Фура кивнула ему, как будто они были старыми знакомыми. — Вы, должно быть, тот парень, который пытался уговорить своего капитана определить дальность локатором?
Ласлинг пожал плечами, как будто этот вопрос не имел никакого значения. — Может быть, это был я. А что сделали бы вы?
— То же самое.
Доктор Эддралдер входил на камбуз, опираясь на трость с хитроумными шарнирами. Его визор представлял собой лист изогнутого стекла, без каких-либо бронированных решеток или выступов, поэтому было хорошо видно его продолговатое, слегка лошадиное лицо. Его большие глаза, бледные, как сваренные вкрутую яйца, осматривали место происшествия в поисках признаков ранений или душевного расстройства.
— Вы сказали, что я могу быть полезен, капитан?
— Да, в их лазарете — некто по фамилии Меггери, с ней еще один член экипажа. — Затем обратилась к четверым, собравшимся на камбузе: — Капитан Уэрранвелл, мы ненадолго займем вас, так что не могли бы вы поручить одному из ваших отвести доктора Эддралдера в ваш лазарет и оказать ему необходимое содействие?
— О, мы что, собираемся играть в шахматы? — спросил Вуга, слегка нахмурившись и проявляя интерес.
Фура тяжело вздохнула и подняла забрало своего шлема. — Я хотела немного напугать вас и имела в виду то, что сказала, но в то же время собираюсь оставить вас всех живыми и способными вернуться домой. — Она откинула забрало, позволив своей сияющей коже светиться в камбузе. — Я Фура Несс. Не Боза Сеннен и не какое-либо другое имя, которое вы могли бы ожидать. Я завладела ее кораблем, как вы, возможно, слышали, но не переняла ни ее методы, ни ее характер.
Коссел почесала коротко остриженную голову.
— Что ж, это меня успокоило.
Фура пристально посмотрела женщине в лицо. — Вы сказали, что работаете оценщицей?
— И что из этого?
— Можете помочь мне и Лагганвору забрать ваше сокровище, каким бы оно ни было. Вуга или Ласлинг, не мог бы кто-нибудь из вас сопроводить доктора Эддралдера в лазарет?
— Я помогу, если там будут лечить, — сказал Вуга.
— Остается Ласлинг, — сказала Фура, не обращая внимания на Вугу. — Удобно, что вы парусный мастер.
Широкоплечий мужчина с укороченными ногами спросил: — А что?
— С помощью Прозор сможете оценить ущерб, нанесенный вашему оборудованию, и то, что вам нужно от нас, чтобы исправить это.
— Ну, разве это не великодушно, — сказал Ласлинг. — Это как если бы тебя ударили ножом в подворотне, а потом тот же врач сказал тебе, что может помочь с кровотечением.
Доктор Эддралдер оперся рукой о выступ стены и повернулся к Ласлингу. — Как бы трудно в это ни было поверить — и я понимаю ваши опасения, — эти люди сдержат свое слово. Они оказали мне и моей дочери огромную услугу, и я остаюсь у них в долгу. У вас недавние травмы?
Ласлинг, казалось, спорил сам с собой, прежде чем дать ответ.
— Достаточно, чтобы я не мог заснуть несколько ночей.
— Тогда я займусь вами, как только разберусь с другой пациенткой. Мистер Вуга, не будете ли вы так любезны показать мне дорогу?
— Будьте добры? Буду стараться из всех сил. Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем помогать пиратам разнести наш собственный корабль в пух и прах...
Вуга оглянулся на своего капитана, который после недолгого раздумья коротко кивнул.
— Ваш врач либо искренний человек, — обратился Уэрранвелл к Фуре, — либо очень убедительный лжец.
