставшиеся в лесу БТРы должны были заблокировать дорогу и обеспечить проход колонны к лесу. Четыре расчета с РПГ должны были прикрывать нас от танков, если оные объявятся. Детали придется уточнять на месте.

Так как отведенные мне два часа заканчивались, я отправился на доклад к Абросимову. Выслушав мой план, он стал задавать уточняющие вопросы.

— Какое оружие предполагаете взять для пленных?

— Самозарядные винтовки, их на складе больше чем ППД, да и солдатам они должны быть лучше знакомы. К тому же дальность стрельбы у них больше.

— А как вы будете разговаривать? Кто знает немецкий язык?

— Я немного знаю, но конечно не на столько, чтобы сойти за немца. Возможно в сводной роте найдется кто то, кто знает язык, если нет, то буду ругаться по немецки, а когда сильно пристанут, придется стрелять. Это одно из слабых мест плана.

— Хорошо! Предложенный план принимаю. Если что-то пойдет не так, действуйте по обстановке. Два расчета гранатометчиков возьмешь из взвода связи. Машины — из взвода обеспечения. Старшина переоденет немца и заберешь его форму. Котову я скажу, чтоб оказал тебе содействие, но поторопитесь, они сегодня тоже будут хулиганить на Гороховской дороге. Как будете готовы, сразу выступайте. Когда мы начнем на дорогах, думаю, немцам будет не до вас и это вам поможет. Зря не рискуй и береги людей! Выполняйте!

— Есть!

Поняв, что мы можем не застать Котова, пока доберемся, я сразу же связался с ним по радио, попросив поискать знающих немецкий язык, и если такие окажутся, оставить их у склада. Как мы не торопились, но уже стало светать, когда наша колонна тронулась в путь. Впереди шел мой БТР, следом два ЗИЛа и замыкал колонну второй наш БТР. Быстро светлело, дорога была знакома, и вскоре мы добрались до поляны -перекрестка. На посту нам сообщили, что еще ночью батарея Гаранина и сводная рота выдвинулись к дороге на Горохов. Вероятно, Абросимов хотел одновременно ударить по обеим дорогам.

Добравшись к складу, мы увидели опустевший лагерь, лишь десятка два человек занимались приготовлением пищи, строительством землянок и другими хозяйственными делами. В основном это были легкораненые, которые не захотели уезжать в дивизион. Наши трофеи стояли в целости и сохранности там, где мы их и оставили. Возле землянки Коровина нас ждали четыре человека, трое рядовых и плотного телосложения, белобрысый младший сержант. Он то мне и доложил, что они оставлены по приказу Котова, как знающие немецкий язык. Честно говоря, я не ожидал, что таких окажется аж четверо. Хорошо бы хоть один — два, думал я.

Вызывая их по очереди в БТР, для разговора наедине, я хотел составить мнение о каждом. Ведь нам вместе идти в бой.

Сержант, Виктор Ланге, оказался из поволжских немцев и по немецки разговаривал бегло. До начала войны он служил в одном из полков 87-й СД.

Второй вошедший, рядовой Савельев, оказался москвичем. Когда я спросил, откуда знание немецкого, он рассказал мне, что десять лет, с 27-го по 37-й жил с родителями в Берлине. Его отец, сотрудник нашего торгпредства, в 37-м году был вызван Москву, обвинен в работе на немецкую разведку и расстрелян. Мать отправили в лагеря, а его в детский дом. После окончания ФЗУ при заводе, его в мае 41-го года призвали в армию. Он тоже служил в 87-й СД. На немецком он разговаривал свободно. Рядовые Телегин и Миронов разговаривали по — хуже. Знание языка объяснялось тем, что матери обоих преподавали немецкий язык. Они были из пограничников, но служили на разных заставах.

Офицерскую форму я отдал Савельеву, они с Зонеманом оказались примерно одинаковой комплекции, только сапоги оказались немного маловаты. Пришлось их ему одеть на босую ногу, ну да марш-бросков пока не предвиделось. Мне подошла форма фельдфебеля. Конечно не очень приятно одевать чужую грязную форму, но времени на стирку и глажку не было.

Савельев стал рассказывать и показывать, как немцы приветствуют друг друга, как определить воинское звание офицеров и солдат. После этого импровизированного инструктажа я распределил людей по экипажам.

За руль мотоциклов сядут Самойлов и Крюков, к ним в коляски к пулеметам — Телегин и Миронов. Водитель Голубев, Савельев и я поедем в броневик, я в башне возле пушки и спаренного пулемета. Водитель Малышев, Ланге и Сорочан у пулемета, в трофейном БТРе. В нем же размещалась разведгруппа из трех человек, во главе с Мавроди. Так как времени на изучение немецких радиостанций не было, в трофеях были установлены наши Р-108, использовались только немецкие штатные антенны. Горбатко я назначил старшим в бронегруппе, остающейся в лесу. Объяснив каждому его действия и убедившись, что все поняли, что от них требуется, мы заняли места в машинах и тронулись в путь. Пока мы занимались "маскарадом", солдаты караула и привлеченные Коровиным солдаты из сводной роты, погрузили в ЗИЛы двести винтовок и боеприпасы. Тяжело груженные ЗИЛы потянулись за нами.

Согласно немецкой карте, дорога вдоль которой располагался склад, километрах в восьми севернее, пересекалась с дорогой, выходившей к реке Луга недалеко от Бубнова. На карте было обозначено, что в этом месте имеется брод через реку, который и был нам нужен. Дело в том, что здешние речки, хоть и были не слишком глубоки, тем более в летнюю жару, имели невысокие, но обрывистые берега. Наши БТР-70 могли их форсировать практически в любом месте, а вот немецкая техника плавать не умела, и нуждалась в мостах или бродах.

Через три с половиной часа пути, впереди показался просвет. Все это время, я беспокоился о наших мотоциклистах. В лесу могли еще находиться наши солдаты.

Оставалось только надеяться, что грозный вид нашей колонны охладит горячие головы и удержит желающих чесануть из пулемета по мотоциклистам. Но к счастью, пока все шло нормально. Глухая канонада в районах Луцка и Горохова уже воспринималась как привычные звуки, пролетающие группы бомбардировщиков направлялись к Луцку, даже появлявшийся иногда разведчик "Фокке-Вульф 189А" не задерживался над лесом, направляясь в сторону переднего края. Да и что его могло заинтересовать в собственном тылу? Прячущихся в лесах людей скоро голыми руками переловят доблестные немецкие солдаты, так что тратить на них время нет смысла. Правда скоро их мнение кардинально изменится!