Пока шла абордажная операция, Адрана сидела в каюте капитана, пытаясь отвлечься от надвигающейся опасности. У нее были дневники и личные письма, которые нужно было просмотреть; у нее была коробка с щелкунчиком, за которым нужно было наблюдать — на всякий случай, если он что-то сделает, хотя это было крайне маловероятно; у нее была Меррикс в смотровой, если она хотела поговорить, и, конечно, Стрэмбли, Серт и Тиндуф тоже были где-то на корабле и поэтому никогда не уходили далеко. Тут же и Паладин оказался рядом, его голова — все, что от него осталось, — была прикреплена к столу, как большое стеклянное украшение.
— Вы кажетесь взволнованной, мисс Адрана, — заметил он, когда она перевернула очередную страницу в одном из старых, по большей части загадочных дневников, которые они с сестрой унаследовали от Бозы Сеннен. — Могу я в какой-то степени развеять ваши опасения? Мы преследовали другие корабли, не причинив себе вреда и не понеся потерь. С каждым разом у нас получается все лучше — можно сказать, хладнокровнее и эффективнее. С каждым...
— В некоторых мирах есть игра, в которую играют, Паладин, — перебила она, хотя и не без злобы. — Они берут особый пистолет с вращающимся барабаном и заряжают его только одним патроном. Затем они вращают барабан и приставляют дуло пистолета к своей голове, заключая пари. Они стреляют, вращают и снова стреляют. Какое-то время им сопутствует удача: боек попадает в пустое место. Вы бы сказали, что у них это получается лучше, если так будет продолжаться и дальше?
— Я не уверен, что эта аналогия полностью оправдана.
— А я не уверена, что это совсем не подходит, Паладин, — возразила она. — Мы испытывали свою удачу в Малгрейсене; ничто не говорит о том, что мы не испытываем свою удачу здесь.
— И все же, вы согласны со своей сестрой в том, что иметь череп жизненно важно.
— Это помогло бы нам.
— Что ж, тогда ладно.
— И все же мы пока неплохо обходились без него. Лагганвор прав: мы только выиграем от улучшения данных. Но преимущества черепа должны быть сопоставлены с рисками, связанными с его приобретением.
— Я бы рискнул сказать, что время сопоставлять одно с другим прошло.
— Раньше вы никогда не были таким саркастичным.
— Ваш отец никогда бы не стал терпеть меня, если бы я был таким. Да и вы, если уж на то пошло, тоже.
Это было правдой. Фура была предана Паладину, любила его так, как могла бы любить дядю или доброго старшего брата. Адрана была... менее влюблена. Она считала Паладина по сути глупым и несостоятельным: слепо преданным орудием своего отца, распространяющим свой добрый, но чрезмерно опекающий и контролирующий режим на их спальню и игровую комнату.
В какой-то степени она не ошиблась. Но недооценила, кем Паладин был когда-то и кем он мог стать снова. Фуре потребовалось привести его в чувство, разблокировав банки памяти и схемы принятия решений, которые долгое время были заморожены. Когда-то он был солдатом, теперь он снова стал солдатом.
Он также был так сильно поврежден, что его старое тело с руками и колесами было отправлено на слом, когда Фура сбежала из Мазарила, чтобы спасти Адрану.
То, что от него осталось, было прозрачной сферой на три четверти, полной стрекочущих реле и мерцающих огоньков, с тонкими швами на стекле в тех местах, где части были скреплены вместе, и осколками и сколами, которые были привезены из других мест; окрашенными в разные цвета, но аккуратно вырезанными, чтобы заменить недостающие части тела, в основном с помощью ловких пальцев Серт, которая лично заботилась о его благополучии. Основание сферы было прикреплено к обручу, а обруч, в свою очередь, был прикреплен к столу, обеспечивая связь между Паладином и остальной частью корабля. Если у него сейчас и было тело, то, возможно, это был бы корабль в целом, с его парусами и такелажем, его маг-пушками и ионными двигателями, его локатором и радиоречью.
Возможно, для Паладина это была не такая уж плохая профессия.
— Я волнуюсь, вот и все, — сказала Адрана, бросив взгляд на коробку щелкунчика. Если честно, она и была настоящей причиной их неприятностей: все остальное было второстепенным.
И она сама была настоящей причиной появления щелкунчика.
Адрана надеялась, что найти его будет несложно, и что, оказавшись в ее присутствии, он с радостью (или, возможно, после некоторого убеждения) ответит на вопросы, которые ее волновали. Или, если не ответит на них напрямую, то, по крайней мере, укажет на возможные источники этих ответов.
Но вместо этого щелкунчик стал обузой. Он мог бы помочь им, но это сотрудничество теперь зависело от того, доставят ли его в Тревенза-Рич. И за тринадцать недель, прошедших после Малгрейсена, по мере огибания границ Сообщества, они приближались все ближе и ближе к тому пространству, где, вероятно, могли столкнуться с эскадрой кораблей, назначенных для их выслеживания. И поскольку их шансы проскользнуть мимо этой эскадры были бы значительно больше благодаря перехвату сведений о ее передвижениях и намерениях, у них должен был быть череп. И поскольку у них должен был быть череп...
Паладин обычно читал им сказки с картинками. Это была своего рода нравоучительная притча о цепочке последствий, каждое из которых приводило к чему-то худшему. Все началось с того, что лошадь не была должным образом подкована из-за отсутствия гвоздя. А закончилось крахом целой межпланетной империи.
Паладин был очень хорош в рассказах. Адрана прекрасно помнила их все. Чем больше рассказов он читал, тем больше правил и условностей внедрял в их жизнь и тем лучше у него получалось придумывать новые истории. Он даже мог рисовать картинки, чтобы дополнить их, и проецировать их на стены их комнаты.
И из-за отсутствия черепа был взят корабль. И из-за отсутствия осторожности...
— Мисс Адрана?
— Да, — ответила она, возвращаясь в комнату.
— Я думаю, поблизости может быть еще один корабль. Похоже, что нас только что просканировали локатором.
5
— Я почти чувствую себя виноватой из-за этого, — сказала Фура, когда они проходили мимо одной пустой каюты за другой. Пустых, если не считать обычного хлама и неурядиц, присущих любому находящемуся в эксплуатации кораблю: обрывков парусов и тросов, частей вакуумных скафандров, кусков обшивочного материала странной формы, которые были срезаны во время ремонта и которые сочли слишком ценными, чтобы выбрасывать. — Я имею в виду, что это добавляет вам к списку неудач. Хуже всего то, что я вижу, что вы заслуживали большего, чем то, что получили.
— Вы чувствуете, что знаете нас, не так ли? — спросил Уэрранвелл.
— Я узнаю команду, у которой все в порядке с головой, — сказала Фура. — В основном потому, что сама была на таком корабле. Мой первый корабль принадлежал Рэкамору, и он неплохо зарабатывал на жизнь — вел чистую бухгалтерию и в целом пользовался популярностью. Затем я подписала контракт с Траско, и это была совсем другая история.
— Я его не знаю, — сказал Уэрранвелл.
— О, я его знала, — сказала Коссел, которая вместе с Лагганвором сопровождала двух капитанов. — Неделю или две об этом ходили все слухи, даже в газетах мелькали. Он брал кредиты в банках, чтобы поддерживать свою деятельность, и если есть что-то, что действительно не нравится кредитным учреждениям, так это то, что кто-то не выплачивает свои кредиты, имея неосторожность умереть.
— Беднягу едва ли можно винить в том, что его убила Боза Сеннен, — сказал ухмыляющийся Лагганвор, который носил с собой арбалет на случай неприятностей, но, как правило, держал его направленным в сторону, подальше от Коссел и ее капитана. Если отбросить эту допущенную неловкость, компанию из четырех человек легко можно было принять за группу знакомых, посещающих музей или галерею, вглядывающихся в каждый экспонат с постепенно иссушающим терпением. Не совсем друзья, но коллеги или дальние родственники, которых собрали вместе и заставили провести вместе час или два.
— Не то чтобы чья-то репутация сейчас имела хоть какое-то значение, — сказала Коссел.
— Вас сильно задело? — спросил Лагганвор, не нуждаясь в пояснениях.
— Осмелюсь предположить, что другие пострадали сильнее, — сказал Уэрранвелл. — Но да, это было очень плохо. В девяносто шестом и седьмом годах мы неплохо поработали, проведя ряд успешных рейдов — Око Ведзы, Кукушка, Коготь Блэка. — Он пристально посмотрел на Фуру. — Если сомневаетесь во мне, обратитесь в торговые палаты — я могу точно сказать, где и когда мы вели бизнес. Мы преуспевали, и я не приношу за это извинений. — В его голосе послышались печальные нотки. — Возможно, даже слишком преуспевали. Наши сокровища было именно теми, что искал рынок, и мы с готовностью конвертировали наши активы в квойны. Затем мы разместили в банках довольно много этих квойнов, и, как я понимаю, большинство учреждений гарантируют эти депозиты до определенных сумм. Но я всегда был осторожен в том, что касалось банков, и поэтому мы разместили половину наших доходов на частных депозитах, где нет таких гарантий. После Реорганизации...
— Она звучит так невинно, — сказала Коссел, перебив капитана и даже не задумавшись об этом.
— А чего вы ожидали? — спросил Лагганвор. — Именно банки вызвали эти неприятности; вполне естественно, что именно они должны дать им название.
Они остановились у другого отсека, небольшого, как кухонная кладовая. В нем не было ничего, кроме мешка размером с человека, перетянутого в горловине. Уэрренвелл сунул руку в отсек и вытащил его.
В мешке звякнуло, когда его взяли.
— Банки не сделали никаких заявлений относительно причины Реорганизации, — сказал Уэрранвелл. — И на этот раз, несмотря на мои лучшие предчувствия, я склонен полагать, что они на самом деле не понимают ее причин. Видите ли, иногда эти финансовые неурядицы помогают банкам — или, по крайней мере, помогают инопланетянам, что, возможно, одно и то же. Но Реорганизация не имела ничего общего с теми спадами и катастрофами, с которыми мы все знакомы. Не думаю, что это вообще принесло пользу банкам. Вот почему они так сильно разозлились из-за всего этого — в кои-то веки это выявило их слабость.
— Я бы не поверила всему, что слышала о квойнах, — сказала Фура. Она взяла мешок у Уэрранвелла, ослабила завязку и заглянула внутрь. Внутри было около сотни квойнов, по ее мнению, достаточно приличных, несмотря на то, что номиналы были небольшими. Но она очень сомневалась, что это будет какое-то состояние, не говоря уже о том, сколько денег потребуется, чтобы обеспечить корабль и его команду. — Это ваша единственная заначка? — спросила она.
— К сожалению, — сказал Уэрранвелл, и если это и была ложь, то очень убедительная. — Возьмите ее. Я бы предпочел, чтобы мне не напоминали о наших неверных решениях.
Она бросила мешок Лагганвору. — Оставьте им три четверти по номиналу, как сможете. Остальное мы заберем.
Лагганвор одной рукой рылся в содержимом мешка, держа арбалет в другой. Фура подумала, что у него было достаточно практики в подобных делах. Когда-то он состоял на службе у Бозы Сеннен, и, хотя та отвернулась от него — надо сказать, не без повода, — он не забыл обычных приемов пиратства, главным из которых была эффективная бухгалтерия.
— Должно быть, мы вас разочаровываем, — сказала Коссел.
— Мы еще не закончили с вашими припасами, люди, — сказала Фура. — Мы также можем использовать топливо, дыхаль, тару, деготь, хлеб, масло, практически все, что вы пожелаете. — В ее шлеме раздалось жужжание. — Она протянула руку, поворачиваясь на сигнал. — Дорогая, как у нас дела?
До нее донесся голос Адраны, но слабый, и не только потому, что они находились внутри другого корабля, находящегося под экранирующим воздействием его собственного корпуса. Должно быть, она убавила мощность своей радиоречи почти до предела.
